— Чёрт возьми, Марго, твою тачку продаём! И не смотри на меня такими глазами!
Отец швырнул ключи на стол так, что они со звоном отскочили к самому краю. Красный брелок в виде сердечка — подарок от покойной мамы — повис над пропастью паркета.
— Что… что ты сказал? — Маргарита медленно поднялась с дивана, будто не расслышала.
— Я сказал — продаём! Твоему брату нужны деньги на дом. Семья у него, дети. А ты что? Одна как перст. Машина тебе зачем?
В голове у Маргариты всё перевернулось. Красный «Фольксваген-Жук» — последнее, что осталось от мамы. Единственное, что она успела завещать дочери перед смертью. «Будь свободной, солнышко. Езди, куда захочешь».
— Пап, это же мамина машина…
— Была мамина! — рявкнул Виталий Петрович, его лицо налилось кровью. — А теперь моя! Я наследник первой очереди, если что забыла!
Сорок три года. Всю жизнь она была послушной дочкой. Работала в больнице, ухаживала за больной матерью, не вышла замуж — «кому нужна такая серая мышь?». И только эта машина… только она давала ощущение, что жизнь принадлежит ей самой.
— Вы с Костей уже всё решили, да? — голос у неё стал тихим, опасно тихим.
— А что тут решать? — в прихожей послышались шаги. Появился Константин, её младший брат. Тридцать пять лет, успешный менеджер, жена-красотка, двое детей. Золотой мальчик семьи.
— Маргоша, не дуйся. — Костя снял куртку, повесил на крючок. — Понимаю, привыкла к тачке. Но будь реалисткой — тебе она не нужна. Ты же на работу пешком ходишь, в магазин тоже. А нам этих денег как раз хватит на первоначальный взнос.
— Не нужна мне машина? — Маргарита встала, подошла к окну. Внизу, во дворе, стоял её красный друг. Потёртый, но такой родной. — А суббота? Каждую субботу я езжу к маме на кладбище. И в отпуск езжу. В прошлом году до Крыма добралась.
— На автобусе доедешь, — отмахнулся отец. — Не барыня какая.
— Слушай, Мар, — Костя присел на подлокотник кресла, включил понимающую интонацию. — Мы же семья. Должны друг другу помогать. У меня ипотека, у детей школа, кружки. А ты что теряешь? Ну покатается твоя железяка ещё год-два, и что? Всё равно сломается.
«Железяка». Он назвал мамину машину железякой.
Что-то горячее и острое поднялось в груди у Маргариты. Она повернулась к мужчинам — к отцу и брату, которые так легко распоряжались её жизнью.
— А если я скажу «нет»?
— Что? — Виталий Петрович даже не понял сначала.
— Я сказала — а если я скажу «нет»? Не продам машину.
Повисла тишина. Отец и сын переглянулись — видимо, такого поворота не ожидали.
— Маргарита, — отец произнёс её имя медленно, с нажимом. — Не заставляй меня напоминать, кто в этом доме хозяин.
— В каком доме? — она усмехнулась. — В мамином доме? Который она мне завещала?
Лицо отца стало пунцовым.
— Завещала! Этот дом строил я! Своими руками!
— На мамины деньги. Из наследства её родителей.
— Марго, не надо так, — Костя встал, попытался взять сестру за руку. — Мы же не враги. Просто…
— Просто вы привыкли, что я со всем соглашаюсь, — она отдёрнула руку. — Привыкли, что я не возражаю. Что я тихая, удобная, незаметная.
В памяти всплыли картинки. Детство: «Маргоша, уступи братику игрушку, он же маленький». Юность: «Зачем тебе институт? Выйдешь замуж, родишь детей». Зрелость: «Посиди с мамой, а мы с Костей в отпуск съездим».
Всегда она была второй. Всегда — после.
— Ты что, рехнулась? — отец шагнул к ней. — Мне сорок лет назад надо было тебя воспитать как следует!
— Сорок три года назад, — тихо поправила Маргарита. — Мне сорок три года, пап. И я, между прочим, работаю. Плачу за коммунальные услуги. Покупаю продукты. Готовлю. Убираю. Что я здесь — прислуга бесплатная?
— Да как ты смеешь! — отец замахнулся, но рука так и застыла в воздухе. Что-то в глазах дочери остановило его.
— Не смей, — сказала она очень тихо. — Больше никогда не смей.
Константин засуетился:
— Давайте успокоимся. Сядем, поговорим по-человечески. Мар, пойми — у меня семья, дети. Им нужен свой дом.
— А мне что нужно? — она повернулась к брату. — Мне ничего не нужно? Всю жизнь я живу чужими потребностями. Сначала мамиными, потом твоими, потом папиными. А когда же я буду жить своими?
— Но ты же… — Костя замялся, — ты же не замужем. У тебя нет детей. Зачем тебе машина?
— Зачем мне машина? — Маргарита рассмеялась, но смех вышел горький. — А зачем мне свобода? Зачем мне право выбора? Зачем мне собственная жизнь?
Она подошла к столу, взяла ключи. Красный брелок-сердечко лёг в ладонь, тёплый и знакомый.
— Знаете что? Я еду к маме. На кладбище. Поговорю с ней. А вы пока подумайте — готовы ли вы жить без кухарки, уборщицы и дойной коровы.
— Маргарита! — рявкнул отец. — Стой! Никуда ты не поедешь!
Но она уже натягивала куртку.
— Поеду. На своей машине. Которую не продам.
— Мы найдём документы! — крикнул вслед Костя. — Подадим в суд!
Маргарита обернулась в дверях:
— Подавайте. Только учтите — я тоже не дура. Юридическую консультацию получить могу. И потом… — она усмехнулась, — вы же сами всегда говорили, что я упрямая. Значит, до конца буду драться.
Дверь захлопнулась.
На лестнице она остановилась, прислонилась к стене. Руки дрожали. Сорок три года — и первый раз в жизни она сказала «нет». Первый раз защитила своё.
Красный «Фольксваген» ждал её во дворе. Тихий, надёжный друг. Она села за руль, завела мотор. В зеркале заднего вида мелькнуло лицо отца в окне — злое, растерянное.
«Прости, мама, — подумала Маргарита, выезжая со двора. — Столько лет я была не такой, какой ты хотела меня видеть. Но теперь… теперь я попробую быть свободной».
Впереди простиралась дорога — широкая, открытая, ведущая к маминой могилке, а дальше — к новой жизни.
За спиной остался дом, где два мужчины, наверное, до сих пор не могли поверить, что тихая, покорная Маргоша вдруг заговорила своим голосом.
Пусть учатся. Пора.
Кладбище встретило её тишиной и запахом осенних листьев. Маргарита шла по знакомой дорожке к маминой могилке, сжимая в руке небольшой букет хризантем. Здесь, среди покосившихся крестов и мраморных плит, она всегда чувствовала покой.
— Мам, — прошептала она, присаживаясь на скамейку рядом с оградкой. — Что же мне теперь делать? Они хотят забрать твою машину. А я… я не знаю, хватит ли у меня сил им противостоять.
Ветер зашелестел листьями, словно мама отвечала.
— Извините…
Маргарита обернулась. Рядом стояла пожилая женщина с тростью, элегантная, несмотря на простое чёрное пальто.
— Вы Маргарита Витальевна? Дочь Софьи Михайловны?
— Да, а вы…?
— Валентина Сергеевна Крылова. Ваша мама была моей подругой. Хотела ещё раньше с вами встретиться, но как-то не решалась. — Женщина присела рядом на скамейку.
Маргарита внимательно посмотрела на Валентину Сергеевну. Что-то в её лице показалось знакомым.
— Мама о вас рассказывала?
— Нет, наверное, не рассказывала. — Валентина Сергеевна грустно улыбнулась. — Мы поссорились много лет назад. Из-за мужчины. Из-за вашего отца.
Сердце у Маргариты ёкнуло.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что вам пора узнать правду. — Валентина Сергеевна достала из сумочки пожелтевший конверт. — Это письмо Софья написала мне перед смертью. Попросила передать вам, но… только когда вы будете готовы его услышать. А судя по тому, что вы здесь одна и плачете, время пришло.
Маргарита взяла конверт дрожащими руками. Мамин почерк — такой знакомый, такой родной.
«Моя дорогая Маргоша, если ты читаешь это письмо, значит, что-то случилось. Значит, отец и Костя опять пытаются тебя подавить. Я знала, что так будет.
Должна тебе признаться — Виталий не твой родной отец. Твой настоящий отец — замечательный человек, художник. У нас была большая любовь, но к сожалению, он был женат. Через время я узнала, что беременна тобой. Он предложил развестись с женой, но я не позволила. Не хотела рушить чужую семью.
Виталий появился в моей жизни, когда тебе было полгода. Он знал правду, но согласился дать нам фамилию и крышу над головой. За это я должна была быть ему благодарна всю жизнь. И была. Слишком благодарна.
Дом купила я — на деньги от продажи дедушкиной квартиры. Машину купила тоже я. Всё это — твоё. По закону и по совести.
Не позволяй им себя унижать, солнышко. Ты сильная, умная, красивая. Ты достойна любви и счастья.
Валя знает, где найти твоего настоящего отца. Если захочешь.
Люблю тебя больше жизни. Мама.»
Мир вокруг Маргариты покачнулся. Она перечитала письмо ещё раз, потом ещё.
— Он… он знал? — прошептала она.
— Знал. — Валентина Сергеевна кивнула. — И поэтому всегда относился к вам как к обузе. Вы были живым напоминанием о том, что он не настоящий глава семьи, а приёмыш.
— А Костя?
— Костя не знает. Но он сын Виталия, поэтому отец его и любит больше.
Маргарита встала, прошлась между могилками. В голове роился ураган мыслей.
— Где… где мой настоящий отец?
— Живёт в соседнем городе. Овдовел пять лет назад. Часто спрашивал у меня о вас, но Софья запретила говорить. — Валентина Сергеевна протянула ей листок с адресом. — Его зовут Михаил Александрович Соколов. Он художник, как я говорила. И очень хороший человек.
Домой Маргарита вернулась через два часа. В прихожей её ждали отец и брат — мрачные, готовые к новому бою.
— Ну что, одумалась? — отец перегородил ей дорогу. — Будешь продавать машину или нет?
— Нет, — спокойно ответила Маргарита. — Не буду.
— Тогда собирай вещи и уезжай! — рявкнул Виталий Петрович. — Не нужна мне такая дочь!
— Прекрасно. — Маргарита сняла куртку, повесила на крючок. — Но дом остаётся мне. И машина тоже.
— Что?! — в голосе отца послышалась неуверенность.
— Дом купила мама на деньги от продажи дедушкиной квартиры. Машину тоже мама купила. Всё это она мне завещала. А вы… — Маргарита посмотрела на мужчин внимательно, — вы здесь просто жильцы.
— Да как ты…
— И ещё, — перебила его Маргарита. — Теперь я знаю, что ты мне не отец. Биологически. Поэтому твоё мнение меня больше не интересует.
Виталий Петрович осел на стул, словно его ударили.
— Кто… кто тебе сказал?
— Мама. В письме. — Маргарита показала конверт. — Всё рассказала. И про дом, и про машину, и про то, как ты всю жизнь мне это припоминал.
Костя растерянно переводил взгляд с сестры на отца:
— О чём вы говорите? Какое письмо?
— Спроси у своего папочки, — холодно бросила Маргарита. — Он всё знает.
Она прошла в свою комнату, достала чемодан и начала складывать вещи. Много их не было — всё самое нужное поместилось в одну сумку.
— Марго, — в дверях появился Константин. — Я ничего не понимаю. Что происходит?
— Происходит то, что я наконец узнала правду. — Она застегнула сумку. — И теперь начинаю новую жизнь.
— Но куда ты поедешь? У тебя же никого нет…
— Есть. — Маргарита улыбнулась. — Оказывается, у меня есть настоящий отец. И он хочет со мной познакомиться.
Красный «Фольксваген» покатил по вечерней дороге. В салоне играла тихая музыка, на пассажирском сиденье лежали цветы — для человека, которого она собиралась увидеть впервые в жизни.
Маргарита больше не боялась. Впереди её ждали неизвестные дороги, новые встречи, другая жизнь. Жизнь, в которой она сама будет принимать решения.
А в зеркале заднего вида медленно исчезал дом, где сорок три года она была чужой.
Теперь она ехала домой. К себе.
