На кухне пахло кофе, поджаренными тостами и раздражением. Лена перемешивала омлет в сковороде, в который раз бросая взгляд на часы. Уже без пятнадцати восемь, а Сергей, как обычно, не спешил вставать.
За окном шел липкий осенний дождь — тот, что не шумит, а просто вешается каплями на стекло и давит. Как и всё в последнее время.
Лена смахнула локон с лица и поставила сковородку на плиту. Привычное утро, всё как всегда. Даже кофе он любил по-прежнему черный, без сахара. Но вот сам — давно стал другим.
Сергей вышел на кухню в трениках и серой майке. Не выспавшийся, хмурый.
– С добрым утром, – бросила Лена, скорее по инерции, чем с надеждой на ответ.
– Ага, – буркнул он и сел за стол, уткнувшись в телефон.
– У тебя сегодня планерка или позже выезжаешь?
– Позже.
– Тогда может…
В этот момент раздался звонок в дверь. Громкий, уверенный, раздражающий в своей внезапности. Сергей вскинул голову, нахмурился.
– Кто это может быть в такую рань?
Лена вытерла руки о полотенце и пошла к двери. На пороге стоял Павел – младший брат Сергея, с рюкзаком за спиной и фирменной наглой улыбкой. Волосы взъерошены, куртка нараспашку, как будто он только что с фестиваля.
– Здорово, Ленка! – воскликнул он и шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения. – Ну, пустишь, что ли? Я на пару деньков. Ненадолго, честно.
Сергей вышел из кухни, лицо его просветлело.
– Пашка! Ты что, с вокзала сразу? Не звонил бы заранее, всё равно рад тебя видеть.
– Ну да, у меня зарядка села, а тут как раз проездом. Решил заскочить.
Лена застыла у дверей.
– Подожди… А ты у нас надолго? – спросила она, пытаясь сохранить вежливый тон.
– Пару дней. Может, три. Ну неделя максимум, – Павел подмигнул.
Сергей хлопнул его по плечу.
– Да ладно тебе, Лен. Брат приехал. Пусть поживёт. Он же не чужой.
– Мы вроде бы договаривались, что предупреждать надо. В прошлый раз…
– Ну в прошлый раз были особые обстоятельства. А сейчас он просто переживает трудный момент. Работа сорвалась, квартиру отобрали. Что нам, на улице его оставить?
Лена повернулась к Сергею.
– Почему я об этом узнаю в момент, когда он уже в прихожей?
– Потому что я сам не знал! – вспылил он. – Чего ты раздуваешь из мухи слона? Ты же не одна тут живёшь. Это и мой дом.
– Ты знаешь, как всё в прошлый раз закончилось. Ты забыл, как он притащил друзей и устроил вечеринку среди ночи? Или как испортил ковёр и обвинил кота?
– Ну и что? Молодой был. Глупый. Сейчас другой.
– Он старше на два года, а не на двадцать, Сергей.
– Лена, хватит. Не начинай с утра.
Павел стоял в стороне, делая вид, что занят телефоном, но слышал каждое слово. И, судя по выражению лица, вовсе не чувствовал себя неуютно.
Лена выдохнула, повернулась и ушла на кухню. Поставила кофе заново — теперь и себе. Хотелось не кофе, а что-нибудь покрепче. Или уехать. Или исчезнуть. Всё что угодно, только бы не снова это.
Сергей зашел через пару минут.
– Ты могла бы быть и поприветливей, – сказал он, наливая себе чашку. – Это мой брат, а не какой-нибудь бомж с улицы.
– Твой брат, не спорю. Но живу здесь я тоже. И я не подписывалась на то, чтобы снова проходить через это.
– Он просто переживает сложный период.
– Все мы что-то переживаем, Сергей. Но это не повод врываться в чужую жизнь без предупреждения.
– Он не чужой.
– А я?
Сергей замер, посмотрел на неё.
– Не начинай, – бросил он и вышел из кухни.
Лена осталась стоять с чашкой в руках. Из комнаты доносился смех Пашки. Легкий, свободный, беззаботный — точно такой же, каким он был и в прошлый раз, перед тем как почти разрушил их брак.
На этот раз, Лена чувствовала, всё может зайти гораздо дальше.
Павел обосновался быстро и с размахом. Уже на следующий день Лена обнаружила, что он вытащил из шкафа запасное одеяло, притащил подушку из их спальни и расположился на диване в гостиной, раскинувшись так, будто ему там давно полагалось место по прописке.
Первое, что бросилось в глаза — грязные носки под журнальным столиком. Потом – опустевшая бутылка колы на подоконнике.
А ещё — пустая пачка чипсов в ванной. Лена стиснула зубы, когда увидела, как он вышел из душа в её полотенце.
– Павел, – сказала она, стараясь держать себя в руках, – ты бы хоть спросил. Это моё полотенце.
– Ой, извини, Ленок, не знал. Думал, общее. У вас тут всё общее, не? – усмехнулся он.
Сергей отмахнулся, когда она рассказала.
– Перестань придираться. Он только приехал. Привыкает. Ты же сама говорила, что надо быть терпимее к людям.
– Я говорила о соседях, а не о твоём брате, который влезает в нашу жизнь, как слон в посудную лавку.
– Господи, ну не начинай. Пашка просто… ну, раздолбай. Но ведь с доброй душой. Потерпи немного.
Лена терпела. До вечера пятницы.
Она вернулась с работы уставшая, с тяжёлой сумкой, под дождём, с разбитым каблуком. Мечтала о ванне, тишине и том, чтобы просто полежать. Но в квартире её встретил не Сергей, не уют или тепло, а музыка, гогот и запах пива.
Пашка устроил посиделки с двумя дружками. Один с дредами, другой в майке без рукавов. Все трое сидели на диване, обсуждая какую-то футбольную дичь и захватывая руками еду с кофейного стола, как на пикнике. Пачки, бутылки, жирные пальцы. На полу — крошки, мусор, грязь от обуви.
– О, Лена пришла! – обрадовался Павел. – Давай к нам, тут классно. Хочешь пива?
– Нет, – спокойно сказала она. – Где Сергей?
– Да он поехал за закуской, щас будет. Мы ему написали, что пива маловато.
Лена прошла на кухню. Там стояли две грязные тарелки, её любимая кружка была забита окурками. Внутри — пепел и потухшая сигарета. Она схватила кружку, дрожащими руками выкинула в мусор.
Когда вернулся Сергей, Лена уже ждала его у двери.
– Мы с тобой поговорим. Сейчас. На кухне.
Он зашел, удивлённый и слегка пьяный, с пакетом в руках.
– Что опять случилось?
– Что? Ты серьёзно? Ты это считаешь нормой? Это твой брат, а не ураган, но ощущение, что его везли через свалку.
– Ну и что? Мужики собрались, расслабляются.
– Здесь живу я. И я это не разрешала.
– Это и моя квартира, Лена. И я не собираюсь выгонять своего брата.
– Тогда я за себя не ручаюсь.
– Значит, это тебе важнее, чем семья?
– Мы — семья. А он — беспорядок. Постоянный, бесконечный беспорядок. И ты в этом участвуешь.
– Всё. Хватит.
Сергей отложил пакет, встал перед ней. Глаза его сузились.
– Либо ты вписываешь моего братца в свою квартиру, либо собирай вещички и выметайся!
Лена застыла.
Слово «вписываешь» эхом ударило по голове. Как будто он говорил не жене, с которой делил жизнь шесть лет, а случайной девушке на вписке, которая мешает празднику.
– Ты это серьёзно? – тихо спросила она.
– Более чем.
– Хорошо.
Она развернулась и ушла в спальню. Молча. Без крика. Без слёз. Потому что больше нечем было кричать и плакать. Только сухая тишина внутри. И абсолютное, ледяное понимание: этот человек больше не с ней.
Лена ушла в тот же вечер.
Собрала одежду в чемодан, ноутбук, документы. Долго стояла у шкафа с фотографиями, смотрела на снимки из прошлых лет. Счастливые лица, отпуск в Абхазии, новогодняя вечеринка. Они оба были другими. Он держал её за талию, она смеялась.
Сейчас – только горечь. И растерянность.
Павел на прощание махнул рукой:
– Удачи, Лен. Не грусти. Всё образуется.
Сергей не вышел даже из кухни. Лишь глухо бросил:
– Как хочешь.
Уехала к подруге – к Тане. Та встретила, обняла крепко.
– Я знала, что так закончится. Ты слишком долго тащила это на себе.
– Мне казалось, что ещё можно поправить. Что он поймёт…
– Ты всё пыталась быть правильной. А он – просто удобным.
Дни тянулись вязко. Лена работала, молчала, спала плохо. Открывала мессенджеры – пусто. Он не писал. Только один раз отправил: «Как ты там?» И всё. Ни «прости», ни «давай поговорим».
Прошла неделя. Потом вторая.
Однажды Таня пришла домой с удивлённым лицом.
– Слушай, тут странная история. Мой коллега был у Сергея в доме. Они пересеклись — и, представляешь, говорит, что Пашка там как барин. Устроил какой-то сборище, воет под гитару, валяется на диване. И хвастался, что “почти избавился от Ленки”.
– Что?
– Он врал, будто ты его чуть ли не избить пыталась. И что он её, мол, «пережил». Прямо цитата.
Лена побледнела. Сердце стучало в висках.
– Он всё подстроил?
– Похоже. Хочешь, у меня даже есть запись. Коллега был с девушкой – та записала на диктофон. Вот.
Таня включила файл. Голос Павла звучал чётко:
– Да я просто дал понять, что жить с бабой, которая вечно пилит, — тупик. Он сам понял. Я ничего не делал. Просто разложился поудобнее. Она не выдержала. Психика у неё слабая.
Лена выпрямилась.
– Я поеду туда. Сейчас.
– Ты уверена?
– Да. И не потому, что хочу его вернуть. А потому что хочу посмотреть ему в глаза.
Дом встретил её всё тем же запахом — немного сигарет, немного дешёвого мужского дезодоранта и чего-то затхлого. Лена поднялась на этаж и, как ни странно, ключ от двери всё ещё подходил. Повернула — и вошла.
На кухне горел свет. Из гостиной доносился голос Пашки, напевный, с придурковатым пафосом:
– А вот и я! Никто меня не любит, никто не ждёт, но я всё равно красивый!
Смех. Два голоса. Лена вошла в комнату.
Пашка сидел на диване в одних шортах, облокотившись на подлокотник, в руке – бутылка пива. Рядом двое его приятелей. Один грыз чипсы, другой ковырялся в зубах.
Она замерла в дверях.
– Ну привет, звезда, – усмехнулся Пашка, заметив её. – Ты чего вернулась? Не соскучилась случайно?
Один из его дружков захохотал.
Лена шагнула вперёд. Голос её был спокойным, чётким.
– Где Сергей?
– Его нет. На работе, где же ещё. Или с бабами, может. Я за ним не слежу.
– А ты ещё здесь?
– Ага. Хозяйничаю, – он поднял бутылку. – Твой тост, Ленка.
Она подошла ближе, посмотрела на него. Глаза у него были мутные, опухшие от недосыпа или алкоголя. Всё лицо — как у человека, который считает себя победителем, даже не зная, в чём была игра.
– Ты врёшь. Ты специально влез в наш дом, чтобы развести нас. Я слышала запись.
Он перестал улыбаться. Чуть приподнялся.
– Запись?
– Ты хвастался, что «избавился» от меня. Что я психованная, а ты такой бедный, невиноватый.
– Ты что, шпионишь за мной?
– Не я. Просто мир тесен. Люди слышат, записывают, передают. Забыл, в каком веке живёшь?
Он поставил бутылку на стол.
– Слушай, Лен, тебе надо было свалить давно. Ты — кислота. Всё портишь. У тебя в глазах вечное «недовольна». Ты же ни разу не смеёшься.
– А ты — паразит. Ты выжил из квартиры родную жену своего брата. И думаешь, что этим победил.
– Да я просто был собой, Лен. А ты не выдержала. Саморазвал.
Лена шагнула к нему. Очень близко. Говорила тихо.
– Когда он вернётся, я всё ему скажу. А ты собирайся. Твоё время закончилось.
Павел встал. За спиной зашуршал один из его приятелей.
– Ты мне тут не указывай, ясно? Это мой брат. Мы с ним как два пальца – ближе некуда. А ты – просто женщина. Временная.
Она вскинула подбородок.
– Тогда пусть этот «палец» сам и решит, кто для него временный.
В это мгновение дверь за её спиной открылась. На пороге стоял Сергей. Мокрый от дождя, с ключами в руках, с пакетом в другой. Услышал последние слова.
– Что тут происходит?
Павел обернулся, уверенно.
– Да Лена тут опять сцены катает. Приехала, наорала, обвинила, что я её выгнал. Ты ж понимаешь – у неё крышу сносит. Устала, нервы.
Сергей перевёл взгляд на Лену. Та стояла спокойно.
– Он лжёт, – сказала она. – Он издевался. Превратил наш дом в свалку. И гордился тем, что довёл меня до ухода. Запись есть. Я её тебе включу, если хочешь.
Пауза. Сергей будто медленно начинал приходить в себя. Оглядел комнату. Стол, заставленный банками. Диван с ногами друзей Пашки. Пепельница. Ковер в крошках. Его любимая футболка на полу.
– Выйдите, – тихо сказал он.
Павел вздрогнул.
– Что?
– Все. Немедленно. Вон из моего дома.
– Серёг, ты чё…
– Вон, Пашка. И ты, и твои приятели. Сейчас.
Тот попытался усмехнуться, но наткнулся на глаза Сергея. И понял — всё. Шутки закончились.
– Ладно. Ладно. Спокойно. Уходим, не кипятись.
Он быстро собрал рюкзак, накинул куртку. Друзья шептались, выскальзывая в прихожую. Через минуту дверь хлопнула. Тишина.
Сергей сел на табурет, медленно протёр лицо руками.
– Почему я этого не видел?
– Потому что не хотел, – ответила Лена. – Тебе было проще думать, что я виновата. Что я просто не люблю твою семью.
А правда была тяжелее.
– Я идиот. Прости.
– Я не за прощением приехала.
Он поднял голову.
– А зачем?
– Чтобы поставить точку. Или, может быть, запятую. Не знаю. Ты решай.
Он смотрел на неё, словно впервые.
– Я не хочу терять тебя.
– Тогда придётся выбирать: ты или все, кто живёт за твой счёт и пожирает твою жизнь.
Он кивнул.
– Я выбрал. Уже.
Прошло три недели.
Лена жила одна — на съемной квартире в старом доме на окраине. Обои с пузырями, скрипучие полы, слабый напор воды. Но здесь было тихо. Здесь было её. Она вставала рано, пила кофе на подоконнике и смотрела, как за окном бегут по тротуару школьники. Иногда на душе было светло, иногда — тяжело, как будто в грудной клетке что-то глухо тянет в разные стороны.
Сергей не звонил. Не появлялся. И это, странным образом, вызывало уважение. Он дал ей пространство.
Иногда она ловила себя на том, что ждёт: вдруг он напишет. А вдруг — нет. Может, и не стоит возвращаться. Иногда мечтала, что приедет куда-нибудь одна, в горы, или в другой город. Всё начиналось с этих «одна».
Однажды в почтовом ящике она нашла конверт. Без подписи. Внутри — фотография. Их двоих. Отпуск на берегу – она в соломенной шляпе, он с гитарой. Сзади аккуратно написано:
«Если ты когда-нибудь захочешь — я буду там, где был счастлив с тобой.»Не подписано, но ясно.
Вечером он позвонил. Не написал — позвонил.
– Привет, – сказал он тихо. – Я не знаю, имею ли право. Но… можно я приглашу тебя на ужин?
Лена смотрела в окно. Сумерки ложились на улицу, фонари мигали.
– Не в ту квартиру, – сказала она. – Не туда, где всё сломалось.
– Я снял другую. На время. Пока разбираюсь, как жить по-человечески. Без свалок и «братцев».
Молчание. Она не знала, что ответить. Слишком много было боли. Но в голосе его — не привычная жёсткость, не сарказм, не раздражение. Что-то другое. Спокойствие? Признание? Настоящее одиночество?
– Приходи, – сказал он. – Не для того, чтобы всё вернуть. Просто чтобы поговорить. Я даже торт испёк. Сам.
– Серьёзно?
– Почти не сгорел.
Она улыбнулась впервые за много дней.
– Хорошо. Только поговорим.
– Только.
Он продиктовал адрес. Она записала.
Через час Лена шла по улице. Небо было светлым — июльский вечер, в котором всё кажется возможным. Даже начало чего-то нового. Даже прощение.
Она не знала, получится ли у них снова быть вместе. Не знала, хочет ли этого до конца. Но знала одно точно:
больше она не позволит собой распоряжаться. Ни ему. Ни его «братцу». Никому.
Теперь она выбирает. И если любовь всё ещё есть — она должна строиться на уважении. Без шантажа. Без ультиматумов. Без того рёва:
– Либо ты, либо он!
Теперь будет иначе.
Если будет.
Лена постучала в дверь. Она открылась почти сразу. На пороге стоял Сергей — в чистой рубашке, с усталым, но каким-то новым взглядом. За его спиной — кухонный стол, чайник, и действительно торт. Слегка перекошенный, но домашний.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – ответила Лена. – Посмотрим, что у тебя там за торт.
Она вошла.
И дверь за ней закрылась — спокойно. Без скандала. Без рёва. Просто — закрылась.
Начинался новый вечер.
