— Не смей закрывать передо мной дверь, неблагодарная! Разве я не заслужила хотя бы капельки уважения?
— Милая свекровь, увольте меня от списка ваших великих подвигов. Мы с Леонидом вместе два года, а ваша помощь до сих пор ограничивалась бесконечными требованиями и претензиями.
«Истории в четырёх стенах» © (805) Невестка стояла в дверном проеме, удерживая дверь от попыток настойчивой гостьи прорваться в квартиру.
— Ты… ты… — задыхалась от возмущения Зинаида Петровна. — Ты забыла, кто помог Лёнечке с первым взносом на эту квартиру? Кто дал вам деньги на ремонт?
Усмешка тронула губы Валентины.
— Простите, но у вас удивительная способность переписывать историю. Первый взнос я собрала сама, а те десять тысяч, что вы одолжили на ремонт, давно вернули с процентами, о которых вы так настойчиво напоминали.
Маленькие, близко посаженные глаза свекрови сузились.
— Неблагодарность — вот чем вы платите матери! Где мой сын? Пусть выйдет и скажет в лицо, что выбрал какую-то… — она выразительно осмотрела Валентину с головы до ног, — выскочку вместо родной матери!
Выдержав паузу, невестка произнесла с вежливостью, острой как хирургический скальпель:
— Зинаида Петровна, Леонид уехал и вернётся только к вечеру. А теперь, извините, у меня много работы.
Дверь мягко, но решительно закрылась перед самым носом свекрови. За ней послышались приглушённые возгласы, затем — удаляющиеся шаги и звук лифта.
Прислонившись спиной к закрытой двери, Валентина медленно выдохнула. Приступы гнева и раздражения поутихли, уступив место усталости. Медленно прошла в светлую кухню, где на столе лежал неоконченный проект интерьера загородного дома. Работа не ждала, но мысли упорно возвращались в прошлое, к самому началу их истории с Леонидом.
Два года назад. Уютная, но без претензий кофейня «Бумажный кораблик» на тихой улице исторического центра. Кирпичные стены, деревянные столики, лампы в стиле лофт и аромат свежемолотых зёрен.
Валентина — начинающий дизайнер интерьеров — работала над эскизами для своего первого серьёзного заказа. Рядом остывал латте, который она почти забыла.
— Если не возражаете, заменю его на свежий, — прозвучал глубокий мужской голос.
Подняв глаза, увидела перед собой молодого бариста с искренней улыбкой и немного усталыми глазами цвета тёмного янтаря.
— У вас такое вдохновенное выражение лица, что жаль прерывать, но это уже третий час, как вы сидите с одним и тем же остывшим напитком.
Улыбка тронула её губы:
— Неужели вы следите за мной?
— Профессиональная наблюдательность, — парировал он с лёгким поклоном. — Я Леонид, бариста и менеджер этого скромного заведения.
— Валентина, дизайнер и вечная жертва дедлайнов.
Это был первый из многих их разговоров. Через неделю они обменялись номерами телефонов, через месяц — впервые поцеловались под падающей листвой городского сада, а спустя полгода Леонид сделал предложение.
Знакомство с родителями Валентины прошло удивительно легко. Анатолий Сергеевич и Марина Викторовна — профессор истории и школьная учительница литературы — приняли Леонида с теплотой, которую он воспринял почти с недоверием.
После ужина, когда они вышли из родительского дома и медленно шли по тихой улице, Леонид казался задумчивым.
— Твои родители потрясающие, — произнёс он наконец. — Такие… настоящие.
— Они всегда такими были, — пожала плечами Валентина. — А какие твои? Когда познакомимся с ними?
Быстрая тень пробежала по лицу Леонида.
— Мои родители очень занятые люди. Отец руководитель на стройке, мать заведует благотворительным фондом. Не уверен, что они найдут время в ближайшее время.
Что-то неискреннее промелькнуло в его словах, но тогда Валентина не придала этому значения.
После того памятного утреннего инцидента со свекровью Валентина долго не могла успокоиться. Вечером, когда Леонид вернулся домой, она решила больше не откладывать серьезный разговор.
— Лёня, давай поговорим о твоей матери, — твердо сказала она, встречая его в прихожей. — Сегодня утром была неприятная сцена.
Лицо Леонида мгновенно напряглось.
— Что она натворила на этот раз?
Валентина подробно рассказала о визите Зинаиды Петровны, не упуская ни одной детали, включая реплики о деньгах и неблагодарности.
Леонид слушал молча, но его руки, сжимавшие чашку с чаем, заметно подрагивали.
— Прости, — наконец произнес он, когда Валентина закончила. — Я должен был давно тебе все объяснить.
Они перешли в гостиную. Леонид долго смотрел в окно, прежде чем начал говорить.
— Помнишь, я рассказывал, что мои родители занятые люди? Я соврал. Точнее, не всю правду сказал.
Валентина молча кивнула, давая ему возможность продолжить.
— В нашей семье я всегда был третьим лишним. Незапланированным ребенком, как любила напоминать мать. Кирилл старше меня на восемь лет, Марина — на шесть. Они всегда были золотыми детьми, а я… — он горько усмехнулся. — Я был обузой.
Леонид медленно начал раскрывать правду о своем детстве. О том, как в семь лет он уже сам готовил себе завтраки, потому что родители «не успевали». О том, как для брата и сестры покупали новые гаджеты и модную одежду, пока ему доставались вещи, из которых Кирилл вырастал.
— Когда пришло время поступать в университет, отец прямо сказал: «На тебя денег нет, Кириллу квартиру покупаем». А Марине они спонсировали учебу в Европе. Представляешь?
Валентина слушала.
— Но как же ты… Как ты стал таким? Таким добрым, заботливым?
— Не благодаря, а вопреки, — он взял ее руку в свою. — В шестнадцать я начал работать — сначала курьером, потом официантом. К двадцати накопил на свою первую маленькую кофемашину. К двадцати трем открыл «Бумажный кораблик». Знаешь, что сказал отец? «Ну, хоть на что-то ты сгодился». А Кирилл до сих пор сидит на шее у родителей, меняя машины и подруг.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
— Последний год стал особенно невыносимым. Как только мать узнала, что я собираюсь жениться, она словно с цепи сорвалась. То требовала денег для какой-то двоюродной тетки, то настаивала, чтобы я взял Маринину подругу к себе в кофейню. А когда узнала, что твои родители подарили нам участок под дачу, стала намекать, что хотела бы там жить летом.
Валентина вспомнила, как несколько раз свекровь беззастенчиво предлагала «приглядеть» за их будущей дачей, хотя там пока был только фундамент.
— Почему ты молчал? Почему не рассказал мне раньше?
— Стыдно было. Боялся, что ты подумаешь… не знаю, что я слабак или жалуюсь. А потом стало поздно — мы уже были вместе, планировали свадьбу.
В этот момент телефон Леонида разразился трелью. На экране высветилось «Мама».
— Возьми трубку, — тихо сказала Валентина.
Леонид вздохнул и ответил. Громкий, возмущенный голос Зинаиды Петровны был слышен даже без громкой связи.
— Мама, — неожиданно твердо прервал ее Леонид. — Я все знаю о твоём сегодняшнем визите. И хочу, чтобы ты знала: больше этого не повторится.
Короткая пауза, затем снова поток возмущений.
— Нет, мама. Наша свадьба пройдет без тебя, без Кирилла и без Марины. Я не хочу видеть никого из вас ни на церемонии, ни в нашей жизни.
Что-то резкое прозвучало в ответ, но Леонид уже нажал на красную кнопку, а затем методично заблокировал три номера на своем телефоне.
Валентина смотрела на него со смесью восхищения и тревоги.
— Ты уверен? Это же твоя семья…
— Нет, — мягко возразил он, притягивая ее к себе. — Моя семья — это ты. И твои родители, которые за два года дали мне больше тепла, чем мои за всю жизнь. — Он поцеловал ее в лоб. — Прости, что не рассказал раньше. И спасибо, что выставила мою мать за дверь. Кто-то должен был это сделать давно.
— Но свадьба… — начала Валентина. — Без родителей жениха…
— Будет идеальной, — закончил Леонид уверенно. — Лучше тихое счастье, чем громкие скандалы. Пусть там будут только те, кто искренне желает нам добра.
Валентина крепко обняла его. Наконец-то она поняла причину его недомолвок и скрытности. И была благодарна за доверие и силу, которую он проявил сегодня.
— Ты прав, — сказала она.
За окном догорал октябрьский день, листья кружились в воздухе, подхваченные ветром перемен.
