— …Ну и зачем, скажи мне, пожалуйста, вот этот комод? — Лена стояла посреди гостиной и смотрела на чудо инженерной мысли: громоздкий, облезлый, с позолотой, похожей на дешёвую фольгу, и витиеватыми резными ножками, будто его собирали пьяные мебельщики в темноте. — Он сюда даже по стилю не подходит!
— Да ты что, — восторженно защебетала Валентина Михайловна, стоя с руками в боки, — это ж антиквариат! Почти из Франции!
— Почти… с помойки, — пробурчала Лена, глядя, как этот монстр мебели цепляет уголом свежую покрашенную стену.
Квартира у Лены и Андрея была — конфетка. Дизайн, ремонт, уют — всё продумано до мелочей. Ни тебе ковриков в цветочек, ни шкафов, которые занимают полкомнаты. Всё по уму. Всё в белых и песочных тонах, лёгкое, просторное. Ну, было. До появления комода-терминатора и его несомненного морального соавтора — Валентины Михайловны.
Свекровь вошла в квартиру так, будто её здесь ждали с оркестром и красной дорожкой. На голове — вечный фиолетовый начёс, пальто с меховым воротником и сумка, из которой тащились пакеты. Из пакетов — скатерть с розами размером с футбольное поле, абажур с бахромой и магнитики на холодильник с надписью «Туапсе, 2008».
— Мам, — голос Андрея звучал осторожно, как у сапёра, — ну зачем опять это всё?..
— А как же семья? — округлила глаза Валентина Михайловна. — Ну что ты понимаешь… Вот я жила с твоим отцом, с бабушкой, с дедом, и никто не возмущался! Семья должна быть вместе. И комод — символ уюта! Без комода — не семья, а общага.
Лена закатила глаза так, что если бы они умели вращаться сильнее — увидела бы затылок.
— Мам… — начала она ровно, но с этой самой ноткой в голосе, которую Валентина Михайловна всегда пропускала мимо ушей, — спасибо, конечно, за заботу. Но у нас современный интерьер. И комоды… ну, они немножко из другой жизни.
— Ага, современный интерьер… — хмыкнула свекровь, отряхивая комод от невидимой пыли. — Вот я посмотрела ваши эти… интерьеры… Пустота и голые стены! Глаз зацепиться не за что. Как у этих, как их… у минималистов! Я в этом не живу.
— Так вы… эм… и не живёте, мам, — не удержалась Лена.
— Пока! — угрожающе прищурилась Валентина Михайловна. — А вот посмотрим, как оно дальше пойдёт…
И в этот момент раздался звонок в дверь. Как по заказу. Андрей побледнел.
— Ой… Это Таня, — пробормотал он.
— Какая Таня? — уже зная ответ, Лена всё-таки спросила. Ну так… для порядка. Для самоуспокоения. Хотя сама же себе ответила: Таня — это сестра Андрея. Вечная неудачница, штатная королева драмы, которая за свои тридцать четыре успела трижды выйти замуж и четырежды развестись. Последний развод был буквально неделю назад.
Дверь распахнулась. На пороге стояла Таня — в чём-то сером, мятом и бесформенном, с глазами полными обиды на весь мир и губами, натянутыми в страдальческую ниточку.
— Ну здравствуйте, — выдавила она. — Можно я у вас немного… перекантуюсь? Совсем чуть-чуть. Пока не устроюсь.
Пока не устроюсь. Это у неё был такой мем. В прошлый раз «пока не устроюсь» длилось почти восемь месяцев.
— Танюшенька, конечно! — затрещала Валентина Михайловна, обнимая дочь так, будто та вернулась с войны. — Тут комната свободная есть, Лена всё равно в ней… ну… для йоги, да? Вот пусть будет комната нормальная. А то йога… чепуха какая-то. Жить там будет человек.
— Погодите, погодите, — Лена подняла руку, будто гаишник. — А с чего это вдруг свободная? Это кабинет. Рабочий кабинет. Я там работаю.
— Ну подумаешь! — засмеялась свекровь. — С ноутбуком можно и на кухне поработать. Или на диване. Все так делают.
— Нет, не все, — голос Лены стал ледяным. — И вообще, Андрей, мы это обсуждали?
Андрей смялся, почесал затылок.
— Лен… ну Таня же… Ну ты понимаешь. Ситуация. Тяжёлая. Временная.
— Временная? — Лена обвела глазами Андрея, Таню и Валентину Михайловну. — Вы это всерьёз? Нет, вы реально это всерьёз? У неё ситуация? У меня тогда как это называется — катастрофа?
Таня всхлипнула.
— Я знала… Я знала, что ты меня не любишь, Лена. Всегда знала…
— Таня, хватит, — Лена устало села на край дивана. — Вот не начинай вот это вот. Я тебя не люблю не за то, что ты Таня. А за то, что ты всю жизнь живёшь по принципу: «а кто-нибудь другой пусть решит мои проблемы».
— Лена! — возмущённо всплеснула руками свекровь. — Как ты можешь такое говорить! Это ж семья! Семья должна помогать! А ты… ты эгоистка!
— Ой, — Лена с силой зажмурилась. — Всё, я поняла. Спасибо. Принято.
Она вскочила, ушла в спальню, захлопнула за собой дверь. Секунды три в квартире стояла тишина. Потом:
— Леночка! — протянула Валентина Михайловна. — Ну не дуйся! Давай без истерик. Что ты как маленькая? Надо быть выше этого. Семья — это святое!
За дверью спальни Лена стояла, обняв себя за плечи, и дышала, как после спринта. Всё. Стоп. Хватит. Сколько можно? Они же просто сядут на шею. Опять. Как в прошлый раз, когда Таня «немножечко» жила у них. И тогда же они с Андреем чуть не разошлись.
Дыши. Считай до десяти. До ста. До миллиона.
Она вышла. Спокойно. С достоинством. Посмотрела прямо в глаза свекрови, потом Тане. Потом Андрею.
— Я ухожу. — Просто. Чётко. Громко. — Ухожу. Пока вы не определитесь, кто в этом доме хозяин. Если вам удобно — пожалуйста. Живите. Вместе. Но без меня.
— Лен, ну подожди… — Андрей вскочил.
— Не подожду. — Она уже натягивала кроссовки. — Потому что если сейчас подожду — потом будет поздно.
— Леночка, ну не будь ты такой… — попыталась вставить Валентина Михайловна.
— Такой? — Лена резко распрямилась. — Независимой? Ответственной? Или просто взрослой женщиной, которая умеет говорить «нет»?
Она хлопнула дверью.
И впервые за последние три года почувствовала… свободу.
Лена шла по улице без цели. Просто шагала, стараясь не думать. Но мысли, как назло, лезли в голову — наглые, острые, противные.
— Вот интересно, — бормотала она себе под нос, — у Андрея вообще в голове есть понимание, что я ему жена? Или я приложение к квартире? А квартира — приложение к его маме?
Прохожие на всякий случай обходили Лену стороной. Не каждый день встретишь женщину с горящими глазами, которая вслух обсуждает свои семейные трагедии.
Она свернула в сквер, села на лавку. Подул ветер. В небе нависли тучи. Как всегда — под настроение. Мелодраматично, чёрт возьми.
Телефон в кармане завибрировал. Лена глянула — Андрей.
Секунда размышлений — отклонить.
Секунда — и опять звонок. Уже Таня.
Отклонить.
Тут же — «мамочка». Нет, это уже издевательство.
Отклонить. И в чёрный список. На сегодня.
Лена вздохнула, достала сигарету — да, да, она бросала уже трижды, но бывают моменты, когда психотерапия бессильна. Закурила, зажмурилась. А дальше…
— Ленка?! — знакомый голос, как молотком по голове.
Она открыла глаза. Перед ней стоял Олег. Олег Петрович, если быть точнее. Одногруппник, сосед по общежитию, первая — и, честно говоря, последняя — студенческая любовь. Улыбка — фирменная, обаятельная. Глаза — хитрые, внимательные. Волосы чуть поседели, но стало даже лучше. Мужчина в возрасте, который научился носить свои морщины красиво.
— Олег?.. Ого. Ты-то откуда?
— Да я тут… — Он кивнул на кофейню за углом. — Офис рядом. Зашёл кофе взять. А ты что тут делаешь? Судя по лицу — кого-то убила. Или планируешь.
Лена рассмеялась. Впервые за последние пару часов — искренне.
— Почти. Планирую. Как всегда — семейные войны.
— Ну-ну, — он сел рядом, — выкладывай. Кто ж тебя так достал? Ты ж всегда была железная леди.
— Ой… — махнула рукой Лена. — Железо ржавеет, знаешь ли.
И она вдруг поняла, что ей ужасно хочется выговориться. Не этим, — не дому, где тебя перебьют, скажут, что ты драматизируешь. Не подружке, которая начнёт бубнить: «Ну ты же знала, за кого выходишь…» А вот ему. Олегу. Тому самому, который когда-то сидел рядом на кухне общаги, когда она ревела над завалом по сопромату. Тому, кто, не задумываясь, отвозил её в поликлинику, когда она тогда грохнулась с лестницы. Тому, кто умел просто быть рядом, не лезть с советами и не раздавать обвинения.
— Ну, держись, — Лена затушила сигарету и вдруг почувствовала, что даже дышать стало легче. — Короче. Представь: живёшь ты себе. Муж. Квартира. Всё нормально. Ну, почти. Потому что у мужа есть мама. Такая… мама с большой буквы. Она вообще в принципе считает, что сын — её личное достояние. А всё остальное — так, декорации.
— Типичненько, — кивнул Олег.
— А ещё у него есть сестра. Профессиональная неудачница. Которая переезжает к нам в квартиру с завидным постоянством. Как только очередной развод — всё. Чемодан. Я к вам.
— Ага, знаю таких. — Олег усмехнулся. — А муж что?
— А муж… — Лена развела руками. — Муж — золотой человек. В смысле, мягкий, податливый и блестящий. Говорит, что это всё временно. Но «временно» в нашем случае — это очень стабильное понятие.
Олег склонил голову.
— А ты?
— А я? Я сказала «до свидания». Схватила куртку — и вышла. Прямо сейчас. Они там втроём, кажется, обсуждают расстановку мебели. — Лена усмехнулась. — С новым комодом, кстати. Огромным. Его притащила мама. По-моему, она думает, что если поставить этот комод, то автоматически станет хозяйкой квартиры.
Олег рассмеялся.
— Отличный план. Мебельное доминирование.
— Именно. — Лена посмотрела на него. — Ты же не женат, Олег?
— Разведён. Пять лет как. Детей нет. С кошкой живу. Кошка — сволочь, но в целом неплохо. Она хотя бы не тащит в дом комоды.
Лена расхохоталась. И вдруг почувствовала, что у неё под рёбрами что-то странно щемит. Что-то очень старое, забытое… и опасное.
— Слушай, — осторожно начала она, — а давай кофе?
— Давай. — Он встал, протянул руку. — Только не кофе. Давай сразу нормальный ужин. У меня сегодня свободный вечер. Ты же не собираешься возвращаться к комоду?
Она задумалась ровно на полсекунды.
— Нет. Не собираюсь.
— Тогда пошли.
Они пошли. И с каждым шагом Лене казалось, что с плеч слезает один кирпич. Потом второй. Потом целая стена.
Телефон вибрировал снова. И снова. И снова. Но теперь — это был просто шум. Фон. Что-то далёкое и неважное.
— Слушай, — сказал Олег, когда они уже заказывали пасту и вино в уютном итальянском ресторане, — а тебе не кажется, что ты слишком долго позволяла собой пользоваться?
Лена посмотрела на него внимательно. А потом тихо сказала:
— Кажется.
И в этот момент она точно поняла: что-то в её жизни только что изменилось. Необратимо.
— Ты вообще в своём уме?! — голос Валентины Михайловны трещал в трубке, как старая раскалённая сковородка. — Ты где шляешься, когда у тебя в доме ЧП?! Ты, между прочим, жена моего сына, а не какая-то там! Что за поведение?!
Лена сидела на диване — не своём, между прочим, а на мягком сером диване Олега — и смотрела на телефон так, будто он сейчас начнёт дёргаться в конвульсиях и пустит дым.
— У меня для вас, Валентина Михайловна, новость, — устало сказала она в трубку. — Я не госслужащий. У меня нет обязанности быть в доступе 24/7. И тем более — принимать участие в этом вашем балагане.
— Каком это «балагане»?! — завизжала свекровь. — Ты посмотри, что ты устроила! Ушла! Сбежала! Ты думаешь, тебе это с рук сойдёт?!
— Мне — сойдёт. Вам — нет.
Лена сбросила звонок. Положила телефон. Сидела молча. Олег молча поставил перед ней чашку кофе. Без слов. Без сочувственных взглядов. Просто — вот тебе кофе. Ты сейчас человек, который должен выпить кофе. А не жертва. И не заложница.
Минут через пять телефон снова зазвонил.
— Поставь на беззвучный, — посоветовал Олег. — Они заткнутся. Через день. Ну, два.
— Это оптимизм, — усмехнулась Лена.
— Проверено. Работает. — Он сел рядом, откинувшись на спинку дивана. — Ну и чего дальше? Возвращаться не хочешь — это уже ясно. Но и бежать в монастырь ты вроде бы не планируешь.
— Не планирую. — Лена вздохнула. — Но, знаешь, у меня вот какой вопрос. Квартира. Она, чёрт подери, моя. Полностью. До брака куплена. Всё. Я это оформила. Я умная. Я предусмотрительная. Но ты знаешь, что мне сегодня сказала Валентина Михайловна?
— Что ты обязана приютить страждущих и несчастных?
— Почти. — Лена хмыкнула. — Она сказала: «Квартира — это же семейное имущество. Семья — это не только ты и Андрюша. Это ещё и мама. И сестра. А что, тебе жалко для семьи?»
Олег присвистнул.
— Ну, это вообще-то диагноз.
— Нет, это не диагноз. Это приговор.
И в этот момент зазвонил дверной домофон.
Олег удивлённо приподнял бровь.
— Ты кому-нибудь сказала, что здесь?
— Нет, — Лена встала. — Сейчас посмотрим.
На экране домофона — Андрей. Стоит, руки в карманы, морда кирпичом.
— Ого, — присвистнул Олег. — Срочное паломничество.
Лена нажала кнопку.
— Заходи.
Через минуту в дверях стоял Андрей. Выглядел он так, будто его долго били морально тяжёлым предметом. Возможно, комодом.
— Лена… — голос с хрипотцой. — Ну ты чего…
— Здрасьте, Андрей, — Олег встал, пожал ему руку. — Проходи. Чай, кофе, валерьянка?
— Олег?.. — Андрей хлопнул глазами. — Ты тут… причём?..
— Совершенно ни при чём. Просто подвернулся под руку в самый нужный момент. — Олег кивнул. — Но ты не переживай. Я сейчас пойду покормлю кошку. А вы тут… поговорите.
Олег ушёл на кухню. Андрей сел. Сидел, молчал, глядел в пол.
— Ну? — Лена скрестила руки. — Жду.
— Слушай, ну… — он поднял глаза. — Ну ты тоже хороша. Взяла, ушла. Ничего не объяснила. Мы там с мамой… ну… и Таней… Мы ж не враги тебе.
— О, не враги? — Лена прищурилась. — Очень интересно. Тогда скажи мне, Андрей, пожалуйста, кто вчера пытался заменить замок в нашей квартире?
Андрей подскочил.
— Подожди… ЧТО?
— А вот так. Когда я ушла, твоя мама с Таней решили, что раз меня нет, то самое время сменить замки. Ну, раз я — лишняя.
— Это бред! — Андрей побелел. — Я… я не знал!
— Ага. — Лена усмехнулась. — Не знал. Конечно. Ты же всегда не знаешь. Не замечаешь. Не участвуешь.
Он замолчал. Сидел, потупившись.
— Лена… — наконец выдавил он. — Ну… маму ты знаешь. У неё своё понимание. Но… но ты же понимаешь, Тане сейчас тяжело. Она одна. После развода. Без работы. Без денег. Ну не можем мы её оставить на улице…
— Знаешь, Андрей, — Лена встала. — Вот ты всё правильно говоришь. Абсолютно. Не можете. Так вот — МОЖЕТЕ. Но не за МОЙ счёт. Не за МОЮ квартиру. И не за МОЮ жизнь.
Она подошла к двери, открыла её.
— Что… ты выгоняешь меня? — ошарашенно спросил он.
— Нет. Я тебя не выгоняю. — Лена посмотрела прямо в глаза. — Я тебя освобождаю.
— Лена…
— Ты свободен, Андрей. Свободен жить так, как считаешь правильным. С мамой. С Таней. С кем угодно. Только без меня. И без моей квартиры.
— Ты серьёзно?.. — голос его дрогнул.
— Более чем.
Он встал. Медленно. Смотрел на неё так, будто впервые за десять лет понял, что она вообще-то живой человек. Не мебель. Не декорация.
— Я… — начал он.
— Поздно, Андрей. Очень поздно.
Минуту он стоял. Потом просто вышел. Без слов.
Лена захлопнула за ним дверь. Прислонилась к ней спиной. Стояла. Молчала.
Из кухни вышел Олег.
— Ну что? — спросил он. — Освободилась?
Она посмотрела на него. И вдруг поняла — да. Освободилась. На полную катушку.
— Да. — Лена кивнула. — И знаешь что?
— Что?
— Пошли кормить твою кошку.
— Пошли, — улыбнулся он. — Она у меня, правда, вредная. Но хотя бы без комодов.
И Лена засмеялась. Громко. Впервые за очень, очень долгое время.
