Год назад супруги Сабина и Артем переступили порог своей квартиры в новостройке.
Каждый сантиметр здесь дышал свежестью дорогого ремонта: стены цвета утреннего неба, теплый паркет, кухня с новейшей бытовой техникой и ванная с джакузи.
Они с любовью выбирали тончайший фарфор, блестящие хрустальные бокалы, изящную люстру, похожую на застывшее кружево льда.
Квартира стала их гордостью, потому как все здесь было куплено на честно заработанные ими деньги.
Сейчас Сабина сидела на этом самом паркете, обхватив колени, и горько рыдала от усталости и обиды.
Артем ходил по гостиной, как раненый зверь, сжимая кулаки до побеления костяшек.
Причина была в черной стекло-керамической плите, на которой зияла огромная белая царапина.
Длинная, глубокая, будто проведенная гвоздем или кончиком ножа. След, оставленный после визита родни Артема – его родителей, Ангелины Дмитриевны и Николая Петровича, и брата Максима с женой.
Воспоминания о прошедшем годе неожиданно нахлынули на Сабину. Первыми, сразу же после новоселья, к ним приехали родители Артема.
Ну, Сабиночка, конечно, красиво, — Ангелина Дмитриевна провела пальцем по глянцевому фасаду комода, оставив жирный след.
Взгляд женщины скользнул по интерьеру квартиры. В нем читалось явное неодобрение.
Но зачем так дорого? Молодым надо копить, а не по ветру деньги пускать. И цвета какие-то… бледные. Неуютно тут у вас…
Артем попытался парировать матери в ответ, голос мужчины был напряженный:
Мама, нам нравится. Это наш стиль.
Стиль? — фыркнул Николай Петрович, осторожно опускаясь в кожаное кресло, будто боялся его сломать. — Раньше мебель была крепче. А эта… на один сезон.
Сабине хотелось указать придирчивым родственникам на дверь, но она сдержалась.
После них супругов навестила мать девушки, которая с восхищением осмотрела жилье.
Молодцы! Я вас поздравляю! Красота-то какая! — радостно проговорила Оксана Николаевна.
Пожалуй, она была единственной, кто так отреагировал на новость о покупке квартиры.
Потом была вечеринка по случаю повышения Артема. Двоюродный брат Максим, явно перебравший с алкоголем, размахивал руками, рассказывая что-то громко.
Звяк! Трах!
Все замерли. На полу лежал осколок от дорогущей люстры. В самом ее центре зияла дыра.
Ой, извини! — рассмеялся Максим, тыча пальцем вверх. — Я… я просто хотел показать Димке созвездие! Чуть рукой не задел!
Не задел, а попал, — сквозь зубы процедил Артем, подбирая острые осколки с пола.
Его лицо было каменным. Вместо того, чтобы предложить хотя бы частично возместить ущерб, Максим отшутился:
Вы богатые, еще себе купите. На квартиру нашли деньги, значит, и на новую люстру найдете. К тому же, ваша люстра мне все равно не нравилась.
Сабина с трудом сдержала слезы. Ей стало больно и обидно за то, как неуважительно ведут себя родственники мужа.
Позже, когда гости ушли, Сабина нашла в раковине свою любимую сковороду с антипригарным покрытием. Внутри – глубокие, рваные царапины.
Кто это сделал? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
А? Ой, это я ее чистила, — пожала плечами жена Максима. — Там пригорело немного… Я потерла металлической мочалкой чуть-чуть… Что такого? Отмоется!
Оно не «отмывается», Оль! — взорвался Артем, войдя на кухню. — Она испорчена! Навсегда! Зачем лезть туда, куда тебя не просят? Не нужна тут никому твоя помощь!
Ольга обиженно надула губы. Ей на защиту прибежал Максим, который стал заступаться за жену.
Думаете, раз разбогатели, значит, можете вести себя так? — возмутился мужчина.
Как? — негодующе спросил Артем. Поведение брата за этот вечер порядком его разозлило.
Никак. Ольга, пошли домой, — позвал жену Максим.
Хрустальные бокалы тоже бились в квартире супругов с пугающей регулярностью.
Ой, соскользнуло!
Пластик какой-то, видимо, надо было брать дорогие!
Красное вино тоже почему-то лилось на светлый диван со словами: «Ой, Сабина, не переживай, выведешь!»
Однако пятно въелось намертво… Жирные отпечатки на обоях возле выключателей, следы от уличной обуви на паркете, хотя тапочки лежали у входа на самом виду…
И вот сегодняшний вечер, который оставил после себя огромную царапину на кухонной плите.
Сабина с самого начала их прихода почувствовала себя смотрителем музея, напряженно следя за каждым шагом гостей.
Артем нервно поправлял подушки после того, как те на них садились. За вечерним чаем Ангелина Дмитриевна, разглядывая новые чашки невестки, вздохнула:
Ну и посуда у вас, Сабина, прямо как в ресторане. У нас дома попроще, зато не дрожишь над каждой чашкой. Жить надо проще, не зацикливаться на вещах…
Мы не зацикливаемся, мама, — ответил Артем холодно, отставляя свою чашку в сторону. — Мы ценим то, что купили на свои кровные.
Поздний вечер принес суету и громкие сборы. Сабина и Артем провожали гостей с дежурными улыбками, махая руками до тех пор, пока машина не скрылась с глаз.
Возвращаясь в квартиру, женщина ощутила гнетущую тишину как блаженство. Она направилась на кухню за водой… и замерла.
Белесый шрам на зеркальной черной поверхности плиты. Длинный. Глубокий. Неопровержимый.
Она медленно опустилась на пол у кухонного стола. Первая слеза упала на паркет. Потом вторая. Потом ее тело содрогнулось от беззвучных рыданий.
Сабина, что случилось? Почему ты плачешь? — он подошел и присел перед ней на корточки.
Его взгляд скользнул мимо нее, на плиту. Рука на плече Сабины сжалась в кулак. Его дыхание стало резким, свистящим.
Господи… — голос Артема был хриплым от сдерживаемой ярости. — Это… это уже… Что это?
Он присел и неуверенно провел подушечкой пальца по царапине. Его лицо исказилось.
Кто это сделал? Какого черта?
Я… я даже не знаю, — всхлипнула Сабина, не поднимая головы. — Не видела ничего… и никто не сказал…
Как всегда! — Артем вскочил и зашагал по кухне, сжимая и разжимая кулаки. — Люстра, сковорода, диван, бокалы, а теперь и плита! Это не чья-то неловкость, Сабина! Это… это…
Намеренно? — прошептала женщина, озвучивая страшную мысль, которая точила ее месяцами. — Такое ощущение… что им приятно так делать? Что они… завидуют?
Артем остановился напротив нее. В его глазах, обычно теплых, горел холодный, стальной огонь.
Вся прежняя снисходительность, все попытки оправдать «родственную неловкость» испарились без следа.
Больше. Никогда, — каждое ее слово было будто бы выковано из льда и железа. — Никто. Ни под каким предлогом. Ни на час. Мы больше не пустим сюда варваров. Даже если они носят имя «родня»!
Он опустился рядом с Сабиной на пол и обнял ее за плечи. Его сердце бешено заколотилось.
Я позвоню им всем, — сказал тихо Артем, но с непоколебимой твердостью. — Каждому объясню, что они сделали и что мы чувствуем. И что теперь наши двери для них закрыты навсегда!
Свое слово мужчина сдержал. На следующий день он обзвонил всех своих родственников и высказал им все, что думал.
Из-за какой-то ерунды ты решил порвать все связи со своей родней? Ой, сынок, ты просто… — возмутилась Ангелина Дмитриевна.
Из-за ерунды? Да вы всю квартиру нам испортили! — резко перебил ее Артем, не дав договорить. — Я не связи порвать решил, а — вас не пускать в свою квартиру!
Это то же самое! — с усмешкой проговорила мать. — Ишь ты какой… на улице будем видеться?
Нет, есть кафе, рестораны, ваш дом в конце концов, — невозмутимо предложил мужчина.
Ох, как ты хорошо все придумал! Ходить по кафе и ресторанам у нас нет денег, а постоянно к нам тащиться… как-то несправедливо. Да у нас и не так шикарно, как у вас…
Это из-за зависти, да?
Чего?
Из-за зависти, говорю, вы портите нам квартиру? — сухо спросил Артем. — Покоя не дает чужой успех. Ничего, что я ваш родной сын, а вы мне пакостите?
В трубке повисла тишина. Потом Ангелина Дмитриевна откашлялась и строгим тоном произнесла:
Глупости какие-то говоришь… так выходило просто… никто ни в чем не виноват.
Я все сказал, — Артем понял, что пора заканчивать разговор, так как мать ни в чем не хочет раскаиваться и сознаваться.
Запрет родственников посещать квартиру привел к тому, что родня просто обиделась и практически перестала контактировать с Артемом и Сабиной.
