Алина аккуратно заворачивала коробку в подарочную бумагу с золотыми узорами. Внутри лежал дорогой набор французского парфюма — именно такой, о котором свекровь Людмила Петровна вскользь упоминала прошлым летом.
Она прислушалась к звукам из коридора. Максим, ее муж, только что вернулся с работы и теперь переодевался в спальне.
— Макс, ты точно передал маме, что я буду на юбилее? — крикнула она, стараясь звучать спокойно.
Из-за двери донесся его голос, слегка усталый, но уверенный:
— Конечно, передал. Она даже обрадовалась, сказала: «Пусть обязательно приходит».
Алина улыбнулась. Может, зря переживала? Последние месяцы отношения со свекровью были… натянутыми. То Алина «слишком мало звонит», то «не так воспитывает детей», то «не уважает семейные традиции». Но юбилей — особый повод. Возможно, это шанс все наладить.
Она взяла телефон, чтобы проверить сообщения в семейном чате. Никаких новых обсуждений. Странно. Зато в ленте соцсетей мелькнуло новое фото от подруги свекрови, Галины Сергеевны.
Алина открыла его — и кровь ударила в виски.
На снимке Людмила Петровна в роскошном ресторане, окруженная гостями. Рядом — Максим, его брат Денис с женой, куча родственников…
Но ее там не было.
И подпись: «Как же здорово собраться в кругу самой близкой родни!»
Пальцы сами сжались в кулаки. Она перечитала пост трижды, но чуда не случилось.
— Максим… — ее голос дрогнул. — Ты точно сказал маме, что я приду?
Он вышел из комнаты, на ходу застегивая рубашку.
— Ну да, я же…
Она молча повернула к нему экран телефона.
Его лицо изменилось.
— Алина, я не знал…
— Ты не знал? — ее голос сорвался на крик. — Или просто не сказал?!
Он растерянно провел рукой по волосам.
— Мама говорила, что это… только для самых близких.
— А я, выходит, не близкая? После пяти лет брака? После того, как я ее внуков родила?!
Максим попытался обнять ее, но она резко отстранилась.
— Алина, давай не будем…
— Нет, Максим. Будем.
Она развернулась и вышла из комнаты, оставив его стоять с виноватым выражением лица. А подарочная коробка так и осталась лежать на столе — красивая, ненужная.
Алина захлопнула дверь спальни так, что дрогнули стекла в серванте. Она стояла посреди гостиной, сжимая телефон так крепко, что пальцы побелели. В ушах стучало, а в груди колотилось что-то горячее и колючее.
Из спальни раздались осторожные шаги. Максим остановился в дверном проеме, его лицо было бледным.
— Алина, давай успокоимся и поговорим…
— О чем говорить? — ее голос прозвучал резко, почти сипло. — О том, что твоя мама уже год копит на меня обиды? О том, что ты даже не предупредил, что меня не будет на празднике? Или о том, что я узнала об этом случайно, как последняя дура?!
Он вздохнул и провел рукой по лицу.
— Я не хотел тебя расстраивать. Мама просто решила устроить камерный праздник, только для родни…
— А я что, не родня? — Алина резко повернулась к нему, и ее глаза блестели от слез. — Я пять лет живу в этой семье! Я родила тебе двоих детей! Но для твоей мамы я так и осталась чужой, да?
Максим сжал кулаки.
— Ты все преувеличиваешь. Мама просто… у нее сложный характер.
— Сложный характер? — Алина фыркнула. — Нет, дорогой, это не сложный характер. Это называется — тыльная сторона кисти. Она меня ненавидит, и ты это прекрасно знаешь!
— Не говори ерунды! — он повысил голос, но тут же пожалел об этом.
Тишина повисла между ними, тяжелая и густая.
Алина медленно покачала головой.
— Ты знаешь, что самое обидное? — ее голос стал тише, но каждое слово било точно в цель. — Даже не то, что она меня не позвала. А то, что ты… ты *не встал на мою сторону*. Ты промолчал. Как будто я не заслуживаю даже элементарного уважения.
Максим опустил глаза.
— Я не знал, что сказать…
— Вот именно, — Алина резко выдохнула. — Ты никогда не знаешь, что сказать, когда дело касается твоей мамы.
Она схватила со стола ключи и направилась к выходу.
— Куда ты?
— На прогулку. Мне нужно остыть.
— Алина, подожди…
Но дверь уже захлопнулась.
На улице был холодный вечер. Алина шла быстро, не разбирая дороги. В голове крутились одни и те же мысли: Как он мог? Почему я должна это терпеть?
Она достала телефон и открыла переписку с Людмилой Петровной. Последнее сообщение было от недели назад — сухое «спасибо» за подарок внуку.
Алина набрала сообщение:
«С днем рождения, Людмила Петровна. Жаль, что я не достаточно близкий человек, чтобы разделить с вами праздник.»
Она нажала «отправить» и выключила телефон.
Пусть теперь сами разбираются.
Алина проснулась от настойчивого звонка в дверь. Солнечный свет болезненно резал глаза — по часам было уже одиннадцать утра. Вчерашний скандал оставил после себя тяжелое похмелье эмоций.
— Кто там? — хрипло спросила она, протирая глаза.
— Это я, — донесся из-за двери голос Максима. — Открой, пожалуйста.
Алина нехотя впустила мужа. Он выглядел помятым, будто не спал всю ночь. В руках держал два пакета с продуктами.
— Я купил тебе кофе и круассаны, — неуверенно улыбнулся он. — Ты любишь с миндальной начинкой, да?
Она молча взяла пакет, но даже не посмотрела на содержимое. Кофе пахло горько и слишком сильно — совсем не так, как в их любимой кофейне.
— Дети? — первое, что спросила Алина.
— У мамы. Она забрала их вчера вечером, после… — он запнулся, — после нашего разговора.
Алина резко подняла голову:
— Ты отдал детей ей? После всего, что произошло?
— Они же любят бабушку! — запротестовал Максим. — И мама просила… Говорит, что тебе нужно время, чтобы остыть.
Алина сжала зубы. Опять эта вечная «забота» свекрови, которая на деле оказывалась тонкой игрой на нервах.
— Забери детей сегодня же, — холодно сказала она. — И передай своей матери, что до ее юбилея я не хочу ни о чем с ней говорить.
Максим растерянно потер лоб:
— Но Алина… Это же просто недоразумение…
— Недоразумение? — она резко встала, опрокинув чашку с недопитым кофе. — Ты видел ее пост? «В кругу самой близкой родни»? Это был четкий месседж, Максим. И ты прекрасно это понимаешь.
Он опустил глаза. В квартире повисло тягостное молчание.
Алина первая его нарушила:
— Я ухожу к маме на пару дней. Мне нужно подумать.
— Но… — Максим протянул руку, но не осмелился ее остановить. — Когда ты вернешься?
— Не знаю. Когда пойму, готова ли я дальше жить в семье, где меня не считают своей.
Она быстро собрала сумку, оставив на столе обручальное кольцо. Это был театральный жест, но сейчас ей было плевать. Пусть знает — она не шутит.
На улице Алина достала телефон. В ленте соцсетей — новые фото с юбилея. Людмила Петровна в шикарном платье, окруженная родственниками, подпись: «Спасибо всем, кто разделил этот прекрасный день!».
Особенно «порадовало» фото, где свекровь обнимала жену младшего сына — ту самую Лену, которую всегда ставила Алине в пример. «Вот как должна вести себя настоящая невестка», — любила повторять Людмила Петровна.
Алина резко выключила телефон. Десять дней молчания только начинались.
Десять дней пролетели в странном оцепенении. Алина жила у своей матери, отказываясь отвечать на звонки мужа. Лишь дважды в день она разговаривала с детьми — коротко, чтобы не волновать их, но каждый раз после этих разговоров подушка становилась мокрой от слез.
Она как раз собиралась лечь спать, когда телефон зазвонил. Незнакомый номер. Алина хотела уже отклонить вызов, но что-то заставило ее ответить.
— Алло?
— Алина, это… это Людмила Петровна, — голос свекрови звучал непривычно тихо и неуверенно.
Алина замерла. Пальцы сами сжали телефон так, что костяшки побелели.
— Что вам нужно? — спросила она, делая ударение на «вам».
На другом конце провода послышался тяжелый вздох.
— Мне… мне нужна твоя помощь. Срочно.
Алина невольно усмехнулась:
— Вот как? А где же ваша «близкая родня»? Разве не им первому делу звонить должны?
— Алина, пожалуйста… — голос свекрови дрогнул. — Я понимаю, что между нами… недопонимание. Но дело серьезное. Мне нужны деньги. На операцию.
Алина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Операция? Неужели свекровь серьезно больна? Но тут же в голове всплыли все прошлые манипуляции Людмилы Петровны.
— Какая операция? — спросила она холодно.
— Сердце… — свекровь закашлялась. — Врачи говорят, нужно срочно делать стентирование. А у меня… не хватает. Нужно еще двести тысяч.
Алина медленно выдохнула. Двести тысяч — сумма, которую они с Максимом откладывали на ремонт детской.
— А Максим в курсе?
— Нет! — свекровь почти вскрикнула. — И он не должен знать. Он и так… он и так переживает. Я не хочу его беспокоить.
Алина закрыла глаза. В голове крутилась одна мысль: «Почему именно мне? Почему не своему любимому сыну?»
— Людмила Петровна, — сказала она медленно, подбирая слова. — Вы действительно считаете, что после всего, что произошло, я должна вам помочь? После того, как вы публично дали понять, что я для вас никто?
На другом конце провода наступила тишина. Потом раздался всхлип.
— Я… я была не права. Прости меня, Алина.
Но в этих словах не было искренности. Алина почувствовала это кожей. Слишком уж вовремя случилась эта «болезнь». Слишком уж похоже на спектакль.
— Хорошо, — неожиданно для себя сказала Алина. — Я подумаю. Дайте мне… день.
— Спасибо! — свекровь оживилась. — Ты не пожалеешь, я обязательно…
Но Алина уже положила трубку. Она стояла посреди комнаты, дрожащими руками набирая номер Максима. Ей нужно было узнать правду. Всю правду.
Алина сидела на кухне у матери, сжимая в руках остывший чай. Часы показывали половину второго ночи, но сна не было и в помине. После разговора со свекровью она позвонила Максиму, но он не отвечал — вероятно, был на ночной смене в больнице.
Утро началось с резкого звонка в дверь. Алина открыла и увидела заплаканные глаза младшей сестры Максима, Кати. Девушка выглядела растерянной.
— Алина, ты должна знать… — Катя сразу начала говорить, едва переступив порог. — Мама что-то затеяла. Вчера вечером она собрала всех и сказала, что ты согласилась дать денег на операцию.
Алина почувствовала, как учащается пульс:
— Подожди… Какая операция? Она действительно больна?
Катя нервно закусила губу:
— В том-то и дело, что нет. Врачи сказали, что с сердцем небольшие возрастные изменения, но ничего критичного. Эти деньги… — она опустила глаза, — они нужны Денису. Он снова влез в долги.
Алина медленно опустилась на стул. Так вот оно что. Все встало на свои места — и внезапная «болезнь», и просьба не говорить Максиму.
— И сколько же нужно «на операцию»? — язвительно спросила Алина.
— Двести тысяч… — прошептала Катя. — Но Алина, я не хотела, чтобы тебя обманывали. Максим ничего не знает, он бы никогда…
Алина резко встала, задев край стола. Чашка с чаем упала и разбилась.
— Вот как! Твоя мать готова унижаться перед «чужой» невесткой, лишь бы вытащить своего любимчика из очередной аферы? И при этом даже не постеснялась разыграть сердечный приступ?
Катя всплеснула руками:
— Она не думала, что ты проверишь! Все в семье знают, как ты относишься к больным — сразу бежишь помогать. Мама рассчитывала…
— На мою глупость? — Алина засмеялась, но в глазах стояли слезы. — Спасибо, Катя. Ты единственная, кто оказался честным.
Она взяла телефон и открыла галерею. Там было скриншоты переписки с Людмилой Петровной, фото с юбилея, где ее не было… Алина медленно пролистала их, затем набрала номер свекрови.
— Алина? — свекровь ответила сразу, голос звучал неестественно бодро. — Ты решила?
— Да, Людмила Петровна. Я решила. — Алина сделала паузу. — Я не дам вам ни копейки.
На другом конце провода воцарилась тишина. Потом раздался резкий вдох:
— Как ты можешь! Я же умру без этой операции!
— Перестаньте врать, — холодно сказала Алина. — Я знаю про долги Дениса. Знаю, что вы здоровы. И знаю, что вы готовы на все, лишь бы ваш «золотой мальчик» не отвечал за свои поступки.
Голос свекрови изменился, стал жестким и злым:
— Кто тебе наговорил? Это Катя, да? Она всегда была предательницей в нашей семье!
Алина почувствовала, как сжимается сердце. Даже сейчас, когда ее ложь раскрыта, свекровь продолжала нападать.
— Прощайте, Людмила Петровна. И передайте Денису — пусть учится жить по средствам.
Она положила трубку. Катя смотрела на нее широко раскрытыми глазами.
— Теперь ты понимаешь, почему я десять дней не отвечала твоему брату? — тихо спросила Алина. — В вашей семье слишком много лжи. И я устала быть ее частью.
Катя расплакалась, но Алина уже вышла в другую комнату. Она знала — этот скандал еще не закончен. Максим обязательно придет выяснять отношения. И ей нужно было решить — готова ли она бороться за этот брак или пора ставить точку.
Алина сидела у окна, наблюдая за тем, как первые снежинки кружатся в свете фонарей. В квартире пахло свежесваренным кофе – мама, понимая её состояние, старалась не беспокоить, лишь изредка заглядывала в комнату с безмолвным вопросом в глазах.
Раздался резкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в квартиру ворвался Максим. Его волосы были покрыты снежной крупинкой, а глаза горели холодным огнём.
— Ты знаешь, что сейчас творится у нас дома? — голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Мама в истерике, Денис не выходит из комнаты, Катя рыдает! И всё из-за твоего звонка!
Алина медленно поднялась, встречая его взгляд:
— Из-за моего звонка? Или из-за их лжи?
Максим нервно провёл рукой по лицу:
— Даже если мама что-то придумала… Разве нельзя было решить это по-другому? Ты же знаешь, в каком они положении!
— В каком положении, Максим? — Алина сделала шаг вперёд. — В положении взрослых людей, которые должны отвечать за свои поступки? Или в положении твоей семьи, где все должны покрывать Дениса?
Он сжал кулаки:
— Он мой брат! А мама… она просто не хотела ссоры!
— Нет! — Алина резко повысила голос. — Она хотела денег! И была готова манипулировать, врать, разыгрывать болезнь! И знаешь что самое страшное? Ты до сих пор не видишь в этом проблемы.
Максим замолчал. В комнате повисло тяжёлое молчание. За стеной послышался осторожный кашель – мама Алины, видимо, решила напомнить о своём присутствии.
— Что ты хочешь от меня? — наконец спросил он тихо.
Алина глубоко вдохнула. Этот момент она представляла себе много раз за последние дни.
— Выбор. Простой и понятный. — она посмотрела ему прямо в глаза. — Или ты признаёшь, что твоя мать перешла все границы, и мы начинаем жить отдельно от её манипуляций. Или… — голос дрогнул, — или мы разводимся. Я больше не могу жить в этой лжи.
Максим побледнел:
— Ты шутишь? Из-за одного случая рушить семью? У нас же дети!
— Именно поэтому я это делаю! — Алина неожиданно закричала, и слёзы наконец вырвались наружу. — Чтобы наши дети не выросли в этой атмосфере обмана и лицемерия! Чтобы они знали – у каждого поступка есть последствия!
Она отвернулась к окну, чтобы скрыть дрожь в руках. За спиной раздались шаги – Максим подошёл вплотную.
— Ты действительно готова на это? — его голос звучал чужим. — На развод?
Алина закрыла глаза. В этот момент она вдруг поняла, что боится не его ответа, а собственной слабости. Боится, что в последний момент дрогнет, согласится на полумеры, как делала это раньше.
— Да, — прошептала она. — Готова.
Тишина. Затем звук отступающих шагов. Хлопок двери. Алина не повернулась. Только когда за окном мелькнула его фигура, спешащая к машине, она позволила себе опуститься на колени и зарыдать в подушки.
Мама осторожно вошла в комнату, но ничего не сказала. Просто села рядом и обняла дочь за плечи. В этом молчаливом участии была вся мудрость материнского сердца.
— Я правильно сделала? — спросила Алина, утирая слёзы.
— Ты сделала так, как чувствовала, — мягко ответила мать. — Дальше всё зависит от него.
Алина кивнула. Ультиматум поставлен. Теперь очередь за Максимом – понять, что для него важнее: семья, которую они создали вместе, или вечная игра в «спасите Дениса».
За окном снег усиливался, заметая следы на тротуаре – словно сама природа стирала прошлое, давая шанс начать всё заново.
Три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут. Именно столько времени прошло с момента их последнего разговора. Алина знала это с точностью до минуты – несмотря на все попытки отвлечься, внутренний счётчик продолжал свою неумолимую работу.
Она стояла на кухне, механически помешивая гречневую кашу для детей, когда в дверь позвонили. Не обычный короткий звонок, а длинный, настойчивый, словно кто-то не собирался уходить, не добившись своего.
— Я открою, — сказала мать, вытирая руки о фартук.
Алина замерла с половником в руке. В коридоре раздались голоса – низкий мужской и… женский? Нет, это не могла быть Людмила Петровна.
— Алина, — мать выглянула на кухню с необычным выражением лица, — к тебе пришли.
В дверном проёме стоял Максим. За его спиной виднелась Катя, а между ними… Людмила Петровна. Свекровь выглядела необычно – без привычного макияжа, в простом синем платье, её руки нервно теребили сумку.
— Мы можем поговорить? — тихо спросил Максим. Его глаза были красными от бессонницы.
Алина молча отставила кашу и кивнула в сторону гостиной. Дети ещё были в садике, так что у них было время разобраться.
Людмила Петровна вошла первой. Вместо привычной горделивой осанки – ссутуленные плечи, вместо надменного взгляда – глаза, устремлённые в пол.
— Алина… — она начала и сразу замолчала, будто слова застряли в горле.
Катя неожиданно шагнула вперёд:
— Мы пришли, чтобы… мама хочет извиниться. По-настоящему.
Алина скрестила руки на груди, чувствуя, как учащается пульс. Она смотрела на Максима, но он молчал, давая матери сказать самой.
— Я… — свекровь подняла глаза, и Алина с удивлением увидела в них слёзы. — Я вела себя отвратительно. И с юбилеем, и с этой… историей с деньгами. — Она достала из сумки конверт. — Это справка от кардиолога. Чтобы ты знала – я не лгала насчёт проблем с сердцем… но, конечно, не до такой степени.
Алина взяла бумагу, но даже не взглянула на неё. Её больше интересовало, что стоит за этим неожиданным визитом.
— Почему сейчас? После всех этих лет? — спросила она прямо.
Людмила Петровна опустилась на диван, будто ноги не держали её больше.
— Потому что Максим… он собрал вещи. Сказал, что уходит. — Голос её дрожал. — Что выбирает свою семью. И тогда я наконец поняла… что теряю не только тебя, но и сына. Внуков.
Максим наконец заговорил:
— Я три дня думал. Ходил по городу, вспоминал каждый наш разговор… И понял – ты права. Мы либо строим свою семью, либо вечно живём в маминых интригах.
Алина почувствовала, как подкашиваются ноги. Она опустилась в кресло напротив свекрови.
— И что теперь? — спросила она тихо. — Вы извиняетесь, мы миримся, а через месяц история повторяется?
— Нет, — резко сказала Людмила Петровна. — Я… я начала ходить к психологу. После твоего звонка. — Она неловко достала визитку. — Вот. Можешь проверить. Я поняла, что если не разберусь в себе, то останусь совсем одна.
В комнате повисла тишина. Алина смотрела то на визитку, то на Максима, то на свою свекровь, которая вдруг стала выглядеть не страшной манипуляторшей, а просто пожилой женщиной со своими страхами и ошибками.
— Мне нужно время, — наконец сказала Алина. — Чтобы поверить, что это не очередной спектакль.
— Конечно, — кивнула свекровь и неожиданно протянула руку. — Но я надеюсь… что когда-нибудь ты сможешь простить меня.
Алина не взяла протянутую руку, но и не отвернулась. Это был маленький шаг, но впервые за много лет – шаг навстречу друг другу.
Максим тихо подошёл и опустился перед ней на колени:
— А я… я готов ждать столько, сколько нужно. Если ты ещё можешь дать нам шанс.
Алина закрыла глаза. В памяти всплыли их первые свидания, смех детей, даже глупые ссоры из-за немытой посуды – все те мелочи, из которых состоит любовь.
Она ещё не знала, смогут ли они всё исправить. Но впервые за долгое время почувствовала – попробовать стоит.
