Иногда одна случайность может перевернуть всю жизнь. У меня такой случайностью стал забытый на кухонном столе телефон мужа.
Меня зовут Валентина, мне пятьдесят четыре года. Замужем за Игорем уже двадцать восемь лет. Дочка Оксана давно выросла, живёт отдельно, работает в банке, недавно внука родила. Мы с Игорем остались вдвоём в моей двушке.
Моей — потому что квартиру я получила ещё до замужества, по наследству от бабушки. Игорь тогда жил с родителями в коммуналке, так что переехал ко мне. Оформлять на него не стали. Семья, любовь, доверие. Всё казалось простым и понятным.
Игорь работает продавцом в строительном магазине. Зарплата средняя, но стабильная. Я после декрета в школу пошла — сначала учителем начальных классов, потом завучем назначили.
Жили спокойно, без особых потрясений. Он по вечерам телевизор смотрит, я с внуком вожусь или книги читаю.
Отношения у нас давно стали… как бы это сказать… соседскими. Не ругаемся, но и близости особой нет. Каждый живёт своей жизнью под одной крышей. Утром кофе вместе пьём, вечером ужинаем, спим в одной кровати. Но разговариваем в основном о бытовых вещах — что купить, когда поедем на дачу, как дела у Оксаны.
Может, это и нормально для семей с таким стажем. Страсти утихают, остаётся привычка, удобство, общие воспоминания. Мне было комфортно в этой предсказуемости.
До того дня в марте, когда всё изменилось.
Игорь с утра собирался на работу, торопился. Выскочил из дома, а телефон забыл на кухонном столе. Лежит, мигает — приходят сообщения.
Сначала не обращала внимания. Но сообщений становилось всё больше, телефон жужжал каждые несколько минут. Подумала — может, что-то срочное на работе?
Взяла телефон в руки. Экран заблокирован, но уведомления видны. Имя отправителя — «Лена». Текст сообщения тоже частично виден: «Где деньги? Ты обещал до пятнадцатого…»
Лена? Какая Лена? Кто такая Лена? У Игоря на работе нет сотрудниц с таким именем, я всех знаю. Родственниц тоже нет.
Мучилась полчаса, потом не выдержала. Села за компьютер, зашла в банк-клиент — мы друг другу пароли знаем, ничего не менялось у нас лет 5, как зарегистрировались. Пароли на бумажке сотрудница офиса дала.
И обомлела. Со счёта за последние три месяца ушло больше ста тысяч рублей. Регулярными суммами — по десять-пятнадцать тысяч каждые две недели. При этом зарплата поступала обычная, никаких сверхурочных или премий.
Откуда деньги? И главное — куда?
Вечером Игорь вернулся домой усталый, как обычно. Я подала ему телефон:
— Забыл утром.
— Спасибо, — кивнул он, даже не глянув на экран.
За ужином решилась спросить:
— Игорь, а откуда у нас вдруг появились лишние деньги? Я смотрела выписку — ты куда-то снимаешь довольно крупные суммы.
Он поперхнулся супом, закашлялся:
— Да это… ошибка банковская была. Списали по старому кредиту, который давно закрыт. Я уже разбираюсь, должны вернуть.
— А с кем разбираешься? Я могу помочь, у меня связи в банке есть через Оксану.
— Не надо, — быстро сказал он. — Сам справлюсь. Уже почти решилось.
Но я видела — он врёт. Глаза бегают, руки дрожат слегка. За двадцать восемь лет брака научилась узнавать.
На следующий день, пока Игорь был на работе, я решила провести собственное расследование. Села за его компьютер. Игорь не особо заморачивался с безопасностью.
В почте ничего подозрительного. Но в мессенджере — бинго. Переписка с той самой Леной.
Читала и не верила глазам.
«Игорь, я жду. Денег нет уже месяц.»
«Лена, потерпи ещё немного. Достану.»
«Потерпи? А если я позвоню твоей жене и всё расскажу? О том, что ты мне обещал, о том, как бросил меня с долгами?»
«Не надо. Сейчас сложная ситуация дома.»
«Мне плевать на твои ситуации. Либо деньги, либо я всё выкладываю. У меня есть наши фото, переписки.»
«Хорошо, хорошо. На следующей неделе привезу.»
Дальше переписка шла в том же духе. Лена требовала деньги — по десять, пятнадцать, иногда двадцать тысяч. Игорь обещал, просил подождать, но в итоге всегда находил нужную сумму.
Из сообщений стало понятно: у них был роман два года назад. Игорь обещал Лене развестись, жениться на ней, помочь с покупкой квартиры. Тоже мне, миллионер нашелся квартирами разбрасываться — а сам живет в моей. Но потом передумал, вернулся в семью. А Лена не отстаёт — шантажирует, требует компенсацию за «моральный ущерб».
Классическая история. Муж загулял, наобещал подруге золотые горы, а когда отрезвел — получил проблему на долгие годы.
Я сидела за компьютером и чувствовала… пустоту. Не ярость, не ревность — именно пустоту. Словно что-то внутри аккуратно вынули и унесли.
Роман был два года назад. Значит, уже два года Игорь меня обманывает. Два года мы живём в этой уютной лжи, где я думаю, что у нас всё спокойно, а он тайком решает проблемы с бывшей любовницей.
Хуже всего было понимание: деньги, которые он ей платит — наши общие. Моя зарплата тоже идёт в семейный бюджет. Получается, я невольно спонсирую его бывший роман.
Но самое интересное было дальше. В более свежей переписке я нашла упоминание о кредите. Игорь писал Лене: «Беру большой кредит, рассчитаемся раз и навсегда». Она отвечала: «Наконец-то! Я уже устала получать твои копейки.»
Какой кредит? Я проверила все наши счета — никаких новых кредитов не было. Но в семейный бюджет тоже не поступало больших сумм.
Ответ нашёлся в ещё одной переписке — с его матерью, Раисой Петровной.
«Мама, банк одобрил тебе кредит. Я не смогу на себя оформить — сама понимаешь.»
«Сынок, а вдруг не смогу вернуть? Вдруг с тобой что случится? Мне семьдесят лет, какая мне работа?»
«Не переживай, я буду платить. Это просто формально оформим на тебя. А если что — Валентина поможет, у неё квартира есть.»
«Хорошо, я согласна. Только ты уж не подведи. Надеюсь не дойдет до Валентины. Ох и натворил ты делов, сынок.»
Значит, кредит оформлен на свекровь. Игорь собирался рассчитаться с Леной одним махом — дать ей крупную сумму, чтобы отвязалась навсегда. Разумный план, если бы не одно «но» — он собирался расплачиваться моими деньгами.
Я закрыла компьютер и села у окна. За стеклом шёл мартовский снег — мокрый, тяжёлый, неприятный. Точно как то, что творилось у меня в голове.
Что делать? Устроить скандал? Подать на развод? Выгнать Игоря из квартиры?
А может, просто промолчать? Сделать вид, что ничего не знаю? Ведь мы уже столько лет живём как соседи — его проблемы пусть остаются его проблемами.
В конце концов, я не собираюсь ему денег давать. Значит, пусть сам выкручивается со своей Леной и кредитом. Только бы деньги свои как-то обезопасить. Надо придумать историю с блокировкой карты или что-то подобное, чтобы разделить счета.
Решила ждать и смотреть, как будут развиваться события.
Игорь стал ещё более нервным. По вечерам постоянно с кем-то говорил по телефону — уходил в другую комнату, разговаривал тихо. Несколько раз я слышала обрывки фраз: «Мама, ну когда же?», «Да понимаю я, что сумма большая». Мама, уже три месяца плачу, не тяну я совсем».
Через две недели он объявил:
— Валя, у мамы проблемы со здоровьем. Серьёзные.
— Что случилось?
— Сердце. Врачи говорят — нужен кардиостимулятор. Срочно.
— Господи! А сколько это стоит? Она же здоровая была.
— Много. Очень много. Около девятисот тысяч.
Я изобразила ужас:
— Откуда такие деньги взять?
— Не знаю, — развёл руками Игорь. — Думаю, придётся кредит брать. Мне потребительский насчитали с огромными процентами, а ей какую-то субсидию что ли выделят — в общем надо на нее оформлять.
Вот оно как. Значит, кардиостимулятор — это прикрытие для кредита на Лену. Ловко придумано. Кто же откажет больной старушке в жизненно важной операции?
— А что врачи говорят? Насколько срочно? — продолжала я играть роль заботливой невестки.
— Очень срочно. Буквально месяц-два, иначе может быть поздно.
— Ужас какой… Конечно, надо помочь. Хочешь, завтра съездим к ней вместе? Я могу с работы отпроситься.
— Не надо, — быстро сказал Игорь. — Она очень слабая, волнуется, когда ее посторонние в таком состоянии видят, сама понимаешь. Лучше я один пока.
ПОсторонние люди? Я — его жена уже почти тридцать лет! Но промолчала.
В следующие недели театр продолжался. Игорь регулярно «ездил к маме на обследования», возвращался мрачный, рассказывал о плохих анализах и необходимости ускорить операцию.
А я тем временем несколько раз проезжала мимо дома Раисы Петровны. Видела её во дворе — бодрую, весёлую, размахивала руками общаясь с соседками на лавочке. Никаких признаков сердечной недостаточности.
Более того, я случайно встретила её в магазине. Раиса Петровна несла тяжёлые сумки, выглядела прекрасно, даже помолодевшей как-то.
— Раиса Петровна! — окликнула я её. — Как здоровье? Игорь рассказывал, что у вас проблемы с сердцем.
Она на секунду растерялась, потом быстро сказала:
— Да нет, всё нормально. Ну, возраст, конечно… Давление иногда скачет. А так ничего особенного.
— Игорь говорил про кардиостимулятор…
— А, это… — Раиса Петровна замялась. — Это да. Врач сказал, что лучше поставить сейчас.
Значит, и она в курсе спектакля. Мать и сын разыгрывают передо мной целую пьесу.
Я решила больше не вмешиваться в их игру. Пусть делают что хотят — главное, что меня не трогают.
Но в середине апреля Игорь объявил о своём дне рождении.
— Валя, хочу отметить день рождения дома. Пятьдесят шесть — серьёзная дата. Пригласим родственников, коллег. Сделаем нормальный стол.
— Конечно, — согласилась я. — Что приготовить?
— Да всё как обычно. Салаты, горячее, торт. Человек десять будет.
Я начала готовиться к празднику. Купила продукты, заказала торт, привела квартиру в порядок. Игорь ходил воодушевлённый — впервые за месяцы видела его в хорошем настроении.
У меня неприятно кольнуло в груди. Чувствовала — готовится что-то нехорошее.
День рождения прошёл обычно. Гости пришли к семи, стол накрыли богатый. Раиса Петровна сидела тихая, грустная — идеально играла роль больной женщины. Время от времени прикладывала руку к сердцу, вздыхала.
Игорь принимал поздравления, улыбался, рассказывал шутки с работы. Но я видела — он нервничает.
Момент наступил после третьего тоста. Игорь встал, взял бокал и серьёзно посмотрел на собравшихся:
— Друзья, я хочу сказать кое-что важное. Это касается семьи, чести, долга.
Все притихли, повернулись к нему.
— У моей мамы серьёзные проблемы со здоровьем. Нужна дорогостоящая операция — кардиостимулятор. Это вопрос жизни и смерти.
Раиса Петровна изобразила слабую улыбку, кивнула головой.
— Операция стоит восемьсот тысяч и сто тысяч реабилитация. Денег таких у нас нет. Поэтому…
Игорь сделал паузу, посмотрел на меня:
— Поэтому мы с женой приняли решение продать квартиру. Мы спасём маму любой ценой!
За столом раздались одобрительные возгласы. «Правильно!», «Мать — святое!», «Молодцы!»
А я сидела и чувствовала, как внутри всё похолодело. «Мы приняли решение»? Когда это мы его принимали? И с какой стати моя квартира должна идти на погашение его долгов перед любовницей?
— Игорь, — сказала я отчётливо. — А интересно, почему сумма операции точно совпадает с тем кредитом, который ты тайком оформил несколько месяцев назад?
Разговоры за столом стихли. Все уставились на нас.
— О чём ты? — пробормотал Игорь, бледнея.
— О кредите в девятьсот тысяч рублей, который ты взял для своей бывшей любовницы Лены. Она тебя шантажирует уже два года, и ты решил рассчитаться с ней раз и навсегда. Только теперь я понимаю, что за мой счёт.
Гости переглядывались, не понимая, что происходит. Раиса Петровна судорожно хватала воздух ртом.
— Валя, ты что несёшь? — попытался возмутиться Игорь.
— Несу правду. Кредит оформлен на твою маму, но деньги пошли Лене. А теперь ты хочешь продать мою квартиру, чтобы погасить кредит. И придумал прикрываться липовой болезнью матери.
— Валентина! — возмутилась Раиса Петровна. — Как ты можешь такое говорить? У меня действительно больное сердце!
— Больное? — Я встала из-за стола. — Раиса Петровна, я на прошлой неделе видела, как вы в магазине тяжёлые сумки носили. Какое там больное сердце?
Гости начали перешёптываться. Атмосфера накалялась.
— И главное, — продолжала я, — Игорь забыл упомянуть, что квартира — моя. Я её получила по наследству ещё до нашего брака. И решение о продаже принимаю только я.
— Но мы же семья! — попытался аргументировать Игорь. — Мать умирает!
— Семья? — Я посмотрела на него с холодным удивлением. — Семья — это когда муж не врёт жене два года подряд. Семья — это когда не планируют продать имущество супруги без её ведома. А то, что происходит здесь — это попытка мошенничества.
Один из гостей — Игорев коллега Михаил — осторожно спросил:
— Валентина, а вы уверены в своих словах? Может, недоразумение какое?
— Уверена. У меня есть все переписки Игоря с Леной и с мамой. Есть выписки по кредиту.
Игорь рухнул на стул. Понял — игра окончена.
— Хорошо, — прошептал он. — Да, я взял кредит. Да, для Лены. Но мама тут ни при чём! Я её попросил помочь с оформлением, она не знала, для чего деньги!
— Не знала? — Раиса Петровна вскочила с места. — Как это не знала? Ты мне прямо сказал — для любовницы деньги нужны, чтобы отвязалась! И что Валентина потом поможет расплатиться!
Теперь уже все гости смотрели на Игоря с осуждением. Картина стала окончательно ясной.
— Значит, вы оба меня обманывали, — констатировала я. — Разыгрывали спектакль с больным сердцем, чтобы я согласилась продать квартиру. А на самом деле планировали погасить долг перед любовницей моего мужа.
— Валя, прости… — начала было Раиса Петровна.
— Не надо, — остановила я её. — Всё уже сказано.
Гости начали потихоньку расходиться. Праздник был окончательно испорчен. Остались только мы втроём — я, Игорь и Раиса Петровна.
— Что теперь? — спросил Игорь.
— Ничего, — ответила я спокойно. — Ты сам создал проблему — сам её и решай. Без моего участия.
— Но кредит… Если не платить, придут коллекторы…
— К твоей маме. Не ко мне.
— Валя, ну нельзя же так! Я же твой муж!
— Муж, который два года меня обманывал. Муж, который планировал продать мою квартиру без моего согласия. Нет, Игорь. Муж — это что-то другое.
На следующий день я взяла отгул и поехала к юристу. Оформила дарственную на квартиру — на свою дочь Оксану. Пусть будет у неё, она человек надёжный.
Когда вечером Игорь вернулся с работы, я протянула ему документы:
— Вот. Квартира больше не моя. Теперь она принадлежит Оксане.
Он прочитал, побледнел:
— Ты что наделала?
— То, что должна была сделать ещё вчера. Защитила своё имущество от мошенников.
— Но где же мы жить будем?
— Не знаю. Это твоя проблема. Оксана пока разрешила нам остаться, но думаю, ненадолго.
Игорь понял — я настроена серьёзно. Сел на диван, уткнулся лицом в ладони.
— Лена не отстанет. Она будет требовать деньги дальше.
— Тогда расскажи мне всю правду. Что она такого знает, что может тебя шантажировать?
— Ничего особенного. Просто… я ей много обещал. Говорил, что разведусь, женюсь на ней. Что помогу с квартирой, с работой. А потом передумал.
— И всё?
— Ну… есть фотографии. Компрометирующие. Личные очень. И переписки, где я ей клялся в любви.
— Игорь, да кому эти фотографии нужны? Мне всё равно. Оксане тоже. Твоим коллегам — тем более.
— Но она угрожала всё в интернет выложить…
— Пусть выкладывает. Что изменится? Все поймут, что ты изменял жене. Ну и что? Половина мужчин изменяет. Не убьёт же это тебя.
Игорь задумался. Кажется, до него начало доходить — он сам себя загнал в ловушку, поверив в могущество шантажа.
— А если просто перестать ей платить? — спросил он неуверенно.
— А что она сделает? Максимум — пошлёт фотографии твоим знакомым. Неприятно, но не смертельно. А вот если продолжишь платить — разоришься окончательно.
Через неделю Игорь набрался смелости и написал Лене, что больше денег не будет. Она попыталась скандалить, угрожать, но в итоге отстала — поняла, что доить его больше нечего.
Кредит остался. Четыреста тысяч рублей висят на Раисе Петровне. Игорь платит из своей зарплаты — урезал все расходы, подрабатывает по выходным. Тяжело, но справляется.
А я живу спокойно. Квартира у дочери, но она нас пока не выгоняет. Говорит — разберётесь сами между собой.
Игорь стал другим — тише, скромнее. Знает — доверие потеряно, и восстанавливать его придётся годами.
Простила ли я его? Не знаю. Наверное, простила сам факт измены — это случается. Но обман, попытка продать мою квартиру, спектакль с больной мамой — это простить сложнее.
Живём как соседи.
