Ольга развернула потрёпанную коробку, из которой пахло сыростью и чем-то затхлым. Внутри лежал старый фарфоровый сервиз — бледно-розовый, с позолотой, которую местами уже съела плесень. Последний раз она видела его десять лет назад, на поминках свекрови.
— Это что? — спросила она, хотя прекрасно знала ответ.
Её муж, Дмитрий, стоял у окна и что-то печатал в телефоне, даже не глядя в её сторону.
— Мама передала. Говорит, тебе пригодится.
Ольга провела пальцем по краю чашки — палец тут же покрылся серой пылью.
— Пригодится? — она засмеялась, но смех вышел резким, как стекло. — У меня аллергия на плесень. Ты же знаешь.
Дмитрий наконец оторвался от экрана и вздохнул, будто она опять затеяла скандал на пустом месте.
— Ну выброси, если не нравится. Зачем драму разводить?
Ольга разжала пальцы — чашка со звоном разбилась о пол.
— Вот так? Просто взять и выбросить? Как ты предлагаешь выбросить всё, что мне не нравится?
Он нахмурился.
— Оль, хватит. Мама просто хотела сделать приятное.
— Приятное? — она подняла с пола обломок, на котором ещё виднелся позолоченный узор. — Этот сервиз твоя бабка ненавидела. Она называла его «подарком стервятников» — потому что твоя мать подарила его ей на сорокалетие, зная, что у неё артрит и она не может держать тяжёлые чашки.
Дмитрий промолчал. Он всегда молчал, когда речь заходила о его семье.
— Ладно, — Ольга вытерла руки о брюки. — А что за записка?
— Какая записка?
— Та, что была в коробке.
Он пожал плечами.
— Не видел.
Ольга наклонилась, подобрала с пола смятый листок.
« У тебе всё равно своей посуды нет».
Почерк Людмилы Степановны — ровный, с нажимом, будто каждую букву вырезали ножом.
— Милый, — Ольга медленно подняла глаза. — Ты точно не знаешь, что это значит?
Дмитрий уже снова уткнулся в телефон.
— Оль, не придумывай. Мама просто…
— Просто что?
— Она вчера упомянула, что Сашка с семьёй ищут дачу у озера.
Тишина.
— А наша дача, случайно, не у озера? — голос Ольги стал тихим, слишком тихим.
Дмитрий наконец отложил телефон.
— Ты же сама говорила, что не любишь туда ездить.
— Я говорила, что не люблю туда ездить с твоей матерью. Потому что она каждый раз переставляет мебель и забирает мои вещи «на время».
— Ну вот видишь, — он улыбнулся, будто она только что согласилась с ним. — Сашке с детьми место нужнее.
Ольга посмотрела на разбитый сервиз, на записку, на мужа.
— Ясно.
Она вышла из комнаты, но уже знала — это только начало.
А в телефоне Людмилы Степановны в этот момент пришло сообщение:
«Договорились. Готовь документы».
Ольга стояла перед зеркалом в спальне, поправляя платье. Сегодня был день рождения племянника, и она знала — это не просто семейный ужин. Слишком уж сладким был голос Людмилы Степановны, когда та звонила накануне.
— Ты долго ещё? — Дмитрий застегивал часы, не глядя на неё.
— Минут пять.
— Оль, давай без опозданий. Мама нервничает.
Она сжала губную помаду в руке так, что пластиковый корпус треснул.
— Твоя мама нервничает? Представляю, как ей тяжело.
Дмитрий вздохнул и вышел, хлопнув дверью.
Через сорок минут они подъезжали к дому свекрови. Огромный особняк, купленный на деньги от продажи дедушкиной квартиры — той самой, что должна была достаться Ольге и Дмитрию.
— Ты хоть подарок взяла? — спросил он, выключая двигатель.
— Конечно. Конструктор и набор красок.
— Опять твои дешёвые подарки. Катя говорила, что Ваня мечтает о планшете.
Ольга резко повернулась к нему.
— Во-первых, он ещё маленький для планшета. Во-вторых, мы не можем себе это позволить после твоего «займа» брату.
Дмитрий промолчал, как всегда, когда речь заходила о деньгах.
В доме уже собрались все: Людмила Степановна в своём фирменном сиреневом платье, её дочь Катя с мужем, брат Дмитрия Сашка с женой и виновник торжества — пятилетний Ваня.
— Наконец-то! — Катя бросила на Ольгу оценивающий взгляд. — А я уж думала, вы не приедете.
— Мы же договаривались на семь, — Ольга протянула племяннику подарок. — С днём рождения, Ваня!
Мальчик недовольно сморщился, увидев коробку.
— Я хотел планшет!
— Ваня! — Катя притворно всплеснула руками. — Тётя Оля старалась. Хотя… — она многозначительно посмотрела на брата, — некоторые могли бы и раскошелиться на родного племянника.
За столом начались традиционные разговоры — о работе, о детях, о том, как «у Ольги до сих пор нет детей».
— Может, уже к врачу сходишь? — Людмила Степановна наливала себе третью рюмку коньяка. — Тебе ведь уже за тридцать.
— Я здорова, — сквозь зубы ответила Ольга.
— Ну конечно, — фыркнула Катя. — Просто Димке не повезло с фертильностью.
Ольга почувствовала, как Дмитрий напрягся рядом.
— Хватит, — тихо сказал он.
Наступила неловкая пауза, которую прервал Сашка:
— Кстати, о дачах. Мы с Мариной нашли отличный вариант у озера.
Ольга замерла с вилкой в руке.
— Правда? — Катя сделала большие глаза. — А где именно?
— Да почти рядом с Димочкиной, только через залив.
— Ой, как удобно! — Людмила Степановна хлопнула в ладоши. — Будете соседями!
Ольга почувствовала под столом, как Дмитрий дотронулся до её руки.
— Мы же обсуждали, — прошептал он.
— Обсуждали что? — громко спросила Катя.
— Ольга готова временно пустить Сашку с семьёй на свою дачу, — сказал Дмитрий, избегая её взгляда.
— Я что, сказала это? — Ольга поставила бокал так, что звон разнёсся по всему столу.
— Оленька, — Людмила Степановна протянула к ней руку, но Ольга отодвинулась. — Ну что ты как маленькая? Сашке с детьми действительно нужнее.
— А мне?
— Тебе? — Катя засмеялась. — Оль, ты ж бездетная, зачем тебе дача? Пусть Сашка там детей растит.
Тишина. Даже Ваня перестал играть с новым конструктором.
— Ясно, — Ольга встала, её руки дрожали. — То есть, по-вашему, если у меня нет детей, значит у меня нет прав даже на свою собственность?
— Ольга, — Дмитрий попытался взять её за руку, но она резко дёрнулась.
— Нет, я действительно хочу понять. Это семейное решение?
— Ну ты же сама говорила, что редко туда ездишь, — пробормотал Сашка.
— И что? Это моя дача! Я её покупала на свои деньги до брака!
Людмила Степановна тяжело поднялась.
— Дорогая, в нашей семье всё общее. Или ты до сих пор не поняла?
Ольга посмотрела на Дмитрия. Он смотрел в тарелку.
— Поняла.
Она вышла из-за стола, схватила сумку и выбежала во двор. Её телефон завибрировал — сообщение от подруги:
«Ты видела новое фото Катьки? Она у тебя на даче!»
Прикреплённое фото: Катя с мужем и Ваней на веранде Ольгиной дачи с хештегом #НашаНоваяЖизнь.
Дата публикации — вчера.
Дождь хлестал по лобовому стеклу, когда Ольга сворачивала на знакомую грунтовую дорогу к даче. Руки сжимали руль так сильно, что пальцы немели. В голове стучало только одно: «Как они посмели?»
Машина резко остановилась перед домом. То, что Ольга увидела, заставило её кровь похолодеть. На её веранде сушились детские вещи. На клумбах, где она годами выращивала розы, теперь торчали пластиковые игрушки. А самое главное — входная дверь висела на новых петлях, с незнакомым замком.
— Что за чёрт… — прошептала она, выходя из машины.
Шаги по мокрой траве привлекли внимание. Из дома вышел зять Кати, Сергей, с банкой пива в руке.
— О! Нежданная гостья! — он широко улыбнулся, будто ничего необычного не происходило.
— Что вы здесь делаете? — голос Ольги дрожал от ярости.
— Живём. Разве Людмила Степановна не предупредила?
— Это МОЯ дача.
Сергей сделал глоток пива и небрежно махнул рукой:
— Мы думали, ты не вернёшься. Твоя свекровь сказала, что ты разрешила нам пожить тут. Ну, знаешь, пока ищем себе жильё.
Ольга, не слушая, резко прошла мимо него в дом. То, что она увидела внутри, заставило её вскрикнуть. Её мебель была сдвинута, на стенах висели чужие фотографии. В спальне, где когда-то стояла её кровать, теперь располагались детские кроватки.
Из кухни вышла жена Сашки, Марина, вытирая руки о фартук.
— Ольга! Какие неожиданные визиты! — её голос звучал фальшиво-радостно. — Мы как раз собирались ужинать. Останешься?
— Вы… вы… — Ольга задыхалась, — Вы сломали мой замок!
— Ой, ну что ты, — Марина закатила глаза. — Старый совсем прогнил, пришлось менять. Кстати, твои вещи мы аккуратно сложили в сарае. Некоторые коробки правда пришлось выбросить — места мало, дети ведь.
Ольга бросилась к сараю. Там, под протекающей крышей, лежали её книги, посуда, личные вещи — всё сваленное в кучу, как ненужный хлам. Сверху на коробке с фотографиями её покойной матери кто-то поставил грязный цветочный горшок.
— Это преступление, — повернулась она к стоявшему за спиной Сергею. — Я сейчас же вызову полицию.
— Вызывай, — он пожал плечами. — Только вот незадача — у нас есть доверенность от Людмилы Степановны. Она ведь соучредитель, да?
Ольга застыла. В голове пронеслось: «Какой соучредитель? Дача записана на меня!»
— Ты врёшь.
— Проверь, — Сергей достал из кармана смятый лист и протянул ей. — Всё по закону.
Ольга схватила бумагу. Это была доверенность, заверенная нотариусом, где Дмитрий якобы разрешал своей матери распоряжаться дачей. Подпись мужа выглядела подлинной.
— Он… он не мог… — в глазах потемнело.
— Мог, — Сергей забрал документ обратно. — Так что, дорогая, советую не скандалить. Семья — это святое.
В этот момент на пороге появилась маленькая девочка, дочь Марины. В руках она держала Ольгину любимую фарфоровую куклу — подарок бабушки.
— Мам, можно я её раскрашу? — показала ребёнок куклу с уже отломанной рукой.
— Конечно, солнышко, — улыбнулась Марина. — Это же теперь твоя игрушка.
Ольга больше не могла это терпеть. Она выбежала из сарая, села в машину и набрала номер Дмитрия. После пятого гудка он ответил.
— Оль, я на совещании…
— Ты подписал доверенность на дачу? — перебила она.
Пауза. Слишком долгая пауза.
— Послушай, это временная мера. Сашке действительно негде жить…
Ольга разорвала конец трубки криком:
— Ты предатель! Ты знал, что они сломают мой замок! Ты знал, что выбросят мои вещи!
— Успокойся, — его голос стал твёрдым. — Я вечером приеду, мы всё обсудим.
— Обсудим? — она засмеялась, и смех звучал почти безумно. — Хорошо. Приезжай. Только знай — я уже вызвала полицию.
Она бросила трубку и, не глядя на ухмыляющегося Сергея, начала набирать номер участкового. В этот момент из дома вышла Марина с телефоном у уха.
— Да, Людмила Степановна, — громко сказала она, глядя прямо на Ольгу. — Она здесь. Да, ведёт себя… ну, как обычно. Истерит.
Потом, убрав телефон от уха, добавила:
— Свекровь просила передать: если ты не успокоишься, тебе не видать наследства после её смерти.
Ольга медленно опустила телефон. Дождь усилился, капли стучали по крыше машины, как будто отбивали последние секунды перед приговором.
Участковый прибыл через сорок минут. Ольга встретила его у калитки, дрожа от холода и ярости. Дождь прекратился, но её волосы и одежда оставались мокрыми.
— Вот они, — она показала на дом, где в окнах мелькали испуганные лица. — Незаконно проникли в мой дом, сломали замок, выбросили мои вещи.
Участковый, немолодой мужчина с усталыми глазами, достал блокнот.
— Документы на дом есть?
— Конечно, — Ольга полезла в сумку за паспортом и выпиской из ЕГРН. — Вот, смотрите — я единственная собственница.
Из дома вышла Марина с младенцем на руках. Ребёнок плакал.
— Ой, что за шум? — она притворно удивлялась. — Серёж, иди сюда, нас полиция пришла пугать!
Сергей появился на пороге с доверенностью в руках.
— Вот, товарищ полицейский, у нас всё законно. Доверенность от собственника.
Участковый взял бумагу и долго изучал.
— Здесь указано, что доверитель — Дмитрий Сергеевич Громов. А собственник, — он посмотрел на Ольгу, — согласно документам, вы.
Ольга резко выхватила доверенность. Дрожащими руками разглядывала подпись мужа. Да, это его почерк. Но…
— Это подлог! Мой муж не может распоряжаться моей собственностью!
— Ольга Викторовна, — участковый вздохнул, — вам нужно обратиться в суд. А пока… — он посмотрел на плачущего ребёнка, — я не могу выселить семью с маленькими детьми на улицу.
— Значит, они могут украсть мой дом, а я ничего не могу сделать?!
В этот момент подъехала машина Дмитрия. Он вышел бледный, с помятым лицом.
— Оль, я всё объясню…
— Объясни это! — она швырнула ему в лицо доверенность. — Как ты посмел?!
Дмитрий поднял бумагу, не глядя на неё.
— Это временная мера. Мама уговорила… Сашке с семьёй негде жить…
— А мне?! — её крик разнёсся по всему участку. Соседские дети остановились у забора, наблюдая за скандалом.
— Ты же почти не приезжаешь сюда, — пробормотал Дмитрий.
Участковый кашлянул.
— Граждане, предлагаю пройти в дом и урегулировать вопрос мирно.
В гостиной пахло чужим супом и детскими пелёнками. На стене, где висела картина Ольгиной бабушки, теперь красовался постер с медведем. Сергей развалился на диване, Марина кормила младенца, изображая мученицу.
— Так, — участковый сел за стол. — Объясните ситуацию.
— Какая ситуация? — в дверях появилась Людмила Степановна. Она только что приехала, но выглядела так, будто всё контролировала. — Мой сын разрешил своему брату пожить здесь. Что тут криминального?
— Это не его дом! — Ольга вскочила. — Я покупала эту дачу до брака! На свои деньги!
Людмила Степановна медленно достала из сумки папку.
— Вот договор купли-продажи. — Она протянула документ участковому. — Видите? Подпись моего сына. Они покупали дачу вместе.
Ольга выхватила бумагу. Глаза её расширились — это была подделка! Настоящий договор лежал у неё в сейфе в городе.
— Это фальшивка! У меня есть оригинал!
— Успокойся, дорогая, — свекровь сладко улыбнулась. — Ты же не хочешь, чтобы мой сын подал на развод из-за какой-то дачи? Хотя… — она посмотрела на Дмитрия, — может, уже пора?
Дмитрий сидел, уткнувшись в пол. Его молчание было красноречивее любых слов.
Участковый встал.
— Гражданский спор. Решайте в суде. — Он направился к выходу.
Ольга схватила его за рукав.
— Как же мои вещи? Они выбросили всё, что мне дорого!
— Если есть доказательства ущерба, пишите заявление, — он высвободил руку. — Но выселить их сегодня я не могу.
Когда полицейский уехал, Людмила Степановна подошла к Ольге вплотную.
— Забери свои иски и уезжай. Иначе… — она кивнула на Дмитрия, — ты останешься не только без дачи.
Дмитрий наконец поднял голову.
— Оль, давай поговорим…
— О чём? — она смотрела на него, как на чужого. — Ты перевёл им деньги на «ремонт», да? Сколько?
Он промолчал.
— Я спрашиваю, сколько ты украл у нас?!
— Двести тысяч… — прошептал он. — Но я верну…
Ольга засмеялась. Этот смех звучал жутко даже для неё самой.
— Всё понятно. — Она повернулась к выходу. На пороге обернулась: — Наслаждайтесь моим домом. Но помните — я ещё не сказала своего последнего слова.
Когда её машина скрылась за поворотом, Людмила Степановна достала телефон.
— Алло, нотариус? Это Громова. Да, готовим документы на развод. Да, полный раздел имущества. Нет, она ничего не получит.
Три дня Ольга не выходила из квартиры. Телефон разрывался от звонков — Дмитрий, его мать, даже участковый перезванивал. Она не отвечала. Вместо этого сидела перед ноутбуком, собирая доказательства.
На четвертый день, ранним утром, она сделала глубокий вдох и нажала «опубликовать».
Пост в соцсети начинался просто:
«Эту женщину зовут Людмила Степановна. Она украла мой дом»
Под этим шли:
— Фото разгромленной дачи с её вещами в коробках
— Скан поддельного договора купли-продажи рядом с настоящим
— Аудиозапись, где свекровь шепчет мужу: «Ольгу надо выжить, она чужая»
— Скрин переписки Дмитрия с братом: «Жена не узнает про деньги»
Последним шло видео, снятое скрытой камерой в сарае — как Марина выбрасывает альбом с фото матери Ольги в мусор, смеясь: «Пусть теперь вспоминает»
Ольга добавила хештег: #ОльгаУходи#
— Готово, — прошептала она и закрыла ноутбук.
Эффект превзошел все ожидания. Уже через час пост набрал сотни репостов. Бывшие одноклассники Дмитрия писали: «Мы и не знали, что он такой». Коллеги Людмилы Степановны из поликлиники, где та работала главврачом, комментировали: «Теперь понятно, куда пропадали бюджетные лекарства».
Но главное — позвонила мечтая журналистка:
— Ольга, я делаю материал о незаконных захватах недвижимости. Ваша история идеальна. Можно встретиться?
Ольга согласилась.
В кафе журналистка, хрупкая девушка с острым взглядом, сразу взяла быка за рога:
— У вас есть доказательства, что это спланированная афера?
— Вот, — Ольга достала распечатку. — За месяц до «переезда» брата свекровь оформила на него страховку на 5 миллионов. Выгодоприобретатель — она сама.
Журналистка свистнула:
— Классика. Значит, если бы вы «случайно» устроили скандал с дракой…
— А Сашка «случайно» пострадал — деньги бы получила Людмила Степановна.
— Гениально и мерзко, — девушка быстро записывала. — Вы в курсе, что ваша свекровь уже третью жену сына так разводит?
Ольга уронила ложку:
— Какую третью?!
— По моим данным, Дмитрий был женат дважды до вас. Обе бывшие жены «добровольно» отказались от имущества после… — она достала телефон, — вот, читайте: «несчастный случай» с угарным газом в первой жене, вторая выпала из окна, но выжила.
Ольге стало дурно.
В этот момент в кафе ворвался Дмитрий.
— Ты совсем охренела?! — он швырнул перед ней распечатанный пост. — Маму уволили! Кате муж развод заявил!
Журналистка медленно встала:
— Угрозы фиксирую. Ольга, вам нужно в полицию.
— Это не угроза, — Дмитрий вдруг сменил тон. — Оль… мама готова договориться. Забери пост, и мы оставим тебе квартиру.
Ольга рассмеялась:
— Какую квартиру? Ту, что ты уже переоформил на Катю?
Его лицо исказилось.
— Ты… откуда…
— Я была в МФЦ сегодня утром, — она достала свежую выписку из ЕГРН. — Смотри: собственник — Екатерина Громова.
Дмитрий побледнел.
— Это… это временно!
— Как и моя дача? — Ольга встала. — Передай своей матери: я только начала.
Когда он ушел, журналистка протянула визитку:
— Завтра в шесть утра приходите на телеканал. Будем делать сюжет.
По дороге домой Ольга зашла в цветочный магазин. Купила самый дорогой букет.
— Кому передать? — спросила продавщица.
— Себе, — улыбнулась Ольга. — Сегодня мой день рождения.
На обратной стороне чека она разглядела надпись: «Спасибо, что выбрали нас!»
— Да, — прошептала она, — я наконец сделала выбор.
Ольга стояла у здания суда, сжимая в руках папку с документами. Утренний ветер развевал полы её строгого пальто — того самого, которое Людмила Степановна всегда называла «похоронным». Сегодня оно было как никогда кстати.
В холле её уже ждал адвокат — немолодая женщина с острым взглядом.
— Всё готово? — спросила она, поправляя очки.
— Да. — Ольга потрогала папку. — И ещё кое-что. Вчера пришло.
Она достала конверт. Внутри лежали медицинские справки и фотографии двух молодых женщин — бывших жён Дмитрия. Одна — с ожогами на лице, вторая — в больничной палате с гипсом на обеих ногах.
Адвокат просвистела:
— Это меняет дело. Теперь мы можем подать не только о разделе имущества, но и…
— Не надо, — перебила Ольга. — Я не хочу его сажать. Хочу, чтобы он смотрел, как рушится всё, что они строили.
Дверь зала суда открылась. Внутри за столом уже сидел Дмитрий в новом костюме, рядом — дорого одетая Людмила Степановна и их адвокат. Катя нервно щёлкала ногтями по столу.
— Дело о расторжении брака между Громовым Дмитрием Сергеевичем и Громовой Ольгой Викторовной, — объявил судья. — Какие предложения по разделу?
Адвокат Дмитрия встал:
— Моя клиентка готова отказаться от претензий к квартире, если госпожа Громова заберёт свой иск о даче.
Ольга медленно поднялась:
— Какая квартира? Та, что уже записана на Екатерину Громову? Или та, где я живу, но которая, как выяснилось, — она достала документ, — заложена вами под кредит в два миллиона?
Людмила Степановна резко встала:
— Это клевета!
— Вот выписка из Росреестра, — Ольга положила бумагу перед судьёй. — И договор займа, подписанный вчера. Интересно, банк знает, что заёмщик — мой ещё-не-бывший муж?
Судья внимательно изучил документы:
— Господин Громов, вы подтверждаете?
Дмитрий молчал, глядя в стол. Его мать резко повернулась к Ольге:
— Чего ты добиваешься? Денег? Бери свои чертовы деньги и исчезай!
— Я хочу справедливости, — спокойно ответила Ольга. — И вот что предлагаю: дача остаётся мне. Квартира — Дмитрию. Но, — она сделала паузу, — я подаю отдельный иск о признании недействительными всех сделок с имуществом за последний год.
Катя вдруг вскочила:
— Ты не имеешь права! Это моя квартира!
— По документам — да, — кивнула Ольга. — Но вот что интересно. — Она достала ещё одну папку. — Все переводы на покупку шли со счёта Людмилы Степановны. А это, — она открыла страницу, — средства материнского капитала. Который, как известно, нельзя использовать для покупки жилья взрослым детям.
В зале повисла тишина. Адвокат Людмилы Степановны побледнел.
— Нам нужно время для консультаций, — пробормотал он.
Судья отложил заседание. Когда Ольга выходила в коридор, Дмитрий догнал её.
— Оль… — он схватил её за руку. — Я не знал про мать… про Катю… Я…
Она посмотрела на его руку, затем медленно освободилась:
— Ты знал. Ты всегда знал. Просто думал, что я не окажусь такой же слабой, как те первые две.
Его глаза округлились:
— Как ты…?
— Они прислали мне письма, — Ольга показала на конверт. — Обе. Одна даже прилетела из Испании, где скрывается после «несчастного случая». Хочешь знать, что у них общего? — Она наклонилась ближе. — Все они верили, что ты их любишь. Как и я.
Она развернулась и пошла к выходу. На улице её ждала та самая журналистка с оператором.
— Ну как? — спросила она.
— Отложили, — ответила Ольга. — Но я думаю, вашим зрителям будет интересно узнать, как главврач районной поликлиники покупает квартиры на украденные бюджетные деньги. Особенно с учётом её выступления вчера по телевизору о «честной медицине».
Журналистка улыбнулась:
— Камера готова. Говорите.
Ольга глубоко вдохнула и посмотрела в объектив. Где-то за спиной раздался крик Людмилы Степановны, но было уже поздно — камера включилась, и правда начала выходить наружу.
Последний раз Ольга приехала на дачу глубокой осенью. Жёлтые листья шуршали под ногами, а в воздухе уже витал предзимний холод. В руках она держала канистру с бензином.
Суд вынес решение неделю назад: дача оставалась за ней, а Людмила Степановна теперь отвечала перед прокуратурой за хищение бюджетных средств. Дмитрий подал на развод первым, но к этому моменту Ольге уже было всё равно.
Дом стоял пустой — родственники съехали сразу после телеэфира, оставив после себя горы мусора и разорванные детские вещи. Ольга медленно обошла территорию:
— Сарай — сломан.
— Розы — вытоптаны.
— Беседка — разграблена.
Она зашла в дом. Стены были исписаны детскими каракулями, на полу — пятна от вина и еды. В спальне, где когда-то стояла её кровать, валялись использованные презервативы.
— Какой символизм, — усмехнулась Ольга.
Она вылила бензин на диван, ковры, занавески. Потом вышла на веранду и сделала то же самое там. Последние капли плеснула на старый сервиз — тот самый, подаренный свекровью.
Зажигалку Ольга держала в руках несколько минут, разглядывая пламя.
— Нет, — вдруг прошептала она и потушила огонь.
Вместо этого она достала телефон и сняла видео:
— Это мой дом. Здесь должны были расти мои дети. Здесь должны были звучать наши с мужем смех и ссоры. Здесь должна была жить любовь.
Камера медленно скользила по разгромленным комнатам.
— Но вы превратили его в это. Вы — Людмила Степановна, Дмитрий, Катя, Сашка — сделали из моего дома помойку. Поэтому я оставляю его вам. Со всем, что внутри.
Она положила телефон на штатив и начала действовать.
Сначала вынесла во двор уцелевшие вещи — несколько книг, фотоальбом, ту самую фарфоровую куклу с отломанной рукой. Потом разожгла костёр.
— Прощай, мама, — бросила в огонь куклу.
Дым поднимался высоко в небо. Ольга села на землю и смотрела, как пламя пожирает последние воспоминания.
Вдруг за спиной раздался хруст веток.
— Я знала, что ты здесь.
Ольга обернулась. Перед ней стояла Людмила Степановна. Но это была не прежняя надменная свекровь — перед ней была сломленная женщина с седыми, небрежно заколотыми волосами и в помятом платье.
— Тебя лишили статуса? — спросила Ольга.
— Всё. Лишили всего, — голос Людмилы Степановны дрожал. — Квартиру арестовали, Катя сбежала с тем мужчиной… Дмитрий…
— Что Дмитрий?
— Он подал заявление на меня. За соучастие в… в тех делах.
Ольга кивнула и повернулась обратно к костру.
— Ты сожжёшь дом? — свекровь сделала шаг вперёд.
— Нет.
— Тогда что…
— Я сжигаю прошлое. А дом… — Ольга достала из кармана договор дарения и показала Людмиле Степановне. — Он теперь принадлежит дому малютки. Завтра приедут оценивать состояние.
Лицо свекрови исказилось:
— Ты… ты отдала нашу дачу чужим людям?!
— Нет, — Ольга встала. — Я отдала МОЮ дачу тем, кто в ней действительно нуждается.
Она пнула канистру с бензином ногой — та покатилась к Людмиле Степановне.
— Убирайся. Пока я не передумала насчёт огня.
Когда свекровь скрылась за деревьями, Ольга достала телефон. На экране было одно новое сообщение — от журналистки:
«Готов материал. Выпускаем сегодня. Ты посмотришь?»
Ольга набрала ответ:
«Нет. Я уже всё увидела.»
Она потушила костёр, забрала сумку с немногими уцелевшими вещами и пошла к машине. Не оглядываясь.
Последний кадр видео, оставленного на штативе, показывал только догорающий костёр и удаляющуюся женскую фигуру.
А через час в небе над дачей вспыхнуло северное сияние — редкое для этих мест явление. Как будто сама природа поставила точку в этой истории.