Я резко откинула штору, и солнечный свет ударил в глаза. За окном шелестели листья, а на столе дымился свежий кофе. Но даже его горьковатый аромат не мог перебить горечь в душе.
— Тебе надо, ты и езжай на эту дачу, а я видеться с твоей семейкой не хочу после прошлого раза! Особенно с твоей матерью и сестрой.
Максим вздохнул, поставив кружку на стол так, что ложка звякнула о блюдце.
— Алина, ну хватит уже. Прошло три месяца. Мама звонила, говорила, что скучает.
— Скучает? – я фыркнула. – Скучает по поводу придраться. Помнишь, как в прошлый раз она «случайно» пересолила мой салат, а потом сказала: «Ой, а ты разве не любишь солёное? Или у тебя уже вкус испортился?»
— Она просто пошутила!
— А когда твоя сестра Оксана «забыла», что я не ем грибы, и наложила мне их полную тарелку? А потом смотрела, как я ковыряюсь в еде, и ухмылялась?
Максим провёл рукой по лицу.
— Ты всё преувеличиваешь. Они не идеальные, но это моя семья.
Я резко повернулась к нему.
— А я твоя жена! Или это неважно?
Он замолчал. В воздухе повисло тяжёлое молчание. Я закрыла глаза, и передо мной снова всплыл тот вечер: длинный стол, уставленный едой, все смеются, а я сижу, как чужая. Людмила Петровна, его мать, с высокомерным взглядом, Оксана с ядовитыми шутками, а Игорь Сергеевич, его отец, просто молча ковырял вилкой в тарелке, будто ничего не замечал.
— Ладно, – Максим наконец сдался. – Но давай попробуем ещё раз. Обещаю, если что-то пойдёт не так, мы сразу уедем.
Я посмотрела в окно. За ним было такое спокойное, такое безмятежное утро. Но я знала – если мы поедем, это спокойствие рухнет.
Но я кивнула.
— Хорошо. Но только на один день.
Он улыбнулся, но в его глазах читалось напряжение. Он тоже понимал, на что мы идём.
И я уже жалела о своём согласии.
Машина резко затормозила перед покосившимися воротами дачи. Гравий хрустнул под колесами, и я невольно сжала пальцы на коленях.
— Ну вот и приехали, – Максим выключил зажигание и неуверенно улыбнулся. – Давай без нервов, ладно?
Я кивнула, но ком в горле не исчезал.
Казалось, дом ждал нашего появления. На крыльце тут же появилась Людмила Петровна – в своем неизменном клетчатом халате, с улыбкой, которая никогда не доставала до глаз.
— Наконец-то! А я уж думала, вы сегодня не приедете, – она распахнула объятия для Максима, но взгляд ее скользнул по мне, холодный и оценивающий.
— Мам, ну как же, мы же договаривались, – Максим обнял ее, а я заставила себя сделать шаг вперед.
— Здравствуйте, Людмила Петровна.
— О-о, Алина! – она протянула руку, будто подавая ее для поцелуя, но я просто пожала ее кончики пальцев. – Какая же ты… бледная. Наверное, в городе совсем воздуха нет?
Я сжала зубы.
— В городе все в порядке. Просто работаю много.
— Ах да, твоя эта… какая-то там контора, – она махнула рукой, будто моя работа была чем-то вроде детского хобби.
Из дома выскочила Оксана – в коротких шортах и с телефоном в руке.
— О, наконец-то! – она тут же вцепилась в Максима. – Брат, ты обещал мне помочь с ноутбуком! Он опять глючит!
— Потом, Окс, – Максим потрепал ее по голове, но она уже смотрела на меня.
— Алина, привет. Ой, а ты что, в джинсах? У нас тут трава мокрая после дождя, испачкаешься.
— Я как-нибудь переживу, – улыбнулась я через силу.
В этот момент из-за угла появилась тетя Галина – сестра Людмилы Петровны, с вечной сигаретой в зубах и взглядом, который видел все и сразу.
— О-о, молодые приехали! – она громко засмеялась. – Ну что, Алина, как поживаешь? Все еще без детей?
Воздух вокруг словно загустел.
— Галина Сергеевна, – Максим резко обернулся к ней, – давайте без этого.
— Да я просто спросила! – она развела руками, но глаза ее блестели.
Людмила Петровна тут же подхватила:
— Ну, раз уж зашла речь… Максим, тебе уже тридцать, а у меня до сих пор нет внуков.
Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Мама, – Максим нахмурился, – мы уже обсуждали.
— Обсуждали, обсуждали… – она фыркнула и повернулась к дому. – Ладно, идите, обед уже на столе.
Оксана хихикнула и побежала за ней.
Максим потянул меня за руку.
— Прости, – прошептал он. – Держись.
Я кивнула, но внутри все сжималось от гнева.
Это только начало.
Обеденный стол ломился от яств — холодец, салаты, жаркое. Людмила Петровна гордо восседала во главе, разливая борщ по тарелкам. Аромат лука и лаврового листа витал в воздухе, но вместо аппетита во рту ощущалась лишь горечь.
— Алина, почему ты так мало положила? — свекровь пристально смотрела на мою тарелку. — Или моя стряпня тебе не по вкусу?
Я насильно проглотила кусок хлеба.
— Нет, все прекрасно. Просто не очень голодна.
— Это потому что ты не готовишь нормальную еду, — вставила тётя Галина, облизывая ложку. — Максим, ты уж прости, но твоя жена даже борщ варить не умеет, да?
Максим под столом сжал мою руку.
— Её борщ прекрасный, — сказал он твёрдо. — И вообще, Алина отлично готовит.
Оксана фыркнула:
— Ну да, «отлично». Помнишь, как она нам в прошлый раз эти пересоленные котлеты подала?
— Это ты сама их пересолила, когда помогала мне на кухне! — вырвалось у меня.
За столом повисла тишина. Людмила Петровна медленно положила ложку.
— Дочка, у нас в семье не принято на людей голос повышать.
Максим нервно постучал пальцами по столу.
— Давайте просто поедим спокойно, хорошо?
Игорь Сергеевич, до этого молча ковырявшийся в тарелке, вдруг поднял глаза:
— Женщины, хватит уже клевать Алину. Дайте человеку поесть.
Все переглянулись. Такого от тихого отца семейства никто не ожидал. Людмила Петровна покраснела, но быстро взяла себя в руки.
— Ну конечно, мы же все тут виноваты, одна Алина святая! Может, ещё и прощения у неё попросим?
Тётя Галина захихикала, но тут раздался звонок в дверь. Оксана вскочила:
— Это Денис! Я же говорила, что он заедет!
Моё сердце ёкнуло. Денис — мой бывший однокурсник, с которым у нас когда-то был… неловкий момент. Оксана знала об этом. Знала и специально его позвала.
Когда вошёл высокий парень с гитарой в руках, Оксана бросилась ему на шею, потом многозначительно посмотрела на меня:
— Денис, ты ведь помнишь Алину, да? Вы же так… близко общались в институте.
Денис смущённо кивнул. Максим нахмурился:
— Что за намёки, Оксана?
— Да никаких! — она невинно округлила глаза. — Просто интересно, почему Алина вдруг так покраснела…
Людмила Петровна внимательно посмотрела то на меня, то на Дениса. Я чувствовала, как по спине бегут мурашки. Тётя Галина причмокнула:
— Ой, да у вас тут целый сериал разворачивается!
Максим встал, отодвинув стул с грохотом.
— Оксана, хватит! Что ты за дурацкие игры затеяла?
Но сестра только улыбнулась, довольная произведённым эффектом. Денис неловко переминался с ноги на ногу. А Людмила Петровна медленно вытерла губы салфеткой и произнесла ледяным тоном:
— Так вот почему у нас до сих пор нет внуков… Видимо, невестка ещё не всех своих… друзей забыла.
Тишина в комнате стала такой густой, что можно было резать ножом. Даже мухи перестали жужжать над столом. Я почувствовала, как ладонь Максима под столом превратилась в камень.
— Мама, – его голос прозвучал неестественно ровно, – повтори, что ты только что сказала.
Людмила Петровна откинулась на спинку стула, довольная произведённым эффектом.
— А что тут повторять? Раз твоя жена краснеет при виде бывшего ухажёра, значит, не всё между ними закончилось.
Денис резко поднял голову:
— Погодите, я вообще не понимаю, о чём речь! Мы с Алиной просто учились вместе!
— Да-да, конечно, – фыркнула Оксана. – А почему тогда в прошлом году на встрече выпускников ты мне рассказывал, как она тебе когда-то призналась в чувствах?
Я резко вскочила, опрокинув стакан. Вода растекалась по скатерти, как моё терпение.
— Это было десять лет назад! Мы были детьми!
— Но факт остаётся фактом, – Людмила Петровна медленно встала, – ты, выходит, не только бесплодная, но ещё и…
— ХВАТИТ! – грохот кулака Максима по столу заставил всех вздрогнуть. Тарелки звякнули, вилки подпрыгнули. – Я не позволю так говорить о моей жене!
Тётя Галина закатила глаза:
— Ну вот, развели драму на ровном месте.
И тут неожиданно заговорил Игорь Сергеевич. Его тихий, но твёрдый голос прозвучал как гром среди ясного неба:
— Люда, ты переходишь все границы. Ты всю жизнь травила сначала меня, теперь невестку. Хватит.
Людмила Петровна побледнела, будто её ударили:
— Что?! Ты… ты против меня?!
— Да! – он впервые за много лет повысил голос. – Я устал от твоих игр!
Оксана растерянно оглядывалась:
— Пап, ты чего…
— И ты тоже, – он повернулся к дочери. – Всю жизнь провоцируешь ссоры. Хватит!
Денис незаметно двинулся к двери:
— Мне кажется, мне пора…
Но Людмила Петровна не сдавалась. Её глаза горели яростью:
— Вот как! Значит, я одна виновата? А она – святая? Да ты посмотри на неё!
Она резко указала на меня пальцем.
— Три года в браке – и ни одного ребёнка! Это ненормально!
Тут во мне что-то надломилось.
— Вы хотите знать правду? – мой голос дрожал, но слова вылетали чётко. – Мы с Максимом два года пытались. БЫЛО два выкидыша. Но вам ведь нельзя об этом знать, правда? Вам бы только тыкать в меня пальцем!
В комнате стало тихо. Даже Людмила Петровна открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова.
Максим обнял меня за плечи.
— Всё, мы уезжаем.
Оксана растерянно пробормотала:
— Я… я не знала…
— Конечно не знала! – Максим резко повернулся к ней. – Потому что вам всем плевать на чувства других!
Мы вышли в прихожую. За спиной стояла гробовая тишина. Только когда дверь захлопнулась, я услышала, как Людмила Петровна разрыдалась.
Но мне было уже всё равно.
Машина мчалась по пустынной дороге, оставляя за собой клубы пыли. Я прижалась лбом к холодному стеклу, наблюдая, как мелькают придорожные сосны. Слёзы давно высохли, оставив после себя лишь странное ощущение пустоты.
Максим крепко сжимал руль, его пальцы побелели от напряжения.
— Прости, – он первым нарушил тяжёлое молчание. – Я должен был остановить это раньше.
Я молча кивнула. В горле стоял ком, мешающий говорить.
— Мы больше не поедем туда. Никогда.
Я повернулась к нему, изучая его профиль – напряжённую линию скулы, подрагивающую челюсть.
— А ты? – прошептала я. – Ты ведь не перестанешь общаться с семьёй…
Он резко свернул на обочину и заглушил двигатель. Повернувшись ко мне, взял мои руки в свои.
— Слушай меня внимательно. Ты – моя семья. А они… – он тяжело вздохнул, – они должны сначала научиться уважать тебя.
В его глазах стояла такая решимость, что мне стало легче дышать.
— Но твоя мать…
— Мать должна понять, что перешла все границы. – Он провёл рукой по лицу. – Боже, эти выкидыши… Почему ты мне не сказала, что рассказала им?
Я опустила глаза:
— Я не говорила. Это… вырвалось.
Он притянул меня к себе, и я почувствовала, как сильно бьётся его сердце.
— Всё кончено. С сегодняшнего дня мы живём по нашим правилам.
В этот момент зазвонил телефон. На экране светилось: «Оксана». Максим посмотрел на меня вопросительно.
— Отвечай, – кивнула я.
Он включил громкую связь.
— Макс… – голос сестры звучал непривычно тихо. – Я… мы… мама в истерике. Она не знала… про Алину…
— И что теперь? – холодно спросил Максим.
— Она хочет поговорить. Извиниться…
Я резко покачала головой. Слишком рано. Слишком больно.
— Нет, Оксана. Никаких разговоров. Скажи маме – если она хочет что-то сказать, пусть напишет. А мы решим, готовы ли это читать.
После паузы в трубке раздался шёпот:
— Папа сказал, что уходит от мамы…
Максим замер.
— Что?
— Он собрал вещи. Сказал, что устал жить в этой атмосфере. – Оксана всхлипнула. – Всё рушится, Макс…
Я увидела, как по лицу мужа катится слеза. Он быстро её смахнул.
— Это был вопрос времени. Папа терпел слишком долго.
Он резко выключил телефон и завёл машину.
— Поехали домой.
Когда мы выехали на трассу, я наконец осмелилась задать вопрос:
— Ты хочешь помочь им?
Он долго молчал, глядя на дорогу.
— Не сейчас. Сначала нам нужно разобраться в себе. – Он дотронулся до моей руки. – А потом… посмотрим.
Я кивнула и закрыла глаза. Впереди было долгое молчаливое путешествие домой. Но впервые за много лет я чувствовала – мы действительно едем в одном направлении.
Назад оглядываться не было смысла.
