Трещина
Алена стояла у плиты, перемешивая борщ, который Нина Федоровна уже дважды обозвала «жидкой бурдой». Ложка слабо звенела о кастрюлю, будто сама пыталась найти ритм среди этой тирании.
— Опять пересолила! — Нина Федоровна фыркнула, отодвигая тарелку. — Я ж тебе говорила, сынок, женился на неумехе. В мои годы я уже троих детей кормила, а она даже борща нормально сварить не может.
Константин, не отрываясь от телефона, с неохотой проговорил:
— Мама, ну хватит. Вкусно же.
— Вкусно?! — Нина Федоровна фыркнула так, что это можно было услышать и на кухне. — Ты сам-то когда последний раз нормальную еду ел? Она тебя заморенными супами кормит, а ты даже не замечаешь!
Алена сжала зубы. «Замечает. Особенно когда ты тут. Особенно когда ему удобно молчать.»
— Константин, — она поставила кастрюлю на стол так, что оно задрожало, — поможешь убрать?
Он даже не поднял глаза. Его взгляд скользнул мимо, как если бы она была воздухом.
— Да ладно, Ален, я потом.
— Потом — это когда? — её голос дрогнул. — Когда я всё сама сделаю, а ты будешь сидеть и смотреть, как твоя мать меня пилит?
Нина Федоровна резко встала, стул с грохотом столкнулся с полом.
— Ой, да как ты разговариваешь?! Сынок, ты слышишь эту наглость?!
Константин закатил глаза, тяжело вздохнул.
— Алена, ну хватит. Не начинай.
— Я начинаю?! — она засмеялась, но смех был горьким и каким-то тупым. — Ты серьёзно? Ты даже встать не можешь, чтобы сказать ей, что хватит меня унижать?
— Да никто тебя не унижает! — он резко бросил телефон на диван. — Ты сама всё в голове напридумывала!
— О, вот оно! — Алена развела руки, голос дрожал от злости. — Я, оказывается, истеричка. А ты — просто бедный мальчик, зажатый между женой и мамой. Только вот беда — ты уже тридцать пять, Костя. Может, хватит прятаться?
Нина Федоровна подпрыгнула от возмущения.
— Как ты смеешь так с ним разговаривать?! Он тебя кормит, одевает!
Алена обернулась к ней с таким взглядом, что та сразу осеклась.
— Кормит? Одевает? — её голос стал холодным, но резким. Каждое слово как нож. — А вы, случайно, не знаете, что ваш сын уже три месяца как без работы?
Тишина.
Константин побледнел.
— Алена…
— Что, Костя? — она скрестила руки, и взгляд её стал как лёд. — Ты думал, я не замечу, что с карты не приходят переводы? Что ты каждый день «на работу», а потом часами сидишь в парке, тратя своё драгоценное время?
Нина Федоровна замерла, глаза бегали от сына к невестке.
— Сынок… Это правда?
Константин сжал кулаки, лицо стало кирпичного цвета.
— Я искал! Я не хотел тебя расстраивать!
— Меня? — Алена рассмеялась, и этот смех был таким, что на секунду стало страшно. — Ты не хотел расстраивать МЕНЯ? А кто платил за квартиру последние три месяца? Кто откладывал на отпуск, который ты мне обещал? Кто верил, что у нас всё нормально?!
Он вдруг резко шагнул к ней и схватил за руку.
— Ты не понимаешь… Мне было стыдно!
— Ой, освободи! — она дёрнулась, но он не отпускал.
— Нет, ты послушай!
— Я УЖЕ НАСЛУШАЛАСЬ!
Резкий рывок — и его пальцы разжались. Алена отшатнулась, спина ударилась о стол.
Тишина.
Константин смотрел на неё с таким взглядом, что она поняла — это не тот парень, которого она знала. В его глазах был страх. Страх, которого она не видела давно.
— Алена…
— Всё, — она провела рукой по лицу, и её голос стал тихим, но твёрдым, как приговор. — Всё, хватит. Я ухожу.
Нина Федоровна вдруг ожила и выдала:
— Да давно пора! Нашла себе принцессу, Константин!
— МАМА, ЗАТКНИСЬ! — он рявкнул так, что та аж отпрянула.
Но Алена уже направлялась к спальне. Дверь захлопнулась за ней с таким звуком, будто этот дом рухнул.
Чужой номер
Алена захлопнула дверь так, что стекла в подъезде звякнули. В лифте она сжала сумку, пальцы нервно теребили замок. Кошелёк, ключи, телефон… Всё на месте.
Чёрт.
Не её телефон. В руках оказался чужой, с потрёпанным чехлом — этот хлам вечно ронял Константин. Она сунула его в карман, не в силах вернуться за своим. Пусть теперь помучается, падла.
На улице лил дождь. Алена натянула капюшон и пошла к метро, куда-то, не думая. В голове стучало: Три месяца, три месяца, три месяца. Он водил её по кафе, строил из себя занятого на работе, а она верила. Теперь вот — думала, что жила в нормальной семье. Покойно, тихо… Ну да, конечно.
В вагоне метро телефон в кармане завибрировал. Она машинально достала его и замерла.
«Костя, ты где? Мы же договорились — сегодня последний срок. Или ты хочешь проблем?»
Сообщение было от «Лехи».
Сердце чуть не выскочило из груди.
— Какого чёрта… — шепчет она, а сама сжала зубы до скрежета.
Следующее сообщение: «Ты же знаешь, как мы решаем вопросы с должниками.»
Она резко вышла на следующей станции, едва держа себя в руках. Стояла у стены, пытаясь дышать.
— Вот идиот… — прошептала, как будто это могла услышать вся улица.
Константин не просто без работы, он в долгах. И не просто кому-то, а каким-то серьёзным людям.
Телефон снова загорелся. Входящий — «Леха».
Алена глубоко вдохнула и ответила.
— Алло.
В трубке долго было молчание, потом хриплый голос:
— Ты кто?
— Я… жена Константина, — ответила она, даже не веря в свои слова.
— О-о… — на том конце рассмеялись. — Значит, Костя решил через бабу отмазываться? Ну ладно. Передай своему муженьку: если завтра к пяти вечера не будет ста тысяч, мы к вам зайдём. И, Алёнка… лучше не вызывай ментов. А то будет хуже.
Щелчок.
Алена опустила телефон, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться.
Кафе через час.
Она сидела, уставившись в стену с чашкой холодного кофе. В голове звучали одни и те же цифры: сто тысяч. Где он их возьмёт?
Телефон завибрировал — на этот раз её собственный. Незнакомый номер.
— Да? — голос сорвался, и она почти не узнала себя.
— Алена? — это был Константин. Голос охрипший, сдавленный. — Ты… ты взяла мой телефон.
— Да, взяла. И, кажется, узнала больше, чем хотела, — её голос дрожал. — Кто такой Леха, Костя?
Пауза. Потом тихий стон:
— Блин…
— Ты должен сто тысяч каким-то бандитам?! — она почти прокричала в трубку, чуть не раздавив чашку. — Ты что, с ума сошел?!
— Я… Я думал, что устроюсь быстро, отдам…
— ДУМАЛ?! — она вскочила, роняя стул. Люди за соседними столиками обернулись. — Три месяца врал мне в лицо, а теперь выясняется, что мы в долгах по уши?!
— Я решу это…
— КАК?! — она схватила телефон крепче, чтобы не выкинуть его. — У тебя нет денег! Нет работы! Что ты будешь делать, Костя?! Украдёшь что-то? Почку продашь?!
Молчание. Потом — тихий, почти неслышный шепот:
— Алена… пожалуйста. Верни телефон. Я разберусь.
— Нет уж, — она резко выдохнула. — Теперь это и моя проблема. Приезжай за ним сам. И, Костя… если эти уроды подойдут ко мне, я тебя лично прибью.
Щелчок.
Она бросила трубку.
Мамины долги
Алена сидела на скамейке у фонтана, сжимая в руках чужой телефон. Каждый раз, когда экран загорался от нового сообщения, у неё холодело внутри.
Где ты? — писала какая-то Таня.
Костя, перезвони срочно! — это уже было от «Серёги».
А потом — новое от «Лехи»: «Ты вообще понимаешь, что завтра срок?»
Она уже собиралась написать что-то едкое, когда рядом резко затормозил знакомый потрёпанный седан. Константин выскочил из машины, даже не закрыв дверь. Лицо серое, глаза красные — будто не спал неделю.
— Алена, слушай…
Она молча протянула ему телефон.
— Спасибо, — он схватил его, как будто это была единственная спасительная соломинка. — Я… Я могу объяснить.
— Объясни, — её голос звучал как стекло, холодный и треснувший. — Кому ты должен сто тысяч? И почему они угрожают мне?
Константин сел рядом, сгорбившись, как старик. Его пальцы нервно перебирали корпус телефона, будто искали, где скрыться.
— Это… Это не мои долги.
— Чьи тогда?
Он поднял на неё глаза, и в них была такая беспомощность, что Алену передёрнуло, как будто её щёлкнули током.
— Мама… Она влезла в эти микрозаймы. Подписала какие-то бумажки, не читая… В итоге сумма раздулась до трёхсот тысяч. Они начали звонить, угрожать…
Алена почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Вроде бы она должна была ему пожалеть, но тут было не до жалости.
— И ты… ты взял у них деньги, чтобы закрыть её долг?
— Я думал, что быстро найду работу, отдам…
— ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД, КОСТЯ! — она вскочила, не в силах сдержаться. — Ты три месяца врал мне, скрывал, что мы на дне, а все это время… КОРМИЛ ЕЁ ДОЛГИ?!
Он потянулся к ней, но она резко отшатнулась, как от огня.
— Ты не понимаешь… Они бы её…
— Что? Избили бы? Испугали? — Алена засмеялась, но смех вышел резким, горьким. — А теперь они придут ко мне! Потому что ты, как всегда, решил спасать мамочку, а обо мне даже не подумал!
Константин схватил её за руку.
— Я не знал, что так получится!
— ОТПУСТИ! — она дёрнулась, но он не ослабил хватку.
— Нет, ты послушай! Я всё решу! Я… Я договорился с Лехой, он дал время!
— Какое время?! — она вырвала руку. — У тебя нет денег, Костя! Нет работы! Ты даже квартиру не можешь оплатить! Что ты сделаешь?!
Он опустил голову, глаза блестели, как у ребёнка, который понял, что провалился.
— Я… Я продам машину.
Алена застыла.
— Машину? — её голос дрогнул, словно она услышала слово, которое не ожидала. — Ты хочешь продать НАШУ машину, чтобы отдать её долги?
— Алена…
— Всё, — она резко отступила назад, её лицо стало каменным. — Всё, хватит. Я не буду это слушать.
— Куда ты?! — он сделал шаг в её сторону, но она уже шла прочь, не оглядываясь.
— Подальше от тебя! — её шаги становились быстрее. — И от твоей мамы тоже!
— Алена, пожалуйста! — он бросился за ней, пытаясь догнать, но она не обернулась. — Я исправлюсь! Я найду работу!
Она остановилась. В глазах стояли слёзы, но голос был твёрдым, как гранит.
— Знаешь, что самое смешное? Я бы тебе поверила. Если бы не одно «но».
— Какое? — он выглядел так, будто его только что из-под ногтей вытащили.
— Ты уже три месяца мне врёшь. И даже сейчас… — она ткнула пальцем в его грудь, — ты всё ещё пытаешься спасти её, а не нас.
Константин замер, как статуя. Его лицо застыло в безнадёге.
Алена развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь.
Игра по её правилам
Дождь как бешеный колотил по окнам старого мотеля, где Алена уже второй час сидела с телефоном в руках, размышляя, что делать с этим бардаком. Константин снова написал:
«Алена, пожалуйста, ответь. Я всё исправлю. Давай поговорим.»
Она прокатила глазами. Поговорить? Сейчас? После всего, что было? Просто прелесть. Не было никакого желания что-то объяснять или вообще выслушивать.
Внезапно в дверь постучали. Алена подскочила, словно её поймали за руку, когда она что-то украла.
— Кто там? — спросила она, пытаясь спрятать свой раздражённый голос.
— Это я, — женский голос, и так фальшиво мягкий, что аж зубы сводило.
Алена замерла, будто её просто сдали. Нина Федоровна.
Она медленно подошла к двери, не открывая.
— Что вам нужно?
— Аленочка, давай поговорим, — её голос был настолько сахарным, что Алена почувствовала, как у неё зубы начали скрипеть. — Я понимаю, ты расстроена. Но давай без истерик, а?
— Без истерик? — Алена распахнула дверь так, что об её лицо чуть не разбилась стеклянная ваза на подоконнике. — Вы приехали ко мне в мотель в десять вечера, чтобы меня учить, как не истерить?
На пороге стояла Нина Федоровна, вся промокшая, но с выражением лица, как будто ей только что предложили выиграть джекпот.
— Вот, сразу крики, — вздохнула свекровь, будто она тут, на самом деле, жертва. — Можно я войду?
Алена отступила в сторону, неохотно пропуская её.
Свекровь прошла внутрь, оглядела комнату с таким презрением, как будто это был склад дешёвых китайских игрушек, и, едва не соскользнув с края кровати, села.
— Сынок мне всё рассказал. Ты, наверное, знаешь про долги.
— Да, знаю, — Алена скрестила руки, стоя на пороге. — Знаю, что вы влезли в какую-то авантюру, а он теперь как дурак расплачивается.
— Он мужчина! — Нина Федоровна резко повысила голос, как будто прямо сейчас на поле боя. — Это его обязанность — заботиться о матери!
— А о жене? — Алена скривила губы, словно только что съела лимон. — Или я не в счёт?
Свекровь замерла, как будто её только что зашибли, но быстро собрала оставшуюся гордость в кулак.
— Ты не понимаешь, как это — быть матерью. Я его растила одна, всё для него делала! А теперь он должен выбирать между мной и тобой?
Алена засмеялась, и смех был такой, что в комнате сразу стало холодно.
— О, Боже, вы даже сейчас не слышите, что говорите. Вы не мать, вы… манипуляторша. А Костя… — она махнула рукой, как будто смахивала пыль. — Он просто ваша марионетка.
Свекровь сдвинула брови, как будто её ударили по лицу. Встала, глаза горят, как у тигра, готового вцепиться в горло.
— Как ты смеешь?! — её голос рвётся от ярости.
— Легко! — Алена шагнула вперёд, уже не стесняясь. — Потому что я вижу, как вы его держите за горло. И знаете что? Мне всё это надоело!
— Надоело? — Нина Федоровна улыбается с такой злобной иронией, что Алена почти слышит, как у неё за зубами крошатся осколки старых ожиданий. — Ну так уходи. Всё равно ты ему не пара.
Алена не переживала, что ей не понравилось последнее замечание.
Она спокойно достала телефон.
— Знаете, я вот подумала… Если уж вам так нравятся долги, почему бы вам не разобраться с ними самостоятельно?
— Что? — Нина Федоровна нахмурилась, как кот, которому помешали спать.
Алена набрала номер, не отвлекаясь.
— Леха? Это Алена. Жена Константина. Да, да, та самая. Слушай, поговорила тут с Ниной Федоровной… она готова сама всё с тобой урегулировать. Да, прямо сейчас. Она в мотеле «Вояж», комната 12. Да, Костя не придёт. Это её личное дело.
Она нажала «отбой» и с довольной ухмылкой посмотрела на свекровь.
— Что ты наделала?! — лицо Нины Федоровны побледнело, как у умирающего растения.
— Играю по вашим правилам, — Алена спокойно взяла сумку и пошла к двери. — Теперь решайте, что с этим делать.
— Ты… ты не можешь просто уйти! — Нина Федоровна схватила её за руку, как будто Алена была последним спасением в этом мире.
— О, как раз могу, — Алена резко вырвала руку. — Знаете что? Костя теперь наконец-то увидит, кто вы на самом деле.
Она ушла, оставив за собой глухой звук хлопнувшей двери.
Дождь хлестал по улице, но Алена не чувствовала холода. В груди было тепло от того, что она сделала. Теперь она была свободна.
Эпилог
Через две недели Алена сидела в уютном кафе, пила латте и, наконец, смогла расслабиться. Телефон снова завибрировал. Она взглянула на экран.
«Алена, это Костя. Мама… она всё рассказала. Я не знал. Прости.»
Алена усмехнулась и отложила телефон.
Прощать было уже нечего.
