— А это что такое? — Алла застыла у калитки, не веря своим глазам.
Перед ней, на месте, где еще неделю назад была ровная лужайка, теперь красовались аккуратные рядки каких-то зеленых росточков. Свекровь, Евгения Михайловна, с гордым видом поправляла соломенную шляпку, стоя посреди этого огородного великолепия.
— Это, Аллочка, настоящее хозяйство! — с нескрываемым торжеством произнесла Евгения Михайловна. — Морковь, свекла, лучок… Всё своё, экологически чистое!
Витя, стоявший рядом с женой, нерешительно переступил с ноги на ногу. Он явно не ожидал такого «сюрприза» по возвращении из отпуска.
— Мама, но мы же договаривались… — начал он, но Евгения Михайловна не дала ему закончить.
— Виктор, не начинай! Земля должна работать. Это не просто участок, это кормилица! В магазине сейчас такие цены, что без своего огорода скоро все с голоду начнут падать.
Алла медленно прошла вперед, чувствуя, как внутри закипает возмущение. Это был их с Витей дом, их участок, доставшийся от дедушки. Они столько вечеров провели, обсуждая, как обустроят здесь зону отдыха, поставят качели для будущих детей, сделают красивую беседку…
— Евгения Михайловна, — Алла старалась говорить спокойно, хотя это стоило ей огромных усилий, — мы с Витей не планировали здесь огород. У нас были другие планы на этот участок.
— Какие еще планы? — свекровь всплеснула рукой с тяпкой. — Газончик? Шезлонги? Это всё баловство городское! Вот у Тамары и Николая Петровича — вот это участок! Всё в грядках, всё плодоносит!
Алла глубоко вздохнула. Тамара и Николай Петрович, родственники покойного свекра, всегда были для Евгении Михайловны эталоном правильной жизни.
— Я не знаю, куда вы их денете, но чтобы через час никаких грядок на моем участке не было, — заявила Алла свекрови твердым голосом, который не предполагал возражений.
На несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Витя побледнел, переводя взгляд с матери на жену и обратно. Евгения Михайловна выпрямилась во весь свой немалый рост, ее глаза опасно сузились.
— На твоем участке? — переспросила она с особым ударением на слово «твоем». — Виктор, ты слышишь, что говорит твоя жена? На ТВОЕМ участке, который достался тебе от ТВОЕГО дедушки, твоя жена распоряжается как хозяйка!
— Мама, Алла имеет в виду… — начал Витя, но его прервали обе женщины одновременно:
— Я сама скажу, что я имею в виду!
— Не надо мне объяснять, что она имеет в виду!
***
Вечером того же дня в маленькой кухне дачного домика атмосфера была наэлектризована до предела. Евгения Михайловна уехала, громко хлопнув дверью и пообещав вернуться с подкреплением. Грядки остались нетронутыми.
Алла нарезала овощи для салата, а нож в ее руках двигался с такой скоростью и точностью, словно она представляла на месте огурцов что-то совсем другое.
— Витя, ты понимаешь, что произошло? — спросила она, не поднимая глаз от разделочной доски.
Витя сидел за столом, нервно постукивая пальцами по столешнице.
— Алла, может, пусть останется небольшой огородик? Маме это важно…
Алла отложила нож и повернулась к мужу.
— Витя, дело не в огороде. Дело в том, что твоя мама приехала без спроса и перекопала наш участок, пока нас не было. Ты не видишь в этом проблемы?
— Я понимаю, но…
— Нет «но», Витя. Если мы сейчас уступим, завтра она переставит мебель в доме, потому что ей так удобнее. А послезавтра решит, что нам пора заводить детей и начнет выкидывать мои противозачаточные.
Витя поморщился.
— Ты преувеличиваешь. Мама просто старой закалки, для нее огород — это…
— Нормальная жизнь, я знаю, — перебила Алла. — Но это наш дом и наш участок. Мы не обязаны жить по её правилам.
В дверь постучали. На пороге стояла их соседка Марина — молодая женщина лет тридцати, с которой Алла иногда перебрасывалась парой слов через забор.
— Привет! — улыбнулась Марина. — Извините за вторжение, но у вас тут такое представление было днем… Вся улица обсуждает.
Алла закатила глаза:
— Заходи. Кажется, мы теперь главная тема для сплетен.
Марина вошла в дом и села за стол, куда Алла поставила чашки.
— Знаете, я через то же самое прошла три года назад, — сказала Марина. — Моя свекровь, Надежда Сергеевна, тоже пыталась установить свои порядки в нашем доме.
— И чем всё закончилось? — с интересом спросил Витя.
— Мой муж встал на мою сторону. Сказал матери, что уважает ее, но решения в нашей семье принимаем мы. Сначала она обиделась, не разговаривала с нами месяц. А потом привыкла.
Алла метнула на Витю выразительный взгляд, но тот сделал вид, что не заметил.
— Не у всех так просто складывается, — буркнул он. — Моя мама одна меня вырастила, столько для меня сделала…
— И теперь использует это как вечный аргумент, — тихо добавила Алла.
***
На следующее утро во двор въехала машина, из которой вышли Евгения Михайловна, ее деверь Николай Петрович и его жена Тамара.
— Виктор! — закричала Евгения Михайловна с порога. — Выходи, разговор есть!
Алла и Витя вышли на крыльцо вместе. Алла скрестила руки на груди, всем своим видом демонстрируя решимость.
— Мы приехали помочь с огородом, — бодро заявил Николай Петрович, высокий сутулый мужчина с пронзительным взглядом. — Нужно окучить картошку и прополоть морковь.
— Здесь не будет никакого огорода, — твердо сказала Алла. — Мы с Витей решили сделать здесь зону отдыха.
Николай Петрович удивленно поднял брови и посмотрел на Витю:
— Племянник, это правда? Такой участок — и под газон?
Витя замялся, бросив быстрый взгляд на жену, потом на мать.
— Мы еще обсуждаем…
— Нечего тут обсуждать! — вмешалась Тамара, полная женщина с добродушным лицом, которое сейчас выражало крайнее неодобрение. — Земля должна кормить!
— Этот дом и участок принадлежат нам с Витей, — спокойно, но твердо сказала Алла. — И мы сами решим, что здесь будет.
— Виктор! — Евгения Михайловна повысила голос. — Ты слышишь, что говорит твоя жена? Может, ты наконец скажешь ей, кто в доме хозяин?
Все взгляды обратились к Вите. Он стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу, явно не готовый к такому напору.
— Я… я думаю, что мы могли бы найти компромисс, — наконец произнес он. — Может, часть участка под огород, а часть…
— Никаких компромиссов! — отрезала Евгения Михайловна. — Либо ты мужчина в этом доме, либо тряпка!
Алла почувствовала, как внутри всё закипает. Она развернулась и пошла в дом, громко хлопнув дверью. Через несколько минут она услышала, как хлопнула входная дверь — это ушел Витя. Выглянув в окно, она увидела, как его мать усаживает сына в свою машину, а Николай Петрович что-то активно ему говорит, размахивая руками.
Вечером Витя не вернулся. Он позвонил и сказал, что переночует у матери, чтобы «все успокоились». Алла осталась одна в большом доме, чувствуя себя преданной.
***
Прошла неделя. Витя так и не вернулся домой, хотя каждый день звонил и говорил, что скоро всё наладится, нужно только подождать, пока мама успокоится. Алла чувствовала себя всё более одинокой и злой.
Однажды вечером в дверь постучали. На пороге стояла Светлана, двоюродная сестра Вити.
— Можно войти? — спросила она, нерешительно улыбаясь.
Алла пропустила девушку в дом, недоумевая, зачем та пришла. Они никогда не были особенно близки.
— Я знаю, что происходит, — начала Светлана без предисловий, садясь за кухонный стол. — И хочу, чтобы ты знала: не все в семье на стороне тети Жени.
— Спасибо, — сухо ответила Алла. — Но от этого не легче. Витя уже неделю живет у матери и, похоже, не собирается возвращаться.
— Он вернется, — уверенно сказала Светлана. — Просто он всегда был таким… миротворцем. Не выносит конфликтов, особенно между близкими людьми.
— И поэтому выбрал сторону матери?
— Он не выбирал. Он просто пытается всех примирить, — Светлана помолчала, а потом добавила тише: — Есть кое-что, что ты должна знать. Дядя Коля, он… у него свои планы на этот дом.
Алла напряглась:
— Какие еще планы?
— Он давно хотел этот дом себе. Считает, что имеет на него право как брат дедушки Вити. Когда дедушка оставил дом Вите, дядя Коля был в ярости. А теперь… теперь он настраивает тетю Женю против вас. Надеется, что вы не выдержите и продадите дом, а он купит его по дешевке.
Алла замерла, переваривая информацию.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Я случайно услышала, как он говорил об этом с тетей Тамарой. Она, кстати, против этой затеи, но боится ему перечить.
Эта новость полностью меняла картину происходящего. Значит, дело не только в огороде и не только в желании свекрови контролировать их жизнь. За всем этим стоял корыстный интерес!
— Что ты собираешься делать? — спросила Светлана.
Алла задумалась.
— Для начала — поговорить с Витей. Он должен знать правду.
***
Но поговорить с Витей оказалось не так-то просто. Евгения Михайловна словно почувствовала опасность и теперь не оставляла сына одного. Звонки Аллы он сбрасывал, а на сообщения отвечал коротко: «Всё нормально, просто нужно время».
Через несколько дней Алла узнала от Марины, что Евгения Михайловна распространяет по поселку слухи о том, что невестка выживает свекровь из дома, который та всю жизнь строила вместе с мужем.
— Это неправда! — возмутилась Алла. — Дом принадлежал дедушке Вити, а не его родителям!
— Я знаю, — кивнула Марина. — Но остальные соседи могут и не знать. Особенно новенькие.
Соседи действительно разделились на два лагеря: пожилые в основном поддерживали Евгению Михайловну, а молодые семьи сочувствовали Алле.
В воскресенье Алла решилась на отчаянный шаг — поехала к дому Евгении Михайловны, чтобы поговорить с Витей. Но у ворот ее встретила сама хозяйка.
— Тебе здесь нечего делать, — отрезала она. — Виктор не хочет с тобой разговаривать.
— Я не верю. Пусть он сам мне это скажет, — твердо ответила Алла.
— Его нет дома.
— Тогда я подожду.
Они стояли друг напротив друга, как два бойца перед поединком. Наконец Евгения Михайловна процедила:
— Что ж, жди. Только не на моей территории.
Алла простояла у калитки два часа, но Витя так и не появился. Возможно, его действительно не было дома, а возможно, он просто не решился выйти.
Вернувшись домой, Алла обнаружила на крыльце конверт. Внутри была записка от Светланы: «У тети Жени день рождения Вити. Большой обед в час дня. Все приглашены, кроме тебя. Думаю, тебе стоит прийти. С.»
День рождения Вити! Как она могла забыть? В суматохе последних событий эта дата совершенно вылетела у нее из головы. И теперь Евгения Михайловна устраивала семейный обед, демонстративно не пригласив жену именинника.
Алла решительно сжала записку в руке. Она пойдет. И пусть только попробуют ее не пустить!
***
В день рождения Вити Алла надела свое лучшее платье, сделала прическу и макияж. Она выглядела прекрасно и знала это. Пусть все видят, что она не сломлена, что она — достойная жена своего мужа.
Подходя к дому Евгении Михайловны, она увидела несколько машин у ворот. Гости уже собрались. Сердце колотилось где-то в горле, но Алла решительно толкнула калитку.
Во дворе были накрыты столы, вокруг которых сидели родственники Вити: тетки, дядья, двоюродные братья и сестры. Евгения Михайловна суетилась у стола, раскладывая салаты по тарелкам. Витя сидел в центре стола, выглядя неуместно праздничным в новой рубашке, но с потухшим взглядом.
Когда Алла вошла во двор, сначала воцарилась тишина, а потом все разом загомонили. Евгения Михайловна, увидев невестку, застыла с салатницей в руках.
— Ты… — только и смогла произнести она.
— С днем рождения, Витя, — сказала Алла, игнорируя свекровь и подходя к мужу.
Витя поднялся ей навстречу, его лицо выражало смесь удивления, радости и смущения.
— Алла… Я не думал, что ты придешь.
— Конечно, пришла. Я твоя жена, если ты еще помнишь, — ответила она с легкой улыбкой, но в глазах ее читался вызов.
— Кто тебя пригласил? — резко спросила Евгения Михайловна, придя в себя.
— Никто, — честно ответила Алла. — Я сама пришла поздравить мужа с днем рождения. Или это запрещено?
— Здесь семейный праздник, — процедила Евгения Михайловна.
— Я и есть семья. Виктор — мой муж.
— Ненадолго, — вдруг громко произнес Николай Петрович, сидевший в конце стола.
Все повернулись к нему.
— Что вы имеете в виду? — спросила Алла, чувствуя, как внутри всё холодеет.
— А то, что такая семья долго не продержится, — ухмыльнулся Николай Петрович. — Без уважения к старшим, без понимания традиций. Виктор еще одумается и вернется в семью.
— Он и так в семье, — отрезала Алла. — В своей семье, которую создал со мной. И я не позволю никому, даже его матери, разрушать наш брак из-за каких-то грядок!
— Дело не в грядках! — воскликнула Евгения Михайловна. — Дело в уважении! Ты выгнала меня с участка, который мы с мужем…
— Неправда, — внезапно раздался голос Тамары, жены Николая Петровича. Все удивленно посмотрели на нее. Обычно тихая и незаметная, сейчас она выглядела решительной. — Этот участок и дом никогда не принадлежали вам с Игорем. Они всегда были собственностью Петра Ивановича, дедушки Вити. И он оставил их внуку, а не вам и не Николаю.
Николай Петрович побагровел:
— Тамара, помолчи!
— Не буду молчать! — неожиданно твердо заявила женщина. — Надоело всё это! Ты годами настраивал Женю против невестки, надеясь, что молодые не выдержат и продадут дом. А ты его купишь по дешевке. Думаешь, я не знаю про твои разговоры с риелтором?
В воздухе повисла звенящая тишина. Все взгляды были прикованы к Николаю Петровичу, который сидел, опустив голову, не в силах посмотреть в глаза присутствующим.
— Коля? — тихо произнесла Евгения Михайловна. — Это правда?
Николай Петрович не ответил, и это было красноречивее любых слов.
— Так вот в чем дело… — прошептала Евгения Михайловна, медленно опускаясь на стул. — А я-то думала, ты правда заботишься о семейных традициях…
Витя наконец вышел из оцепенения. Он медленно подошел к Алле и взял ее за руку.
— Прости меня, — сказал он достаточно громко, чтобы все слышали. — Я был трусом. Боялся обидеть маму, боялся встать между вами. А в результате предал тебя.
Он повернулся к остальным:
— Я люблю свою мать и уважаю ее. Но Алла — моя жена, и наша с ней семья — это наша территория. Дом, который оставил мне дедушка, принадлежит нам с Аллой. И мы сами решим, что там будет: огород, газон или вообще бассейн.
***
После того злополучного дня рождения многое изменилось. Витя вернулся домой и на этот раз твердо встал на сторону жены. Они вместе выкорчевали грядки и засеяли участок газонной травой. В дальнем углу, правда, оставили небольшой аккуратный огород — как компромисс и символический жест доброй воли.
Евгения Михайловна вернула ключи от дома и теперь приезжала только по приглашению. Отношения между ней и Аллой оставались напряженными, но хотя бы вежливыми.
Николай Петрович и его жена Тамара больше не являлись в дом. После публичного разоблачения Николай потерял всякий авторитет в семье, а Тамара, кажется, наконец-то обрела голос и уже не позволяла мужу командовать собой.
Соседи, узнав правду о намерениях Николая Петровича, перестали верить слухам и начали относиться к молодой паре с пониманием. Особенно укрепилась дружба Аллы с Мариной, которая всегда поддерживала ее в трудное время.
Однажды, когда Алла и Витя сидели в новой беседке, наслаждаясь летним вечером, к ним неожиданно пришла Евгения Михайловна.
— Я не помешаю? — спросила она, впервые проявляя неуверенность.
— Нет, мама, проходи, — ответил Витя, поднимаясь ей навстречу.
Евгения Михайловна села на краешек скамейки и некоторое время молчала, рассматривая преображенный участок.
— Красиво у вас получилось, — наконец произнесла она. — Не думала, что скажу это, но газон выглядит… уютно.
Алла удивленно посмотрела на свекровь. Это был первый комплимент, который она услышала от нее за все время их знакомства.
— Спасибо, — ответила она. — Мы старались.
— Я принесла вам помидоры, — Евгения Михайловна протянула Вите пакет. — Свои, с дачи. Не магазинные.
— Спасибо, мама, — Витя взял пакет, и на его лице появилась улыбка облегчения.
— Я пойду, — Евгения Михайловна поднялась. — Не буду мешать. Просто хотела…
— Вы можете остаться на ужин, если хотите, — неожиданно для себя предложила Алла.
Евгения Михайловна замерла, явно не ожидав такого приглашения.
— В другой раз, спасибо, — она направилась к калитке, но вдруг остановилась и, не оборачиваясь, сказала: — Витя, не забудь, в воскресенье я жду тебя на обед. — И после паузы добавила: — Аллу тоже.
Когда свекровь ушла, Алла и Витя переглянулись.
— Ты пойдешь? — спросил Витя.
— Не знаю, — честно ответила Алла. — Посмотрим.
В воскресенье Алла всё-таки решила пойти — не ради свекрови, а ради мужа. Обед прошел в напряженной атмосфере. Евгения Михайловна и Алла старательно избегали прямого общения друг с другом, разговаривая через Витю.
— Передай своей жене салат, — говорила Евгения Михайловна.
— Попроси, пожалуйста, свою маму передать хлеб, — вторила ей Алла.
Витя вздыхал, но послушно выполнял роль посредника. По крайней мере, они были за одним столом и не ссорились — уже прогресс.
Возвращаясь домой, Алла размышляла о том, что, возможно, это максимум, на который можно рассчитывать в их отношениях со свекровью. Не дружба, но и не война. Холодный мир. И, может быть, это не так уж плохо.
Год спустя на участке Аллы и Вити красовался идеальный газон, детская площадка (они всё-таки решились завести ребенка) и аккуратная беседка. А в дальнем углу по-прежнему оставался небольшой огород, где Витя иногда что-то сажал и с гордостью показывал результаты матери.
Евгения Михайловна по-прежнему не испытывала теплых чувств к невестке, но научилась держать свое мнение при себе. Алла же поняла, что иногда сохранение дистанции — лучшее решение, чем бесконечные попытки заслужить чью-то любовь.
На семейных встречах они вежливо кивали друг другу, обменивались формальными фразами и старались не оставаться наедине. Это не было идеальным решением, но это был их способ сохранить мир в семье.
Стоя на крыльце своего дома и глядя на преображенный участок, Алла думала о том, что иногда приходится выбирать между миром и правдой. И что установление здоровых границ важнее формального примирения. Витя подошел и обнял ее за плечи.
— О чем задумалась? — спросил он.
— О нас. О том, как всё изменилось за этот год.
— К лучшему?
— Определенно к лучшему, — улыбнулась Алла. — Мы отстояли свое право на собственную жизнь. И даже если твоя мама никогда не полюбит меня, главное, что ты научился быть на нашей стороне.
— На нашей стороне, — эхом повторил Витя, крепче прижимая жену к себе и глядя на их маленький, но такой уютный мир, который они создали вместе.
