— Проваливай из моей квартиры! — рявкнул Егор так, что в подъезде, казалось, задребезжали стекла.
— Что ты делаешь? — Оксана прижала к груди свою сумку, едва успев обуть ботинки. — Не смей толкать меня!
— Я сказал вон! — Егор выдернул из её рук ключи и бросил на пол. — Забирай всё, что хочешь, и больше не появляйся.
Оксана попыталась что-то сказать, но ком в горле не давал ей дышать. Выронила сумку — те вещи, которые она машинально собрала в спешке, рассыпались по коридору.
— Егор, ты ведёшь себя… — дрожащим голосом начала она, но он только махнул рукой.
— Молчи! Видел я тебя сегодня, как мило ты обедала со своим “коллегой” в кафе. Хватит врать, всё кончено.
Его глаза горели дикой ревностью, губы сжались в тонкую линию, а в жилах, казалось, пульсировало желание тут же выгнать жену за дверь и захлопнуть её перед самым носом. Он уже успел поднять голос, распугать соседей, и теперь давил на Оксану отчаянным и безудержным гневом.
— Уходи, — бросил он тише, но не менее угрожающе. — И без твоих объяснений обойдусь.
Оксана взяла сумку, сунула обратно разбросанные вещи и, не говоря больше ни слова, вышла из квартиры. Дверь захлопнулась с металлическим лязгом.
…Три года назад Егор и Оксана казались идеальной парой. Ему было двадцать шесть — полон энергии, успешный, уверенный в своих силах. Свой небольшой бизнес по обслуживанию автомобилей он начал развивать, ещё учась в университете, и вскоре смог купить себе квартиру в новом доме. Про него друзья говорили, что он “парень, у которого всегда всё получается”.
Оксана была старше на четыре года, при первой встрече поразила Егора спокойной уверенностью. Она не была классической красавицей, но в ней было нечто обворожительное: мягкий голос, спокойная улыбка и умение поддержать любой разговор. В двадцать девять ей уже хотелось серьёзных отношений, семьи и стабильности. Они познакомились на вечеринке у общих друзей и через пару месяцев поженились.
— Егор, — говорила ему Мама (Татьяна Петровна) накануне свадьбы, — будь поласковее с Оксаной. Она женщина взрослее, у неё свой характер, свои привычки. Ты хоть и самостоятельный, но не думай, что всё в жизни делается только по твоим правилам.
— Да знаю я, Мама, — рассеянно отвечал Егор, ощущая себя героем, обретшим “прекрасную спутницу” и счастливую жизнь в придачу.
Но вскоре после свадьбы разница в характерах начала проявляться. Оксана любила собирать старые фарфоровые фигурки, привозила их с блошиных рынков и расставляла по полкам. Егор морщился от этой “бабушкиной затеи”.
— Да зачем тебе эти пыльные статуэтки? — ворчал он. — Места только занимают.
Она терпеливо уговаривала, рассказывала, что это её маленькое хобби с детства. Он отмахивался. Даже в незначительных бытовых мелочах Егор привык командовать, не считаясь с пожеланиями жены. Постепенно в нём проступало чувство, что и жена — часть “его имущества”.
На людях он был вежлив, а вот дома… Часто всё сводилось к фразам вроде “сделай ужин”, “убери это”, “мне надо, чтобы ты…” — и так далее. Оксану это задевало, но она, по природе неконфликтная, старалась адаптироваться, не поднимать шум.
— Оксаночка, прости, что спрашиваю напрямую, — как-то раз сказала её подруга Валя, — но ты же понимаешь, что Егор слишком жёстко с тобой обходится?
— Мы просто притираемся, — вздохнула Оксана. — Он сам по себе неплохой.
И всё вроде бы шло более-менее тихо, пока не настал тот день, когда Егор, проезжая мимо кафе, увидел свою жену за одним столиком с коллегой. Взгляд, полный ревности, вспыхнул моментально.
— Ты понимаешь, что это был просто деловой разговор? — пыталась она объяснить ему дома, когда он вернулся.
— Я видел, как он коснулся твоей руки, — грубо перебил её Егор. — Думаешь, я идиот?
Скандал разгорался, словно огонь, подброшенный бензином. Возгласы, обвинения, тон голоса всё резче, жёстче — до первого хлопка дверью. Тогда-то он и выставил Оксану из квартиры… На следующее утро они подали на развод.
Оксана ничего не просила — квартира была Егора, бизнес тоже, официального совместного имущества за время их короткого брака не нажили. Она тихо ушла, стараясь разорвать всякие связи.
— Зачем же ты так резко? — не удержалась Сестра (Светлана), когда узнала, что Егор выгнал жену. — Что такого ужасного она сделала?
— Я видел всё своими глазами, — нахмурился он. — И вообще, моё решение окончательное.
Шли месяцы. Сначала Егор был доволен своей крутой решимостью: всё под контролем, он свободен от “непонятных недоговорённостей” в отношениях. Но через полгода жизнь начала переворачиваться: бизнес захлебнулся в долгах — поставщики разорвали контракты, партнёры разошлись, а репутация фирмы испортилась.
— Егор, что случилось-то? — спрашивал его друг, предприниматель Андрей.
— Сам не понимаю, — отвечал Егор, растерянно роясь в отчётах. — Всё шло неплохо, а вдруг раз — и клиенты разбежались, налоговая пришла с проверкой… Закрылся я.
Вскоре после разорения Егор тяжело заболел — еле вставал по утрам, неделями не мог оправиться. Мама таскала ему с курьером кастрюли горячего супа:
— Егор, сынок, давай в больницу ляжем.
— Да вылечусь дома, Мама, — упорствовал он.
Полежал он так почти месяц. Когда, наконец, получил предложение о работе в крупной компании, решил, что полоса невезения закончилась. Но через месяц “респектабельной должности” его уволили. Причиной стали обвинения в хищении, которых он не совершал. Никто не поверил в его невиновность, хотя Егор клялся, что ни копейки не взял.
— Ну как такое может быть? — негодовал он, сидя на кухне у Сестры. — Света, да я ни при чём… Кто-то козни строит!
— Успокойся, — Сестра поставила перед ним чашку с чаем. — Давай подумаем, что делать.
— Не знаю, — Егор безвольно опустил плечи. — Как будто меня прокляли, всё идёт наперекосяк.
Светлана кивнула, будто что-то припоминая.
— Егор, а ведь Оксана, помнишь, рассказывала, что в её семье какие-то прадедушки да прабабушки занимались… ну, как она говорила, “колдовством”, “травками” и прочим? Я сначала смеялась, а она потом сказала: “У нас по женской линии дар передаётся…”
— Думаешь, она навела на меня порчу? — Егор вскинулся, глаза расширились.
— Не знаю. Но что-то ведь происходит, — пожала плечами Сестра. — Может, тебе лучше с ней поговорить?
Егор сначала отмахнулся — мол, чушь. Но одна неудача сменяла другую: машину поцарапали во дворе, с банковской карты сняли крупную сумму по ошибке. Егор бегал по разным инстанциям, пытаясь доказать, что никто не имел права, но процесс затянулся. В конце концов он сдался.
— Сестра, — сказал он тихо, позвонив ей поздно вечером, — помоги мне найти Оксану. Я… я должен попросить прощения.
Светлана отыскала бывшую жену брата через общих знакомых. Оксана, как оказалось, работала в другой компании, да и жизнь у неё шла своим чередом.
— Егор, она согласилась тебя увидеть, но… — Сестра замолчала. — Говорит, не уверена, что этот разговор что-то изменит, но послушает тебя.
На встречу Егор пришёл раньше. Он заметил, что у кафе, где они договорились увидеться, висит табличка “Ремонт”. Пришлось встать у входа. Когда показалась Оксана, он поразился тому, какой она стала: спокойная, со слегка подстриженными волосами и уверенным взглядом.
— Привет… — начал он неуверенно, но вдруг ощутил, как внутри его всё сжимается.
— Здравствуй, Егор. — Она кивнула. — Что ж, у тебя есть пара минут, я слушаю.
И тут он сорвался на колени прямо посреди улицы. Вокруг оборачивались прохожие — кто-то со смехом, кто-то с удивлением, но Егор ни на кого не смотрел.
— Прости меня, Оксана. Я был… — он запнулся, всхлипнув. — Я не могу так больше жить. Все беды на меня посыпались, как снег зимой… Я думал, это ты… ну, эта история о ведьмах в вашей семье… Может, ты наложила на меня проклятие?
Оксана вздохнула и сделала Егору знак встать. Тот, поколебавшись, поднялся.
— Никакого проклятия не было и нет, — произнесла она тихо. — Я не колдунья. Никогда ничем подобным не занималась. Все мои “ведьмы” — сказки от прабабушки.
— Но почему… всё так ужасно? — Егор прижал ладонь к виску, словно его раскалывала головная боль. — Мой бизнес, моё здоровье, работа… всё рухнуло.
— Может, ты просто получил по заслугам? — вздохнула Оксана. — Иногда жизнь сама ставит всё на свои места, когда человек ведёт себя плохо.
Егор молчал, не зная, что сказать. Внутри у него всё кричало от стыда, но ещё сильнее было желание избавления от несчастий, которые, казалось, преследуют его непрерывной полосой.
— Прости меня, — тихо повторил он. — Я хочу начать всё заново. Может быть… мы…
— Нет, Егор, — перебила Оксана. — Я не держу на тебя зла, но между нами всё кончено. Я помню, как ты выгнал меня, лишил дома, лишил уважения. Это было унизительно. Я простила, но возвращаться к тебе не собираюсь.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Я надеюсь, что твоя чёрная полоса закончится, — добавила она мягче, — но это уже не моё дело.
— Что же мне делать? — обречённо произнёс он, глядя, как она опускает глаза к сумке, будто собираясь уходить.
— Просто живи по совести. И стань лучше. А мне пообещай, — Оксана замолчала на секунду, — что больше никогда я тебя не увижу.
Егор сжал губы, и вдруг из его глаз брызнули слёзы, которых он сам не ожидал.
— Клянусь, — едва выдохнул он. — Клянусь, что если это важно для тебя, я исчезну из твоей жизни.
Несколько мгновений они стояли, молча глядя друг на друга. Затем Оксана чуть кивнула, словно прощаясь, повернулась и пошла прочь. Егор остался стоять у закрытого кафе. Солнце уже клонилось к закату, его тёплый свет отражался в витринах, и у Егора вдруг возникло странное чувство освобождения, смешанное с болью.
— Ну что ж, — пробормотал он, оборачиваясь, когда из-за угла вышла Сестра. Она, видимо, не осмеливалась подойти ближе, чтобы не мешать их разговору. — Всё закончилось, Свет.
— Как ты? — тихо спросила она, поглядев ему в покрасневшие глаза.
— Не знаю… — Егор провёл ладонью по лицу. — Пустота какая-то. Но и… лёгкость. Будто гора с плеч свалилась. Может, теперь всё изменится?
Сестра не стала говорить громких слов. Она просто обняла брата за плечи. Они стояли на улице, где редкие прохожие спешили по делам, а ветерок слегка шевелил волосы. Егор чувствовал, как в груди, помимо горького чувства утраты, теплится крохотная искра надежды. Оксана сказала, что прощает его. Это, кажется, важнее всего.
— Ладно, поехали домой, — наконец произнёс он. — Надо жить дальше.
Он понимал, что отныне будет сам нести груз последствий за прежние поступки. Но, по крайней мере, маленький просвет в его душе уже появился — и, может быть, когда-нибудь после этой главы в его жизни начнётся новая, более светлая и правильная.
