— Катенька, мы решили, что ты с Димочкой переедете к нам, — заявила свекровь, входя в квартиру без стука, словно это был ее собственный дом.
Катя замерла над раковиной, где мыла детскую посуду. Вода продолжала течь, но она словно окаменела. За спиной послышались шаги мужа.
— Мам, мы же договорились, что поговорим об этом позже, — неуверенно произнес Дмитрий.
Нина Борисовна махнула рукой, снимая пальто и развешивая его на крючок у входа:
— Какое «позже»? Ребенок болеет, Катя работает, а ты в командировках пропадаешь. Кому еще помогать, как не мне?
Катя медленно закрыла кран и обернулась. Свекровь уже прошла на кухню и осматривающе оглядывала пространство, словно инспектор.
— Нина Борисовна, мы справляемся, — тихо сказала Катя. — Дима болел всего два дня, температура уже спала.
— Справляетесь? — свекровь театрально всплеснула руками. — Ребенок худой как спичка, ты замученная ходишь, а мой сын работает за троих, чтобы вас содержать!
Дмитрий неловко встал между женой и матерью:
— Мам, не преувеличивай. У нас все нормально.
— Нормально? — Нина Борисовна подняла с пола детскую игрушку. — В моем доме порядок идеальный, трехразовое питание, а Димочка будет под присмотром целый день. Что тут обсуждать?
Катя почувствовала, как внутри поднимается волна протеста. За два года брака свекровь успела «помочь» им десятки раз — всегда против их воли и всегда с последующими упреками.
— Мы не переедем, — четко произнесла Катя. — Спасибо за заботу, но наша семья прекрасно живет здесь.
Лицо Нины Борисовны мгновенно изменилось. Маска доброжелательности слетела, обнажив холодные глаза:
— Семья? Какая семья? Ты даже борщ нормальный сварить не можешь! Мой сын похудел на пять килограммов с тех пор, как женился!
— Нина Борисовна! — возмутилась Катя. — Это неправда!
— Правда! — свекровь повысила голос. — И вообще, кто здесь хозяйка? Я или ты? Я своего сына двадцать восемь лет растила, а ты… Ты даже не знаешь, какие у него любимые блюда!
Дмитрий беспомощно переводил взгляд с матери на жену:
— Мам, пожалуйста, не кричи. Дима проснется.
— А пусть проснется! — не унималась Нина Борисовна. — Пусть увидит, какая у него мама — постоянно нервная, постоянно недовольная!
Катя почувствовала, как слезы подступают к горлу, но сдержалась. Она не даст этой женщине удовольствия увидеть ее слабость.
— Знаете что, Нина Борисовна, — спокойно сказала она, — мне кажется, вам пора домой. Мы обсудим ваше предложение и дадим ответ позже.
— Обсудите? — свекровь презрительно фыркнула. — С кем? С моим же сыном? Димочка, ты же понимаешь, что мама права? У меня есть опыт, я знаю, как растить детей!
Дмитрий виновато посмотрел на Катю:
— Ну… Мама действительно хорошо готовит, и дом у нее большой…
Катя ощутила, как почва уходит из-под ног. Она медленно села на стул, глядя на мужа:
— Дима, ты серьезно?
— Я просто говорю, что мы могли бы рассмотреть этот вариант, — неуверенно произнес он. — Временно.
— Временно! — торжествующе воскликнула Нина Борисовна. — Вот видишь, даже мой сын понимает, что так будет лучше для всех!
В этот момент из спальни донесся детский плач. Катя автоматически поднялась, но свекровь опередила ее:
— Не надо, я сама! Димочка, бабушка идет!
Она направилась к спальне, но Катя перегородила ей дорогу:
— Это мой ребенок. Я сама к нему подойду.
— Твой? — глаза Нины Борисовны сузились. — А фамилия у него чья? Он мой внук, и я имею полное право…
— Нет, — твердо сказала Катя. — Не имеете.
Она прошла в спальню, где двухлетний Дима сидел в кроватке, потирая заспанные глазки. Увидев маму, малыш протянул к ней ручки:
— Мама, пить!
Катя взяла сына на руки и поцеловала в макушку:
— Конечно, малыш. Сейчас мама принесет водичку.
Вернувшись на кухню с ребенком на руках, она обнаружила Нину Борисовну и Дмитрия в тихом, но явно напряженном разговоре.
— Мама говорит, что у них есть знакомый педиатр, — сказал Дмитрий, когда Катя напоила сына. — Может, стоит показать Димку?
— У нас есть свой врач, — ответила Катя. — И малыш здоров.
— Но профилактика не помешает, — вмешалась свекровь. — Тем более что доктор Семенов — семейный врач. Он еще моего Димочку принимал.
Катя поняла, что разговор принимает совершенно другой оборот. Они уже не просто обсуждали переезд — свекровь методично окружала ее семью своими людьми, своими правилами, своим контролем.
— Нина Борисовна, — медленно произнесла Катя, — а что вы скажете, если я не соглашусь на переезд?
Свекровь улыбнулась, но улыбка была холодной:
— А ты не согласишься?
— Нет.
— Тогда мне будет очень жаль моего сына и внука, — протянула Нина Борисовна. — Потому что хорошая жена и мать всегда прислушивается к мнению старших и опытных людей.
— А плохая жена, значит, защищает свою семью от вмешательства? — уточнила Катя.
— Плохая жена разрушает отношения между сыном и матерью, — отрезала свекровь.
Дмитрий выглядел все более растерянным:
— Девочки, ну зачем вы ссоритесь? Мы же семья!
— Именно, — кивнула Катя. — Мы семья. Ты, я и Дима. А все остальные — родственники, которые могут нас навещать, но не управлять нашей жизнью.
Лицо Нины Борисовны стало каменным:
— Понятно. Значит, ты считаешь меня чужой для своей семьи?
— Я считаю вас бабушкой нашего ребенка, — спокойно ответила Катя. — Но не главой нашей семьи.
Свекровь резко встала:
— Димочка, я иду домой. Но учти — если что-то случится с ребенком, если ты не справишься с работой и семьей, не приходи ко мне за помощью.
— Мам, — растерянно произнес Дмитрий, — не надо так…
— Нет, надо! — Нина Борисовна уже натягивала пальто. — Пусть твоя жена сама справляется с тем, что взяла на себя. Увидим, как долго это продлится.
Когда дверь за свекровью закрылась, в квартире повисла тишина. Дима уснул у Кати на руках, и она осторожно отнесла его в спальню.
Вернувшись, она застала мужа сидящим за кухонным столом с виноватым выражением лица.
— Зря ты так с ней, — тихо сказал он. — Мама действительно хотела помочь.
— Дима, — Катя села напротив, — твоя мама хотела не помочь, а контролировать. Ты этого не видишь?
— Она заботится о нас, — возразил Дмитрий. — О своей семье.
— О своем сыне, — поправила Катя. — Не о нас. О тебе. Для нее я и наш ребенок — это препятствие между ней и тобой.
Дмитрий покачал головой:
— Ты преувеличиваешь. Мама просто привыкла обо мне заботиться.
— А теперь об этом забочусь я, — твердо сказала Катя. — И мне не нужна помощь в виде постоянных указаний, как мне жить, что готовить и где жить.
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Нина Борисовна не звонила, что было непривычно — обычно она названивала по три раза в день. Дмитрий ходил мрачный, явно переживая из-за конфликта.
В четверг вечером он пришел домой особенно поздно.
— Где ты был? — спросила Катя, подогревая ему ужин.
— У мамы заходил, — не глядя в глаза, ответил Дмитрий. — Хотел поговорить с ней.
— И как?
— Она обижена, — вздохнул он. — Говорит, что ты настраиваешь меня против нее.
Катя поставила тарелку перед мужем:
— А ты что думаешь?
— Я думаю, что вы обе правы по-своему, — дипломатично ответил Дмитрий. — И мне трудно выбирать между женой и матерью.
— Между женой и матерью выбирать не нужно, — сказала Катя. — Нужно выбирать между своей семьей и вмешательством в нее.
Дмитрий молча ел, явно обдумывая ее слова.
— Мама предложила компромисс, — наконец произнес он.
— Какой? — настороженно спросила Катя.
— Она будет приходить к нам три раза в неделю, помогать с Димкой и готовкой. А в выходные мы будем ездить к ней обедать.
Катя почувствовала, как внутри все холодеет:
— Дима, ты понимаешь, что это не компромисс? Это график оккупации нашего дома?
— Не преувеличивай, — поморщился Дмитрий. — Мама просто хочет участвовать в жизни внука.
— Участвовать или управлять? — уточнила Катя. — Потому что каждый раз, когда она приходит, у меня ощущение, что я в гостях в собственном доме.
— Может, ты просто слишком ревнуешь к ее авторитету? — осторожно предположил Дмитрий.
Катя медленно села напротив:
— Дима, я задам тебе прямой вопрос. Ты хочешь жить с женой и ребенком или ты хочешь жить под контролем своей мамы?
— Это неправильная постановка вопроса, — попытался увернуться Дмитрий.
— Это единственно правильная постановка вопроса, — твердо ответила Катя. — Потому что третьего не дано.
В пятницу Нина Борисовна появилась в обеденное время, когда Катя работала дома за компьютером, а Дима играл на ковре.
— Я пришла готовить обед для семьи, — объявила она, проходя на кухню. — Димочка должен нормально питаться.
Катя закрыла ноутбук:
— Нина Борисовна, мы не договаривались о вашем визите.
— А разве бабушка должна договариваться о визите к внуку? — удивилась свекровь, уже доставая продукты из сумки. — Я принесла хорошее мясо, сейчас сварю бульон.
— У нас есть обед, — возразила Катя.
— Где? — Нина Борисовна заглянула в холодильник. — Я вижу только полуфабрикаты и йогурты. Это не еда для растущего ребенка!
Маленький Дима подошел к бабушке:
— Баба, ты будешь котлетки делать?
— Конечно, золотко! — умилительно произнесла Нина Борисовна. — Бабушка сделает тебе самые вкусные котлетки в мире!
Катя поняла, что проигрывает. Ребенок радуется бабушке, а она выглядит злой мамой, которая лишает сына вкусной еды.
— Хорошо, — сдалась она. — Готовьте. Но в следующий раз предупреждайте о своих планах.
— О каких планах? — искренне удивилась свекровь. — Это же мой сын и мой внук. Я что, теперь должна записываться на прием, чтобы их увидеть?
Пока Нина Борисовна готовила, она не переставала комментировать увиденное в квартире:
— Димочка, ты же простудишься на полу! Почему у тебя нет теплых тапочек?
— Катенька, в спальне очень душно. Ребенок должен дышать свежим воздухом!
— А где зимние вещи малыша? Уже октябрь, пора утепляться!
На каждое замечание Катя отвечала сдержанно, но внутри кипела. Свекровь словно методично перечеркивала все ее материнские решения.
Когда обед был готов, Нина Борисовна накрыла на стол:
— Димочка, иди кушать бабушкины котлетки!
Малыш радостно побежал к столу. Катя села рядом, наблюдая, как свекровь кормит ребенка, попутно рассказывая ему сказки и напевая песенки.
— Видишь, как он ест? — довольно произнесла Нина Борисовна. — Дети чувствуют, когда еда приготовлена с любовью.
Катя сжала зубы. Намек был более чем прозрачным.
После обеда свекровь начала убираться в детской:
— Игрушки должны лежать по местам, — объясняла она внуку. — Мальчики должны быть аккуратными!
— Нина Борисовна, — не выдержала Катя, — мы сами убираемся в детской.
— Вижу, — сухо ответила свекровь, демонстративно поднимая с пола несколько кубиков. — Очень аккуратно убираетесь.
К вечеру, когда свекровь наконец ушла, Катя чувствовала себя выжатой как лимон. Дмитрий пришел с работы в приподнятом настроении:
— Мама говорит, что прекрасно провела день с вами! Видишь, как все хорошо получается, когда все стараются?
— Дима, — устало сказала Катя, — твоя мама провела день не с нами, а вместо нас.
— То есть? — не понял он.
— Она приготовила обед вместо меня, убралась в детской вместо меня, даже кормила Диму вместо меня, — перечислила Катя. — Я чувствовала себя лишней в собственном доме.
— Но ведь тебе же легче, когда кто-то помогает? — искренне удивился Дмитрий.
— Это не помощь, это замещение, — объяснила Катя. — Твоя мама не помогает мне быть лучшей матерью и женой. Она показывает Диме и тебе, что она лучшая мать и хозяйка.
Дмитрий задумался:
— А может, ты просто… ревнуешь?
Катя долго смотрела на мужа:
— Знаешь что, Дима? Возможно, ты прав. Возможно, я действительно ревную. Ревную к тому, что мой сын больше радуется бабушкиным котлеткам, чем моим. Ревную к тому, что ты прислушиваешься к мнению своей мамы больше, чем к моему. И ревную к тому, что в собственной семье я чувствую себя чужой.
На следующее утро Катя приняла решение. Когда Дмитрий ушел на работу, она села за телефон и набрала номер свекрови.
— Нина Борисовна, нам нужно серьезно поговорить.
— О чем, милая? — в голосе свекрови звучала настороженность.
— О границах, — четко произнесла Катя. — Приезжайте сегодня вечером, когда Дима вернется с работы. Мы все обсудим открыто.
Вечером за кухонным столом собрались втроем — Катя, Дмитрий и Нина Борисовна. Маленький Дима спал в своей комнате.
— Нина Борисовна, — начала Катя, — я хочу сказать несколько вещей прямо, чтобы между нами не было недопонимания.
Свекровь выпрямилась, приготовившись к обороне.
— Во-первых, — продолжила Катя, — я благодарна вам за то, что вы воспитали замечательного сына. Дима — хороший муж и отец.
Нина Борисовна слегка расслабилась.
— Во-вторых, я понимаю, что вы любите своего внука и хотите участвовать в его жизни. Это нормально и правильно.
— Ну вот видишь, — начала было свекровь, но Катя остановила ее жестом.
— Но, в-третьих, — твердо продолжила она, — у нас должны быть четкие границы. Это наша семья, наш дом, наши правила. Вы можете их не одобрять, но должны уважать.
— Какие такие правила? — напряглась Нина Борисовна.
— Первое правило: никто не приходит к нам без предупреждения. Даже близкие родственники.
— Но я же бабушка! — возмутилась свекровь.
— Именно поэтому вас всегда рады видеть, — спокойно ответила Катя. — Но по договоренности.
— Второе правило, — продолжила она, не дожидаясь возражений, — никто не критикует наши родительские решения при ребенке. Если у вас есть замечания, высказывайте их наедине.
— А если я вижу, что ребенку вредят? — резко спросила Нина Борисовна.
— Тогда вы говорите об этом со мной или с Димой наедине, — ответила Катя. — А не подрываете мой авторитет перед сыном.
Дмитрий ерзал на стуле, явно чувствуя себя неловко.
— И третье правило, — закончила Катя, — мы принимаем решения о нашей семье сами. Мы можем советоваться с вами, но решение остается за нами.
Нина Борисовна сидела с каменным лицом:
— И что, если я не соглашусь с этими… правилами?
— Тогда наше общение будет сведено к минимуму, — честно ответила Катя. — Потому что я не позволю никому разрушать мою семью, даже из самых лучших побуждений.
— Дима! — свекровь повернулась к сыну. — Ты будешь молчать, пока твоя жена мне ультиматумы выставляет?
Дмитрий долго молчал, глядя в стол. Наконец он поднял голову:
— Мам, а может, Катя права?
Лицо Нины Борисовны исказилось от шока:
— Что?
— Может, мы действительно должны сами решать, как нам жить? — неуверенно продолжил Дмитрий. — Ты же сама говорила, что хочешь, чтобы я был самостоятельным.
— Я хотела, чтобы ты был счастлив! — воскликнула свекровь. — А не чтобы тебя кто-то контролировал!
— Но ведь контролируете сейчас вы, — тихо сказал Дмитрий. — И меня, и Катю, и даже Димку.
Нина Борисовна встала так резко, что стул опрокинулся:
— Прекрасно! Значит, я вам мешаю! Значит, я плохая мать и бабушка!
— Нет, мам, — Дмитрий тоже поднялся. — Ты замечательная мать. Но ты должна дать нам возможность быть самостоятельной семьей.
Свекровь схватила сумочку:
— Хорошо! Живите сами! Только не звоните мне, когда понадобится помощь!
— Нина Борисовна, — окликнула ее Катя. — Мы не прогоняем вас. Мы просто хотим установить правила общения, которые будут комфортны всем.
— Мне не нужны ваши правила! — отрезала свекровь и направилась к выходу.
— Мам, подожди, — Дмитрий догнал ее у двери. — Ну зачем ты так? Мы же не враги.
Нина Борисовна остановилась:
— Димочка, я потратила на тебя всю жизнь. Растила одна, работала на двух работах, отказывала себе во всем. И вот результат — ты выбираешь чужую женщину вместо родной матери.
— Мам, — мягко сказал Дмитрий, — Катя не чужая. Она моя жена, мать моего ребенка. И я не выбираю между вами. Я просто пытаюсь найти баланс.
— Баланс! — горько рассмеялась свекровь. — Хорошо, сынок. Ищи свой баланс. А я посмотрю, как долго ты продержишься без материнской поддержки.
Когда дверь за ней закрылась, Дмитрий вернулся на кухню и тяжело опустился на стул:
— Вот и все. Теперь мама на нас обижается.
— Дима, — Катя села рядом и взяла его за руку, — ты поступил правильно. Взрослые отношения невозможны без границ.
— А вдруг она действительно больше не захочет нам помогать? — обеспокоено спросил он.
— Тогда мы справимся сами, — уверенно ответила Катя. — Мы же справлялись раньше.
— Но с ребенком тяжело…
— С ребенком тяжело, когда ты чувствуешь себя плохим родителем, — возразила Катя. — А когда ты знаешь, что делаешь все правильно, это дает силы.
Прошла неделя. Нина Борисовна не звонила, что было необычно. Дмитрий ходил мрачный, но Катя заметила, что дома он стал более расслабленным. Больше играл с сыном, помогал с готовкой, не оглядываясь постоянно на мнение матери.
В воскресенье утром Дмитрий сам предложил:
— А давайте съездим к маме? Покажем ей, что мы не злимся.
— Давайте, — согласилась Катя. — Но с условием, что при первой же попытке устроить скандал мы уезжаем.
Нина Борисовна встретила их сдержанно, но было видно, что она соскучилась по внуку. Дима радостно бросился к бабушке, и лед немного растаял.
— Проходите, — сказала свекровь. — Я как раз пирог испекла.
За чаем разговор шел о погоде, о работе Дмитрия, о успехах малыша в развитии. Нина Борисовна держалась подчеркнуто вежливо, но холодно.
— Мам, — наконец не выдержал Дмитрий, — зачем мы играем в молчанку? Давай поговорим открыто.
— О чем говорить? — пожала плечами свекровь. — Все уже сказано. Вы поставили мне условия, я их выполняю.
— Мы не хотели вас обидеть, — мягко сказала Катя. — Мы просто хотели объясниться.
— Объяснились, — кивнула Нина Борисовна. — Я поняла, что моя помощь вам не нужна.
— Нужна, — возразил Дмитрий. — Но по-другому.
— По-вашему, — уточнила свекровь.
— По-взрослому, — поправила Катя. — Мы хотим, чтобы вы были частью нашей жизни, но не управляли ею.
Нина Борисовна долго молчала, глядя на играющего внука:
— А если я не соглашусь? Если мне трудно перестроиться?
— Тогда мы будем помогать друг другу учиться новым отношениям, — ответила Катя. — Но медленно и терпеливо.
— Мне кажется, вы просто не хотите, чтобы я участвовала в жизни внука, — грустно сказала свекровь.
— Нина Борисовна, — Катя взяла чашку чая и задумалась. — А помните, когда вы были молодой матерью? Хотели ли вы, чтобы кто-то постоянно указывал вам, как растить ребенка?
Свекровь удивленно посмотрела на нее:
— Нет, конечно. Я хотела сама во всем разбираться.
— Вот и я хочу то же самое, — мягко сказала Катя. — Право на собственные ошибки и собственные открытия. Право чувствовать себя настоящей матерью, а не замещающей вас.
Нина Борисовна молчала, явно обдумывая услышанное.
— Но я же действительно опытнее, — наконец произнесла она. — Я могу дать хорошие советы.
— И мы будем их слушать, — заверила Катя. — Когда попросим. Или когда вы предложите их как советы, а не как указания.
— А в чем разница? — искренне не поняла свекровь.
Дмитрий неожиданно вмешался в разговор:
— Мам, вспомни, как ты сама говорила: «Димочка, а не попробовать ли тебе поступить в институт?» А не: «Димочка, ты будешь поступать в институт!» Чувствуешь разницу?
Нина Борисовна кивнула:
— Чувствую. Но с внуком-то что? Я же бабушка!
— И останетесь бабушкой, — улыбнулась Катя. — Самой любимой и важной. Но не вместо мамы, а вместе с мамой.
К концу визита атмосфера заметно потеплела. Нина Борисовна даже пошутила пару раз, а маленький Дима уснул у нее на коленях.
— Ладно, — сказала свекровь, когда они собирались уезжать. — Попробуем по-новому. Но если я иногда буду забываться…
— Будем вежливо напоминать, — пообещала Катя.
— А я постараюсь не обижаться, — добавил Дмитрий.
Через месяц система заработала. Нина Борисовна звонила перед визитами, советы давала в форме предложений, а критику высказывала наедине с Катей или Дмитрием.
Однажды вечером, когда свекровь уже ушла после воскресного обеда, Дмитрий сказал:
— Знаешь, а мне нравится. Я даже не ожидал, что может быть так спокойно.
— Тебе не хватает материнского контроля? — с улыбкой спросила Катя.
— Нет, — честно ответил он. — Мне хватает материнской любви. А контроль мне уже не нужен. У меня есть ты.
Катя обняла мужа:
— А у меня есть ты. И наша семья, в которой каждый знает свое место.
— Мама, кстати, вчера сказала интересную вещь, — добавил Дмитрий. — Она сказала, что начинает понимать, почему ты так защищала нашу семью. Теперь она гордится тобой.
— Серьезно? — удивилась Катя.
— Серьезно. Сказала: «У моего сына сильная жена. Значит, наша семья будет крепкой».
Катя улыбнулась. Иногда, чтобы обрести гармонию, нужно сначала пройти через конфликт. Главное — не бояться отстаивать то, что действительно важно. Свою семью, свои границы, свое право быть хорошей матерью и женой. Даже если для этого приходится сказать «нет» тем, кого любишь.
