— Мама опять звонит, — Дима поднял глаза от телефона и виновато посмотрел на жену. — Говорит, соседи шумят до трех ночи. Может, пригласим ее к нам на недельку?
Рита замерла, держа в руках тарелку с котлетами. В животе что-то холодно сжалось. Ольга Игоревна в их доме на целую неделю — это как минимум семь дней постоянного напряжения и критики.
— А что, в гостинице нельзя остановиться? — осторожно предложила она.
— Ритка, это же моя мама, — Дима уже набирал номер. — Мам, конечно, приезжай. Завтра? Хорошо, встречу.
Девочки радостно завизжали. Катя и Алена обожали бабушку — она всегда привозила подарки и рассказывала интересные истории. Рита только вздохнула. Дети еще не понимали, что бабушкина любовь распространяется исключительно на них и Диму. Для невестки места в этой любви не находилось.
На следующий день Ольга Игоревна приехала с двумя огромными сумками и видом человека, который переезжает надолго. Она окинула прихожую критическим взглядом.
— Диммочка, у тебя здесь пыль на плинтусах. И зеркало какое-то мутное.
Рита сжала зубы. Она три часа накануне мыла квартиру, готовясь к приезду свекрови.
— Здравствуйте, Ольга Игоревна, — вежливо поздоровалась она.
— А, Рита, — холодно кивнула та. — Помоги донести сумки.
Уже в первый день стало ясно, что неделя обещает быть долгой. Ольга Игоревна критически осмотрела холодильник.
— Диммочка, почему у вас молоко такое дешевое? И колбаса не та марка. А овощи где? Детям нужны витамины.
— Мам, Рита прекрасно следит за нашим питанием, — мягко сказал Дима.
— Ну да, конечно, — фыркнула Ольга Игоревна. — Полуфабрикаты и майонез. Настоящая забота.
Рита почувствовала, как краснеют щеки. Котлеты она готовила сама, из свежего мяса. И салат тоже делала своими руками.
— Бабуля, а что ты нам привезла? — Алена повисла на руке у бабушки.
— Конечно, привезла. Только сначала приведем дом в порядок. Катенька, покажи бабушке свою комнату.
Дети потащили бабушку по квартире. Рита услышала ее голос из детской:
— Господи, сколько у вас игрушек! Это же антисанитария. Половину нужно выбросить.
— Не выбрасывать! — закричала Алена.
— Малыш, бабушка знает лучше. У детей не должно быть слишком много игрушек, иначе они не ценят то, что имеют.
Рита вошла в детскую. Ольга Игоревна стояла посреди комнаты и складывала игрушки в пакет.
— Ольга Игоревна, может, не стоит? Дети привыкли к своим вещам.
Свекровь медленно повернулась. В ее глазах была такая холодность, что Рита невольно отступила.
— Не забывай, — тихо, но очень отчетливо произнесла Ольга Игоревна, — чья это квартира. Дима купил ее до свадьбы, оформлена она на него. Это квартира моего сына, а не твоя, так что никуда я отсюда не уйду.
Комната будто наполнилась ледяным воздухом. Катя и Алена замолчали, почувствовав напряжение. Рита стояла, не в силах произнести ни слова.
— И если мой сын захочет, — продолжила Ольга Игоревна, не спуская с невестки взгляда, — может выгнать тебя с детьми хоть завтра. Так что не указывай мне, что делать в доме своего сына.
— Бабушка, почему ты так говоришь? — тихо спросила Катя.
— Ничего, солнышко. Просто объясняю маме некоторые вещи, — ласково ответила Ольга Игоревна и снова стала собирать игрушки.
Рита вышла из комнаты на ватных ногах. Слова свекрови засели в голове как заноза. Квартира Димы? А разве она не платила по ипотеке последние десять лет? Разве не вкладывала деньги в ремонт, мебель, бытовую технику?
Вечером, когда дети легли спать, она попыталась поговорить с мужем.
— Дима, твоя мама сегодня сказала странные вещи.
— Какие? — он лежал на диване, листая новости в телефоне.
— Что квартира твоя, а не наша. И что ты можешь выгнать меня с детьми.
Дима поднял голову и недоумевающе посмотрел на жену.
— Ритка, мама никогда такого не говорила. Ты что-то неправильно поняла.
— Дима, я же не глухая. Она сказала это совершенно четко.
— Слушай, мама может быть резкой, но она никогда не скажет ничего подобного. Ты, наверное, преувеличиваешь.
Рита почувствовала, как внутри разгорается обида. Муж ей не верит. Предпочитает думать, что она выдумывает или искажает слова его матери.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Хорошо.
На следующий день Ольга Игоревна вела себя как полноправная хозяйка. Она переставила посуду в кухонных шкафах, раскритиковала Ритину прическу и объяснила соседу дяде Виктору, который зашел за солью, что невестка «совсем не умеет вести дом».
— Понимаете, Виктор Петрович, — говорила она, стоя в дверном проеме, — молодые сейчас не те. Работа для них важнее семьи. А дети растут как трава — без присмотра.
Дядя Виктор неловко переминался с ноги на ногу, косясь на Риту, которая стояла рядом.
— Да что вы, Ольга Игоревна, — пробормотал он. — Рита хорошая мать, дети всегда ухоженные.
— Снаружи, может, и выглядит хорошо, — вздохнула свекровь. — А что внутри творится… Вот я приехала на пару дней, а уже столько недостатков вижу.
Виктор Петрович взял соль и поспешно ушел. Рита стояла в коридоре, чувствуя, как горят щеки. Обсуждать ее с соседями — это уже слишком.
— Ольга Игоревна, зачем вы говорите соседу такие вещи?
— А что, неправда? — свекровь повернулась к ней. — Ты работаешь с утра до вечера, дети предоставлены сами себе. А дом? На дом времени не хватает.
— Я работаю, чтобы помогать Диме содержать семью, — сдержанно ответила Рита.
— Ах да, я забыла, — язвительно улыбнулась Ольга Игоревна. — Ты же думаешь, что у тебя тут есть какие-то права. Потому что деньги приносишь.
— У меня есть права, потому что это моя семья и мой дом.
— Твой дом? — Ольга Игоревна рассмеялась. — Документы на квартиру на кого оформлены? На Диму. Ипотеку кто брал? Дима. Так что не строй из себя хозяйку чужой территории.
Рита развернулась и ушла в спальню. Руки дрожали от возмущения. Чужая территория! Да она тут каждый угол своими руками обустраивала, каждую комнату продумывала!
Вечером за ужином Ольга Игоревна вдруг обратилась к внучкам:
— Девочки, а вы знаете, что если ваша мама будет плохо себя вести, вам придется выбирать?
— Что выбирать, бабуля? — удивилась Алена.
— Или она, или бабушка с папой.
Катя уронила вилку. Алена непонимающе моргала.
— Мам, о чем ты говоришь? — нахмурился Дима.
— О реальности, сынок. Дети должны понимать, кто в этом доме главный.
— Главные здесь мы с Ритой, — резко сказал Дима.
— Ты с Ритой? — Ольга Игоревна подняла бровь. — А по документам квартира чья?
— Мам, прекрати.
— Я ничего не говорю. Просто напоминаю факты.
Катя тихо всхлипнула. Рита встала из-за стола и обняла дочь.
— Катюша, все хорошо. Никого никуда не выгоняют.
— А вдруг выгонят? — шепнула девочка.
— Никто никого не выгонит, — твердо сказал Дима. — Мама просто пошутила.
— Я не шучу, — холодно заметила Ольга Игоревна. — Я говорю правду.
На следующий день Рита встретилась с подругой Леной. Та работала юристом и сразу поняла ситуацию.
— Рита, ты понимаешь, что имеешь право на долю в квартире? Вы с Димой в браке, ты участвовала в выплате ипотеки. Это можно доказать документально.
— Но квартира оформлена на него.
— И что? Совместно нажитое имущество делится пополам. У тебя есть справки о зарплате, выписки с карты? Можно проследить, что ты переводила деньги на ипотечный счет?
Рита кивнула. Конечно, есть. Десять лет документооборота.
— Тогда твоя свекровь просто блефует. Юридически у тебя не меньше прав на эту квартиру, чем у мужа.
Вечером дома разразился новый скандал. Ольга Игоревна недовольно осматривала ванную комнату.
— Плитка какая-то дешевая. И сантехника не той фирмы. Диммочка, когда будешь менять, выбери что-то приличное.
— Мам, нам нравится наша ванная, — устало сказал Дима.
— Тебе может и нравится, но гости что подумают? Хотя… — она многозначительно посмотрела на Риту, — может, и не стоит тратиться. Мало ли что в жизни изменится.
— Что вы имеете в виду? — не выдержала Рита.
— А то, что семьи распадаются. Сегодня вы вместе, а завтра неизвестно что будет. Зачем вкладывать деньги в чужого человека?
— Рита не чужой человек, — резко сказал Дима.
— Сынок, жена — это не мать. Мать навсегда, а жены приходят и уходят.
— Мама!
— Что «мама»? Я же не желаю тебе плохого. Просто хочу, чтобы ты был реалистом.
Рита вышла из ванной и заперлась в спальне. Достала телефон и включила диктофон. Завтра она обязательно запишет все, что говорит свекровь. Дима должен услышать это своими ушами.
На следующий день удача ей улыбнулась. Ольга Игоревна была особенно разговорчива.
— Ритуля, — сладко сказала она за завтраком, — а ты не думала найти работу поближе к дому? А то дети без присмотра весь день.
— У детей есть школа и секции, — ответила Рита, незаметно включив запись.
— Школа школой, а материнская забота важнее. Хотя… — Ольга Игоревна задумчиво покачала головой. — Может, оно и к лучшему. Приучишься к самостоятельности.
— В каком смысле?
— А в том, что в этой квартире ты на птичьих правах. Сегодня есть — завтра нет. Вот и приучайся не зависеть от Диминой доброты.
Рита почувствовала, как сердце бьется чаще. Отлично, свекровь сама лезет в петлю.
— Но мы же семья, мы вместе строили этот дом…
— Строили? — рассмеялась Ольга Игоревна. — Дорогая моя, дом строил мой сын. Своими руками, своими деньгами. А ты просто здесь живешь. По его милости.
— А ипотека? Я же тоже плачу.
— Ну и что? Это не значит, что квартира становится твоей. Оформлена она на Диму, и только он решает, кому здесь жить. Захочет — оставит, захочет — попросит собрать манатки и уйти.
Рита еле сдерживалась, чтобы не выключить запись. Свекровь продолжала:
— Так что не воображай о себе лишнего. И с детьми поосторожнее. Они Димины дочки, а не только твои. И если что, останутся с отцом.
Вечером того же дня произошел еще один неприятный разговор. Звонила Марина, Димина сестра. Ольга Игоревна говорила с ней по громкой связи на кухне, не обращая внимания на то, что Рита готовит ужин рядом.
— Маринка, ты не представляешь, в каких условиях живет твой брат, — жаловалась она. — Жена работает неизвестно где, дети предоставлены сами себе, а дом… О доме вообще говорить не хочется.
— Мам, может, не так все плохо? — осторожно возразила Марина.
— Плохо, деточка, плохо. И самое неприятное — она воображает себя хозяйкой. Права качает, указывает мне, что делать. А ведь живет здесь исключительно по Диминой доброте.
Рита включила диктофон и продолжала резать овощи, делая вид, что не слушает.
— Вот я ей сегодня и объяснила: квартира оформлена на Диму, значит, он тут главный. И если захочет, может в любой момент попросить ее съехать. Пусть знает свое место.
— Мам, они же десять лет в браке…
— И что? Браки распадаются. А квартира останется Диминой. Я просто хочу, чтобы он понимал: семья — это кровные родственники, а не случайные люди.
Разговор продолжался еще минут двадцать. Ольга Игоревна рассказывала сестре, как «перевоспитывает» невестку и «объясняет ей реальность». Рита записала все до последнего слова.
За ужином свекровь снова принялась за старое:
— Диммочка, а помнишь, какая у тебя была красивая квартира до свадьбы? Светлая, просторная, стильная.
— Красивая и сейчас, — удивился Дима.
— Ну… изменилась, конечно. Женщины всегда переделывают мужские вещи под себя. Хорошо еще, что документы остались на тебе. Хоть что-то свое есть.
— Мам, это наша общая квартира.
— Юридически — твоя. И слава богу. А то некоторые — он на Риту многозначительно посмотрел, — могут подумать, что имеют право распоряжаться чужим имуществом.
Рита молча доедала суп. В кармане лежал телефон с записью. Еще немного, и у нее будет достаточно материала, чтобы открыть Диме глаза.
Последней каплей стал разговор с детьми. Ольга Игоревна укладывала внучек спать и не заметила, что Рита стоит за приоткрытой дверью детской.
— Девочки, а вы любите бабушку? — ласково спрашивала она.
— Конечно, любим! — хором ответили Катя и Алена.
— А папу любите?
— Да!
— Вот и хорошо. Потому что папа и бабушка — это ваша настоящая семья. А мама… — Ольга Игоревна понизила голос. — Мама может когда-нибудь уехать от вас. Так бывает.
— Почему уедет? — испугалась Алена.
— Ну, взрослые иногда ссорятся. И тогда мамы уходят в другие семьи. А дети остаются с папами и бабушками.
— Наша мама не уйдет! — твердо сказала Катя.
— Конечно, не уйдет, — успокоила Ольга Игоревна. — Если будет хорошо себя вести. А если нет… Ну, посмотрим.
Рита тихо отошла от двери. Руки тряслись от ярости. Запугивать детей — это уже переходило все границы.
На следующий вечер, когда Дима пришел с работы, Рита попросила его присесть.
— Дим, мне нужно тебе кое-что показать.
— Что случилось? — он увидел ее серьезное лицо.
— Послушай это.
Она включила первую запись. Голос Ольги Игоревны звучал четко и отчетливо: «В этой квартире ты на птичьих правах. Сегодня есть — завтра нет.»
Дима нахмурился. Рита включила вторую запись, потом третью. С каждой минутой лицо мужа становилось все мрачнее.
— Достаточно, — сказал он, когда прозвучали слова про детей. — Достаточно.
В этот момент в комнату вошла Ольга Игоревна.
— Диммочка, что вы тут шепчетесь? — весело спросила она, потом увидела телефон. — А это что?
— Это записи ваших разговоров, — холодно сказала Рита.
Лицо свекрови изменилось.
— Ты меня записывала? Тайком?
— А что, есть что скрывать?
— Дима, ты слышишь? Твоя жена шпионит за твоей матерью!
— Мама, — тихо сказал Дима. — Это правда? Ты действительно говорила Рите, что она живет здесь по моей милости?
Ольга Игоревна выпрямилась.
— А что, неправда? Квартира на кого оформлена?
— Мама!
— Что «мама»? Я говорила правду! И буду говорить! Эта квартира твоя, а не ее!
— Мама, мы с Ритой вместе выплачиваем ипотеку десять лет. Она моя жена, мать моих детей.
— Жены приходят и уходят, — отрезала Ольга Игоревна. — А мать у тебя одна.
— И детям ты говорила, что мама может уехать? — Дима поднялся с дивана.
— Дети должны знать правду.
— Какую правду? Что ты хочешь разрушить мою семью?
— Я хочу защитить своего сына от ошибок!
— Моя семья — не ошибка! — крикнул Дима. — Рита — не ошибка!
Ольга Игоревна побледнела.
— Значит, ты выбираешь ее, а не мать, которая тебя родила и воспитала?
— Я выбираю свою семью. Жену и детей.
— Тогда твое право, — холодно сказала свекровь. — Но знай — я не прощу такого предательства.
Она развернулась и вышла из комнаты. Через полчаса спускала сумки к подъезду. Дима пытался ее остановить, объяснить, но Ольга Игоревна была непреклонна.
— Мама, не уезжай так. Давай поговорим спокойно.
— О чем говорить? Ты сделал свой выбор. Живи с ним.
Такси увезло ее к Марине. Дима долго стоял у окна, глядя на пустую дорогу.
Прошло полгода. Ольга Игоревна не звонила, не поздравляла внучек с днем рождения. Марина изредка передавала через Диму, что мать здорова, но о примирении и речи не идет.
— Она считает, что права была, — объясняла сестра. — И ждет, когда Рита попросит прощения.
— За что? — удивлялся Дима.
— За то, что записывала ее разговоры. За то, что настроила тебя против матери.
Дима только качал головой. Он скучал по маме, но понимал: семья важнее обид.
Рита не злилась на свекровь. Она просто вычеркнула ее из своей жизни. Дети первое время спрашивали про бабушку, потом привыкли. Катя иногда говорила:
— Мам, а бабушка так и думает, что ты уедешь от нас?
— Не думай об этом, солнышко. Я никуда не уеду.
— А если она вернется?
— Не вернется. У нее свои принципы.
Однажды вечером Рита разговаривала с соседом дядей Виктором. Тот рассказывал похожую историю из своей жизни:
— Знаешь, у меня с первой женой была похожая ситуация. Свекровь тоже считала, что невестка временная, а сын навсегда. В итоге потеряла и сына, и внуков. Некоторые люди никогда не признают своих ошибок. Готовы потерять семью, лишь бы не сказать «прости».
Рита кивнула. Она поняла, что Ольга Игоревна никогда не изменится. И это нормально — у каждого свой выбор.
Вечером за ужином Дима взял ее за руку.
— Ритка, спасибо тебе.
— За что?
— За терпение. За то, что не ушла тогда. За то, что дала мне самому во всем разобраться.
— А куда я денусь? — улыбнулась Рита. — Это же моя семья. Мой дом.
— Наш дом, — поправил Дима.
Катя и Алена смеялись над чем-то своим. На кухне тихо играла музыка. Никто не критиковал ужин, не делал едких замечаний, не намекал на чьи-то права и обязанности.
Семья прошла проверку на прочность. И выдержала.
Через год ситуация не изменилась. Ольга Игоревна по-прежнему жила у Марины и по-прежнему считала себя правой. Марина иногда пыталась быть посредником.
— Дим, может, все-таки попробуете помириться? Мама скучает по внучкам.
— А извиниться она готова? — спрашивал Дима.
— Ну… она считает, что виновата Рита. Записывала же тайком.
— Мар, мама говорила ужасные вещи моей жене и детям. О каких извинениях речь?
Марина только вздыхала. Жить с матерью становилось все сложнее. Ольга Игоревна критиковала каждый ее шаг, делала замечания по поводу готовки, уборки, воспитания племянников.
— Маринка, у тебя здесь беспорядок, — говорила она каждое утро. — И холодильник пустой. Надо следить за хозяйством.
— Мама, я работаю, — устало отвечала дочь.
— Работаете все, а дом на втором месте. Вот и получается, что получается.
Постепенно Марина начала понимать, что чувствовала Рита все эти годы. Постоянная критика, вечные замечания, ощущение, что ты никогда не соответствуешь высоким стандартам свекрови.
Дети Димы и Риты росли спокойными и счастливыми. Катя пошла в пятый класс, Алена — в третий. Они изредка спрашивали про бабушку, но без особой грусти. В их жизни было достаточно любви и внимания.
— Мам, а у Насти бабушка каждые выходные приезжает, — сказала как-то Алена. — А наша почему не приезжает?
— У нашей бабушки свои дела, — ответила Рита. — Она занята.
— А она нас любит?
— Конечно, любит. По-своему.
Катя, которая была постарше и больше помнила, иногда говорила задумчиво:
— Мам, а помнишь, как бабушка говорила, что ты можешь от нас уехать?
— Помню.
— Это было неправда, да?
— Конечно, неправда. Я никуда от вас не уеду.
— А почему она так говорила?
Рита задумывалась над ответом. Как объяснить ребенку, что взрослые люди иногда делают больно другим взрослым? Что любовь может быть эгоистичной и разрушительной?
— Иногда люди очень сильно любят и боятся потерять того, кого любят. И тогда они говорят неправильные вещи.
— Но ведь можно любить папу и тебя одновременно?
— Конечно, можно. Но не все это понимают.
Дима изменился за этот год. Стал более внимательным к жене, чаще помогал по дому, больше времени проводил с детьми. Словно понял, что семья — это не данность, а ценность, которую нужно беречь.
— Ритка, — сказал он однажды вечером, — я думаю оформить на тебя половину квартиры. Официально.
— Зачем? — удивилась она.
— Чтобы никто больше никогда не мог сказать, что ты здесь не хозяйка.
— Дим, мне не нужны бумажки. Я и так знаю, что это мой дом.
— Но пусть будут. Для детей тоже хорошо — у них будет больше гарантий.
Они сходили к нотариусу, оформили документы. Теперь квартира официально принадлежала им обоим. Рита почувствовала странное облегчение. Не то чтобы она сомневалась в Диме, но психологически стало спокойнее.
Ольга Игоревна узнала об этом от Марины и пришла в ярость.
— Он что, совсем с ума сошел? — кричала она. — Переписал половину квартиры на эту… на нее?
— Мама, они супруги. Это нормально.
— Нормально? Она его вокруг пальца обвела! Записывала разговоры, настраивала против матери, а теперь еще и имущество отжала!
— Мама, может, хватит? Дима счастлив в браке.
— Какое счастье? Он просто не понимает, что происходит. Эта женщина разрушила нашу семью!
Марина устало слушала материнские причитания. Год совместной жизни научил ее многому. Теперь она понимала, почему Дима выбрал жену, а не мать.
В феврале Катя заболела гриппом. Температура поднялась до тридцати девяти, девочка лежала бледная и вялая. Рита взяла больничный, ухаживала за дочерью.
Ольга Игоревна вдруг объявилась у двери.
— Мне Марина сказала, что Катюша заболела, — сказала она, стоя на пороге. — Я хочу увидеть внучку.
Рита растерялась. Полтора года они не виделись, не разговаривали. А теперь свекровь стоит на пороге и требует встречи с больным ребенком.
— Ольга Игоревна, Катя спит. Ей нельзя волноваться.
— Я ее бабушка! — возмутилась та. — Имею право видеть внучку!
— Права нужно заслужить, — тихо сказала Рита.
— Что ты сказала? — Ольга Игоревна побелела от злости.
— Вы полтора года не интересовались детьми. Не звонили, не поздравляли с днем рождения. А теперь требуете встречи?
— Я не звонила, потому что ждала извинений!
— За что мне извиняться?
— За то, что записывала мои разговоры! За то, что настроила сына против матери!
Рита посмотрела на свекровь — все такую же гордую, непреклонную, убежденную в своей правоте.
— Ольга Игоревна, — сказала она устало, — проходите. Но только на пять минут. И тихо.
Свекровь прошла в детскую. Катя проснулась, увидела бабушку и слабо улыбнулась.
— Бабуля? Ты вернулась?
— Навестить тебя пришла, солнышко. Как самочувствие?
— Голова болит. И горло.
Ольга Игоревна посидела у кровати, погладила внучку по волосам. Катя задремала. Бабушка тихо вышла из комнаты.
— Она похудела, — сказала она Рите.
— Грипп. Скоро поправится.
— А вторая где?
— Алена в школе.
Они стояли в коридоре, две женщины, которые полтора года не разговаривали друг с другом. Ольга Игоревна явно собиралась что-то сказать, но в этот момент пришел Дима.
— Мама? — он остановился в дверях, не веря глазам.
— Здравствуй, сын. Пришла проведать больную внучку.
— Как… как дела? — неловко спросил он.
— Нормально. У Марины живу.
Повисла тягостная пауза. Дима ждал, что мама скажет что-то примирительное, попросит прощения, предложит помириться. Ольга Игоревна молчала, гордо выпрямившись.
— Мама, может, поговорим? — осторожно предложил сын.
— О чем?
— Ну… о том, что произошло. Можем все обсудить, найти компромисс.
— Какой компромисс? — холодно спросила Ольга Игоревна. — Ты сделал свой выбор. Жена оказалась важнее матери.
— Мама, при чем тут выбор? Рита — моя семья. Ты — тоже моя семья.
— Была, — поправила она. — Была твоей семьей.
Дима растерянно посмотрел на жену. Рита стояла молча, понимая, что ничего не изменилось. Свекровь пришла не мириться. Она пришла убедиться, что по-прежнему права.
— Я пойду, — сказала Ольга Игоревна. — Катюше передай, что бабушка желает ей скорейшего выздоровления.
Она дошла до двери, обернулась.
— И запомни, Дима. Когда твоя жена покажет свое настоящее лицо, не говори, что мать тебя не предупреждала.
Дверь закрылась. Дима стоял посреди прихожей, растерянный и расстроенный.
— Она так и не поняла, — тихо сказал он.
— Не поймет никогда, — ответила Рита. — Такие люди не меняются.
Вечером Алена спросила:
— Папа, а почему бабушка не осталась ужинать?
— У нее свои дела, малыш.
— А она еще придет?
Дима и Рита переглянулись.
— Не знаю, — честно ответил отец.
Прошло еще полгода. Ольга Игоревна больше не появлялась. Дима постепенно смирился с мыслью, что мать выбрала гордость вместо семьи. Рита не злорадствовала — ей было жаль мужа и детей, которые лишились бабушки из-за чьего-то упрямства.
Жизнь наладилась. Дети росли, развивались, радовались каждому дню. Дима получил повышение на работе, Рита перешла в более крупную компанию. Они копили деньги на дачу, планировали отпуск.
Однажды летним вечером, когда вся семья сидела на балконе и смотрела на закат, Катя вдруг сказала:
— Мам, а знаешь, что самое хорошее в нашей семье?
— Что?
— То, что нам всем хорошо вместе. И никто не говорит плохих слов.
Рита обняла дочь. Да, им всем хорошо вместе. И это самое главное.
Ольга Игоревна так и не позвонила. Не попросила прощения, не попыталась помириться. Она выбрала свою правоту и свою гордость. И потеряла сына с внучками.
А семья Димы и Риты выбрала друг друга. И выиграла.
Прошло три года. Рита давно забыла о конфликте со свекровью, наслаждаясь спокойной семейной жизнью. Но однажды весенним утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла Марина — бледная, с покрасневшими глазами. «Рита, мне нужно с тобой поговорить. Мама… она сказала мне кое-что про Диму. То, что скрывала все эти годы. Ты должна это знать…»
