— Анечка, дочка… У тебя остались контакты юриста? — голос матери был растерянным. После их прошлого разговора Аня вообще не думала, что мать когда-либо позвонит, ведь расстались они совершенно не так, как подобает матери и дочери… А началось все банально. Их поссорил тот самый, вечно актуальный квартирный вопрос.
Когда бабушка Ани умерла, двухкомнатная квартира перешла по наследству именно к любимой внучке. Мать Ани, Василиса Романовна, не возражала. Эта добрая, мягкая женщина, всегда старалась избегать конфликтов. А вот ее сводная сестра, тётя Галя, была крайне возмущена:
— Ну бабка, конечно, молодец. Всё одной внучке отписала. А Марина как же? Не родная по крови, но ведь как внучка ей была. Хоть бы пополам поделили… Василиса, ты на Аньку воздействуй, пусть часть денег с продажи ей отдаст. Или вовсе откажется от наследства в пользу Мариночки. У нее семья, ребенок. А Анька молодая, выскочит замуж за мужика с жильем, и будут жить не тужить.
Когда Аня узнала про требование тётки, она не просто удивилась, она сказала твердое: «Нет».
— Завещание неоспоримо. Волю бабушки уже не изменить, да и ясно почему! Где была тётя Галя с Мариночкой, когда бабушке плохо было? Когда ей помощь нужна была? Они все свои жизни пытались устроить! Если и делить жилье, то только с тобой, мама. Хочешь — я квартиру на тебя перепишу после вступления в наследство.
Василиса Романовна замахала руками. У нее была своя квартира, а «чужого ей не надо». Она и сама понимала: справедливо, что бабушка оставила недвижимость своей родной внучке, которая за ней приглядывала в старости.
Через полгода после похорон Аня вышла замуж за Влада. А затем, они с мужем решили переехать в Москву. Влада позвали в офис крупной компании на хорошую должность.
— Дочь, а где же вы там жить будете? — переживала Василиса.
— Владу на время выдали ключи от корпоративной студии. Там пока поживем, привыкнем к ритму большого города. А если понравится, продадим свое добрачное жилье и в складчину купим общую квартиру.
— Да, правильно дочь. Надо иметь свой угол. А то вон Маринка…
Василиса стала рассказывать Ане как плохо живется племяннице. Ане было не очень-то интересно выслушивать это, она думала о своем. Предстояло найти работу, обжиться…
Спустя некоторое время они переехали в столицу.
Аня тоже устроилась на работу. Жизнь в Москве уж больно понравилась молодоженам, и они решили копить на жильё. Много работали, считали всё до рубля. И только одно не давало Ане покоя: бабушкина квартира стояла пустая, и Аня решила её сдавать. Доход бы пошёл в сумму будущего взноса. Это показалось молодым очень разумным решением.
Но перед тем, как разместить объявление, она позвонила маме:
— Анечка… Тут Марина опять съезжает с квартиры. С дочкой, одна. Ей совсем тяжело. Может, пусть поживут пока у тебя? Раз ты все равно в Москве останешься.
— Как поживут? За деньги?
— Ну разве с родни можно денег брать? — нахмурилась Василиса Романовна. Она была женщиной совестливой и очень доброй.
— Мам, ну нам с мужем деньги тоже нужны… Да и почему мы за них платить должны?
— Ладно, этот вопрос я улажу. Ты мне ключи сможешь передать?
Аня медлила. Марина была той самой «нелюбимой внучкой» по версии тёти Гали. Ни родства, ни привязанности у «родственников» не было. Просто человек, которого все жалели. Но мама очень просила за племянницу, и Аня сдалась.
— Ладно, пусть живут, но только временно. Месяца на два. Чтобы потом не было обид. Летом мы домой приедем, будем жить в своей квартире.
Ключи Аня передала через мать. Даже не заехала на свою квартиру — времени не было.
Летом Аня с Владом решили поехать не в родной город, а в тур по России, поэтому от отпуска осталось всего три дня, чтобы навестить мать.
— Ты уж Марину не выгоняй… — пробормотала мама, виновато глядя на дочь, когда зашел вопрос о том, что им с мужем надо остановиться где-то.
— Мам, был уговор — до лета.
— Ну пусть еще поживут, жалко что ли? А вы у меня оставайтесь. Я только рада гостям.
Аня посмотрела на мужа, Влад пожал плечами. Ему хорошо платили, в деньгах супруги не нуждались. Добрачная квартира Влада сдавалась, поэтому Аня решила проявить сочувствие несчастной сестрице и позволила ей пожить до зимы.
— Она с мужичком сошлась, вот ждут, когда квартира у него сдастся. Он купил в новостройке, — заверила Галина, обрадовавшись, что Аня не стала скандалить и требовать ключи.
Прошло полгода. Потом ещё месяц. Потом и зима прошла. Весной у Ани с Владом изменилось положение дел.
— Анют, мне начальство сказало, что моя зарплата позволяет снимать жилье за свои деньги, мол, пора бы корпоративную студию освободить.
Аня посмотрела на мужа и кивнула.
— Может, это знак, что пора уже свое жилье купить?
— Я тоже так подумал, — улыбнулся Влад.
Тем же вечером Аня позвонила маме, чтобы та дала номер Марины.
— Марина, привет. Мы с мужем хотим покупать жильё, и нам срочно нужно продать квартиру. Даю вам две недели на выселение. Судя по срокам, твой мужчина уже должен был принять сданную квартиру.
Ответ был резким:
— Ты с ума сошла?! У нас тут школа рядом, у меня работа, ребёнок будет… Я, вообще-то, беременна!
Аня замерла.
— Опять? Мама не говорила…
— А что, мне отчитываться, что ли, перед вами? Мы тут живём как дома, а ты с продажей лезешь! Это нечестно! Бабушка вообще должна была эту квартиру мне отписать!
— Ну, дорогая моя, это уже наглость! Вы не дома, вы в гостях. И слишком уж загостились. Давай, собирай вещи по-хорошему. Иначе я приеду с участковым!
Она положила трубку и тут же позвонила маме. Надеялась, что та поможет всё уладить, поговорит. Но вместо этого Аня услышала:
— Дочь, ну зачем ты так? Марина — бедовая! Мужика нашла, а он ее бросил, обрюхатил и сбежал! Идти некуда им. Теперь двое будут на ее шее…
— Мам, а зачем она второго ребенка рожает без отца? Без угла своего? Она что — умственно нездорова?
— Да что ты говоришь такое? Просто девочке не везет… Дети же — цветы жизни. Я вот каждый день молюсь, чтобы мне внуков поскорее родили…
— Чтобы обзаводиться детьми, мама, надо им обеспечить крышу над головой! А у нас с Владом скоро у самих этой крыши не будет.
— Так у него же есть квартира, возвращайтесь домой и живите тут…
— Мам! Ты себя слышишь? У нас с ним работа и жизнь в Москве. Мы не вернемся! И квартиру я свою продам, даже если там три беременных сестры сядут на пороге. Мне все равно! Марина — дееспособная взрослая баба, которая ни дня не работала!
— Дочь… Ну хочешь — я за них буду платить аренду. Только не выгоняй их, прошу! Если вопрос в деньгах, чтобы вам снимать в Москве квартиру, так я дам…
— Не надо мне платить! — Аня сорвалась на крик. — Если хочешь чужие проблемы решать — пожалуйста. Но только не за мой счет. Звони Марине и пусть они живут у тебя. Трёшка, места хватит. Временно, конечно. Хотя ты сама поймёшь, что у них «временно» — это навсегда.
— Бессердечная ты стала, — бросила мать. — И в кого ты такая?
Аня не стала продолжать разговор. Сбросила вызов и взяла билет на выходные, чтобы приехать. Поехала сразу в свою квартиру. Постучала. За дверью — тишина.
— Это я, Марин! Откройте! По-хорошему прошу!
Она стояла под дверью почти час. Мимо прошла соседка и, присмотревшись, сказала:
— Анька, что ли, да? Бабушка твоя была бы недовольна, что ее квартиру так делят!
— Моя бабушка оставила завещание! — вспыхнула Аня.
— Да? А то Маринка всем жалуется, что вы с мужем их квартиру отобрать хотите. Что мать даже в гости к тебе ехать боится. Что вы, мол, в Москве зажрались.
Аня молча кивнула. Она пожелала соседке хорошего дня и поехала в торговый центр, чтобы выпить кофе и поискать онлайн юриста.
«Хочу подать заявку на выселение», — написала она.
***
Суд начался не сразу. За это время Марина присылала голосовые сообщения, звонила, требовала и плакала навзрыд. В итоге она нашла, по ее мнению, гениальное решение вопроса:
— Ну раз ты такая жадная, можем платить. Пять тысяч в месяц. Больше не потянем. Ребёнок, беременность, ты понимаешь…
— Пять тысяч?! Да ты счет за коммуналку видела? И долг за свет — почти тридцать тысяч! Нет! И еще раз НЕТ!
Как оказалось, Марина без разрешения установила кондиционер, пробила в стене отверстие, чтобы вывести трубу, и гоняла его сутками, оправдываясь, что «беременной всегда жарко». Зимой она пыталась кондиционером отапливать квартиру…
В суде Марина плакала, жаловалась на «безжалостную собственницу», на «двух детей без крова», на «моральный ущерб и несправедливость». Судья слушал, но решение вынес в пользу Ани.
Марина съехала по решению суда.
Василиса Романовна все это время с дочерью не разговаривала, родственники были в шоке от того, насколько жадной и расчетливой оказалась Анна!
Аня не оправдывалась, они с мужем добивались своего, не оглядываясь на мнение родни.
И хотя Анне было жаль, что мама — такая мягкотелая, подпала под влияние Марины и тёти Гали, все же виноватой она себя не чувствовала. Только очень удивилась, когда спустя год после продажи квартиры, ее телефон зазвонил.
— Ань… привет… Это мама.
— Привет, мам. Как ты?
— Я… — Василиса Романовна внезапно разрыдалась. — Я их к себе пустила! Дочь, я такая глупая… Она нового мужика привела, а тот меня обчистил! Вынес золото из дома…
Анна ничего не ответила, ей почему-то было не жаль мать. Но и говорить банальное: «Я же говорила», она не стала.
— Сил нет. Они обнаглели в край. Марина орёт, что я сама эти драгоценности в ломбард унесла, что у меня уже де мен ция! Я не выдержу! Что делать?
— Мама, — спокойно сказала Аня, — надо выселять их.
— У тебя остался контакт юриста? Они по-доброму не хотят съезжать. Угрожают, что мужик ее мне головку открутит.
На том конце была тишина. Аня поняла: до мамы дошло.
— Запиши, что они тебе говорят на камеру, чтобы они не видели только. И не нарывайся. Вызови участкового. Мы в выходные с Владом приедем.
К счастью, на этот раз хватило участкового. Видимо, второй раз Марине судиться с семьей «жлобов» не захотелось. Но тётя Галя орала громко и долго, что-то о семье и ценностях… Которые только они с Мариной и чтут.
После выселения бедных родственников квартира Василисы Романовны, наконец-то, вернулась в первоначальный вид: тихая трешка, где было так приятно побыть наедине с собой. А ведь Василиса Романовна думала, что делает добро… Вот только не все его принимают с благодарностью.
Украшения не нашли, но Василиса решила, что это цена опыта и ошибок. Расплата за добро, которое она причинила дочери.
