Сначала всё складывалось спокойно. Олег работал специалистом в компании, занимавшейся продажей стройматериалов, зарабатывал около пятидесяти пяти тысяч рублей в месяц. Виктория работала парикмахером в салоне красоты, доход составлял в среднем семьдесят-восемьдесят тысяч. На коммунальные платежи и продукты денег хватало с избытком. Мелкие траты они обычно обсуждали, но в глобальных вопросах, касавшихся квартиры, последнее слово оставалось за Викторией.
У Олега был давний друг — Стас. Тридцатилетний парень никак не мог устроить личную жизнь и найти постоянное жильё. То жил с очередной девушкой, то возвращался к родителям, то временно снимал углы у знакомых. История Стаса была одна и та же: опять выгнали, опять надо где-то перекантоваться до лучших времён.
Поначалу Виктория даже сочувствовала неудачливому другу мужа. Несколько раз Олег приносил домой новости об очередном срыве Стаса, жена молча выслушивала рассказы, но активного участия в обсуждении не принимала. Считала, что это мужские разговоры, в которые лучше не вмешиваться.
Постепенно Виктория начала замечать странности в поведении мужа. Олег словно бы намекал, что вторую комнату жалко держать пустой, что можно было бы использовать её более рационально. Однажды муж обмолвился:
— Не чужой ведь человек Стас. На пару недель можно было бы и приютить.
Виктория промолчала. Решила не придавать словам серьёзного значения — может, просто размышляет вслух.
Через несколько дней жена услышала разговор соседа Михаила Петровича с почтальоном на лестничной площадке. Пожилой мужчина между делом заметил:
— Олег из тридцать седьмой квартиры хвалится, что у него свободная комната в центре имеется. Говорит, может приютить, если кому надо.
Слова застряли в голове Виктории. Дома муж ни словом не обмолвился о том, что обсуждает с соседями возможность размещения кого-то во второй комнате.
На следующий день жена услышала, как Олег разговаривает по телефону в коридоре. Голос звучал уверенно, муж обсуждал с собеседником примерную дату заселения и до какого числа можно будет пожить на диване в гостиной. Разговор велся так, словно вопрос уже решён и остаются только технические детали.
Виктория почувствовала, как внутри нарастает непонимание. Получалось, что муж распоряжается жилплощадью, которая ему не принадлежит, причём делает это без согласования с законной владелицей.
Жена решила не устраивать скандал сразу. Выждала день, обдумала ситуацию. Вечером, когда Олег смотрел футбольный матч, спокойно поинтересовалась:
— Паш, а что за разговоры по телефону у тебя были вчера? Про даты и про диван?
Муж не отрывал глаз от экрана:
— Да так, ерунда. Стас опять остался без жилья. Думал, может, поможем как-то.
— Поможем? — уточнила Виктория. — В каком смысле?
— Ну, временно пустить. По-дружески. Ты же всегда говоришь, что надо быть добрее к людям.
— Я говорю быть добрее. Но не за счёт моего жилья.
— Да что ты, Вика. Это же не навсегда. Недели две-три, пока Стас что-то подыщет.
Виктория села в кресло напротив дивана, чтобы видеть лицо мужа.
— Олег, а ты разве не помнишь, чья эта квартира?
— Твоя, конечно. Но мы же муж и жена.
— Ага. И что это даёт право распоряжаться моим имуществом без моего согласия?
Олег наконец оторвался от телевизора и посмотрел на жену. В глазах мелькнуло удивление.
— Да я не распоряжаюсь. Просто подумал, что ты не против будешь. Стас хороший парень, проблем не создаст.
— Может, и хороший. Только я его практически не знаю. Видела три раза за все годы нашего брака.
— Ну так познакомишься поближе, — улыбнулся Олег. — Он интересный человек, много где бывал.
— А я не хочу знакомиться. И не хочу, чтобы посторонний человек жил в моей квартире.
Улыбка с лица мужа исчезла.
— Посторонний? Это мой лучший друг!
— Твой. Не мой. Мне он абсолютно посторонний.
— Вика, ну что ты как стена? Человеку помочь надо.
— Помогай на здоровье. Только не за мой счёт.
— За какой твой счёт? Ему же только переночевать негде.
Виктория встала и подошла к окну. На улице стоял тёплый июльский вечер, во дворе дети играли в футбол.
— Олег, объясни мне одну вещь, — сказала, не оборачиваясь. — Ты уже пообещал Стасу, что он может переехать?
— Не пообещал. Просто сказал, что поговорю с тобой.
— А соседу Михаилу Петровичу что говорил?
— Какому соседу?
— Который на площадке живёт. Рассказывал ему, что у тебя свободная комната есть и ты можешь кого-то приютить.
Олег замялся:
— Да так, между делом упомянул…
— Значит, всё-таки говорил. А мне об этом ни слова.
— Вика, ты чего злишься? Я же не со зла.
Жена повернулась и внимательно посмотрела на мужа.
— А с чего тогда? С глупости?
— Просто хотел помочь другу. А с тобой планировал поговорить отдельно.
— Поговорить или поставить перед фактом?
— Поговорить, естественно.
— Тогда почему соседям уже рассказываешь про свободную комнату? И по телефону даты обсуждаешь?
Олег выключил телевизор и тоже встал.
— Слушай, может, я неправильно начал. Давай обсудим спокойно.
— Обсуждать нечего, — ответила Виктория. — Ответ нет.
— Даже не выслушаешь?
— Выслушаю. Говори.
Муж прошёлся по комнате, собираясь с мыслями.
— Стас действительно остался без жилья. Девушка выгнала, к родителям возвращаться не хочет. Снимать квартиру дорого, а работы толком нет.
— Понятно. И что дальше?
— А дальше то, что у нас есть свободная комната. Она всё равно простаивает.
— Не простаивает. Там мои вещи лежат, швейная машинка стоит. Я там рукоделием занимаюсь.
— Ну так можно же совместить…
— Как совместить? Стас будет жить в комнате, а я буду туда заходить шить?
— Почему нет?
Виктория покачала головой:
— Олег, ты серьёзно считаешь это нормальным?
— Что тут ненормального? Временная мера.
— На какой срок временная?
— Недели три-четыре максимум.
— А если за три недели Стас ничего не найдёт?
— Найдёт обязательно.
— Откуда такая уверенность? Сколько лет ему уже?
— Тридцать.
— В тридцать лет мужик не может обустроить собственную жизнь, а ты уверен, что за месяц всё решит?
Олег сел обратно на диван.
— Вика, ну подумай сама. Мы живём в двухкомнатной квартире вдвоём. Места хватает. А человек на улице остался.
— Не на улице. У Стаса есть родители.
— С которыми он не ладит.
— Не моя проблема.
— А чья?
— Его собственная. Пусть работу нормальную найдёт, деньги откладывает, жильё снимает.
— Легко сказать…
Виктория вернулась в кресло, села напротив мужа.
— Олег, ответь честно. Ты уже дал Стасу понять, что вопрос решённый?
Муж отвёл взгляд.
— Не совсем…
— Как не совсем?
— Ну… сказал, что скорее всего получится.
— Ага. То есть пообещал.
— Не пообещал, а предположил.
— А разница?
— Большая разница!
Виктория откинулась на спинку кресла. Картина прояснялась.
— Значит, так. Ты без моего ведома обсуждаешь с посторонними людьми возможность проживания в моей квартире. Потом даёшь другу понять, что вопрос практически решён. А мне потом остаётся только согласиться, чтобы не подводить тебя перед приятелем. Правильно понимаю схему?
— Да не схема это никакая! Просто хотел помочь человеку.
— За мой счёт.
— За наш счёт.
— Нет, Олег. За мой счёт. Квартира оформлена на меня. Коммунальные платежи я плачу. Продукты покупаю тоже я, потому что зарабатываю больше.
— Ну и что?
— А то, что решения по жилплощади принимаю я. И только я.
Олег встал, подошёл к окну.
— Получается, я в этом доме никто?
— Получается, что ты мой муж, который живёт в моей квартире. И это нормально, пока ты не пытаешься распоряжаться тем, что тебе не принадлежит.
— А если Стас уже всё подготовил к переезду?
Виктория медленно улыбнулась.
— Тогда пусть готовится к разочарованию. Потому что въезжать ему некуда.
Наутро Виктория встала раньше обычного. Олег ещё спал, когда жена взяла паспорт и ключи от квартиры и тихо вышла из дома. Первым делом поехала к слесарю-аварийщику, которого нашла в интернете. Мастер приехал через час после звонка.
— Замки меняем? — уточнил пожилой мужчина, осматривая входную дверь.
— Полностью. И чтобы старые ключи не подходили.
— Понятно. Часа полтора работы будет.
Пока слесарь возился с замками, Виктория съездила к нотариусу Валентине Сергеевне. Подала заявление о запрете любых действий с квартирой без личного участия собственника. Бумага была скорее формальностью, но женщина решила подстраховаться на всякий случай.
— Семейные проблемы? — деликатно поинтересовалась нотариус.
— Можно и так сказать, — кивнула Виктория.
Домой вернулась к обеду. Слесарь уже закончил работу, новые ключи лежали в кармане. Олег ушёл на работу, ещё ничего не зная о произошедших изменениях.
Вечером муж приехал с работы в обычное время. Виктория услышала, как ключ поворачивается в замке, но дверь не открывается. Потом раздался недоумённый возглас, затем ещё одна попытка открыть замок. Наконец послышался звонок в дверь.
Виктория подошла к двери только после второго сигнала.
— Что случилось с замком? — спросил Олег, входя в прихожую. В глазах читалось полное недоумение.
— Ничего не случилось. Поменяла на новый.
— Зачем?
— Чтобы посторонние люди не могли попасть в мою квартиру.
Муж снял ботинки, повесил куртку на вешалку.
— О каких посторонних ты говоришь?
— О Стасе, например. Или о ком-то ещё, кого ты решишь здесь поселить без моего согласия.
Олег прошёл в комнату, сел на диван. Лицо вытянулось.
— Вика, ты серьёзно из-за разговора про друга замки поменяла?
— Абсолютно серьёзно.
— Но это же… как-то слишком радикально.
Виктория села в кресло напротив мужа.
— Знаешь, что радикально? Радикально — это распоряжаться чужим имуществом. Обещать друзьям то, что тебе не принадлежит. Обсуждать с соседями мою жилплощадь.
— Я же объяснил — хотел помочь человеку.
— За мой счёт. Без моего спроса.
— Да ладно тебе. Ну поругались, ну выяснили отношения. Зачем до такого доводить?
Виктория внимательно посмотрела на мужа.
— А до чего довели ты? Когда без разрешения стал раздавать комнаты в моей квартире?
— Да не раздавал я ничего!
— Стас уже знает, что может сюда переехать?
Олег замялся:
— Ну… в общих чертах…
— То есть знает. Соседи знают, что у тебя есть свободная комната. Ты по телефону обсуждал даты заселения. И после этого говоришь, что ничего не раздавал?
— Вика, ну прости. Может, я неправильно подошёл к вопросу.
— Неправильно — это мягко сказано.
— Хорошо, признаю. Надо было сначала с тобой поговорить.
— Не сначала. Вообще поговорить. И услышать ответ.
— Какой ответ?
— Нет. Никаких посторонних в моей квартире не будет.
Олег встал, прошёлся по комнате.
— Но он же мой друг! Не преступник какой-то!
— Для меня без разницы. Друг, знакомый, родственник — не важно. Важно то, что я не давала согласия.
— А если дам ему слово?
— Значит, придётся разочаровать.
— Неудобно получается…
— Неудобно получилось в тот момент, когда ты без спроса пообещал чужое жильё.
Муж остановился у окна, постоял молча.
— Виктория, ну нельзя же быть такой… жёсткой.
— Можно. Когда речь идёт о моей собственности.
— А где человечность?
— Человечность не означает, что я должна жертвовать собственным комфортом ради твоих друзей.
— Жертвовать… — Олег повернулся. — Да что тебе стоит пустить человека на пару недель?
— Очень много стоит. Это моё пространство, моя территория, мой покой.
— Покой важнее дружбы?
— Мой покой важнее твоей дружбы. Да.
Олег сел обратно на диван.
— Не думал, что ты такая…
— Какая?
— Эгоистичная.
Виктория усмехнулась:
— Эгоистичная? А как назвать человека, который раздаёт чужое имущество без спроса?
— Я же из добрых побуждений!
— Из добрых побуждений нужно отдавать своё. А не моё.
— Но мы же семья! Что твоё — то и моё!
— Нет, Олег. Мы семья, но квартира записана на меня. И решения принимаю я.
Муж замолчал, обдумывая услышанное.
— Значит, окончательное решение — нет?
— Окончательное.
— И ключи мне новые не дашь?
— Дам. Если пообещаешь, что больше никого сюда приводить не будешь без моего разрешения.
— А если не пообещаю?
Виктория встала из кресла.
— Тогда можешь пожить у мамы. Подумаешь над своим поведением.
Олег поднял голову:
— Ты меня выгоняешь?
— Я ставлю условия. Моя квартира — мои правила.
— И где я буду жить?
— Где хочешь. У мамы, у друга Стаса, на съёмной квартире. Мне всё равно.
Муж встал, тяжело вздохнул.
— Хорошо. Пообещаю.
— Искренне пообещаешь?
— Да.
Виктория достала из кармана новые ключи, протянула мужу.
— Запомни навсегда: эта квартира — не общежитие. И не резерв для твоих знакомых.
Олег взял ключи, покрутил в руках.
— Понял.
Но через два дня стало ясно, что муж не смирился с произошедшим. Вечером, когда Виктория пришла с работы, Олег сидел на диване с сумками.
— Собираешься в командировку? — поинтересовалась жена.
— Собираюсь к маме. Насовсем.
— Почему?
— Потому что не могу жить с человеком, который считает меня никем.
— Я не считаю тебя никем. Просто хочу, чтобы ты спрашивал разрешения, когда дело касается моего имущества.
— Это унизительно.
— А раздавать чужое без спроса — не унизительно?
Олег встал, взял сумки.
— Мне так жить неинтересно.
— Как именно?
— Под контролем. С постоянными ограничениями.
— А мне неинтересно жить с человеком, который не уважает мои права.
Муж подошёл к двери.
— Развод будем оформлять?
— Если хочешь.
— Хочу.
— Пожалуйста.
Олег вышел из квартиры, оставив ключи на тумбочке в прихожей. Больше не звонил и не приходил.
Стас так и не появился на пороге. Видимо, новости об изменившихся обстоятельствах быстро дошли до незадачливого друга.
Через месяц Виктория встретила на улице соседку Елену Ивановну. Пожилая женщина сочувственно покачала головой:
— Слышала, что вы с Олегом разошлись. Жалко. Хороший был мужчина.
— В чём-то хороший, — согласилась Виктория.
— Он, кстати, друзьям жалуется. Говорит, жадная оказалась жена. Даже комнату другу не дала на время.
Виктория только усмехнулась. Комнату не дала. И правильно сделала.
Развод оформили через ЗАГС — делить было нечего, дети отсутствовали, оба были согласны на расторжение брака. Никаких претензий на квартиру Олег не предъявлял — понимал, что наследство жены ему не полагается.
С тех пор к двухкомнатной квартире Виктории никто больше не подходил с предложениями освободить диван для друзей или знакомых. Женщина жила одна, в собственном жилье, на собственных условиях.
Несколько месяцев спустя коллега по салону красоты спросила:
— Не жалеешь, что так категорично поступила?
— Нисколько, — ответила Виктория. — Доброта — это когда спрашивают разрешения. А не когда распоряжаются чужим имуществом.
