— Мама приедет завтра на неделю, я же говорил? — Андрей небрежно бросил эту фразу, доставая из холодильника йогурт.
Лариса замерла с кружкой кофе в руке. Утренняя тишина их уютной кухни внезапно стала звенящей, наполненной предчувствием беды. Она медленно повернулась к мужу, пытаясь осознать услышанное.
— Что значит «приедет на неделю»? Андрей, мы же договаривались…
— Ну что ты сразу заводишься? — он даже не поднял глаз от телефона. — Мама хочет помочь нам с ремонтом в детской. Она же дизайнер, забыла?
Дизайнер. Лариса невесело усмехнулась. Валентина Петровна действительно когда-то работала в провинциальном ДК, оформляя стенды к праздникам. Теперь же она считала себя экспертом во всех областях, особенно в том, как правильно жить её невестке.
— Андрей, послушай… — Лариса села напротив мужа, стараясь говорить спокойно. — Твоя мама была у нас месяц назад. Две недели. Помнишь, чем это закончилось? Она переставила всю мебель в гостиной, выбросила мои любимые шторы, сказав, что они «мещанские», и довела меня до слёз своими постоянными замечаниями.
— Ты преувеличиваешь, как всегда, — Андрей наконец оторвался от экрана, и в его взгляде Лариса увидела знакомое раздражение. — Мама просто хочет как лучше. Она же не со зла. И вообще, это мой дом тоже, имею право пригласить родную мать.
Родную мать. Лариса прикусила губу. За пять лет брака она так и не стала для Валентины Петровны хоть сколько-нибудь родным человеком. Зато прекрасно изучила весь арсенал свекрови: от «милых» шуток про её кулинарные способности до прямых намёков на то, что Андрей мог бы найти жену получше.
— Конечно, имеешь право, — тихо сказала она. — Но хотелось бы, чтобы ты хотя бы спросил моё мнение. Мы же семья, Андрей. Должны принимать такие решения вместе.
— Да что тут решать? — он встал, демонстративно громко поставив кружку в раковину. — Это моя мама, она хочет навестить нас, помочь с ремонтом. Нормальная невестка была бы рада. А ты вечно недовольна. Может, проблема не в маме, а в тебе?
Слова ударили больнее пощёчины. Лариса смотрела на мужа — красивого, успешного, уверенного в своей правоте — и не узнавала в нём того заботливого парня, который пять лет назад часами мог слушать её рассказы о работе, мечтах, планах. Где он потерялся, тот Андрей? В какой момент превратился в маменькиного сынка, неспособного защитить жену от токсичного влияния матери?
— Знаешь что? — Лариса встала, глядя мужу прямо в глаза. — Ты прав. Проблема во мне. В том, что я слишком долго терпела неуважение в собственном доме. Но это заканчивается сегодня.
— Что ты несёшь? — Андрей нахмурился. — Ларис, не драматизируй. Подумаешь, мама приедет…
— Твоя мама может приехать, — перебила его Лариса, удивляясь собственному спокойствию. — Но я не буду терпеть её хамство, придирки и попытки управлять моей жизнью. И если ты не способен поставить её на место, защитить свою семью, то я сделаю это сама.
— Да как ты смеешь так говорить о моей матери! — взорвался Андрей. — Она тебе ничего плохого не делала!
— Ничего плохого? — Лариса горько рассмеялась. — Может, напомнить, как она при гостях сказала, что я, цитирую, «пустоцвет», потому что мы пять лет не можем завести детей? Или как намекала, что я специально не беременею, чтобы не потерять фигуру? Или как показывала тебе фотографии дочери своей подруги со словами «вот бы тебе такую жену»?
Андрей отвёл взгляд. Он помнил все эти случаи, но упорно не хотел признавать, что его мать переходит границы.
— Она просто… старой закалки. Не со зла же…
— Андрей, — Лариса подошла к нему вплотную. — Посмотри на меня. Посмотри! Я твоя жена. Женщина, которую ты клялся любить и защищать. А ты позволяешь своей матери унижать меня, и ещё оправдываешь её. Это нормально?
В кухне повисла тишина. Где-то за окном загудела машина, пролетела птица, зашумели листья. Обычная жизнь текла своим чередом, не подозревая о маленькой драме, разворачивающейся в одной из московских квартир.
— Я не хочу выбирать между вами, — наконец выдавил Андрей.
— А я не прошу выбирать, — устало ответила Лариса. — Я прошу уважения. К себе, к нашему дому, к нашим правилам. Твоя мама может приезжать, но она должна понимать: это НАШ дом, где НАШИ правила. И если она не может это принять…
— То что? — в голосе Андрея появился вызов. — Ты мне ультиматумы ставить будешь?
Лариса долго смотрела на него, а потом медленно покачала головой.
— Нет, Андрей. Никаких ультиматумов. Просто констатация факта: я больше не буду молча терпеть неуважение. От кого бы оно ни исходило.
Она вышла из кухни, оставив мужа переваривать услышанное. В спальне Лариса села на кровать и закрыла лицо руками. Слёзы не шли — видимо, все уже выплакала за эти годы. Оставалась только усталость и странное чувство освобождения. Она сказала то, что так долго носила в себе. Теперь слово за Андреем.
Телефон завибрировал. СМС от свекрови: «Андрюша, купи мне таблетки от давления, те, что в прошлый раз. И пусть Лариса приготовит борщ к моему приезду. Только чтобы не пересолила, как обычно».
Лариса перечитала сообщение дважды. Даже не удосужилась написать ей напрямую, только через сына. И эти вечные шпильки…
Она открыла чат с подругой Мариной: «Кажется, грядёт война. Свекровь опять едет».
Ответ пришёл мгновенно: «Держись, подруга! Помнишь, что говорил психолог? Границы, границы и ещё раз границы!»
Да, границы. Лариса полгода ходила к психологу, пытаясь разобраться в своих отношениях с мужем и его матерью. И главное, что она поняла: нельзя изменить других людей, можно изменить только своё отношение и поведение.
Из кухни доносился голос Андрея — говорил по телефону. С мамой, конечно. Лариса различила обрывки фраз: «…преувеличивает… ты же знаешь, какая она обидчивая… конечно, мам, я куплю…»
Значит, выбор сделан. Как всегда, не в её пользу.
Лариса встала, подошла к шкафу и достала чемодан. Нет, она не собиралась убегать из собственного дома. Но надо быть готовой ко всему.
Вечером, когда Андрей вернулся с работы (а уходил он сразу после их разговора, даже не попрощавшись), Лариса спокойно накрывала на стол. Борща, разумеется, не было — она приготовила лёгкий салат и запечённую рыбу.
— Мама спрашивает, готов ли борщ, — буркнул Андрей вместо приветствия.
— Нет, — спокойно ответила Лариса. — И не будет. Если Валентина Петровна хочет борща, пусть готовит сама. Или ты можешь приготовить для своей мамы.
— Ты специально её злишь!
— Я устанавливаю границы. Есть разница.
Они поужинали в тишине. Андрей демонстративно ковырял вилкой в тарелке, показывая, что еда ему не нравится. Лариса не реагировала. Она уже приняла решение и теперь просто ждала развития событий.
— Мама сказала, что поживёт у нас подольше, — наконец произнёс Андрей. — Может, месяц или два. Ей одиноко в своей квартире.
Лариса медленно положила вилку.
— Месяц или два?
— Ну да. Что такого? Места много, комната для гостей пустует.
— Андрей, — она старалась говорить ровно, хотя внутри всё кипело. — Твоя мама живёт в пятнадцати минутах езды от нас. У неё прекрасная двухкомнатная квартира. Какое одиночество?
— Ты бессердечная! — вспылил он. — Пожилой человек хочет побыть с семьёй…
— Пожилой? — Лариса не удержалась от смешка. — Твоей маме пятьдесят восемь лет. Она работает, ходит на фитнес и встречается с подругами. Не надо из неё делать немощную старушку.
— Всё, хватит! — Андрей ударил кулаком по столу. — Моя мама будет жить здесь столько, сколько захочет! И ты будешь относиться к ней с уважением!
— Уважение, Андрей, это взаимный процесс, — Лариса встала из-за стола. — Я готова уважать твою маму, если она будет уважать меня. Но терпеть хамство в собственном доме я больше не намерена.
— Куда ты?
— Спать. В гостевой комнате. Раз она скоро будет занята твоей мамой на неопределённый срок, хочу там побыть, пока есть возможность.
Ночь Лариса провела без сна. Она понимала, что их брак трещит по швам, но не была готова сдаваться. Пять лет — это не пять дней. Были и хорошие моменты, много хороших. Но с каждым визитом свекрови их становилось всё меньше.
Утром, раньше обычного, она услышала звонок в дверь. Валентина Петровна приехала. Раньше назначенного срока, как всегда.
— Ларочка! — свекровь ворвалась в квартиру, волоча за собой огромный чемодан. — Что-то ты неважно выглядишь. Опять на диетах? Я всегда говорила Андрюше — нужно было жениться на девушке покрепче, чтобы детей рожать, а не эти ваши…
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — перебила её Лариса. — Проходите. Андрей ещё спит.
— Спит? В восемь утра? Ай-яй-яй, распустила ты моего мальчика! Когда он со мной жил, всегда рано вставал!
Лариса прикусила язык. Напоминать, что «мальчику» тридцать два года и он давно должен быть самостоятельным, было бесполезно.
— Ой, а что это у вас в гостиной? — Валентина Петровна уже хозяйничала, разглядывая обстановку. — Опять всё переставили? Я же в прошлый раз показала, как правильно! И эти шторы… Ларочка, ну что за безвкусица!
— Это наш дом, Валентина Петровна. Нам нравится так, как есть.
Свекровь обернулась, и в её глазах мелькнуло удивление. Обычно невестка молча сносила все замечания.
— «Наш дом»? — она усмехнулась. — Милочка, давай будем честными. Андрюша зарабатывает в разы больше тебя. Так что это скорее ЕГО дом, не находишь?
— Нет, не нахожу, — спокойно ответила Лариса. — Мы семья. И деньги, и дом — всё общее. И решения мы должны принимать вместе. Включая вопрос о том, как долго гости могут у нас жить.
— Гости? — голос свекрови стал ледяным. — Я мать Андрея!
— И гость в нашем доме. Это факт.
Появился заспанный Андрей, и атмосфера накалилась ещё больше.
— Андрюша! — Валентина Петровна бросилась к сыну. — Ты слышал, что говорит твоя жена? Она назвала меня гостем! Меня, твою родную мать!
— Мам, присядь, — Андрей выглядел растерянным. — Лариса, принеси маме воды.
— Твоя мама может сама налить себе воды. Кухня там, — Лариса указала рукой и пошла собираться на работу.
За спиной слышался возмущённый голос свекрови и растерянные оправдания Андрея. Лариса методично складывала в сумку документы, стараясь не прислушиваться. Хватит. Пять лет она играла роль идеальной невестки, пытаясь заслужить расположение свекрови. Результат? Только потеря самоуважения.
— Лариса! — Андрей ворвался в спальню. — Ты что творишь? Зачем ты грубишь маме?
— Я не грублю. Я обозначаю границы.
— Какие ещё границы? Это моя мать!
— А я твоя жена. Или это ничего не значит?
Андрей замолчал, глядя на неё с каким-то новым выражением лица. Будто видел впервые.
— Ты изменилась, — наконец сказал он.
— Да, — согласилась Лариса, застёгивая сумку. — Я устала быть жертвой. Устала терпеть неуважение. Устала быть на третьем месте после твоей мамы и твоей работы.
— Лариса…
— Я ухожу на работу. Вечером поговорим. И Андрей, — она остановилась в дверях, — если твоя мама действительно планирует жить здесь месяцами, нам нужно серьёзно поговорить о нашем будущем. Потому что я так жить не буду.
День на работе прошёл как в тумане. Коллеги замечали, что Лариса какая-то не такая, но она отшучивалась. Только Марина, её лучшая подруга и коллега, знала правду.
— Ты молодец, — сказала она за обедом. — Пора было поставить эту мегеру на место.
— Боюсь, я поставлю на место себя. За дверью, с чемоданами.
— Ну и что? — пожала плечами Марина. — Лучше одной, чем с маменькиным сынком и его мамочкой. Тебе тридцать лет, Ларис. Вся жизнь впереди.
Вечером Лариса долго сидела в машине у дома, собираясь с мыслями. Телефон разрывался от сообщений Андрея: от гневных «Как ты могла!» до жалобных «Давай поговорим». Она не отвечала.
Наконец, глубоко вздохнув, она поднялась в квартиру. Из кухни доносились голоса и запах борща. Значит, Валентина Петровна всё-таки приготовила своё коронное блюдо.
— А вот и блудная жена! — свекровь встретила её в коридоре. — Где ты шлялась? Порядочные жёны к шести дома!
— Я была на работе, Валентина Петровна. Той самой, где зарабатываю деньги.
— Фи, деньги! Женщина должна думать о семье, о детях! Кстати, о детях — когда вы наконец подарите мне внуков? Или ты из этих новомодных, которые карьеру важнее материнства ставят?
— Мам, хватит, — неожиданно вмешался Андрей. Он стоял в дверях кухни, и выражение его лица было странным. — Давай поужинаем спокойно.
За ужином Валентина Петровна не прекращала говорить. О том, какой борщ она готовила Андрюше в детстве, какой он был замечательный мальчик, как все девочки за ним бегали, и какая из них — Леночка, кажется? — стала успешным врачом и до сих пор не замужем.
— Представляешь, Андрюша, я её вчера встретила. Такая красавица стала! И одинокая. Говорит, всё тебя вспоминает…
— Мам, прекрати, — Андрей покраснел.
— Что прекратить? Я просто рассказываю! Ларочка ведь не ревнивая у нас, правда? — свекровь повернулась к невестке с фальшивой улыбкой.
— Абсолютно, — спокойно ответила Лариса. — Если Андрей считает, что ему будет лучше с Леночкой, я не буду держать. Дверь вон там.
Повисла тишина. Валентина Петровна открыла рот, но слов не нашлось. Андрей уставился на жену, как на привидение.
— Ты… ты серьёзно? — выдавил он.
— Абсолютно серьёзно. Я устала бороться за место в твоей жизни, Андрей. Устала доказывать, что я достойна быть твоей женой. Если твоя мама считает, что тебе нужна другая — пожалуйста. Я не буду препятствовать.
— Вот! — воскликнула Валентина Петровна. — Вот видишь, Андрюша! Она тебя не любит! Любящая жена так бы не сказала!
— Любящая жена, — Лариса встала из-за стола, — не должна каждый день доказывать право на уважение в собственной семье. Любящий муж не позволил бы унижать свою жену. А любящая свекровь… впрочем, о чём это я.
Она пошла в спальню, оставив мать и сына переваривать сказанное. За спиной слышался возмущённый голос Валентины Петровны: «Видал, что она себе позволяет! Да я в своё время и слова поперёк свекрови сказать не смела!»
Лариса достала чемодан и начала складывать вещи. Не торопясь, методично. Платья, блузки, бельё. Косметика. Документы. Фотографии — их с Андреем, счастливых, влюблённых. Когда это было? Будто в другой жизни.
— Ты что делаешь? — Андрей стоял в дверях, бледный.
— Собираю вещи.
— Ты… уходишь?
— А ты дашь мне причину остаться?
Он молчал. Долго молчал, глядя, как она складывает в чемодан их общую жизнь.
— Я не могу выгнать маму, — наконец сказал он.
— Я не прошу выгнать. Я прошу защитить меня от её нападок. Поставить её на место, когда она переходит границы. Быть на моей стороне. Ты можешь это сделать?
Снова молчание. В дверях появилась Валентина Петровна.
— Андрюша, ты где? А, вот вы тут! Собираешься, милочка? Правильно делаешь. Нечего мучить моего мальчика своими капризами. Он достоин лучшего!
— Мам! — взорвался вдруг Андрей. — Хватит! Просто хватит! Это моя жена, и я люблю её! И если ты не можешь относиться к ней с уважением, то…
— То что? — Валентина Петровна смотрела на сына, как на предателя. — Ты свою мать гнать будешь? Ради этой… этой…
— Ради моей жены, — твёрдо сказал Андрей. — Мам, я тебя люблю. Но Лариса права. В нашем доме — наши правила. И если ты не можешь это принять, то… может, тебе лучше пожить у себя. Приезжать в гости, конечно, но… жить месяцами… это слишком.
Валентина Петровна побагровела, потом побледнела, потом снова побагровела.
— Ах так! Значит, жена тебе дороже матери! Я тебя растила, ночей не спала, всю жизнь тебе отдала, а ты…
— Мам, не надо манипуляций, — Андрей выглядел измученным, но решительным. — Ты прекрасно живёшь одна. У тебя есть работа, подруги, увлечения. Не надо делать из себя жертву.
— Я не ожидала такого предательства от родного сына! — Валентина Петровна всхлипнула, но слёз не было. — Видно, яблочко от яблони далеко упало!
Она развернулась и ушла, громко хлопнув дверью гостевой комнаты.
Андрей и Лариса остались вдвоём. Она всё ещё держала в руках стопку белья, он всё ещё стоял в дверях.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я был слепым идиотом. Трусливым слепым идиотом.
— Почему только сейчас? — Лариса села на кровать, вдруг почувствовав страшную усталость.
— Потому что… потому что когда я увидел, как ты собираешь вещи, понял — могу потерять тебя. Навсегда. И это оказалось страшнее, чем обидеть маму. Она сильная, справится. А я без тебя… не справлюсь.
Он подошёл, сел рядом, осторожно взял её за руку.
— Дай мне шанс. Дай нам шанс. Я буду учиться. Буду защищать тебя, нашу семью. Обещаю.
Лариса смотрела на их сплетённые руки. Пять лет. Хорошего было больше, чем плохого. И сегодня он сделал выбор. Правильный выбор.
— Один шанс, — сказала она. — Но если ты снова…
— Не снова. Никогда больше. Мы — семья. Ты и я. А все остальные — гости. Даже мама.
Утром Валентина Петровна демонстративно собрала вещи и уехала, не попрощавшись с невесткой. На прощание бросила сыну: «Посмотрим, как вы без меня справитесь!»
Справились. Более того — их отношения стали крепче. Андрей сдержал слово: когда через месяц Валентина Петровна снова попыталась приехать «на недельку», он вежливо, но твёрдо предложил ей остановиться в гостинице или приезжать на день.
— Это Ларка тебя настроила! — возмущалась она по телефону.
— Нет, мам. Это я понял, что нужно защищать свою семью. Всегда рад тебя видеть, но жить ты будешь у себя.
Со временем Валентина Петровна смирилась. Более того, начала уважать невестку — ту, что сумела поставить на место не только её, но и заставила Андрея повзрослеть.
А Лариса? Она выбросила чемодан на антресоль. Надеюсь, навсегда. Потому что теперь в их доме главенствовало взаимное уважение. И это была их общая победа.
Год спустя, когда Лариса сообщила о беременности, первой, кому позвонил счастливый Андрей, была его мама.
— Поздравляю, — сдержанно сказала Валентина Петровна. А потом добавила: — Передай Ларисе… пусть бережёт себя. Она хорошая. Я была неправа.
Это было похоже на чудо. Но Лариса знала: чудес не бывает. Бывают границы, уважение и любовь, достаточно сильная, чтобы защитить свою семью от любых испытаний. Даже от слишком любящей свекрови.
