София проснулась от собственного кашля. В груди горело, словно кто-то положил туда раскаленный кирпич. Комната качалась перед глазами, а тело не слушалось. Градусник показывал 39,2. «Опять поднялась», — подумала София, закрывая глаза от внезапного приступа слабости.
Простуда пришла внезапно — как и все неприятности в последние годы. Сначала незаметно ныло в горле, потом начался кашель, а под конец рабочей недели София едва держалась на ногах в офисе. Но сдаться и уйти на больничный она не могла — квартальный отчет сам себя не сделает, а начальник смотрел с таким выражением, будто каждый чих был личным оскорблением.
— Костя, мне совсем плохо, — позвала София мужа, который гремел посудой на кухне. — Может, вызовем врача?
Муж появился в дверном проеме. Высокий, с уже заметными залысинами, но все еще привлекательный в свои сорок два. Когда-то, десять лет назад, София влюбилась именно в его уверенность и силу. Сейчас же это качество все чаще оборачивалось против нее.
— Да ты просто разленилась, — отрезал Костя, глядя на жену почти с раздражением. — Простуда как простуда. Парацетамол выпей и на работу. Кто за кредит платить будет, если ты тут разваляешься?
— Но у меня температура почти сорок, — тихо возразила София.
Костя только махнул рукой и скрылся. Через минуту хлопнула входная дверь. Ушел. Даже чаю не предложил принести. София с трудом поднялась, держась за стенку. Комната кружилась, как на карусели. В ванной она долго рассматривала свое отражение — бледное лицо, запавшие глаза, потрескавшиеся губы. «Конечно, кому такая нужна», — мелькнула горькая мысль.
На работу София все-таки не пошла. Вместо этого вызвала такси и поехала в ближайшую поликлинику. В приемном отделении было душно и многолюдно. Женщина-терапевт, уставшая и замотанная, посмотрела на Софию невидящим взглядом, послушала легкие и категорично заявила:
— Двусторонняя пневмония. В стационар, немедленно. С такой температурой и сатурацией дома лежать опасно.
Спорить София не стала. Сил не было даже на звонок мужу. Просто отправила сообщение: «Ложусь в больницу. Пневмония».
Палата оказалась на четверых. Пожилая женщина у окна непрерывно стонала, две другие соседки тихо переговаривались. София упала на свою койку и провалилась в забытье. Очнулась от того, что медсестра ставила ей капельницу.
— У вас тяжелое течение, — сказала медсестра, заметив, что пациентка открыла глаза. — Лечение будет длительным. Родным сообщили?
София кивнула, хотя не была уверена, что Костя прочитал ее сообщение. Телефон разрядился еще в приемном отделении, а зарядку она, конечно, не взяла.
Три дня пролетели в тумане жара, уколов и капельниц. София то приходила в себя, то проваливалась в беспокойный сон. На третий день, когда температура наконец опустилась до 37,5, в палату вошел Костя.
Муж держал пакет с апельсинами и бутылку воды. Выглядел он странно — словно выполнял неприятную обязанность.
— Ну как ты? — спросил Костя, присаживаясь на край кровати. В его голосе не было тепла, только механический интерес.
— Уже лучше, — София попыталась улыбнуться. — Врач говорит, что еще минимум неделю здесь пробуду.
Костя взглянул на часы и поджал губы.
— Долго. Ну, ты тут лечись, а я пойду. Дела, сама понимаешь.
— Костя, — София взяла мужа за руку, — ты зарядку для телефона не принесешь в следующий раз? И может, пижаму? Я в больничной рубашке…
— Посмотрю, что можно сделать, — отозвался Костя, высвобождая руку. — Ты держись там.
Он ушел, пробыв в палате не больше десяти минут. София разочарованно откинулась на подушку. Соседка справа, женщина лет пятидесяти, покачала головой.
— Мужчины, что с них взять, — сказала она. — Мой такой же был. Как заболею — так он сразу по делам убегает.
— Был? — машинально переспросила София.
— Развелась, — просто ответила соседка. — Сил не стало терпеть.
София ничего не ответила. Мысль о разводе никогда всерьез не приходила ей в голову, несмотря на участившиеся ссоры и холодность мужа. Слишком многое их связывало: десять лет брака, ипотека, общие друзья. Да и что она будет делать одна? У нее даже родителей не осталось — только дальние родственники в другом городе.
Дни в больнице тянулись медленно. Костя не появлялся и не звонил. София пыталась дозвониться до него с телефона соседки, но муж не отвечал. «Наверное, занят на работе», — успокаивала она себя, хотя тревога нарастала с каждым днем.
На шестой день в палату заглянула Зинаида Ивановна, соседка по подъезду — полная женщина с добрыми глазами и любопытным характером. Принесла домашний компот и свежие полотенца.
— Вот, Софочка, тебе передачка. У меня внук тоже с пневмонией лежал, знаю, как тяжко в больнице.
— Спасибо, Зинаида Ивановна, — искренне поблагодарила София. — А вы… Костю моего не видели? Он не отвечает на звонки, я волнуюсь.
Лицо соседки изменилось, словно она проглотила что-то кислое. Она присела на край кровати и заговорила тише:
— Софочка, милая, я потому и пришла… Не хотела говорить, да совесть замучила. Ты не одна теперь у него. Видела, как девчонка выходила утром — в твоём халате. Молоденькая такая, светленькая.
София застыла. Внутри будто что-то оборвалось.
— Вы, наверное, ошиблись, — прошептала она непослушными губами. — Может, это родственница какая-то…
— Какая родственница, голубушка, — вздохнула Зинаида Ивановна. — Третий день подряд вижу. И в магазин вместе ходят, и домой возвращаются. Она даже на твоем балконе курила вчера, я в окно видела.
София закрыла глаза. Это не могла быть правда. Нет, только не Костя. При всех их сложностях, он никогда…
— Мне пора, — Зинаида Ивановна поднялась, явно жалея о сказанном. — Ты лечись, главное. Остальное потом решишь.
После ухода соседки София долго лежала, глядя в потолок. В голове крутились обрывки мыслей: как давно это началось? Знала ли она эту девушку? Был ли это случайный эпизод или давняя связь? Вспомнились частые задержки мужа на работе, его отстраненность в последние месяцы, отсутствие интимной близости…
Эта ночь стала самой тяжелой. Не из-за болезни — из-за мыслей, которые жгли сильнее любой температуры. София пыталась дозвониться до мужа снова и снова, но телефон был недоступен.
К концу недели состояние Софии улучшилось, но настроение становилось все мрачнее. Когда врач сказал, что через неделю можно будет выписываться, она испытала не радость, а страх. Что ждет ее дома?
Ответ она получила через два дня, когда в больнице наконец появился Костя. Он явно нервничал, избегал смотреть в глаза.
— Как ты? Выглядишь лучше, — сказал он, стоя у кровати.
— Где ты был все эти дни? — прямо спросила София. — Я звонила, писала…
— Работы много, — отрезал Костя. — Кто-то же должен деньги зарабатывать.
— Зинаида Ивановна приходила, — тихо сказала София, внимательно наблюдая за реакцией мужа. — Сказала, что видела у нас дома какую-то девушку.
Лицо Кости напряглось, желваки заходили.
— Старая сплетница, — процедил он. — Нечего ей заняться, кроме как в чужие окна глазеть.
— Значит, это правда? — София сама удивилась спокойствию своего голоса.
Костя раздраженно дернул плечом.
— Слушай, что ты хочешь от меня услышать? Да, у меня есть знакомая. Да, она иногда бывает у нас дома. Ты две недели в больнице. Я что, монах?
Воздух будто выкачали из комнаты. София смотрела на человека, с которым прожила десять лет, и не узнавала его.
— Ты… привел другую женщину в нашу квартиру, пока я болела? — каждое слово давалось с трудом.
— Ты пока лечись, а я тут не пропаду! — усмехнулся Костя с такой наглостью, что София вздрогнула. Ей показалось, что это какой-то жуткий сон.
Медсестра заглянула в палату, напоминая о времени приема лекарств. Костя воспользовался моментом и поспешно попрощался:
— Мне пора. Выздоравливай.
София не ответила. Что тут скажешь? За эти несколько минут ее мир рассыпался, как карточный домик.
Еще неделю София провела в больнице. Чем ближе был день выписки, тем сильнее становилась тревога. Соседки по палате, узнав ситуацию, наперебой давали советы:
— Собирай вещи и уходи, милая. Мужика такого и врагу не пожелаешь. — Может, это временное помутнение? Поговори с ним. — Надо к его родителям идти! Пусть знают, что за сын у них!
София слушала, но решения не находила. Куда идти? Как жить дальше? Всю сознательную жизнь она строила их общий дом, их отношения.
Наконец наступил день выписки. За Софией никто не приехал. Она добиралась домой на такси, сжимая в руках пакет с лекарствами и остатками сил.
Квартира встретила ее тишиной. София медленно прошла по комнатам, отмечая детали: чужая заколка в ванной, сменённые наволочки, тонкий шлейф женского парфюма в воздухе. Ни записки, ни объяснения. Костя просто впустил в их жизнь кого-то третьего, даже не удосужившись убрать следы.
София опустилась на край дивана и обхватила себя руками. Несмотря на теплый весенний день, ее знобило. В голове крутились бессвязные мысли: «Десять лет… всё впустую… что я делала не так… за что…»
Вечером появился Костя. Вошел как ни в чем не бывало, только глаза бегали, не задерживаясь на жене.
— Выписали? Вот и хорошо, — сказал он, проходя на кухню.
София следовала за ним, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему.
— Костя, нам надо поговорить.
— Опять начинаешь? — раздраженно отозвался муж, открывая холодильник. — Я всё уже сказал. Виктория — моя коллега. У нас сложный проект, приходится допоздна работать. Иногда проще ей остаться здесь, чем ехать через весь город.
— Виктория? — София впервые услышала имя соперницы. — И давно у вас этот… проект?
Костя с грохотом захлопнул холодильник.
— Знаешь, что? Я устал. Мне надоели твои истерики и подозрения. Ты только о себе думаешь — болезни, проблемы, вечные претензии. Вик хотя бы умеет радоваться жизни.
— Ты спал с ней в нашей постели, пока я лежала в больнице! — София не узнавала свой голос — он звенел от напряжения.
Костя даже не стал отрицать. Усмехнулся, глядя в пол:
— Ну ты же болела. Я ж не робот.
София не ответила. Просто ушла в спальню, легла и отвернулась к стене. Она чувствовала себя опустошенной, выжатой, как старая тряпка. В груди пекло, но уже не от пневмонии.
Эта ночь стала первой бессонной ночью новой жизни. София лежала рядом с храпящим мужем и перебирала в уме годы их совместной жизни. Как они познакомились на корпоративе, как он красиво ухаживал, как делал предложение… А потом — как постепенно охладевал, становился грубее, начал попрекать каждой копейкой. Может, она просто не замечала раньше, какой он на самом деле?
Утром София поднялась первой. В груди все еще саднило после болезни, но решимость придавала сил. Она достала папку с документами и начала методично их перебирать: свидетельство о браке, документы на квартиру, выписки по кредитам. Десять лет жизни, упакованные в бумаги.
Когда Костя вышел из спальни, София сидела за столом, разложив перед собой документы.
— Что это ты делаешь? — настороженно спросил муж.
— Готовлюсь к разводу, — спокойно ответила София. Странно, но внутри действительно был только холод — ровный и спокойный, словно все слезы уже выплаканы.
Костя замер в дверном проеме, словно натолкнулся на невидимую стену. Лицо мужа вытянулось от удивления.
— Ты что, серьезно? Из-за какой-то глупости? — Костя попытался усмехнуться, но вышло неубедительно. — София, ты просто перенервничала в больнице. Всё не так страшно.
София продолжала перебирать документы, не поднимая глаз. Муж подошел ближе и сел напротив.
— Послушай, ну с кем не бывает. Это ничего не значит, просто… мужская слабость. Ты ведь знаешь, два человека десять лет вместе — такое случается.
София молчала. За годы брака Костя привык, что молчание жены означало согласие или смирение. Но сегодня всё было иначе.
— Ты что, не слышишь? — раздраженно повысил голос Костя. — Я с тобой разговариваю!
— Я всё слышу, — ответила София, аккуратно складывая бумаги в отдельные стопки. — Просто больше не считаю нужным отвечать на подобные заявления.
Костя недоуменно уставился на жену, словно видел ее впервые. Эта новая София — спокойная, решительная — была ему незнакома.
— Да ладно, перестань дуться, — Костя попытался сменить тактику, его голос стал мягче. — Вик уже не приходит. Ты вернулась — и всё, как прежде.
— Нет, Костя. Ничто уже не будет, как прежде. — София наконец подняла глаза. — Пока я лежала в больнице и буквально боролась за жизнь, ты привел в наш дом другую женщину. Это не «мужская слабость». Это предательство.
Последующие дни в квартире стояла промозглая атмосфера, словно зима вернулась в самый разгар весны. София и Костя существовали на разных орбитах: завтракали в разное время, ужинали молча, спали в разных комнатах. София настояла, чтобы муж переехал на диван — кровать осталась только ей.
Костя, поначалу воспринявший ситуацию как временный каприз жены, постепенно начал осознавать реальность происходящего. Несколько раз пытался шутить про «пережитую слабость» и «женскую мнительность», но София не реагировала — просто выходила из комнаты.
— Да сколько можно уже! — не выдержал Костя однажды вечером, когда София в очередной раз проигнорировала его вопрос о планах на выходные. — Месяц этого ледникового периода! Нормальные люди разговаривают!
— А нормальные люди не приводят любовниц, пока их жены в больнице, — ровно ответила София и продолжила складывать свои вещи в чемодан.
— Ты… что делаешь? — растерянно спросил Костя, наблюдая за методичными движениями жены.
— Вещи собираю, — пояснила София, аккуратно укладывая свитера. — Сначала одежду, потом займусь личными мелочами. Документы уже подготовлены.
— Ты никуда не пойдешь! — вспылил Костя. — Это наша квартира!
— Верно. Поэтому я уже консультировалась с юристом насчет ее раздела. Но жить здесь я больше не намерена.
Костя смотрел на жену с нарастающим беспокойством. Что-то в ее спокойствии пугало больше, чем любой крик или истерика.
По ночам, когда Костя уже спал, София писала списки дел: обратиться к юристу, найти новую квартиру, подготовить справку о доходах, забрать документы из банка. Каждый выполненный пункт становился маленькой победой, приближавшей свободу.
Через неделю такой жизни София спокойно сообщила Косте, что подает на развод. Они сидели за кухонным столом, пили утренний кофе. Ничего драматичного — просто факт, озвученный между глотками остывающего напитка.
— Я оформила все необходимые документы, — сказала София. — В следующий вторник назначена встреча в ЗАГСе для подачи заявления. Надеюсь, ты найдешь время прийти.
Костя рассмеялся — громко, неестественно, словно услышал забавную шутку.
— Ты серьезно думаешь, что справишься одна? Съемная квартира, цены на всё растут. А кредит на машину кто за тебя платить будет?
— Я справлюсь, — просто ответила София. — Зарплата у меня достаточная.
— Все бабы такие, — фыркнул Костя. — Сначала бушуют, а потом возвращаются. Сдуешься через неделю, попомни мои слова.
Но в голосе мужа звучало что-то новое — растерянность, которую София раньше никогда не слышала. Впервые за их совместную жизнь Костя не мог контролировать ситуацию, и это его пугало.
На следующий день позвонила свекровь, Тамара Петровна — женщина властная и прямолинейная.
— София, что за глупости я слышу? — с места в карьер начала свекровь. — Костенька сказал, ты развод затеяла. Из-за какой-то интрижки? Да все мужики шалят, главное, чтоб домой возвращался. Мой-то тоже гулял, а я терпела. Женская доля такая.
София слушала, не перебивая, пока поток слов не иссяк.
— Тамара Петровна, я ценю вашу заботу, но решение принято. И дело не в интрижке. Дело в предательстве в тот момент, когда мне нужна была поддержка.
— Какая трагедия! — всплеснула руками свекровь. — Муж нашел утешение, пока ты в больнице валялась. Нормальный здоровый мужчина! А ты гонором своим семью рушишь!
София не стала продолжать разговор — просто попрощалась и положила трубку. Звонки от Тамары Петровны продолжались еще несколько дней, но София перестала отвечать.
Неожиданная поддержка пришла от соседки. Зинаида Ивановна, которая первой рассказала о «девчонке в халате», заглянула однажды вечером, когда Кости не было дома.
— Софочка, как ты? — участливо спросила пожилая женщина. — Я все переживаю за тебя.
— Спасибо, Зинаида Ивановна. Готовлюсь к переезду, но пока не нашла подходящий вариант.
— А я, кажется, знаю один, — улыбнулась соседка. — Моя племянница сдает студию, недалеко отсюда. Недорого и район хороший. Хочешь, я позвоню ей?
София с благодарностью кивнула. Женщина оказалась не просто сплетницей, а добрым человеком, готовым помочь в трудную минуту.
Через пару дней Зинаида Ивановна пришла снова, на этот раз с кастрюлей наваристого супа и адресом квартиры.
— Вот, посмотри, — сказала соседка, протягивая листок с адресом. — Светлая студия с большими окнами. Хозяйка нормальная, цену ломить не будет. Только поторопись, желающих много.
— Зинаида Ивановна, я не знаю, как вас благодарить, — растрогалась София.
— Да что там, — махнула рукой женщина. — А суп съешь, тебе силы нужны. Ты молодец. Сразу видно — женщина с характером.
Переезд прошел быстро. София не стала забирать крупную мебель или технику — только личные вещи, книги, несколько милых сердцу безделушек. Студия оказалась именно такой, как описывала Зинаида Ивановна: светлая, с белыми стенами и большими окнами. Маленькая, но уютная.
Впервые за месяцы София полной грудью вдохнула воздух, не наполненный тревогой или обидой. Тишина в новой квартире не давила — она лечила. Каждый день становился маленьким шагом к новой жизни.
Документы на развод были поданы. Костя, к удивлению Софии, не стал чинить препятствий, хотя и продолжал отпускать язвительные комментарии о том, что «это всё несерьезно» и «скоро всё наладится». София не спорила — просто делала то, что считала правильным.
Через месяц после переезда Софии в дверь новой квартиры позвонили. На пороге стоял Костя — с букетом цветов и виноватой улыбкой.
— Привет, — сказал муж, протягивая розы. — Можно войти?
София не пригласила Костю внутрь — осталась стоять в дверном проеме.
— Зачем ты пришел?
— Я погорячился тогда, — начал Костя, переминаясь с ноги на ногу. — Ты знаешь, я никогда не умел признавать ошибки. Но сейчас я понимаю, насколько был не прав. Вика — это было временное помутнение. С тобой мы столько лет вместе… Может, попробуем начать сначала?
София внимательно смотрела на мужа. Когда-то этот человек был центром ее вселенной. Она верила каждому его слову, радовалась каждой улыбке. Но тот образ давно рассыпался, оставив только горькое послевкусие предательства.
— Нет, Костя, — спокойно ответила София. — Я не вернусь.
— Но почему? — в голосе мужа звучала искренняя растерянность. — Я же извинился!
— Знаешь, когда я лежала в больнице с пневмонией, врач объяснил мне, как работает поврежденное легкое, — неожиданно сказала София. — Оно может восстановиться, но рубцы остаются навсегда. Так и с доверием. Его нельзя починить извинениями.
София закрыла дверь, не дослушав возражений бывшего мужа. Этот разговор не имел продолжения — как и их отношения.
Иногда София думала о том, что могла бы отомстить Косте: рассказать всем общим друзьям о его предательстве, устроить скандал на работе, выставить его вещи на лестничную клетку… Но месть требовала энергии, которую она не хотела тратить на прошлое. София просто отрезала эту часть жизни, как хирург удаляет омертвевшую ткань — чтобы не отравляла остальное тело.
Развод завершился быстро и без лишних драм. Имущество поделили, как и полагается: квартиру продали, деньги разделили поровну. София купила небольшую однокомнатную квартиру в спальном районе — меньше прежней, но полностью своя.
Жизнь постепенно наполнялась новыми красками. София записалась на курсы фотографии, о которых давно мечтала, но всё откладывала. Завела кота из приюта — рыжего непоседу с забавной привычкой приносить тапочки по утрам. Работа тоже шла в гору — недавно предложили повышение.
Иногда София слышала о Косте от общих знакомых. Он снова начал встречаться с той самой Викторией, потом расстался, затем появились другие женщины. София слушала эти новости с ровным интересом, каким обычно слушают прогноз погоды в далеком городе — любопытно, но не касается лично.
Однажды утром, заваривая чай, София поймала себя на мысли: она счастлива. Не тем шумным счастьем, о котором кричат на каждом углу, а тихим, спокойным осознанием, что жизнь приносит радость. И пусть путь к этому счастью начался с боли и предательства, но привел к чему-то настоящему и ценному — к свободе быть собой.
София теперь точно знала: если кто-то готов предать, пока ты болеешь, он не заслуживает быть рядом, когда ты выздоравливаешь. И это знание дало ей силу начать новую главу своей жизни — без сожалений о потерянном времени, но с благодарностью за полученный урок.
А как бы вы поступили на месте Софии? Простили бы предательство или, как она, нашли в себе силы начать всё сначала?
