— Тань, я хочу, чтобы ты на время домой вернулась, — заявила Татьяне мать, — папа твой снова в штопор ушел, а я по его вине в больнице лежу. Пока меня нет, поухаживай за ним, пожалуйста. Следи, чтобы кушал вовремя, заставляй его переодеваться каждый день. Готовь обязательно свеженькое. Тань, ты до сих пор обижаешься на отца из-того, что он тебя выгнал? Какие глупости!
Танечке было немного за двадцать пять. Профессию она тоже выбрала себе под стать. Учительница музыки. Высокая, тонконогая, романтичная и одинокая учительница музыки. Она не отличалась строгим нравом, была влюблена в Паганини и проводила длинные зимние вечера за фортепьяно.
Таких девушек, как Танечка замечают издалека. Нет, они не приковывают внимание яркой внешностью или бешенной харизмой. Они скромно опускают глаза, когда им говорят комплименты, краснеют в компании мужчин и носят закрытые кофты и длинные юбки. Смотришь на нее и знаешь, что, может, девушка она и хорошая, но ей никто не интересуется.
И разговоры про богатый внутренний мир, который намного важнее красивого личика, скорее напоминают фильмы, чем жестокую реальность. И реальность действительно жестока к таким девушкам. Пока они ждут принца на белом коне, подруги выходят замуж, рожают детей, разводятся. А принц все никак не появляется.
Год назад Таня окончила университет, устроилась на работу, некоторое время пожила отдельно, а потом вновь оказалась на одной жилплощади с родителями. Единственной подруге она говорила:
— Это временно. Я к родителям вернулась на пару—тройку месяцев. Пока с отдельным жильём тяжеловато, на зарплату особо не разгуляешься. А как на ноги встану, съеду обязательно. Ты же знаешь, Валь, что с моими родителями жить невозможно. Особенно с отцом. Не нахожу я с ним общего языка, как-то не получается… У отца очень тяжёлый характер, с ним невозможно договориться. Ты себя не представляешь, как он радовался, когда я съехала.
Валентина знала, что имела в виду её подруга. У Тани и правда отношения с отцом с раннего детства не складывались. Семён Валентинович был алкоголиком, буйным, неуправляемым. Стоило только капле спиртового попасть в его организм, начинались скандалы. По отношению к жене и дочери Семён Валентинович вёл себя отвратительно, мог позволить поднять руку и на ту, и на другую, оскорблял, мог зимой выгнать из квартиры. Валя, выросшая в полной семье и никогда не видевшая своего отца пьяным, недоумевала.
— Тань, а чего вы по шее ему не дадите? Навалились бы вдвоём, скрутили и дали бы как следует. Папа говорит, что такие люди, как твой отец, только язык силы понимают.
Отец Валентины трудился участковым. Мужчина был крепкий, рослый и не гнушался некоторых своих подопечных воспитывать кулаками. Его боялись и уважали, поэтому даже Таня считала, что Виктор Андреевич ерунды не посоветует. Но мама наотрез оказывалась оказывать физическое воздействие на своего регулярно закладывающего за воротник супруга. Она просто терпела.
В домашние склоки Таня была погружена с детства. Отец пил и дебоширил, мама жаловалась. И ничего для того, чтобы хоть как-то улучшить условия жизни, не делала.
У нее никогда не было отношений. Нельзя сказать, что ей не интересовались мужчины. Никто не назвал бы робкую учительницу музыки некрасивой. Но ей никто не нравился. Про таких говорят: «Высокие стандарты». Стандарты были настолько высокими, что никто под них не подходил.
К психологам Татьяна не обращалась. Он не считала отсутствие личной жизни серьезным поводом для переживаний, требующим вмешательства специалиста. В роли психолога постоянно выступала Валентина. Она утверждала, что все проблемы — из детства.
— У тебя достойного примера перед глазами не было, вот ты и не понимаешь, какого мужчину ты хочешь видеть с собой рядом. Поэтому и требования такие высокие, поэтому и живешь ты одна.
Мнению Валентины Татьяна доверяла. Ее папа действительно имел целый ворох проблем. И решать их не собирался, его все устраивало. Про таких говорят: «Этот не поменяется», или: «Горбатого могила исправит».
Впрочем, Галина, мама Татьяны, мужа всё-таки недавно выгнала. Видимо, терпению этой кроткой женщины всё же пришёл конец. Таня выдохнула, наконец-то можно не бояться возвращаться с работы домой и не трястись полвечера в ожидании возвращения папеньки, гадая при этом, в каком состоянии он придёт сегодня. Целых две недели Таня проводила с мамой воспитательную беседу. Характер родительницы она знала, поэтому была точно уверена, рано или поздно он всё равно вернётся в родные пенаты. И делала всё, чтобы этого не допустить.
— Мам, посмотри, как мы сейчас хорошо живём! Спокойно, тихо, никто не кричит, не оскорбляет, не бьёт посуду. Пожалуйста, я тебя прошу, если придёт — не пускай. Он не изменится, пить он никогда не бросит. В пылу ссоры он тебя когда-нибудь покалечит или прибьёт. Пусть живёт, как знает. Если нравится ему каждый божий день за воротник заливать, то пусть заливает. Но только сюда не приходит!
Галина правоту дочери признавала, кивала головой, во всём с ней соглашалась. Без Семёна ей действительно жилось легче. Но, несмотря на старания Татьяны, идиллия продлилась недолго. Как-то девушка вернулась с работы и в коридоре заметила мужские ботинки. Сразу поняла, что вернулся папа.
— Ну вот, опять начинается, — подумала про себя девушка, — прощай, спокойная жизнь, здравствуйте, скандалы, ругань и прочие прелести совместного существования с алкоголиком!
— Дочка, он поживет у нас немного. Это временно, не переживай. — говорила мама шепотом Татьяне.
Таня прошла в гостиную, увидела отца, лежащего на диване и смотрящего телевизор, взглянула на мать и пошла в свою комнату. Конечно, Таня расстроилась. Она только-только расправила крылья, только начала высыпаться и строить планы на будущее. А тут на тебе — такой сюрприз. В расстроенных чувствах девушка позвонила подруге и всё ей рассказала. Валентина хмыкнула:
— Тань, тебе уходить нужно. Не будет толку от твоего папаши. Да и от матери тоже. Не выгонит она его никогда, не бросит. Есть такая категория женщин, которые считают себя эталоном милосердия, корчат из себя спасительниц. Твоя мама считает, что благодаря ей твой отец перестанет пить, станет человеком нормальным, устроится на работу и начнёт наконец-то нести ответственность не только за себя, но и за своих близких. Всё это обязательно будет, стоит лишь немного подождать. Никак ты мать свою не изменишь, Тань. Она до гробовой доски будет жить с этим алкашом, жалеть его, оправдывать. А тебе нужно о себе думать.
— Да знаю я, — вздохнула Татьяна, — знаю, но пока тоже съехать не могу. Я просто не понимаю маму. Неужели ей нравится терпеть эти унижения? Отец ведь к ней относится, как к мебели. Неужели она, молодая ещё женщина, готова себя в жертву отцу принести? Она ведь ещё может встретить своё счастье. Мне, если честно, порой за неё обидно. И сделать я ничего не могу, квартира мамина. Она решает, кто будет здесь проживать, а кто — нет. И съехать не на что! Валь, думаю учеников набрать, репетиторством заняться. Мне кажется, прибавка к заработной плате так будет ощутимее.
— Мне кажется, это выход, — одобрила Валентина, — попробуй в любом случае. Тань, в родительской квартире тебе жизни никакой не будет, ты замуж так никогда не выйдешь. Всё время так и будешь решать чужие проблемы. Оставь ты мать в покое! Если она живёт с алкоголиком, значит, ей это нравится. Я же говорю, что таких не переделаешь. Они сами себе на уме.
Вечером Галина постучала в спальню дочери. Перед Таней она чувствовала вину, ей хотелось как-то оправдать свой поступок.
— Представляешь, твоя бабушка его выгнала! – начала рассказ мама, когда папа уснул за закрытой дверью, — не понимаю я эту женщину. Совершенно бессердечная и бессовестная. Папе твоему идти некуда, не на улице ведь ему ночевать. Пришел, попросился пожить… Не могла я его выгнать.
Она говорила шепотом, так, чтобы Семен ничего не слышал.
— Как выгнала? Он же ее сын? – недоуменно отвечала Таня.
— Выгнала. Он в своем репертуаре. Напился, скандалить начал. А потом… Как обычно, руки распустил…
— Что? Он ударил бабушку? Не может быть!
— Ударил. В гости нагрянула твоя тетка. Он напился, как обычно, скандалить стал. А потом взял ведро и швырнул его в твою бабку. Она не такая дура, как я. Терпеть его выходки не стала. Взяла и выгнала его с пожитками. Вот и вернулся сюда. А куда ему еще идти? Сказал, что поживет немного и уйдет.
Спустя время стало понятно, что отец Тани нарушил очередное свое обещание. «Скоро» и «временно» затянулось на долгий срок. Семен вообще любил стабильность во всем — стабильно пил и стабильно ссорился с родственниками.
Пил отец все время, пока находился дома. Компания ему была не нужна, пил он в одиночестве, пускаясь в пространственные рассуждения. Его монологи слушали все соседи. Он говорил о том, как ему не повезло, какая у него никудышная дочь и ужасная жена. Оскорбления неслись нескончаемым потоком и затихали только тогда, когда алкоголь усыплял отца. Тогда Таня с матерью переносили его на диван, закрывали дверь гостиной и спокойно выдыхали.
Теперь можно было спокойно пить чай, ужинать и разговаривать. Обсуждать Танину работу, соседей, новости. Папа громко храпел в гостиной, сквозь сон произносил проклятья, которые эхом доносились до бедных женщин.
Папа не был безработным. Он работал электриком и получал неплохую зарплату. Когда Таня еще училась в университете, он помогал дочери и отправлял ей деньги.
— Не надо, папа. Я подрабатываю, у меня есть деньги. Не отправляй ничего. У меня все есть! — говорила отцу Таня, когда он звонил после получки. Отец, несмотря на проблемы с алкоголем, не отказывал ей в деньгах во время учебы, хоть она и не просила. Но деньги, которые он давал не были лишними. Таня покупала учебники, еду и необходимые вещи.
Каждый раз, когда Таня вспоминала об этом, ее сердце наполнялось жалостью к отцу. Она ненавидела, когда он пьет, ругается и дерется. Ей не нравилось, как искажалось его симпатичное лицо, как алкоголь менял восприятие реальности и вредил его мозгу. Но сердце не могло не жалеть человека, который был ее отцом. Чужого иной раз пожалеешь!
А тут свой. Больной человек. Да, он был болен. Жаль, только лечиться не хотел и меняться тоже.
Несмотря на жалость, Тане с каждым днем все тяжелее было переносить пьяные выходки отца. Она смотрела на мать и страдала от того, что на нее лилась грязь невероятных масштабов. Она вспоминала, как боялась пьяного папу, как он замахивался кулаком на нее, на маму…а потом, бил. По-настоящему бил, оставляя синяки, за которые было стыдно перед одноклассниками. И если Таня еще могла надеть длинную рубашку и спрятать синяки за волосами, то на мать Татьяны с сожалением смотрел весь подъезд.
Соседи каждый день были свидетелями отвратительных сцен. Семен, набравшись по самые брови, орал на жену:
— Всю жизнь терплю тебя, дуру. Плохой я мужик? Плохой, спрашиваю? Да ты плохих мужиков не видела, слышишь? Да, пью. А отчего пью, ты хоть раз подумала? Жить с тобой невозможно. Невозможно! Тошно! И дочь твоя такая же, как и ты. Я — отец ее, а она смотрит на меня, как на мусор. Это все твое воспитание… — рассыпался проклятиями отец.
Празднование Нового года превратилось в цирк. Семен нажрался быстро, опять начал говорить гадости. Атмосфера была испорчена, праздник — тоже. Но отец не сдавался. Он решил добить мать пожеланиями о смерти.
— Когда ты уже копыта свои отбросишь? — приматывался к супруге Семен, — когда я вдовцом стану? Ты, когда меня осчастливишь? Может, тебе помочь?
Таня пыталась погасить конфликт. Отца просила:
— Пап, давай не будем ругаться? Ну праздник же сегодня! Чего ты взбеленился? Все же хорошо.
— Отвянь, — процедил Семен, — ты еще будешь мне советы раздавать. Кстати, а ты что тут делаешь? Почему ты вообще в моей квартире живешь? Дылда взрослая, а все никак съехать не можешь. Мужик-то у тебя есть? Знаю, что нет. Да кому ты такая нужна? Тряпка никчемная. Только и умеешь, что по клавишам тарабанить!
И терпение Тани лопнуло. Впервые в жизни девушка отцу дала отпор:
— Я — никчемная? Да, наверное, ты прав. И никчемная я только потому, что жила всю жизнь с таким, как ты! Что хорошего я видела? Пьянки, ругань и твои дебоши. Ты жизнь мне сломал. Терпеть тебя не могу!
Семен наорал на жену и на дочь, собрался и куда-то ушел. Пробили куранты, и Таня загадала желание:
— Пусть папа съедет из дома! Пусть найдет себе хоть маленький, но угол. Пусть вернется к своей матери. Жить невозможно…
Хорошо, что отец не слышал желания Тани. Если бы он узнал, что дочь не только тайно, но и явно мечтает о том, чтобы он нашел другое жилье, то нового скандала было бы не избежать.
Вернулся Семен поздно, завалился на диване и громко захрапел под звуки одиночных салютов за окном. Таня разочарованно посмотрела на него и ушла в свою комнату.
***
Жизни с отцом не стало совсем. Галина все чаще и чаще жаловалась на здоровье, Таня за маму переживала. Раньше Таня старалась сглаживать углы, а сейчас все чаще и чаще срывалась на родителя.
Недавно скандал разгорелся из-за желания матери немного обновить обстановку.
— Ремонт уже делать надо. Несколько лет ничего не делали, — неуверенно начинала мать.
— Ремонт очень нужен. Смотреть на квартиру невозможно! – поддерживала мать Таня, — вместо того, чтобы за воротник закладывать, лучше бы порядок здесь навел.
Семен прищурился:
— Возьми и наведи. Ты чего командуешь? Сама живешь на всем готовом, еще и условия ставишь? Деньги ищи, бригаду нанимай и хоть комнаты дополнительные достраивай. Привыкла на чужом горбу ездить.
Таня, всегда спокойная, разозлилась. Второй раз в жизни она позволила себе нахамить отцу.
— А ты нам тогда зачем нужен? Ты здесь живёшь, каждый божий день пьёшь, закатываешь скандалы, издеваешься над мамой, отказываешься выполнять мужскую работу. Зачем ты нам нужен? Собирай свои вещи и уходи. А с ремонтом мы тогда уж как-нибудь и без тебя решим. И деньги найдём, и бригаду наймём.
Семён, на тот момент относительно трезвый, бросился в комнату к дочери и стал судорожно собирать её вещи, не забывая при этом каждое своё действие громко комментировать.
— Я тебе покажу! Я тебе покажу, как меня выгонять! Совсем обнаглела, оборзела, я бы даже сказал! Чтобы духу твоего тут не было. Выметайся! А если ещё раз на пороге этой квартиры появишься, пожалеешь. Отхожу так, что места мало тебе будет!
Татьяна беспомощно смотрела на мать. Она ждала от неё как минимум поддержки, надеялась на то, что мама остановит отца, заступится за неё, защитит. Но Галина не собиралась этого делать. Она просто наблюдала, как её единственную дочь лишают собственного угла.
— Мам, — сказала родительнице Таня, — ты его не остановишь? Мне придётся уйти?
— Доченька, поживи пока у Вали. — сказала Тане мама. — Так будет лучше. Папа успокоится, я с ним переговорю, потом ты вернёшься. Не нужно выводить его на скандал! Ты же сама знаешь, что он от неосторожно сказанного слова вспыхивает, как спичка. Вечером я тебе позвоню. Или ты мне позвони, расскажи, как устроилась. А через пару-тройку недель вернёшься.
Таня подхватила сумку, услужливо собранную её отцом и молча вышла из квартиры. Сюда она больше не вернётся. Никогда. Даже если её об этом попросят.
Валя подругу приняла с удовольствием. Жила она отдельно в крошечной однокомнатной квартире, но местечко для близкого человека всё же нашла. Поступка Галины Валентина не одобрила, в адрес матери Тани высказалась довольно грубо:
— Ну вот и делай выводы. Мать тебя променяла на штаны. Таня, тебе ещё какие-то доказательства нужны? Ты до сих пор не поняла, что маме твоей никто, кроме этого алкоголика, не нужен? Я тебе сколько раз говорила: уходи! Уходи, ничего хорошего тебя там не ждёт.
— Ты права, наверное, — согласилась Татьяна, — мама свой выбор сделала. Я осуждать её не буду. Но и помощи она от меня больше не дождётся. Пусть живёт, как хочет.
Таня специально первой матери не звонила, ждала, когда та выйдет на связь. Галя номер единственной дочери набрала через неделю после её ухода. И то только для того, чтобы пожаловаться на очередную пьяную выходку своего супруга.
— В больнице лежу, — сообщила Галина дочери, — папа твой позавчера опять напился. Я его успокаивать стала, спать уложить пыталась, но не получилось. Ты же знаешь, что папа под воздействием алкоголя у нас буйный. Вот и прилетело мне стулом, я сознание потеряла… Не знаю, сколько в отключке лежала, соседка меня нашла. А Сёма дальше банкет продолжать ушёл, даже скорую для меня не вызвал. Ты себе не представляешь, Танечка, как я устала! Я хотела тебя попросить кое о чём. Может быть, ты, пока меня нет, поживёшь дома? Отцу еду готовить нужно, переживаю я за него. Пьёт ведь только, не ест ничего.
Татьяна усмехнулась. Тогда, наверное, и пришло осознание, что для матери нет на свете никого дороже мужа. Даже дочь она готова подвести под удар, только чтобы родному алкоголику жилось лучше.
— Нет, не поживу, — решительно заявила Татьяна, — я больше туда не вернусь. Ничего общего с ним иметь тоже не хочу и готовить для него я не буду. Мама, разбирайся сама! Если тебе нравится терпеть побои, если тебя устраивает такая жизнь, пожалуйста. Я так жить не хочу! Как выгонишь моего папашу — звони, поговорим. А если нет… Твоё право.
Таня положила трубку, мать ей больше не перезвонила. Со временем жизнь молодой женщины наладилась, она набрала учеников, стала подрабатывать репетиторством, появилась возможность снимать квартиру. Из прошлой жизни Таня общается только с Валей и с бабушкой. Та, кстати, полностью одобряет поступок внучки. О маме Тане иногда рассказывают знакомые, отец так и продолжает жить в одной квартире с ней. Также пьёт, также дебоширит.
