Вера и «золотой» сыночек
— Верочке повезло, считай, и выиграла эту жизнь. Джекпот сорвала, когда замуж за моего сыночка вышла, — заливалась соловьём Анна Петровна, раскрасневшись от волнения. — Я же его вырастила, как для себя. Он у меня всё умеет, всё знает. Ну золото же, а не мужчина!
Анна Петровна разливала чай по чашкам, пока её подруга Клавдия, так удачно заскочившая «на минуточку», с демонстративным вниманием слушала эти восторженные речи. Аккурат во время визита невестки, как же иначе — когда ещё так удобно похвастаться своим драгоценным Сёмочкой?
Сама Верочка сидела на кухне, перебирая в голове список дел, которые ещё надо было успеть сделать до вечера, и прислушивалась к разговору из гостиной. Она старалась не слишком уж закатывать глаза, чтобы, не дай Бог, голова не разболелась. А язык прямо-таки чесался вставить пару крепких комментариев о воспитании сыночки-корзиночки, но позорить свекровь перед знакомой не хотелось.
«Такие разговоры из избы не выносят», — напомнила себе Вера, разглядывая чаинки на дне чашки.
— Что-то не припомню я, чтоб твой Сёмка был таким уж чудесным, — голосок Клавдии звучал ласково, но в нём сквозило неприкрытое ехидство. — В детстве был босяк босяком, вечно в неприятности влипал, соседей донимал.
Вера едва не поперхнулась чаем. «Вот это да, настоящая подруга свекрови — глаза колет правдой», — подумала она, слушая с нескрываемым интересом. Под каждым словом этой проницательной женщины Вера готова была подпись поставить.
— Да ты путаешь что-то! — обиженно возвысила голос свекровь. — Сынок мой никогда мне хлопот не доставлял даже. У тебя с памятью беда, что ли?
Вера явственно представила, как та сложила недовольно руки на своей необъятной груди. Свекровь всегда так делала, как бы подчёркивая свою непререкаемость.
— У меня? Да не смеши! — фыркнула Клавдия. — С памятью у меня всегда всё в порядке. А вот тебе бы лучше припомнить, как ты бегала к соседям, окна стеклила, когда сынок твой стёкла им выбил со своими дружками-уголовниками… Или когда подъезд отмывала после того, как твой Сёмушка аммиак где-то раздобыл и разлил. У меня до сих пор глаза слезятся, как вспоминаю.
В гостиной повисла тяжёлая пауза.
— Слушай, а вообще зачем ты пришла? — процедила Анна Петровна.
— А? Так ты ж сама меня позвала.
— Говорю же, лечись, мать, совсем память у тебя отшибло. Ничего я тебя не звала! Иди себе с миром, а то пришла сына моего хаешь, бессовестная. Ещё подруга называется! Давай, давай, у меня гости.
Послышалась возня, затем хлопнула входная дверь. Шаркающие шаги известили Веру о том, что свекровь наконец о ней вспомнила и готова продолжить разговор.
— Прости, Вер, соседка эта, язык без костей, совсем меня отвлекла, — Анна Петровна тяжело опустилась на стул. — Я вообще, чего тебя позвала-то? А, Семён сказал, у тебя деньги появились?
Вера мысленно чертыхнулась, ругая мужа на чём свет стоит за длинный язык. Она даже ему говорить не собиралась, но этот проныра всё сам разнюхал. У Сёмы прямо-таки нюх на деньги — как собака на дичь. Залез в её телефон, перерыл все переписки и нашёл сообщение о переводе. Она ведь его удалила, да видать забыла корзину почистить.
Раз в жизни решила скрыть от мужа доход, да и то не получилось. Тут уж Вера задалась вопросом: «Это я плохо скрывала или это Семён такой — в любую щель без мыла пролезет?» Она склонялась ко второму варианту.
Тем более, всё, что его мать говорила о «злоязыкой» соседке — откровенная ложь, призванная ввести в заблуждение доверчивых людей. Эх, она же сама попалась на эту удочку год назад, поверила рассказам о том, какой Сёмка замечательный. И он, надо отдать должное, почти год держался — изображал из себя благопристойного мужа их пока ещё крохотного семейства.
А вот недавно полезла из него вся эта скверна. Да так, что не остановить, будто плотину прорвало. Видать, накипело у муженька, что аж через край пошло.
За один памятный день умудрился и напиться, и подраться, стекло в магазине расколотить, ботинок где-то потерять, с лестницы грохнуться, а потом ещё и адрес перепутать да к соседям ломиться. Да и чёрт бы с этим срывом, если бы это был единичный случай. Вера — женщина понимающая, всякое случается, особенно с мужем. Простила бы и забыла, ну или припоминала бы изредка, так, чисто по праздникам.
Но нет, Семён решил, что этого мало, и стал чудить регулярно. Кабинет участкового ему вторым домом стал. А Вере теперь приходилось лицо за маской прятать, потому что людям в глаза стыдно смотреть. Ни денег от мужа, ни продуктов, ни пользы никакой. Свою зарплату прогуляет и к её кошельку руки тянет.
Она уже и пин-код на карте сменила, и саму карту спрятала — так, что порой сама с первого раза найти не могла. Но его и это не останавливало: то в долг залезет, то у матери одолжит. А раз даже наглости набрался, заявился к тёще с тестем и у них занял. Они, наивные, первый раз дали, а во второй, после того, как дочь отчитала, отказали.
— Ну и валите, жлобы несчастные! — выкрикнул тогда Сёма, прежде чем хлопнуть дверью.
Отец Веры тогда сильно обозлился, пробил зятя по своим каналам и выяснил весьма интересный факт из его биографии. Оказывается, этот «аспид» в наркологии лежал, был не единожды закодирован своей мамулей и теперь, видать, сорвался. Вера от таких новостей чуть в обморок не упала, подумывала даже вещи собрать, но тут как раз свекровь позвонила и пригласила на беседу — сказала, дело неотложное и серьёзное.
Невестка надеялась, что речь пойдёт о проблемах Семёна, но не тут-то было.
— Так что, Вер, это правда? — прищурилась свекровь, рассматривая её с головы до ног.
— С чего вы взяли? — отвела глаза Вера, не желая признаваться в своих финансовых возможностях. Деньги у неё были, но делиться ими женщина не собиралась. Ни с мужем, ни, уж тем более, со свекровью.
— Так я же говорю, Сёма сказал, а сыну я доверяю. Он маме врать не станет.
Вера хмыкнула. Снова ложь. Слышала она, как сынок рассказывал матери взахлёб, что НЛО видел. Та ахала, охала, что-то бормотала, но явно не поверила. Или поверила? Женщина присмотрелась к свекрови повнимательнее и тряхнула головой. В принципе, такая могла и поверить. Верит же она, что сынок у неё образцовый.
— Ты, невестушка, отговорки мне не придумывай, — сурово отрезала свекровь. — Деньги у тебя есть, я точно знаю. Так что изволь делиться. Дача моя давно ремонта требует. Вот потеплеет, и займёмся этим вопросом, — она мечтательно закатила глаза. — А пока деньги можешь мне на хранение оставить, чтобы соблазна не было потратить.
«Ага, как же, — подумала Вера. — Чтобы вы мои деньги сыночку своему на алкашку передали? Нет уж, спасибо, обойдусь».
— Мне эти деньги и самой нужны, — твёрдо произнесла она. — Ваш сынок вон у меня уже полгардероба вынес и пропил. Ещё немного, и, простите, трусов не останется.
Свекровь тут же сменила окраску с бледно-розовой на багровую, а у Верочки в голове гнусавый женский голосок пропел: «А хотите, его стукну — и он станет фиолетовый в крапинку?» Улыбнулась она зря — свекровь юмора явно не оценила. Впрочем, оно и понятно: мысли невестки она пока читать не научилась, но её усмешку восприняла как личное оскорбление.
Благо Вера была спортивной породы, а мама Сёмы — не очень. Пока та разворачивалась, замахивалась и вставала с дивана, невестка была уже у двери.
— Всего доброго! — крикнула она на прощание и выскочила прочь, легко сбежав по ступенькам.
На улице было зябко, но домой идти не хотелось. Женщина сперва зашла в кофейню, выпила горький напиток, закусила пирожным и с приподнятым настроением отправилась домой.
А дома — картина маслом. Муж в состоянии, близком к желе или к пудингу, покачиваясь на табуретке, общался с кем-то по телефону. Бурно общался, эмоционально, даже слегка театрально.
В разговоре то проскакивали признания в любви, то звучали угрозы, то Сёма слал кому-то виртуальные поцелуи, то обещал начистить пятак. Имя тоже менялось от Санька до Шуры, так что трудно было догадаться, с кем же он так интересно беседовал. «Если с некой Шурой, то впору оскорбиться и признать, что я отныне преданная и рогатая, — подумала Вера с горькой усмешкой. — А если собеседник некий Санёк, то тут уж вопросики к мужу назревают…»
Ей стало немного весело от таких размышлений. А потом Вера прислушалась и поняла, что речь зашла о ней.
— Какая она транжира, — пьяно жаловался Семён неведомому собеседнику, — накупила себе шмоток, а денег на ремонт маминой дачи нет. А там летом так хорошо… Самогон у соседки — чистый, как слеза.
Дальше речи мужа слились в какой-то непонятный для Веры шифр, похожий на бормотание пьяного шамана, и она, пользуясь тем, что так и осталась незамеченной, решила вернуться к прерванному занятию. А занятие было простое — сбор вещей. Не своих, конечно. Мужа.
Она уже твёрдо решила, что не собирается корчить из себя святую, и укажет этому ханыге на дверь. Коробки нашлись быстро. Вещей оказалось не так уж и много — было больше, но часть уже давно пропита.
Когда всё собрала, услышала громкий храп. Муженёк, видать, так переутомился, что и отключился. Впрочем, это даже к лучшему: громких прощаний и слезливых расставаний Вера терпеть не могла.
Коробки она вынесла в прихожую и заказала грузовое такси. А пока ждала, решила оставить свекрови послание. На красивом листе бумаги, купленном для поздравительных открыток, она написала каллиграфическим почерком: «Возвращаю в исходное состояние, то бишь по месту прописки. Дальнейшая эксплуатация бессмысленна».
Ей хотелось одним махом отправить свекрови всё: и сыночку, и его пожитки. Но, увы, таксист наотрез отказался везти бесчувственное тело, так что Верочке пришлось немного побегать по этажам. В итоге она нашла соседа, который за небольшую плату всё же согласился доставить тело «владельцу».
Семён даже не проснулся. Может, сон был богатырским, а может, соседи несли его так бережно, понимая, что это их последняя встреча и прощание. Только всхрапнул разок, но крепкий тычок соседа вернул Сёму в мир грёз и сновидений ещё на пару часов.
Свекровь звонила. Да как звонила — обрывала телефон несколько часов кряду! Писала сообщения с требованием ответить, а ещё лучше — забрать Семёна обратно, «пока тот не проснулся». Вера же только читала и улыбалась. Да и чего ей грустить, если всё сложилось как нельзя лучше? Вот завтра ещё сходит, подаст на развод.
И вообще, не жизнь у неё начнётся — а сказка.
