Московский октябрь выдался неожиданно теплым. Солнечные лучи играли на пестрых осенних листьях, превращая город в яркое полотно красок. Я сидела в такси, возвращаясь домой из аэропорта, и любовалась этой красотой. После недельной командировки в холодный Санкт-Петербург особенно приятно было вернуться в такую погоду.
Изначально я должна была провести в командировке еще один день, но последнюю встречу отменили, и я решила воспользоваться неожиданной свободой. Не предупредив Андрея, собрала вещи и взяла билет на ближайший рейс. Хотелось сделать сюрприз — приготовить ужин, создать романтическую атмосферу. В последнее время наши отношения с мужем переживали не лучшие времена, и я надеялась, что этот вечер поможет нам снова почувствовать ту близость, которая была между нами раньше.
Такси подъехало к нашему дому, и я, расплатившись с водителем, с легким сердцем вышла на улицу. Солнце ласково грело лицо, и мне казалось, что это хороший знак. Я улыбнулась и направилась к подъезду, но внезапно остановилась. У входа стоял небольшой грузовик, а рядом с ним — двое крепких мужчин, выносивших… мое антикварное трюмо? То самое, которое досталось мне от бабушки и было моей особой гордостью?
Я моргнула, не доверяя своим глазам. Может быть, мне показалось? Но нет, это определенно было мое трюмо с характерной резьбой по бокам и небольшой трещиной на углу зеркала. А рядом с грузчиками стояла она — Нина Петровна, моя свекровь, руководившая процессом с таким видом, будто делала самое обычное дело в мире.
Вернулась из командировки на день раньше и увидела, как свекровь вывозит из нашей квартиры мою мебель. Я застыла на месте, не веря своим глазам. Что происходит? Почему вещи из нашей квартиры грузят в машину? И где Андрей?
— Осторожнее, это ценная вещь! — командовала свекровь, наблюдая, как грузчики запихивают трюмо в кузов. — И не забудьте кресло, которое в гостиной. Да-да, то самое, бежевое.
Мое любимое кресло для чтения, которое я выбирала с такой любовью? Я почувствовала, как внутри закипает гнев, смешанный с недоумением. Решительно направившись к свекрови, я окликнула ее:
— Нина Петровна, что здесь происходит?
Свекровь обернулась, и на ее лице отразилась целая гамма эмоций — от удивления до раздражения, быстро сменившегося натянутой улыбкой.
— Олечка, дорогая! — воскликнула она с наигранной радостью. — А ты разве не завтра должна была вернуться?
— Планы изменились, — я старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. — Не могли бы вы объяснить, почему мои вещи грузят в машину?
Свекровь на мгновение замешкалась, но быстро взяла себя в руки.
— Андрюша не сказал тебе? — она театрально всплеснула руками. — Он обещал предупредить! Мы просто делаем небольшую перестановку. В твоей квартире ремонт затягивается, а у вас столько лишней мебели… Вот мы и решили временно забрать кое-что ко мне.
— Какой еще ремонт? — я ничего не понимала. — В чьей квартире? И почему вы забираете именно мои вещи, причем без моего ведома?
— Андрей все объяснит, — Нина Петровна махнула рукой, словно отгоняя надоедливую муху. — Он должен скоро подъехать. А пока, мальчики, — она повернулась к грузчикам, — продолжайте работу. Нам еще нужно забрать столик из спальни.
Маленький ореховый столик, который я купила на блошином рынке в Париже во время нашего свадебного путешествия? Это было уже слишком.
— Остановитесь немедленно! — я повысила голос, чего практически никогда не делала. — Никто ничего не будет выносить из моей квартиры без моего разрешения!
Грузчики замерли, переглядываясь и не зная, что делать дальше. Свекровь же, казалось, начинала терять терпение.
— Оленька, не устраивай сцен, — она понизила голос до шипения. — Что подумают соседи? Ты ведешь себя неразумно. Андрей все согласовал со мной.
— С вами? — я не верила своим ушам. — А со мной? Я — хозяйка этих вещей, и никто не имеет права распоряжаться ими без моего согласия!
В этот момент я заметила, как из подъезда выходят еще двое рабочих, неся мое старинное пианино — еще одну семейную реликвию, на которой играли несколько поколений женщин в моей семье.
— Поставьте на место! — я бросилась к ним. — Немедленно!
Рабочие остановились, явно растерянные, и посмотрели на свекровь.
— Продолжайте работу, — твердо сказала она. — Не обращайте внимания.
— Если вы сделаете еще хоть шаг, я вызову полицию, — я достала телефон, готовая выполнить угрозу. — Это кража в чистом виде.
Угроза подействовала. Рабочие медленно развернулись и понесли пианино обратно в подъезд. Нина Петровна выглядела разъяренной.
— Ты всегда была неблагодарной! — прошипела она. — После всего, что я для вас сделала! Андрей не должен был жениться на тебе, я с самого начала это знала!
— А вот и Андрей, — я заметила знакомую машину, подъезжающую к дому. — Сейчас мы все выясним.
Мой муж вышел из автомобиля с озадаченным выражением лица. Увидев меня рядом со своей матерью и грузовик с моим трюмо в кузове, он заметно побледнел.
— Оля? Ты уже вернулась? — его голос звучал неуверенно.
— Как видишь, — я старалась говорить спокойно. — И очень вовремя, судя по всему. Не хочешь объяснить, что здесь происходит?
Андрей перевел взгляд с меня на мать, потом на грузовик и снова на меня.
— Это не то, что ты думаешь, — начал он фразу, которая никогда в истории человечества не предвещала ничего хорошего.
— А что я должна думать, когда вижу, как мои вещи вывозят из нашей квартиры без моего ведома? — я скрестила руки на груди. — Твоя мать говорит что-то про ремонт, про какую-то квартиру… Что происходит, Андрей?
Свекровь вмешалась, не дав ему ответить:
— Андрюша, я же просила тебя предупредить ее! Теперь она закатывает истерику и угрожает вызвать полицию!
— Мама, пожалуйста, — Андрей потер переносицу жестом, который я хорошо знала — так он делал, когда был сильно напряжен. — Дай мне поговорить с Олей наедине.
— О чем тут говорить? — возмутилась Нина Петровна. — Мы же всё решили! Грузчикам платят по часам, они не могут ждать, пока вы тут разбираетесь!
— Мама, — в голосе Андрея впервые за всё время нашего брака появились стальные нотки, — пожалуйста, оставь нас.
Свекровь поджала губы, но отошла в сторону, бормоча что-то о неблагодарных детях и бестолковых невестках.
Андрей взял меня за руку и отвел на лавочку возле подъезда, подальше от любопытных ушей.
— Прости, что ты узнала всё вот так, — начал он, глядя куда-то в сторону. — Я собирался поговорить с тобой, когда ты вернешься. Честно.
— Поговорить о чем? — внутри у меня всё сжалось от предчувствия беды.
— Оля, так больше не может продолжаться, — он наконец посмотрел мне в глаза. — Мы с тобой… мы стали чужими друг другу. Ты всё время в своих командировках, я в своих делах. Мы даже не разговариваем нормально, просто существуем рядом.
— И поэтому ты решил украсть мои вещи? — я не могла поверить в то, что слышу. — Вместо того, чтобы поговорить, как взрослый человек?
— Я не крал! — возразил он. — Просто мама предложила помочь с переездом, а я… я не нашел в себе сил отказаться.
— С каким еще переездом?
Андрей глубоко вздохнул.
— Я съезжаю, Оля. Мне предложили работу в Нижнем Новгороде, и я согласился. Это хорошая возможность для меня. Мама нашла там квартиру, и я…
— Подожди, — я перебила его, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Ты принял решение переехать в другой город, не обсудив это со мной? Со своей женой?
— Я пытался говорить с тобой о моих планах, о работе, — в его голосе звучала обида. — Но ты всегда была слишком занята. Всегда находились более важные дела, чем выслушать меня.
Я задумалась. Действительно, в последнее время мы мало общались. Я получила повышение и с головой ушла в работу, часто задерживалась допоздна, ездила в командировки. Но разве это повод для такого предательства?
— И ты решил просто сбежать? — спросила я тихо. — Забрав мои вещи?
— Не твои, а наши, — поправил он. — Мы покупали их вместе.
— Трюмо? Пианино? Столик из Парижа? Это всё мое, Андрей, и ты прекрасно это знаешь!
Он выглядел смущенным.
— Мама сказала, что раз мы не разводимся официально, то имущество общее, и я имею на него такое же право, как и ты…
— Так вот в чем дело, — я начала понимать. — Это всё твоя мать. Она всегда была против нашего брака, всегда пыталась нас рассорить. И наконец добилась своего.
— Не вали всё на маму, — Андрей нахмурился. — Она просто хочет помочь. И это мое решение, не ее.
— Правда? — я горько усмехнулась. — Тогда почему она руководит погрузкой моих вещей, пока тебя нет? Почему она выбрала именно те предметы, которые дороги мне? Почему всё это делается за моей спиной?
Андрей молчал, не находя ответа. Я видела в его глазах смесь вины и упрямства — черты, которую раньше находила милой, но которая сейчас вызывала только раздражение.
— Знаешь что, — я встала с лавочки, — забирай всё, что хочешь. Но только то, что мы действительно покупали вместе. Семейные реликвии не трогай — ни трюмо, ни пианино, ни столик из Парижа. Это даже не обсуждается.
— Оля, — он попытался взять меня за руку, но я отстранилась.
— И еще, — я посмотрела ему прямо в глаза, — раз уж ты решил начать новую жизнь, давай сделаем это правильно. Завтра же подаю на развод. А сейчас я поднимусь в квартиру и прослежу, чтобы твоя мать не прихватила еще что-нибудь «на память».
Я направилась к подъезду, чувствуя, как дрожат колени. Внутри всё словно оборвалось, но я не могла позволить себе развалиться на части прямо здесь, перед ним и его матерью.
В квартире царил хаос. Ящики выдвинуты, вещи разбросаны, словно после обыска. Я прошла в спальню и села на кровать, пытаясь осознать произошедшее. Семь лет брака заканчивались вот так — под руководством свекрови, которая наконец получила то, чего всегда хотела. Она забирала моего мужа обратно, словно одолжила его мне на время, а теперь срок аренды истек.
Входная дверь хлопнула, и я услышала шаги. В комнату вошел Андрей, выглядевший потерянным и усталым.
— Грузчики уехали, — сказал он тихо. — Я отправил их, ничего не выносил.
— А твоя мать? — спросила я, даже не пытаясь скрыть сарказм.
— Тоже уехала. Очень недовольная, — он слабо улыбнулся, но я не ответила на улыбку.
— Что ж, по крайней мере, она не успела растащить всё, что планировала, — я встала и подошла к окну. — Когда ты уезжаешь?
— Через неделю, — ответил он, присаживаясь на край кровати. — Оля, я действительно хотел поговорить с тобой. Просто не знал, как начать этот разговор.
— И решил, что лучше поставить меня перед фактом? — я повернулась к нему. — Знаешь, что самое обидное? Не то, что ты уходишь. Не то, что ты нашел работу в другом городе. А то, что ты не считаешь нужным даже обсудить это со мной. Будто я — какое-то препятствие на твоем пути, а не человек, с которым ты прожил семь лет.
Андрей опустил голову.
— Я боялся, что ты будешь против. Что начнешь отговаривать. А я… я уже всё решил.
— И именно поэтому ты позволил своей матери хозяйничать в нашем доме? Чтобы сжечь все мосты?
Он молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Ладно, — я вздохнула. — Раз уж всё решено, давай действовать цивилизованно. Составим список того, что ты забираешь, и того, что остается мне. И больше никаких тайных операций по вывозу мебели.
— Хорошо, — кивнул он, выглядя почти благодарным за мою практичность. — Я правда не хотел, чтобы всё вышло так.
— Но вышло именно так, — я пожала плечами. — И знаешь, возможно, это к лучшему. По крайней мере, теперь я вижу, кто ты на самом деле.
Мы провели вечер, составляя списки и разделяя имущество. Странно, но я чувствовала не столько горе, сколько освобождение. Словно тяжелый груз, который я носила, не осознавая этого, наконец упал с моих плеч. Может быть, наш брак действительно давно себя изжил, и я просто не хотела этого признавать?
Когда на следующий день раздался звонок в дверь, я уже почти ожидала увидеть свекровь с новой бригадой грузчиков. Но на пороге стояла моя мама с огромным пакетом продуктов.
— Ты звучала странно по телефону, — сказала она вместо приветствия. — Я решила приехать и проверить, всё ли в порядке.
Я обняла ее, чувствуя, как подступают слезы — первые с момента вчерашнего открытия.
— Нет, мам, не всё в порядке, — сказала я. — Но теперь, когда ты здесь, станет лучше.
И в этот момент я знала, что говорю правду. Жизнь продолжается, даже когда кажется, что мир рушится. И иногда нужно потерять что-то ценное, чтобы понять, что по-настоящему важно.
Я позволила маме войти, закрыла дверь и впервые за долгое время почувствовала, что нахожусь дома. Настоящий дом — не в стенах или мебели, а в людях, которые по-настоящему тебя любят и уважают. И которые никогда не попытаются вывезти твои вещи, пока ты в командировке.