Я стояла посреди нашей спальни, держась за округлившийся живот, и не могла поверить услышанному. Схватки начались час назад, сумка в роддом была готова уже неделю, и я мысленно готовилась к встрече с нашим первенцем. Но слова мужа обрушились на меня как ледяной душ.
— Что ты сказал? — прошептала я, надеясь, что ослышалась.
Андрей избегал моего взгляда, нервно перебирая ключи от машины.
— Ну… я же говорил, что мама помогала нам с первоначальным взносом за квартиру. А она… она попросила небольшую услугу взамен.
— Небольшую услугу? — Голос мой дрожал от нарастающей ярости. — Ты называешь переоформление нашей квартиры на твою мать небольшой услугой?
Очередная схватка прошла волной по животу, и я схватилась за спинку кровати. Андрей сделал шаг ко мне, но я отстранилась.
— Лена, пожалуйста, не нервничай сейчас. Тебе нужно в больницу, мы обсудим это потом.
— Нет! — крикнула я так громко, что сама испугалась. — Мы обсудим это прямо сейчас! Когда ты собирался мне об этом сказать? После родов? Или когда бы уже стало поздно что-то изменить?
Андрей опустился на край кровати, уткнувшись лицом в ладони.
— Я не знал, как тебе сказать. Мама очень настаивала. Она говорит, что это просто формальность, для налоговых льгот. Она же пенсионерка, и потом все равно завещает квартиру мне.
— Формальность? — Я не могла сдержать истерический смех. — Андрей, это МОЯ квартира! Я работала три года, чтобы накопить на первоначальный взнос! Я брала кредит под МОЮ зарплату!
— Но мама добавила недостающую сумму…
— Сто тысяч рублей! — перебила я его. — Она добавила сто тысяч к моим семистам! И теперь хочет забрать квартиру стоимостью в четыре миллиона?
Андрей поднял голову, и я увидела в его глазах что-то, что меня напугало больше всего — покорность.
— Лена, ну что мне было делать? Она моя мать. Она всю жизнь одна растила меня, жертвовала всем ради моего образования…
— А я кто? — Слезы застилали глаза, но я не собиралась сдаваться. — Я твоя жена! Мать твоего ребенка! Или это ничего не значит?
Новая схватка была сильнее предыдущей. Я согнулась пополам, тяжело дыша. Андрей вскочил и попытался поддержать меня.
— Лена, родная, нам действительно нужно ехать. Роды не ждут.
— Не смей меня трогать! — оттолкнула я его. — Не смей называть родной! Родная — это твоя мама, которая решила отобрать у меня дом накануне родов!
— Это временно, я обещаю! Как только с налогами разберемся…
— Врешь! — Я почувствовала, как что-то ломается внутри меня. — Ты же знаешь свою мать лучше меня. Она никогда ничего не отдает просто так. Помнишь, как она «временно» взяла твою комнату, когда мы съехались? А потом сдавала ее квартирантам два года подряд?
Андрей побледнел. Видимо, он и сам понимал, на что идет.
— Мама обещала…
— Твоя мама меня ненавидит с первого дня нашего знакомства! — крикнула я. — Она считает, что я недостойна ее драгоценного сыночка! А теперь решила оставить меня с новорожденным ребенком без крыши над головой!
Я добралась до комода и начала лихорадочно искать документы на квартиру. Руки тряслись, схватки усиливались, но я не могла остановиться.
— Где договор купли-продажи? Где документы?
— Лена, остановись! Ты вредишь ребенку!
— Я вредить ребенку? — Я развернулась к нему, чувствуя, как ярость придает мне сил даже сквозь боль. — Это ТЫ вредишь ребенку! Ты лишаешь его дома еще до рождения!
Андрей схватил меня за руки.
— Мама говорит, что мы можем жить здесь сколько угодно. Ничего не изменится.
— Ничего не изменится? — Я рассмеялась сквозь слезы. — Андрей, твоя мама будет иметь право выгнать нас в любой момент! А если у нас возникнут разногласия? Если она решит, что я плохая мать? Или если… если мы разведемся?
Последние слова я произнесла тише, но они прозвучали как приговор. Андрей отпустил мои руки.
— Ты думаешь о разводе?
— А ты думал обо мне, когда давал это обещание своей матери? — Я села на кровать, держась за живот. — Скажи честно, когда это произошло? Когда ты пообещал ей квартиру?
Андрей отвернулся к окну.
— Три месяца назад. Когда мы узнали, что будет мальчик.
— Три месяца… — Я почувствовала, как мир рушится вокруг меня. — Три месяца ты молчал. Три месяца позволял мне строить планы, обустраивать детскую, думать о нашем будущем в НАШЕМ доме.
— Лена, я…
— Заткнись! — Я даже сама не ожидала от себя такой жестокости. — Просто заткнись и дай мне подумать.
Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться сквозь боль. Схватки становились все сильнее, а в голове проносились мысли со скоростью урагана.
Наша квартира. Двухкомнатная, светлая, в новом доме. Я помню, как мы выбирали ее полгода, как я влюбилась в большие окна и вид на парк. Помню, как считала каждую копейку, отказывая себе во всем ради накоплений. Как брала переработки, подрабатывала репетиторством по выходным.
Андрей тогда еще учился в аспирантуре, зарабатывал копейки. Но я верила в наше будущее, в то, что он найдет хорошую работу, и мы вместе будем выплачивать ипотеку.
А его мать… Галина Ивановна появилась в последний момент, когда нам не хватало ста тысяч до нужной суммы. Тогда это казалось спасением. Теперь я понимаю — это была ловушка.
— Она планировала это с самого начала, да? — тихо спросила я.
Андрей не ответил, но по его виноватому лицу было все ясно.
— Твоя мать никогда не собиралась просто помочь нам. Она хотела получить контроль над нашей жизнью.
— Мама просто беспокоится о будущем. Она боится остаться одна…
— А я? — Мой голос стал очень тихим, опасно тихим. — А как же я? Как же наш ребенок? Мы что, не заслуживаем собственного дома?
Андрей наконец повернулся ко мне. В его глазах стояли слезы.
— Лена, я люблю тебя. Но я не могу бросить мать. Она все отдала ради меня.
— А я что отдала? — Я встала, чувствуя, как гнев дает мне силы превозмочь боль. — Я отдала три года жизни на накопления. Отдала карьеру — не смогла взять повышение из-за декрета. Отдала свое здоровье — работала до последнего дня беременности, чтобы мы могли позволить себе ипотеку.
Я подошла к нему вплотную.
— А теперь ты хочешь, чтобы я отдала и свой дом. И согласие на это — как плата за то, что ты не бросишь меня с ребенком?
— Это не так…
— Именно так! — Я ткнула пальцем ему в грудь. — Ты ставишь меня перед выбором: либо я соглашаюсь на условия твоей матери, либо остаюсь одна с новорожденным!
Андрей отступил, как от физического удара.
— Я никогда не говорил…
— Не нужно говорить! — перебила я. — Все и так ясно. Если я не соглашусь переоформить квартиру, твоя мать устроит нам ад. А ты встанешь на ее сторону, как всегда.
Очередная схватка была настолько сильной, что я упала на колени. Андрей бросился ко мне, но я оттолкнула его.
— Не трогай меня! Вызывай скорую, если хочешь помочь.
Пока он звонил в скорую, я лежала на полу и думала. Думала о том, что через несколько часов у меня будет ребенок. Сын, как показало УЗИ. И этот сын должен будет жить в доме, который формально принадлежит бабушке, которая ненавидит его мать.
Думала о том, что если я соглашусь на переоформление, то фактически окажусь в заложниках. Любая ссора с Галиной Ивановной может закончиться выселением.
Думала о том, что если я не соглашусь, то Андрей может уйти к матери. И я останусь одна с ипотекой и ребенком.
— Скорая будет через десять минут, — сообщил Андрей, присаживаясь рядом. — Лена, давай не будем ссориться. Сейчас самое главное — чтобы ребенок родился здоровым.
— Да? — Я с трудом подняла голову. — А потом что? Потом мы будем притворяться, что ничего не произошло? Что ты не предал меня в самый важный день нашей жизни?
— Я не предавал тебя! Я просто пытаюсь найти выход, который устроит всех.
— Всех, кроме меня, — горько усмехнулась я. — Андрей, ответь на один вопрос честно. Если бы твоя мать потребовала выбрать между ней и мной, кого бы ты выбрал?
Он замолчал. И этого молчания было достаточно.
— Я поняла, — прошептала я.
За окном послышалась сирена скорой помощи. Андрей вскочил, чтобы встретить врачей, а я осталась лежать на полу, чувствуя, как внутри меня рождается не только ребенок, но и новая женщина. Женщина, которая больше не будет никому позволять собой манипулировать.
В роддоме все прошло как в тумане. Схватки, родовая, крики, боль, а потом — тишина и маленький теплый комочек на груди.
— Сын, — улыбнулась акушерка. — Три килограмма двести граммов. Красавец.
Я смотрела на сморщенное красное личико и чувствовала, как сердце наполняется любовью и одновременно — решимостью. Этот человечек не будет жить в доме на птичьих правах. Не будет зависеть от прихотей злобной бабушки.
Андрей появился на следующий день с букетом роз и виноватой улыбкой.
— Привет, мама, — тихо сказал он, подходя к кровати. — Как наш малыш?
— Твой малыш в порядке, — ответила я сухо. — Как дела с документами?
Его лицо изменилось.
— Лена, мы же договорились не говорить об этом сейчас…
— Мы ни о чем не договаривались. Ты просто решил за меня. — Я крепче прижала к себе сына. — Так что с документами?
Андрей сел на стул рядом с кроватью.
— Мама уже нашла нотариуса. Говорит, можно все оформить на следующей неделе.
— Понятно. — Я кивнула, внешне сохраняя спокойствие. — А ты понимаешь, что делаешь?
— Лена, мы уже обсуждали это. Ничего не изменится, просто собственник будет формально другой.
— Формально, — повторила я. — А что, если твоя мама решит продать квартиру? Или сдавать ее? Или завещать кому-то другому?
— Она никогда не сделает ничего подобного.
— Откуда такая уверенность?
Андрей замялся.
— Она дала слово.
— Как ты мне. — Я посмотрела ему в глаза. — Ты тоже давал мне слово. В загсе. Помнишь? «В горе и в радости, в богатстве и бедности». А еще обещал защищать меня.
— Лена, пожалуйста…
— Нет. — Я покачала головой. — Хватит, Андрей. Я приняла решение.
Он насторожился.
— Какое решение?
— Я не подпишу никаких документов о переоформлении квартиры. Если твоя мать хочет вернуть свои сто тысяч — пожалуйста, я найду способ их вернуть.
— Как ты их вернешь? У тебя декретные копейки, а ипотека…
— Это моя проблема. — Я крепче прижала к себе малыша. — Но я не позволю никому шантажировать меня собственным домом.
Андрей побледнел.
— А если я скажу, что без этого переоформления мама откажется нам помогать? Не будет сидеть с ребенком, помогать финансово…
— Тогда я пойму, что женился на маменькином сыночке, а не на мужчине. — Мой голос был спокойным, но твердым. — И буду действовать исходя из этого понимания.
— Что это значит?
— Это значит, что наш брак закончен. — Слова вылетели у меня сами собой, но, произнеся их, я поняла — это правда. — Я не могу жить с человеком, который не способен защитить свою семью.
Андрей вскочил со стула.
— Ты не можешь быть серьезной! У нас новорожденный сын!
— Именно поэтому я и серьезна. — Я посмотрела на спящего малыша. — Я хочу, чтобы мой сын вырос настоящим мужчиной. Чтобы он умел держать слово и защищать тех, кого любит.
— Лена, не делай опрометчивых поступков. Ты только родила, гормоны…
— Гормоны? — Я рассмеялась. — Андрей, я никогда в жизни не думала так ясно. Твоя мать хочет мой дом? Пусть попробует его забрать. Через суд. Пусть докажет, что имеет на него право.
— Она может подать на возврат долга…
— Подаст. И что? Я продам квартиру, рассчитаюсь с ипотекой и с твоей матерью. И куплю себе что-то поменьше, но свое. А ты можешь идти к маме и жить с ней, как жил до женитьбы.
Андрей сел обратно на стул, уткнувшись лицом в ладони.
— Я не хотел, чтобы все так получилось.
— Но получилось. — Я аккуратно переложила сына в кроватку рядом с кроватью. — Знаешь, что самое обидное? Не то, что ты пообещал маме мою квартиру. А то, что ты не счел нужным обсудить это со мной. Ты решил, что я просто соглашусь. Что я настолько бесхребетная, что стерплю любое унижение.
— Это не унижение…
— Это именно унижение. — Я повернулась к нему. — Твоя мать с самого начала наших отношений давала понять, что считает меня недостойной тебя. А теперь хочет поставить меня в зависимое положение. И ты ей в этом помогаешь.
Андрей поднял голову. В его глазах читалась растерянность.
— Что мне делать, Лена? Скажи, что мне делать?
— Выбирать. — Я откинулась на подушки, чувствуя усталость. — Твоя мать или твоя семья. Третьего не дано.
— Но она родила меня, вырастила одна…
— А я родила твоего сына. И собираюсь растить его. Тоже, видимо, одна. — Я закрыла глаза. — Иди домой, Андрей. Подумай хорошенько. И когда решишь, приходи. Но помни — если ты выберешь мать, обратной дороги не будет.
Он ушел, так ничего и не сказав. А я лежала в тишине палаты и слушала, как сопит мой сын. Наш сын? Или уже только мой?
На следующий день пришла Галина Ивановна. Без букетов, без подарков — только с жестким выражением лица и папкой документов в руках.
— Ну что, родила наследника? — бросила она вместо приветствия.
— Здравствуйте, Галина Ивановна, — вежливо ответила я. — Да, сын родился здоровый.
Она даже не взглянула в сторону кроватки с ребенком.
— Андрей сказал, что ты капризничаешь по поводу переоформления квартиры.
— Я не капризничаю. Я просто не согласна отдавать свой дом.
— Свой? — Галина Ивановна усмехнулась. — Девочка, ты забываешь, что без моих денег у тебя вообще не было бы никакого дома.
— Я этого не забываю. И готова вернуть ваши деньги.
— Чем? — В ее голосе звучало презрение. — Декретными пособиями?
— Это мое дело.
Галина Ивановна села на стул, который еще недавно занимал Андрей.
— Послушай меня внимательно. — Ее голос стал тише, но от этого не менее угрожающим. — Я потратила всю жизнь на то, чтобы вырастить сына. Дала ему образование, воспитала настоящим мужчиной. И не позволю какой-то учительнице разрушить наши отношения.
— Я не разрушаю ваши отношения. Я просто защищаю свои интересы.
— Твои интересы? — Она рассмеялась. — А интересы моего сына тебя не волнуют? Интересы моего внука?
— Волнуют. Именно поэтому я не хочу, чтобы мой сын жил в доме, где его могут выгнать в любой момент.
Галина Ивановна откинулась на спинку стула.
— Кто тебе сказал, что я кого-то собираюсь выгонять? Я просто хочу обезопасить свои вложения.
— Обезопасить от кого? От меня?
— В том числе. — Она не стала лукавить. — Ты думаешь, я не знаю, какие сейчас разводы? Половина имущества уходит к бывшим женам. А я не собираюсь отдавать свои кровные какой-то разведенке.
Я почувствовала, как внутри все закипает.
— То есть, вы уже планируете наш развод?
— Я планирую любые варианты развития событий. — Галина Ивановна открыла папку. — Вот документы. Дарственная на квартиру. Нужна только твоя подпись как второго собственника.
— Я не подпишу.
— Подпишешь. — В ее голосе появилась сталь. — Потому что иначе я заберу своего сына. И внука тоже.
— Сына вы можете забрать хоть сейчас. А внук останется со мной.
— Посмотрим. — Галина Ивановна встала. — Ты молодая, глупая девчонка. Думаешь, сможешь тягаться со мной? Я учитель с сорокалетним стажем. Знаю, как воздействовать на людей.
— А я мать. И знаю, как защищать своего ребенка.
Мы смотрели друг другу в глаза несколько секунд. В ее взгляде читались холодная решимость и уверенность в собственной правоте. В моем, надеюсь, — такая же решимость, но согретая материнской любовью.
— Ладно, — наконец сказала Галина Ивановна. — Поиграем по твоим правилам. Но помни — я дала тебе шанс решить все мирно.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась.
— Кстати, твоему сыну нужно имя для свидетельства о рождении. Андрей хочет назвать его в честь моего отца — Иваном.
— Моего сына будут звать Александром, — спокойно ответила я.
— Увидим, — бросила она и ушла.
Я взяла сына на руки и тихо сказала ему:
— Саша, мой маленький. Мама не даст тебя в обиду. Обещаю.
Через неделю меня выписали из роддома. Андрей приехал за нами, но был молчалив и мрачен. Всю дорогу домой мы не разговаривали.
Дома меня ждал «сюрприз» — в прихожей стояли чемоданы Галины Ивановны.
— Что это? — спросила я, не выпуская из рук автолюльку с ребенком.
— Мама переехала к нам, — буркнул Андрей. — Временно. Чтобы помочь с ребенком.
— Я не приглашала ее.
— Это мой дом тоже. — В его голосе появились незнакомые мне жесткие нотки. — И моя мать имеет право здесь быть.
Из гостиной вышла Галина Ивановна. Она переоделась в домашнее платье и тапочки, явно демонстрируя свое право хозяйничать здесь.
— Ну вот, привезли моего внучка домой, — сказала она, подходя к нам. — Давай сюда, Ваня, посмотрим на тебя.
— Его зовут Александр, — твердо сказала я.
— Пока у него нет свидетельства о рождении, его зовут так, как решит отец. — Галина Ивановна попыталась взять ребенка, но я не дала.
— Отец может высказать свое мнение. Решаю я.
— Увидим, — повторила она свою любимую фразу.
Я прошла в нашу спальню и закрыла дверь. Нужно было покормить малыша и подумать о дальнейших действиях.
Через полчаса в дверь постучал Андрей.
— Лена, мы должны поговорить.
— Заходи.
Он сел на край кровати, где я кормила сына.
— Послушай, я понимаю, что ты расстроена. Но мама действительно хочет помочь. У нее большой опыт с детьми, она учитель…
— Андрей, — перебила я его, — ответь на один простой вопрос. Кто принял решение о том, что твоя мать будет жить в нашем доме?
— Мы вместе решили…
— Кто — мы? Ты и я? Или ты и она?
Он замолчал.
— Я и она, — наконец признался он.
— То есть, опять решение, касающееся нашей семьи, принималось без моего участия?
— Лена, мне нужна была помощь. Я не знаю, как обращаться с новорожденными…
— А я знаю? — Я посмотрела на него с недоумением. — Ты думаешь, у женщин это врожденное? Мы все учимся на ходу. И справляемся без маминых советов.
— Но мама опытная…
— Твоя мама ненавидит меня. И ты хочешь, чтобы я доверила ей своего ребенка?
Андрей встал и подошел к окну.
— Она не ненавидит тебя. Просто… ревнует немного.
— Ревнует? — Я осторожно переложила заснувшего Сашу в кроватку. — Андрей, твоя мать ко мне ревнует или защищает тебя от меня?
— Не понимаю разницы.
— Разница в том, что ревность можно перебороть. А вот если она считает меня врагом, который угрожает ее отношениям с сыном, то никакого мира между нами не будет никогда.
Я подошла к нему.
— Скажи честно, что она тебе говорит обо мне?
Андрей отвернулся от окна, но не смотрел мне в глаза.
— Она беспокоится… что ты слишком своенравная. Что не умеешь идти на компромиссы.
— Компромиссы? — Я горько усмехнулась. — Как переоформление моей квартиры на нее? Это компромисс?
— Лена, пожалуйста…
— Нет. — Я покачала головой. — Хватит. Я устала от этого театра. Либо твоя мать съезжает завтра же, либо съезжаю я с ребенком.
— Куда ты съедешь? У тебя нет денег, работы…
— У меня есть подруги. Есть родители в другом городе. Найду выход.
Андрей наконец посмотрел на меня.
— Ты серьезно готова разрушить нашу семью из-за этого?
— Это не я разрушаю семью. — Я села на кровать рядом с детской кроваткой. — Это твоя мать. А ты ей помогаешь.
За дверью послышались шаги, и голос Галины Ивановны:
— Андрей, иди сюда! Нужно обсудить режим кормления Вани.
Я встала и открыла дверь.
— Галина Ивановна, в последний раз говорю — моего сына зовут Александр. И режим кормления определяю я.
— Послушай, девочка, — начала она своим учительским тоном, — я вырастила Андрея, и он вырос прекрасным…
— Прекрасным маменькиным сыночком, который не может принять ни одного самостоятельного решения, — перебила я. — Да, я вижу результат вашего воспитания.
Галина Ивановна побагровела.
— Как ты смеешь! Андрей, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Андрей стоял между нами, и по его лицу было видно, что он разрывается.
— Мам, может, правда стоит…
— Что? — Ее голос стал опасно тихим. — Стоит что?
— Может, стоит дать нам время освоиться с ребенком самим?
Я почувствовала слабую надежду. Неужели он наконец начинает понимать?
— Время? — Галина Ивановна смотрела на сына так, будто он предал ее. — Андрей, я оставила свою квартиру, сняла отпуск за свой счет, чтобы помочь вам. И ты хочешь меня выгнать?
— Я не хочу тебя выгонять…
— Тогда в чем дело? — Она перевела взгляд на меня. — Или это она тебе мозги промыла?
— Никто никому мозги не промывал, — устало сказал я. — Просто пора определиться, кто в этом доме хозяин. Вы или мы.
— Хозяин? — Галина Ивановна усмехнулась. — А кто платил за этот дом?
— Я. — Мой голос стал тверже. — Я копила три года. Я взяла кредит. Вы просто дали недостающую сумму. Которую, кстати, я готова вернуть.
— Ах, вот оно что! — Ее глаза сверкнули. — Значит, ты думаешь, что можешь просто отделаться от меня! Ну что ж, посмотрим.
Она развернулась и направилась к выходу, но на пороге остановилась.
— Андрей, ты должен выбрать. Или я, или она. Третьего не дано.
После ее ухода мы остались стоять в гробовой тишине. Только сопел в кроватке маленький Саша.
— Ну что? — тихо спросила я. — Выбрал?
Андрей опустился на диван, уткнувшись лицом в ладони.
— Лена, пойми, она моя мать. Единственная родная…
— А мы кто? — Я присела рядом с ним. — Андрей, посмотри на меня.
Он поднял голову. В его глазах стояли слезы.
— Я люблю вас обоих. Я не могу выбирать.
— Можешь. — Я взяла его за руку. — Просто боишься. Боишься, что мама обидится, разочаруется, перестанет тебя любить.
— А если перестанет?
— То значит, никогда по-настоящему и не любила. — Я сжала его руку крепче. — Настоящая любовь не ставит ультиматумов. Не требует выбирать между близкими людьми.
Андрей молчал, и я поняла — он все понимает, но не готов действовать.
— Хорошо, — сказала я, вставая. — Тогда я выберу за нас обоих.
Я прошла в спальню и начала собирать вещи. Свои и детские. Андрей следовал за мной.
— Лена, что ты делаешь?
— То, что должна была сделать еще в роддоме. — Я складывала в сумку детскую одежду. — Уезжаю.
— Куда?
— К Марине. Она предлагала пожить у нее, пока я не найду работу и жилье.
— А как же ипотека? Квартира?
— Продам. — Я пожала плечами. — Рассчитаюсь с банком и с твоей матерью. Что останется — этого хватит на однушку в спальном районе.
— Лена, не делай этого…
— Андрей, — я остановилась и посмотрела ему в глаза, — я дам тебе последний шанс. Скажи своей матери, что это наш дом, наша семья, и мы будем жить так, как считаем нужным. Скажи, что решения принимаем мы — муж и жена. Без ее участия.
— А если я не смогу?
— Тогда прощай. — Я закрыла сумку и взяла сына на руки. — Саша будет знать, что у него был папа, который не смог защитить свою семью.
Я направилась к выходу. В прихожей меня поджидала Галина Ивановна.
— Куда это ты собралась с моим внуком?
— С моим сыном — домой. К людям, которые нас любят и не требуют за это плату.
— Ты не имеешь права увозить ребенка! Андрей, скажи ей!
Андрей стоял в дверях спальни, бледный и растерянный.
— Мам, может, не стоит…
— Что не стоит? — Она повысила голос. — Защищать права отца? Или ты позволишь этой особе манипулировать тобой до конца жизни?
— Я никем не манипулирую, — спокойно сказала я, одевая куртку одной рукой. — Я просто ухожу от людей, которые меня не уважают.
— Уважают тебя! — фыркнула Галина Ивановна. — За что тебя уважать? За то, что ты разрушила нашу семью?
— За то, что я родила вашему сыну наследника. За то, что три года копила на дом для вашей семьи. За то, что…
— За то, что ты охомутала моего мальчика! — перебила она. — Думаешь, я не понимаю? Ты с самого начала планировала отобрать его у меня!
— Галина Ивановна, — я повернулась к ней в последний раз, — ваш «мальчик» — взрослый мужчина. Муж и отец. Пора бы это понять.
— Он останется моим сыном до конца жизни!
— Да. Но не собственностью.
Я открыла дверь и вышла на лестничную площадку. За спиной услышала голос Андрея:
— Лена, подожди!
Я обернулась. Он стоял в дверях, мучительно выбирая слова.
— Я… я поговорю с мамой. Объясню ей…
— Андрей, — мягко сказала я, — объяснять поздно. Пора действовать. Если ты готов быть мужем и отцом — приезжай ко мне. Адрес ты знаешь.
— А если я не смогу?
— Тогда подавай на развод. — Я прижала к себе сына. — Саша и я как-нибудь справимся.
Эпилог
Прошло полгода. Я работала удаленно, занималась онлайн-репетиторством, Саша рос здоровым и веселым малышом. Мы жили в однокомнатной квартире, которую я сняла на окраине города, но это был наш дом. Никто не мог нас оттуда выгнать.
Андрей приезжал раз в неделю, иногда чаще. Мы не говорили о разводе, но и о воссоединении тоже. Он по-прежнему жил с матерью в нашей бывшей квартире, которую я так и не переоформила на Галину Ивановну.
В декабре он приехал с букетом белых роз и серьезным лицом.
— Лена, нам нужно поговорить.
— Конечно. — Я взяла Сашу на руки. — Он уже узнает тебя, видишь? Улыбается.
— Да. — Андрей осторожно погладил сына по щечке. — Лена, я принял решение.
Сердце ёкнуло, но я постаралась сохранить спокойствие.
— Какое?
— Мама переезжает обратно в свою квартиру. На следующей неделе.
Я молчала, не веря услышанному.
— Я сказал ей, что если она хочет видеть внука, то должна научиться уважать его мать. И меня как главу семьи.
— И что она ответила?
— Сначала устроила истерику. Потом неделю не разговаривала со мной. А вчера вдруг сказала, что согласна попробовать… найти общий язык с тобой.
— Андрей, — я осторожно спросила, — а что изменилось? Почему именно сейчас?
Он сел рядом со мной на диван.
— Я понял, что теряю самое дорогое. Сына, который растет без отца. Жену, которая справляется одна лучше, чем мы справлялись вместе. И себя — того мужчину, которым хотел стать.
— А твоя мать?
— Моя мать всегда будет моей матерью. Но ты — моя жена. И Саша — мой сын. Это моя семья, которую я должен защищать.
Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Андрей, ты уверен? Это очень серьезно. Назад дороги не будет.
— Я знаю. — Он взял мою свободную руку. — Лена, ты можешь простить меня? Дать нам еще один шанс?
Я посмотрела на Сашу, который весело агукал, хватая папины пальцы, потом на Андрея — такого знакомого и одновременно изменившегося.
— Можно попробовать, — тихо сказала я. — Но с условиями.
— Какими?
— Все важные решения принимаем вместе. Только мы двое. Твоя мать может давать советы, но не указания.
— Согласен.
— Квартира остается на нас двоих. Никаких переоформлений.
— Согласен.
— И если твоя мать снова начнет устраивать войну, ты встанешь на мою сторону. Безоговорочно.
Андрей кивнул.
— Согласен. А теперь можно мы поедем домой? Саша соскучился по своей кроватке.
Я улыбнулась.
— Можно. Но учти — если ты меня снова подведешь, я уйду навсегда. И больше никаких шансов не будет.
— Не подведу, — твердо сказал он. — Обещаю.
На этот раз я ему поверила. Не сразу, не полностью, но поверила. Потому что в его глазах я увидела то, чего не было раньше — решимость мужчины, который наконец понял, что такое настоящая ответственность.
Мы собрали наши немногочисленные вещи и поехали домой. В нашу квартиру, которая наконец-то станет именно нашей. Где будет расти Саша — мальчик, который с детства будет знать, что семью нужно защищать, а не предавать.
А Галина Ивановна… Что ж, время покажет, сможет ли она принять новые правила игры. Но это уже была не моя проблема. Моей проблемой было восстановить семью и научиться снова доверять человеку, который однажды меня предал, но нашел в себе силы все исправить.
Не все истории имеют хэппи-энд. Но иногда люди действительно меняются. Иногда любовь оказывается сильнее страха. И иногда стоит дать второй шанс — не из слабости, а из силы.
Прошло еще время. Саша делал первые шаги по нашей гостиной, а Галина Ивановна сидела в кресле и хвалила его успехи. Мы так и не стали подругами, но научились уважать границы друг друга. А Андрей… Андрей стал тем мужчиной, за которого я когда-то выходила замуж. Тем, кто защищает свою семью, а не прячется за спиной у матери.
Иногда для того, чтобы спасти семью, нужно быть готовым ее потерять. И тогда, возможно, произойдет чудо — люди поймут, что действительно ценно в их жизни.
