Мила смотрела на ключи в своей руке и не могла поверить. Наконец-то! Своя квартира. Большая, светлая, с тремя комнатами и балконом. Ее собственная крепость после стольких лет жизни в тесноте.
Телефон разразился звонком. Мама. Опять. Третий раз за день.
— Милочка, ты уже подписала документы? — голос матери звучал взволнованно.
— Да, мам. Только что получила ключи.
— Ну слава богу! Мы с отцом уже начали собирать вещи. Думаю, к выходным управимся с переездом.
Мила замерла. Что?
— Каким переездом?
— Как каким? К тебе, конечно! Ты же не думала, что купишь трешку и будешь жить там одна? Это же нерационально! Мы с отцом уже все обсудили.
Внутри Милы что-то оборвалось. Пятнадцать лет экономии, подработок, отказа от отпусков и личной жизни — все ради этого момента. Момента свободы. И вот…
— Мам, мы это не обсуждали.
— А что тут обсуждать? Ты же знаешь, что у нас с отцом проблемы со здоровьем. Кто о нас позаботится, если не родная дочь? Или ты хочешь, чтобы мы на старости лет мучились одни?
Мила закрыла глаза. История повторялась. Как тогда, в детстве.
Когда Миле исполнилось шесть, в их маленькую двушку въехала старшая дочка отца Света. Мила еще помнила, как радовалась появлению сестры — пусть и сводной. Но радость быстро сменилась недоумением.
— Мила, ты ещё маленькая, — сказала тогда мама, — Света большая, ей нужна своя комната для развития. Ты же понимаешь?
И Мила понимала. Она всегда все понимала. Так и началась ее жизнь в родительской комнате, за шкафом. Маленький закуток, отгороженный занавеской — вот и все личное пространство.
— Потерпи немного, — говорил отец, — вот подрастешь, и все изменится.
Но ничего не менялось. Света росла в своей комнате, а Мила — за шкафом. Даже когда она поступила в институт, ситуация осталась прежней, только теперь у Светы в комнате ещё был муж, а вскоре ещё и ребёнок.
И Мила снова понимала. Она делала уроки на кухне, пока родители смотрели телевизор. Переодевалась в ванной. Шепотом разговаривала по телефону, чтобы не мешать родителям спать.
— Ты у нас такая самостоятельная, — хвалила мама, — не то что Светка. Она без своей комнаты как без рук.
И Мила гордилась. Она действительно была самостоятельной. Настолько, что после института нашла работу аниматором в крупной студии, стала зарабатывать хорошие деньги и мечтать о собственном жилье.
— Зачем тебе своя квартира? — удивлялась мама. — Живи с нами, копи деньги. Вон, Светка, наконец съехала. Места полно.
Но Мила уже решила. Она снимала комнату, потом студию, откладывала каждую копейку. И вот, спустя пятнадцать лет, купила трешку в новостройке. Большую, просторную — чтобы никогда больше не чувствовать себя зажатой в углу.
И теперь этот звонок.
— Мам, я планировала жить одна, — осторожно сказала Мила в трубку.
— Одна? В трех комнатах? — мать рассмеялась. — Ты что, с ума сошла? А как же мы? Ты о нас подумала?
— Я думала, вы останетесь в своей квартире.
— В нашей развалюхе? Там же ремонт нужен, лифт не работает, соседи шумные. Нет, мы уже все решили. Папа даже заказал машину для перевозки вещей.
— Но мам…
— Что «но»? Ты неблагодарная дочь, да? Мы тебя растили, кормили, учили, а теперь ты нас на улицу выставляешь?
Мила почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Всегда одно и то же. Стоит ей заикнуться о своих желаниях, как она сразу становится «неблагодарной».
— Я вас не выставляю. Просто хочу жить отдельно.
— А мы что, мешаем? — в голосе матери зазвучали слезы. — Мы же не чужие люди! Мы семья! Или ты уже нашла себе кого-то? Так приводи, мы не против. Будем сидеть тихо в своей комнате.
Мила вздохнула. Как объяснить, что дело не в этом? Что ей просто нужно пространство. Физическое и эмоциональное.
— Давай вечером поговорим, — сказала она наконец. — Мне нужно идти.
— Конечно, иди. У тебя же работа важнее родителей.
Мила нажала отбой и прислонилась к стене своей новой, еще пустой квартиры. Что делать?
Вечером она поехала к родителям. В старой квартире уже стояли коробки с вещами.
— Вот, собираемся помаленьку, — радостно сообщил отец. — Я думаю, твою старую кровать можно не брать, купим новую. А вот шкаф еще крепкий, пригодится.
— Пап, мам, нам нужно поговорить, — Мила села на диван. — Я не планировала, что вы переедете ко мне.
Родители переглянулись.
— А как ты планировала? — спросил отец. — Бросить нас на старости лет?
— Я вас не бросаю! У вас есть своя квартира.
— Которую мы планируем отдать Свете, — вставила мать. — У нее же дети, им нужно пространство для развития.
Мила замерла.
— Что?
— Ну да, — кивнул отец. — Светкин муж мало зарабатывает, им своего жилья не купить. А ты молодец, сама справилась. Вот мы и подумали: тебе трешка, им наша двушка. Все по справедливости.
— По справедливости? — Мила почувствовала, как внутри закипает гнев. — А где была эта справедливость, когда я пятнадцать лет жила за шкафом, а Света в отдельной комнате?
— Ну началось, — закатила глаза мать. — Опять старые обиды. Ты же взрослая женщина, Мила! Хватит уже об этом.
— Я не об обидах. Я о двойных стандартах. Всю жизнь Света получала лучшее, а я должна была «понимать» и «терпеть». И сейчас то же самое! Она получит вашу квартиру, а я — вас в нагрузку к своей.
— В нагрузку? — отец повысил голос. — Мы для тебя нагрузка?
— Нет, пап. Но я хочу жить одна. Хотя бы несколько лет. Хочу приходить домой и знать, что там тихо. Хочу ходить по квартире в чем хочу. Хочу приглашать друзей, не спрашивая разрешения. Хочу просто… свободы.
— Свободы от родителей, значит, — мать поджала губы. — Хорошо. Раз мы тебе мешаем, не будем навязываться. Только потом не приходи, когда нас не станет. Не плачь на могиле, что не успела насладиться общением.
— Мам, это манипуляция.
— Это правда жизни! — мать стукнула кулаком по столу. — Мы не вечные! А ты выбираешь какую-то эфемерную «свободу» вместо заботы о родителях. Вот Света, хоть и занята с детьми, но каждые выходные приезжает, навещает отца.
— Света приезжает раз в месяц, и то ненадолго, — тихо сказала Мила. — И никогда не помогает по дому. Это я делаю уборку, готовлю, хожу за продуктами и лекарствами.
— Ну, у нее дети!
— А у меня работа. И желание хоть немного пожить для себя.
В комнате повисла тяжелая тишина.
— Значит так, — наконец произнес отец. — Либо мы переезжаем к тебе, либо можешь забыть, что у тебя есть родители. Выбирай.
Мила вышла из родительского дома с тяжелым сердцем. Ультиматум отца звенел в ушах. Неужели она действительно плохая дочь? Может, стоит согласиться?
Она набрала номер Светы.
— Привет, сестренка, — голос Светы звучал беззаботно. — Как дела с новой квартирой?
— Родители хотят переехать ко мне.
— А, да, они говорили. Круто же! Будете жить большой дружной семьей.
— А ты знала, что они хотят отдать свою квартиру тебе?
Пауза.
— Ну… да. Мы обсуждали это. У меня же дети, нам нужно пространство.
— А мне не нужно?
— Брось, Мил. Ты же всегда была самостоятельной. И потом, ты одна, а нас четверо. Чисто математически нам нужнее.
— Математически, — Мила горько усмехнулась. — А морально? Тебе не кажется несправедливым, что я всю жизнь жила в углу, сама заработала на квартиру, а теперь должна снова делить жилплощадь, пока ты получаешь квартиру отца просто так?
— Ой, опять ты за старое. Вечно ты всех обвиняешь. Может, хватит уже? Ты взрослая женщина, а все никак не отпустишь детские обиды.
— Это не обиды, Света. Это паттерн. Всю жизнь одно и то же. Тебе — лучшее, мне — что останется.
— Знаешь что, — голос Светы стал холодным, — если ты такая обиженная, решай сама. Но родителей на улицу не выставляй. Они не заслужили такого отношения.
Мила нажала отбой. Конечно. Она снова плохая. Всегда она плохая, если не соглашается жертвовать собой.
Следующие несколько дней Мила провела как в тумане. Ходила на работу, возвращалась в свою новую, еще пустую квартиру, сидела на полу и думала. Родители не звонили — видимо, ждали, когда она сдастся и позвонит сама.
В пятницу вечером Мила решила, что, возможно, ей стоит продать трешку и купить однушку. Так и родители не смогут переехать, и она сохранит часть денег. Решение далось тяжело, но казалось единственно возможным.
Она позвонила риелтору и уже через неделю начала показывать квартиру потенциальным покупателям. Одной из первых пришла семья — муж, жена и двое детей-подростков.
— Нам нужна просторная квартира, — объяснила женщина, осматривая комнаты. — У нас двое детей, им нужно личное пространство. Сейчас мы живем в двушке, дети делят одну комнату. Это невыносимо.
Мила кивнула, наблюдая, как дети — мальчик и девочка лет четырнадцати — с восторгом осматривают комнаты.
— Мам, смотри, у меня будет своя комната! — воскликнула девочка. — Наконец-то!
— И у меня своя! — подхватил мальчик. — Больше не придется слушать твою дурацкую музыку!
Родители улыбались, глядя на счастливые лица детей.
— Вы понимаете, — тихо сказала мать, отведя Милу в сторону, — мы столько лет копили на эту покупку. Хотим, чтобы у детей было нормальное детство, свое пространство. Это так важно для развития личности.
Мила смотрела на эту семью и чувствовала, как внутри что-то переворачивается. Эти родители понимали то, чего никогда не понимали ее собственные. Они ставили потребности детей выше своих. Они копили, экономили, работали — все ради того, чтобы дать детям то, чего была лишена она сама.
И тут ее осенило.
Почему она должна уступать? Почему она снова должна жертвовать собой? Эти чужие люди готовы отдать все ради счастья своих детей, а ее собственные родители всю жизнь ставили свои интересы и интересы Светы выше ее потребностей.
— Извините, — сказала она внезапно. — Я передумала продавать квартиру.
Семья выглядела разочарованной, но Мила была непреклонна. Она проводила их до двери и, закрыв за ними, прислонилась к стене.
Нет. Она не будет больше жертвовать собой. Она заслужила эту квартиру. Заслужила свободу и пространство. И никто — ни родители, ни Света — не имеют права отнимать это у нее.
В воскресенье Мила снова поехала к родителям. Они встретили ее холодно.
— Решила навестить стариков перед тем, как окончательно забыть? — съязвила мать.
— Нет, мам. Я пришла сказать, что люблю вас. Очень. И буду помогать всем, чем смогу. Но жить вместе мы не будем.
— Значит, выбор сделан, — отец скрестил руки на груди. — Что ж, мы услышали.
— Это не выбор между вами и свободой, пап. Это выбор здоровых отношений. Я хочу навещать вас, звонить, помогать финансово. Но я хочу, чтобы у каждого из нас было свое пространство.
— А как же наша квартира? Мы же хотели отдать ее Свете!
— Это ваша квартира, вам решать. Но если вы отдадите ее Свете, вам придется снимать жилье или покупать новое. Я могу помочь с первым взносом, если хотите.
Родители переглянулись.
— То есть ты предлагаешь нам снимать квартиру, пока ты будешь жить в трешке одна? — возмутилась мать.
— Нет, мам. Я предлагаю вам жить в своей квартире, которая у вас уже есть. А если вы решите отдать ее Свете — это ваш выбор, и последствия тоже ваши.
— Но мы же рассчитывали…
— Вот именно, — твердо сказала Мила. — Вы рассчитывали. Не спрашивая меня. Как всегда.
Мать открыла рот, чтобы что-то сказать, но отец неожиданно поднял руку, останавливая ее.
— Знаешь, Мила, — сказал он тихо, — я никогда не думал об этом с твоей стороны. Мы действительно всегда решали за тебя, но это всё на благо семьи.
— И ты всегда была понятливой, хорошей дочерью — вставила мать
— И посмотри, что с тобой стало, — отец покачал головой. — Мы воспитали дочь, которая отказалась от нас. Которая забыла, кто ей подарил жизнь.
Мила ушла, не поверив своим ушам.
Через месяц Мила сидела в своей новой, уже обставленной квартире. Родители продолжали звонить, но их номер был в чёрном списке. Света была недовольна, но ничего не могла поделать.
Она думала о той семье, которая приходила смотреть ее квартиру. О том, как родители радовались за своих детей, как заботились об их потребностях. Может быть, когда-нибудь и у нее будет такая семья. Семья, где каждый имеет право на личное пространство и уважение.
А пока она наслаждалась свободой. Своей квартирой. Своей жизнью. Впервые она чувствовала себя по-настоящему дома.
