Всё перевернулось в один момент, когда эти слова эхом разнеслись по комнате.
— Когда ваш сын сам обзаведётся жильём, тогда и позовём вас в гости, а пока это мой дом, и вы здесь не ко двору, — резко бросила Анна, скрестив руки и глядя прямо в глаза.
Екатерина Павловна замерла на пороге, словно её парализовало. За её спиной стоял Павел — её сын и супруг этой… как её теперь называть? Снохой? Недругом? Женщиной, которая только что растоптала её достоинство перед родным сыном?
— Аня, — устало выдохнул Павел. В его тоне не было ни злости, ни упрёка — только глубокая усталость. — Мы же договорились.
— О чём договорились? — она резко повернулась к мужу. — Что твоя мать будет врываться сюда, как к себе домой? Перекладывать мои вещи? Учить, как мне вести хозяйство? Хватит, Павел, я устала!
За окном кипела жизнь города. Десятый этаж новостройки на краю Серпухова. Унылые бетонные коробки вокруг, недоделанная детская площадка, засыпанная щебнем. А в этой квартире рушилось что-то важное, почти осязаемое.
— Мам, — Павел повернулся к Екатерине Павловне, — давай отложим на другой раз. Я наберу.
В глазах матери блестели слёзы, но она не дала им пролиться. Двадцать пять лет работы директором школы научили её держать себя в руках.
— Конечно, сын, — ответила она с достоинством. — Как скажешь.
Когда дверь за свекровью захлопнулась, Анна не почувствовала облегчения. Она ждала, что испытает торжество, но вместо этого в душе зияла пустота. Лишь тишина в квартире и тяжёлый взгляд мужа.
— Рада? — тихо спросил он.
— А должна быть? — огрызнулась она. — Четыре года, Павел. Четыре года я терплю её. Пора остановиться, нет?
Он опустился на стул, закрыв лицо руками.
— Я как между молотом и наковальней, — глухо сказал он. — Понимаешь?
— А где я в этой картине? — вспыхнула Анна. — В котле с кипятком? Каждый день слышу: «Паша так любит, когда готовят вот так… У нас в семье принято… Я бы сделала иначе…» Надоело!
Павел молчал. Он всегда молчал, когда нужно было принимать решения. Анна горько усмехнулась. Вот и вся их жизнь: она говорит, он молчит, а между ними — тень Екатерины Павловны.
Той ночью Анна не могла сомкнуть глаз. Павел лежал рядом, повернувшись к стене, но она чувствовала — он тоже не спит.
— Я не хотела, чтобы всё так обернулось, — шепнула она в темноту.
— Знаю, — отозвался он.
— Нет, не знаешь, — она приподнялась. — Ты не представляешь, каково быть чужой в своём доме. Я сама заработала на эту квартиру, Павел. До нашей встречи. Своим трудом. А теперь что? Должна спрашивать, можно ли мне передвинуть стул?
Он повернулся к ней:
— Она просто хочет быть полезной.
— Нет, — Анна покачала головой. — Она хочет всё держать под контролем. Это не одно и то же.
— Она моя мать.
— А я твоя жена.
Тишина повисла между ними. Где-то вдалеке прогрохотал грузовик, свет его фар скользнул по потолку.
— Знаешь, — медленно начал Павел, — когда отец бросил нас, мне было десять. Она тянула меня одна. Две работы, никаких выходных. Я помню, как она падала на диван и засыпала в пальто. А утром вставала в шесть и готовила мне еду.
— Я знаю, — мягче ответила Анна. — Ты рассказывал.
— Она никогда не ныла, — продолжал он. — Только твердила: «Мы выстоим, Пашенька. Мы крепкие».
Анна вздохнула. Чем крыть такую историю? Своей дорогой в этот город из глухой деревни с одной сумкой? Годами в съёмной комнате? Подработками курьером, продавцом, репетитором — лишь бы скопить на эту квартиру?
— Я не против твоей матери, — наконец сказала она. — Я против того, что ты не замечаешь, как она меня выживает.
— Я замечаю, — тихо ответил Павел. — Просто не знаю, как это исправить.
Это было самое искреннее, что он сказал за годы их брака.
— Павел считает, что я должна попросить прощения у его матери, — сказала Анна, размешивая чай.
Ольга, её единственная подруга в Серпухове, приподняла бровь:
— А ты как думаешь?
Они сидели в уютной кофейне рядом с офисом, где работала Анна. Обеденный перерыв — единственный шанс выговориться.
— Думаю, что не буду, — твёрдо ответила Анна. — С меня хватит.
— А если он… — Ольга замялась.
— Что? — прищурилась Анна. — Уйдёт от меня? Из-за того, что я не хочу, чтобы его мама хозяйничала в моём доме?
— Не твоём, а вашем, — мягко поправила Ольга. — Вы же семья.
Анна усмехнулась:
— Семья? Нет, Оля. Мы с Пашей — не семья. Мы… — она подбирала слово, — постояльцы. Соседи. А семья у него — его мама.
— Не слишком ли ты жёстко?
— А тебе не кажется, что ты не в курсе всей картины? — резко ответила Анна и тут же смягчилась. — Прости, я не хотела.
Ольга кивнула:
— Ничего. Я же вижу, как тебе несладко.
Анна отвернулась к окну. По стеклу стекали струйки дождя, размывая мир снаружи.
— Знаешь, что хуже всего? — тихо спросила она. — Я его люблю. По-настоящему. Но иногда кажется, что этого мало.
— Для чего? — уточнила Ольга.
— Для счастья, — ответила Анна.
Когда Анна вернулась домой, в квартире витал аромат ужина. Павел колдовал на кухне — что-то жарил, резал, помешивал. Это было так неожиданно, что она замерла на пороге.
— Что за праздник? — спросила она, снимая пальто.
— Ужин, — ответил Павел, не оборачиваясь. — Голодная?
— Как волк, — призналась она, подходя ближе. — Что готовишь?
— Сюрприз, — он повернулся и улыбнулся той самой улыбкой, от которой она когда-то потеряла голову — открытой, почти детской.
Анна почувствовала тепло в груди. Может, ещё не всё потеряно?
Они ели молча — не в той тяжёлой тишине последних месяцев, а в какой-то мягкой, почти уютной.
— Вкусно, — похвалила Анна. — Не знала, что ты так умеешь.
— Я многое умею, — ответил Павел. — Просто редко показываю.
Они замолчали.
— Я говорил с мамой, — наконец сказал он.
Анна напряглась, но промолчала.
— Она больше не будет приходить без спроса. И вмешиваться тоже не будет.
— Серьёзно? — недоверчиво спросила Анна.
Павел отложил ложку:
— Не сразу согласилась. Обиделась, конечно. Но я сказал, что нам нужно своё пространство. Что мы сами должны строить свою жизнь.
— И как она отреагировала?
— Плакала, — он вздохнул. — Но потом сказала, что хочет, чтобы я был счастлив.
Анна молчала, переваривая услышанное. Неужели это правда?
— Спасибо, — тихо сказала она. — Это многое значит.
Он накрыл её руку своей:
— Прости, что так долго тянул.
В этот момент Анна почувствовала, как внутри что-то отпустило — словно развязался тугой узел, который она носила в себе месяцами.
Екатерина Павловна сдержала обещание — без приглашения не приходила. Но её присутствие никуда не исчезло. Теперь она звонила. Часто. Слишком часто.
«Пашенька, ты поел?»
«Мне так тоскливо одной…»
«Ты здоров? Голос какой-то хриплый…»
«Анна дома? Передай ей привет…»
После таких звонков Павел становился задумчивым, отстранённым. А порой — раздражённым.
— Мама приболела, — сказал он как-то за ужином. — Давление.
— Пусть к доктору сходит, — ответила Анна, листая рабочие письма на ноутбуке.
— Ходила. Говорит, ничего страшного, но… — он замялся. — Может, пригласим её на выходные?
Анна медленно подняла взгляд:
— Зачем?
— Ну, ей не по себе, — растерялся Павел. — Она же моя мать.
— А врач сказал, что ей нужно у нас тусоваться?
— Нет, но…
— Тогда в чём проблема? — Анна захлопнула ноутбук. — Паша, мы же договорились. Ты сам говорил про пространство.
— Но не ценой её здоровья! — вспыльнул он.
— А здоровье тут при чём? — повысила голос Анна. — Она давит на тебя! Неужели ты слепой?
— Не смей так говорить о моей матери! — Павел хлопнул по столу, и тарелка с супом дрогнула, расплескав жидкость.
Они замолчали, глядя на растекающееся лужу.
— Прости, — пробормотал он. — Я не хотел…
Анна молча встала за тряпкой. Когда она вернулась, Павел попытался забрать её:
— Давай я.
— Не надо, — отрезала она. — Сама.
В тот вечер между ними выросла ещё одна стена.
— Я беременна, — сказала Анна, держа тест с двумя полосками.
Павел, застывший у двери ванной, смотрел на неё с непроницаемым лицом.
— Уверена?
— Это уже второй тест, — она кивнула на мусорку, где лежал ещё один. — Оба.
Он опустился на край ванны:
— Как так вышло?
— Как обычно, — хмыкнула Анна. — Или ты забыл биологию?
— Я не о том, — он потёр виски. — Мы же осторожничали.
— Видимо, не очень.
Она ждала его реакции. Радости, страха, чего угодно. Но не этой отрешённости.
— И что ты планируешь? — спросил он.
Анна похолодела:
— То есть как это — «что»? А ты тут при чём?
— Я не так выразился, — поспешил он. — Просто… мы не ждали.
— Да, — согласилась она. — Не ждали. Но так случилось.
Тишина стала невыносимой.
— Я хочу этого ребёнка, — твёрдо сказала Анна. — А ты?
Он поднял взгляд:
— А у нас есть выбор?
Это не был ответ. Это было что-то, от чего Анна сжалась.
— Да, — тихо ответила она. — У тебя всегда есть выбор.
Она вышла, оставив его сидеть в ванной.
— Надо сказать маме, — заявил Павел за ужином.
Анна отложила ложку. Последние дни её тошнило от еды.
— Зачем?
— Как зачем? — удивился он. — Она станет бабушкой!
— Через полгода, — отрезала Анна. — Рано.
— Но это же радость!
— Паша, — она устало потёрла лоб, — давай сначала сами разберёмся. К врачу сходим, проверим.
— А что не так? — нахмурился он.
— Всякое бывает, — уклончиво ответила она.
Павел посмотрел на неё с подозрением:
— Ты просто не хочешь, чтобы я говорил маме.
— Не хочу, — кивнула Анна. — Потому что начнётся… шоу.
— Какое шоу?
— Она будет указывать мне, что делать! — воскликнула Анна. — «Анечка, не поднимай», «Анечка, не ешь это», «Анечка, вот так лучше»… Я сойду с ума!
— Ты драматизируешь.
— Нет, — покачала головой она. — Я знаю, что так будет.
Павел долго смотрел на неё:
— У меня ощущение, что ты не хочешь, чтобы мой ребёнок был частью моей семьи.
— А у меня — что ты хочешь делить его только с мамой, — ответила Анна.
Конечно, Павел всё рассказал Екатерине Павловне. И, конечно, она примчалась на следующий день.
— Анечка! — воскликнула свекровь, раскрывая объятия. — Какое чудо! Я так счастлива!
Анна неловко позволила себя обнять, метнув взгляд на Павла. Тот сделал вид, что не заметил.
— Спасибо, — сухо ответила она. — Мы тоже.
— К врачу уже записалась? — тут же спросила свекровь. — Витамины пьёшь? Я принесла, вот — она начала рыться в сумке. — Фолиевая кислота, железо…
— Завтра иду к врачу, — перебила Анна. — Он назначит.
— Но это же основа! — настаивала свекровь. — Каждая…
— Мам, — вмешался Павел, — давай сначала чай.
К удивлению Анны, Екатерина послушалась и прошла на кухню.
За чаем разговор был приторным, как сироп. Свекровь делилась воспоминаниями о своей беременности, о том, как Паша «толкался ещё в животике».
— А ты, Анечка, к какому врачу идёшь? — вдруг спросила она. — У меня есть знакомая, замечательный доктор. Платно, но для нас скидка.
— У меня страховка от работы, — ответила Анна. — Там отличные врачи.
— Но ребёнок — это же святое! — возразила свекровь. — Разве можно экономить?
— Я не экономлю, — начала закипает Анна.
— Знаешь, — перебила свекровь, обращаясь к Павлу, — а давай я перееду к вам? Буду помогать. Готовить, убирать. Анечке нельзя напрягаться.
Анна поперхнулась.
— Мам, у нас одна комната, — осторожно сказал Павел.
— И что? — удивилась свекровь. — Я могу на диване. А вы в спальне.
— Нет, — твёрдо сказала Анна. — Ни за что.
— Почему? — искренне удивилась свекровь. — Я же для вас стараюсь!
— Мы справимся, — Анна старалась говорить ровно. — Спасибо.
— Как хочешь, — Екатерина поджала губы. — Я просто хотела помочь.
Павел вздохнул:
— Аня права, мам. Нам надо самим привыкнуть к этой новости.
Свекровь посмотрела на сына:
— Ты за неё?
— Тут нет сторон, — ответил Павел. — Мы семья.
Анна почувствовала благодарность. Может, есть надежда?
Но следующие слова свекрови всё разрушили:
— Семья? — тихо переспросила она. — А я кто тогда? Не семья?
К концу первого триместра Екатерина Павловна переехала к ним. «На время», как было сказано. «Чтобы поддержать».
Анна согласилась не потому, что хотела, а потому, что устала спорить. Устала ставить Павла между собой и его матерью. Устала от слёз и упрёков.
Теперь квартира пахла её духами — приторными, с нотами пачули. На кухне появились новые шторы — «они уютнее, Анечка». В ванной — травяные отвары. «Они полезны для кожи!»
А перед сном Павел всё чаще говорил:
— Она хочет как лучше.
Анна всё чаще молчала. Потому что знала — бесполезно.
Но однажды она сорвалась:
— Знаешь, что хуже всего? — шепнула она в темноту. — Я начинаю винить ребёнка. Нашего. Потому что из-за него я тебя потеряла.
Павел резко повернулся:
— Как ты можешь такое говорить?
— Это правда, — ответила она. — С тех пор, как я сказала про беременность, ты только и делаешь, что слушаешь свою мать. «Мама считает», «Мама говорит»… А ты сам что думаешь, Паша?
— Я думаю, что ты думаешь только о себе, — жёстко ответил он.
— А ты — только о ней, — парировала Анна. — Где мы в этой картине?
— Мы — семья, — возразил Павел. — Вместе с мамой.
— Нет, — покачала головой Анна. — Семья — это ты, я и наш ребёнок. А твоя мать — это твоя мать.
— Ты просто ревнуешь, — фыркнул он.
— Да, — согласилась Анна. — Я ревную своего мужа к его матери. И это ненормально.
Она встала и начала одеваться.
— Ты куда? — испугался Павел.
— Ухожу, — ответила она. — Я больше не выдержу.
— А ребёнок…
— Ребёнок со мной, — твёрдо сказала Анна. — Хочешь видеть — приезжай. Один.
— Ты не можешь так! — он вскочил. — Это и мой ребёнок!
— Могу, — ответила Анна. — Потому что, если останусь, я возненавижу нас всех.
— Куда ты пойдёшь? — Павел схватил её за руку. — Ночь на дворе!
— К Оле, — она высвободилась. — Она звала.
— Ты правда уходишь? — в его голосе было потрясение.
— Да, — Анна посмотрела ему в глаза. — И да, эта квартира моя. Так что вам с мамой придётся искать жильё.
Ольга приняла без лишних вопросов. Постелила на диване, заварила чай и просто была рядом, пока Анна плакала.
— Что делать? — спросила Анна, когда слёзы высохли.
— То, что нужно тебе, — ответила Ольга. — Не Павлу, не его матери. Тебе.
— А если я не знаю? — тихо спросила Анна.
— Разберёшься, — Ольга пожала плечами. — Со временем.
Телефон завибрировал. Павел. Анна сбросила.
— Он не отстанет, — заметила Ольга.
— Знаю, — кивнула Анна. — Но я не готова говорить.
Сообщение: «Вернись. Я всё исправлю».
Анна усмехнулась:
— «Всё исправлю». Как всегда.
— Что будешь делать? — спросила Ольга.
— Не знаю, — честно ответила Анна. — Но назад не вернусь. Пока не пойму, чего хочу.
Павел приехал через три дня. Позвонил в дверь, когда Ольги не было.
— Привет, — сказал он. — Можно?
Анна молча отступила.
Он выглядел паршиво — небритый, осунувшийся. В руках — пакет.
— Твои вещи, — сказал он, протягивая. — Могут пригодиться.
— Спасибо, — Анна положила пакет на комод.
Они стояли в тесной прихожей, как чужие.
— Как ты? — спросил Павел. — Как… ребёнок?
— Нормально, — ответила Анна. — Не волнуй.
— Я думал… — начал он.
— И?
— Я говорил с мамой, — быстро сказал Павел. — Она поняла. Обещает… не лезть.
Анна скрестила руки:
— И сразу согласилась съехать?
Павел замялся:
— Не сразу. Но она поживёт до родов, а потом — к себе.
— До родов? — переспросила Анна. — Полгода?
— Ну да, — кивнул он. — Это же недолго.
Анна покачала головой:
— Ты правда не видишь?
— Чего? — растерялся он.
— Не в сроках дело, — устало сказала она. — Ты снова всё решил без меня. «Мы договорились» — кто мы? Ты и мама? А я где?
— Я же здесь! — воскликнул он. — За тобой!
— На её условиях? — прямо спросила Анна. — Или на моих?
Павел сглотнул:
— Чего ты хочешь?
— Своей жизни, — ответила она. — Нашей. Без её контроля.
— Но она…
— Нет, — Анна остановила его. — Не начинай.
— Я тебя люблю, — сказал он.
— Я тоже, — мягко ответила она. — Но этого не всегда хватает.
— Что теперь? — в его голосе было отчаяние. — Расстаёмся?
Анна взяла его за руку:
— Не знаю. Но я не можешь вернуться в тот ад. А если ты не можешь его изменить… нам нужно искать другой путь.
— Какой? — он смотрел с надеждой.
— Не знаю, — честно ответила она. — Но давай попробуем.
Они начали встречаться — в кафе, в парке. Разговоры без криков. О будущем. О ребёнке.
— Я записалась на УЗИ, — сказала Анна за кофе. — На следующей неделе.
— Можно мне… с тобой? — неуверенно спросил Павел.
— Конечно, — улыбнулась она.
Он просиял, и на миг она видела того Пашу, в которого влюбилась.
— Я снял квартиру, — вдруг сказал он. — На соседней улице.
— Зачем? — удивилась Анна.
— Для нового начала, — ответил он. — Без старых теней.
— А моя квартира? — нахмурилась она. — Я не продам, Паша.
— Сдай её, — предложил он. — А мы будем жить вместе. Только ты, я и наш малыш.
Анна молчала:
— А твоя мама?
— Она останется у себя, — твёрдо сказал Павел. — Встречи раз в неделю. Не у нас. Без ключей.
— Хорошо, — наконец сказала Анна.
— Правда?
— Но с условиями, — серьёзно сказала она. — Мы оба работаем над собой. Ты — над отношениями с мамой, я — над своими страхами. И всегда честны.
— Согласен, — кивнул он.
УЗИ показало девочку. Павел заплакал — тихо, но слёзы текли.
— Ты чего? — удивилась Анна.
— Это… — реально, — ответил он.
— Наша дочь.
Анна улыбнулась:
— Да. Наша.
Они гуляли по набережной, держась за руки.
— Я ходил к психологу, — сказал Павел. — Он помог… увидеть.
— Что? — осторожно спросила Анна.
— Что я чувствую вину за маму, — ответил он. — И это неправильно.
Анна молчала.
— Она вернулась к себе, — продолжил Павел. — Я сказал ей, что нам нужно пространство. Она обиделась, плакала. Но я… настоял.
— Как ты? — тихо спросила Анна.
— Хреново, — честно ответил он. — Но и легче. Как будто сбросил цепи.
Анна сжала его руку:
— Я горжусь тобой.
Переезд был тяжёлым. Анна — физически, на пятом месяце. Павел — разрываясь между новой квартирой, работой и матерью.
— Зачем вам переезжать? — ворчала Екатерина, пакуя вещи. — У Ани отличная квартира.
— Мам, мы начинаем заново, — терпеливо объяснял Павел.
— Глупость! — возмутилась она. — Тратить деньги на аренду!
— Мама! — Павел сорвался. — Это наше решение!
Екатерина замолчала. Анна, складывая посуду, притворилась глухой.
— Я волнуюсь за вас, — наконец сказала свекровь.
— Знаём, — мягко ответил Павел. — Но мы должны жить своей жизнью.
Он обнял её, и Анна увидела в её глазах не обиду, а… принятие?
Они учились. Все. Учились ставить границы. Говорить «нет». Отпускать.
— Получится у нас? — спросила Анна, лёжа в новой спальне.
Она положила руку Павела на живот, где малышка пиналась.
— Чувствуешь? — улыбнулась она.
— Да, — он улыбнулся. — Невероятно.
— Так что? — Получится?
— Не знаю, — ответил он. — Но я верю. И готов стараться.
— Я тоже, — кивнула Анна.
— Знаешь, — сказал Павел, — когда ты ушла, я думал, что всё кончено.
— А теперь?
— Теперь я вижу, что это было начало, — тихо ответил он. — Нашего.
Анна прижалась к нему. Луна светила в окно. Жизнь текла своим чередом.
Всё изменилось с тех слов. Но, может, они и были нужны, чтобы начать сначала.
Впереди ждут трудности. Екатерина Павловна не исчезнет. Проблемы не растворятся. Но сейчас, рядом с мужем, чувствуя, как дочь пинается, Анна была спокойна. И это было достаточно.
— Смешно, — вдруг сказала она.
— Что?
— Та фраза про твою мать, — усмехнулась Анна. — «Когда твой сын купит жильё…» Получилось ведь. Теперь наш дом — наш.
Павел рассмеялся:
— Да, жизнь шутит.
— Жизнь — странная штука, — согласилась Анна, закрывая глаза. — Никогда не знаешь, куда заведёт.
Павел обнял её:
— Главное — прийти туда вместе.
— Вместе, — кивнула Анна. — Всегда.
