— Я подаю на развод, — заявила Даша, разбивая яйцо на сковороду. Желток растекся, как трещина по стеклу.
— Насмешила, — фыркнул муж, не отрываясь от телефона. Его пальцы листали ленту новостей, будто их брак был просто ещё одним постом, который можно пролистать.
Сковорода шипела. Яичница подгорала по краям — ровно как их отношения последние три года. Даша поставила тарелку перед ним так, что фарфор звякнул о стол.
— Ты даже не спросил, почему.
— Потому что ты всегда драматизируешь.
— А ты всегда игнорируешь!
Он наконец поднял глаза. В них не было ни злости, ни страха — только привычное раздражение, будто она снова отвлекла его от чего-то важного.
— Окей, — он отложил телефон. — Давай, объясни. Почему сегодня?
Даша сжала полотенце в руках.
— Потому что вчера был наш юбилей. Десять лет. Ты забыл.
Он замер. Потом медленно выдохнул, потирая переносицу.
— Чёрт. Даш, я…
— Не надо. — Она повернулась к раковине, чтобы он не увидел, как дрожат её губы. — Ты забыл про сына на школьном концерте. Про наш ужин в прошлом году. Про мой день рождения, когда я сидела одна с тортом. Я больше не хочу быть невидимкой в твоей жизни.
Он хотел что-то сказать, но она уже срывала куртку с вешалки.
— Куда ты?
— Ухожу.
— Надолго?
— Навсегда.
Дверь захлопнулась. Он сидел за столом, глядя на холоднеющую яичницу. Потом его взгляд упал на мусорное ведро. Там, среди обёрток, белел уголок документа с логотипом юридической фирмы.
Он резко встал, опрокинув стул.
Гул холодильника был единственным звуком в опустевшей квартире. Алексей развернул смятый лист — «Перечень имущества для раздела» — и почувствовал, как кровь ударила в виски.
Он набрал номер сестры Даши.
— Алёна, ты в курсе, что твоя сестра сошла с ума?
— Опять поссорились? — голос в трубке звучал устало, будто это был сотый такой звонок.
— Она подала на развод!
— Ну наконец-то, — тихо сказала Алёна.
— Что значит «наконец-то»?
— Лёш, ты серьёзно не понимаешь? Она уже год как живет с мыслью о разводе. После той ночи.
Лёд пробежал по спине.
— Какой ночи?
Пауза. Потом тяжёлый вздох.
— Поговори с ней сам.
Он бросил телефон на диван и потянулся за сигаретой. Вспомнил, как три месяца назад Даша приехала с работы бледная, с перевязанной рукой.
— Что случилось?
— Так, ерунда. Поцарапалась.
Теперь эта ложь обожгла сильнее дыма.
В прихожей скрипнула дверь.
— Даш? — Он рванулся в коридор, но это был только ветер, хлопнувший створкой балкона.
На тумбочке лежал её ежедневник. Он никогда не заглядывал туда — считал это недостойным. Сегодня открыл.
«12 октября. Встреча с юристом. 14:00. Взять справку из больницы».
Справка.
Больница.
Он лихорадочно перелистывал страницы назад.
«3 июля. 02:30. Вызов скорой. Перелом ребра, ушиб лёгкого».
Дата совпадала с его командировкой в Питер.
Телефон в кармане завибрировал. СМС от Даши:
«Заберу вещи завтра. Не приходи».
Он медленно опустился на пол, сжимая в руках её дневник.
За окном завывал ветер.
Где-то в этой ночи была его жена.
И правда, которую он так и не услышал.
Алексей вломился в квартиру в три ночи, пахнущий алкоголем и осенним дождем. Даша спала на диване в гостиной — последние две недели они жили как соседи.
Она вскочила от звука хлопнувшей двери.
— Ты с ума сошел?
Он швырнул на пол мокрый ежедневник.
— Хочешь объяснить, что это за записи?
Даша медленно поднялась, закутавшись в халат. В свете уличного фонаря её лицо казалось вырезанным из льда.
— Ты прочитал мой дневник.
— Я прочитал, как ты мне врала! Перелом ребра — это «поцарапалась»?
— А что ты хотел услышать? Что я ночью врезалась в отбойник, потому что плакала за рулем? Потому что звонила тебе семь раз, а ты…
— Я был на переговорах!
— Всегда есть причина, да? — её голос дрогнул. — Всегда работа, всегда дела. А когда ты последний раз просто обнял меня без повода?
Он шагнул вперед, сжимая кулаки.
— Не своди это к поцелуям перед сном! Ты год готовила развод за моей спиной!
— Год? — она засмеялась резко, почти истерично. — Я пыталась достучаться до тебя пять лет!
Она рванулась к шкафу, вытащила коробку. Фотографии полетели на пол — их свадьба, отпуск в Сочи, первый день сына в школе.
— Видишь это? Я все хранила. А ты даже не помнил наш юбилей.
Алексей схватил её за запястье.
— Прекрати истерику!
Впервые за десять лет он применил силу.
Даша замерла. В её глазах вспыхнуло что-то новое — не страх, а холодная ярость.
— Пусти.
Он разжал пальцы.
В этот момент зазвонил телефон.
— Алё, пап? — голос пятнадцатилетнего сына прозвучал как удар током. — Я внизу, забыл ключи.
Алексей посмотрел на жену. На разбросанные фотографии. На её руку, где уже проступали красные следы от его пальцев.
Сын уже поднимался.
И видел бы всё.
Дверь открылась ровно в тот момент, когда Алексей отпрянул от Даши.
— Привет, я за… — Артём замолчал на пороге, его взгляд метнулся от разбросанных фотографий к родителям.
Даша первая пришла в себя, поправив халат.
— Ты же должен был быть у бабушки до выходных.
— Не смог там остаться. — Артём бросил рюкзак на пол, глаза его были красными. — Надоело притворяться, что у нас нормальная семья.
Алексей шагнул к сыну.
— Ты что-то хочешь сказать?
— Да пап, хочу! — парнишка вдруг закричал, срываясь на визг. — Хочу спросить, почему мама год ходила с болями после аварии? Почему ты даже не поехал с ней в больницу?!
Воздух в комнате стал густым. Алексей обернулся к жене:
— Ты ему всё наговорила?
— Ей не пришлось, — Артём достал телефон, трясущимися пальцами открыл фото. — Я сам всё видел.
На экране — разбитая машина Даши, снятая крупным планом. Дата на снимке — 3 июля. 2:47 ночи.
Алексей побледнел.
— Где ты это…
— Я был там! — голос сына сорвался. — Мама позвонила мне, потому что ты не брал трубку. Я вызвал ей скорую!
Даша закрыла лицо руками.
Алексей отступил к стене, будто его ударили в живот.
— Вы… вы оба… Почему никто мне не…
— Ты никогда не слушаешь! — Артём швырнул телефон в стену. Гаджет со звоном разлетелся на части. — Тебе плевать на всех, кроме своей работы!
Тишина.
Только тяжёлое дыхание троих людей, стоящих среди обломков их жизни.
Даша первая нарушила молчание, подняв голову:
— Артём, собери вещи. Мы уезжаем.
— Куда? — Алексей схватил её за плечо.
Она посмотрела на него пустыми глазами.
— Прочь от тебя.
Сын уже тащил чемодан из своей комнаты.
Алексей стоял посреди хаоса, глядя, как его семья уходит в ночь. На полу среди осколков телефона светился экран с той самой фотографией разбитой машины.
И его пропущенными вызовами.
Двенадцать штук.
За одну роковую ночь.
Алексей врывается в пустую квартиру своей матери в пять утра. Старушка открывает дверь в ночном халате, но её глаза ясные — она уже знала, что он придет.
— Где они?
— Не кричи, разбудишь соседей.
Он вваливается внутрь, распахивает дверь в гостевую комнату. Пусто. На кровати аккуратно сложенное одеяло, будто никто и не спал здесь.
— Они уехали полчаса назад, — говорит мать, заваривая чай.
— Куда?!
— Не знаю. Даша сказала только, что им нужно время.
Алексей с размаху бьет кулаком по стенке — с полки падает фарфоровая статуэтка, разбиваясь вдребезги.
— Ну конечно! Опять все против меня! Даже ты, мать родная!
Старушка медленно опускается на стул, её руки дрожат.
— Сядь, сынок. Выпей чаю.
— Мне не нужен твой чай! Мне нужно знать, где моя семья!
— Твоя семья? — в её голосе впервые звучит горечь. — А когда ты в последний раз звонил Артёму? Когда водил его на футбол? Помнишь, в прошлом году он звонил тебе перед школьным выступлением?
Алексей замирает.
— Он… он сказал, что все отменилось.
— Он соврал. Потому что знал — ты всё равно не придешь.
Комната начинает плыть перед глазами. Алексей хватается за стол.
— Почему… почему никто не сказал мне…
— Говорили, Лёшенька. Много раз. Ты просто не слышал.
Он опускается на колени среди осколков фарфора.
— Что мне теперь делать?
Мать гладит его по голове, как в детстве.
— Начать слушать. Прежде чем будет слишком поздно.
За окном занимается рассвет. Где-то там едут его жена и сын.
И впервые за много лет Алексей плачет.
На полу среди разбитой статуэтки лежит маленькая фотография — он, Даша и Артём в день рождения сына.
Все трое смеются.
Кажется, это было в другой жизни.
Дождь стучал по крыше дешёвого мотеля где-то под Серпуховом. Даша сидела на краю кровати, всматриваясь в экран телефона — тридцать семь пропущенных вызовов. Все от Алексея.
— Мам, — Артём положил руку ей на плечо, — может, ответишь?
Она потупила взгляд:
— И что я ему скажу?
— Что мы в порядке. Что нам просто нужно время.
За окном проехала фура, свет фар мелькнул по стенам. Даша вздрогнула — ровно так же светили фары той ночью, когда она вылетела с трассы.
— Ты прав, — она набрала номер.
Алексей ответил на первом гудке:
— Даш? Где вы?
Голос его был хриплым, будто он не спал несколько суток.
— Мы… в безопасности.
— Вернитесь. Пожалуйста. Я всё понял.
Она закрыла глаза.
— Нет, Лёша. Ты не понял. Иначе бы не звонил мне в два часа ночи с требованием вернуться.
На том конце провода затишье. Потом шёпот:
— Прости.
— Мне не нужны твои извинения. Мне нужно, чтобы ты наконец услышал меня.
— Я услышал! Я… — его голос сорвался, — я поехал на то место. Где ты разбилась. Там до сих пор следы от шин на отбойнике.
Даша сжала телефон так, что пальцы побелели.
— Зачем?
— Чтобы понять. Чтобы почувствовать, как тебе было страшно.
Артём вдруг выхватил у неё телефон:
— Пап, хватит слов. Мама не верит тебе. И я тоже.
— Артём…
— Нет! Если ты действительно понял — докажи. Жди. Без звонков, без истерик. Просто жди.
Щелчок. Тишина.
Даша смотрела на сына широко раскрытыми глазами.
— Зачем ты это сказал?
Он обнял её:
— Потому что если он нас действительно любит — подождёт.
За окном дождь усиливался. Где-то в сотне километров от них Алексей стоял на обочине под ливнем, глядя на следы от аварии своей жены.
Телефон в его руке медленно гас.
Он понял правила игры.
Впервые за десять лет ему предстояло ждать.
Прошло ровно сорок три дня. Даша стояла перед входом в их — теперь уже только его — квартиру, ключ замер в замке. Артём нервно теребил рукав куртки за её спиной.
— Ты уверена?
— Нет, — она глубоко вдохнула и повернула ключ.
Квартира встретила их тишиной и запахом свежей краски. В гостиной вместо старого дивана стоял новый, а на стене висели их семейные фото — те самые, что она разбросала в ночь ухода.
Из кухни вышел Алексей. Без галстука, в простой футболке, с тёмными кругами под глазами.
— Вы приехали.
— Мы просто за вещами, — Даша сжала сумку покрепче.
Он кивнул и отошёл к окну.
— Я знаю.
Артём первым нарушил неловкое молчание:
— Ты что, ремонт сделал?
— Да. Тот самый, что обещал пять лет назад.
Даша провела рукой по подоконнику — ни пылинки.
— Зачем?
Алексей достал из кармана ключи от машины и протянул ей.
— Потому что наконец услышал тебя.
Она взяла ключи, их пальцы ненадолго соприкоснулись.
— Это ничего не меняет.
— Я знаю.
Он подошёл к шкафу, вынул папку с документами.
— Все готово для развода. Только подписать.
Даша взяла папку, чувствуя, как дрожат её руки.
— Спасибо.
— И ещё… — он повернулся к сыну, — я записал тебя в футбольную секцию. Если захочешь.
Артём покраснел и потупил взгляд.
— Я уже записался сам.
Тишина.
Потом Алексей глубоко вздохнул:
— Я буду ждать. Сколько понадобится.
Даша посмотрела на него — по-настоящему посмотрела впервые за много лет. И увидела того самого Лёшу, который когда-то ночами напролёт слушал её мечты.
— Не обещаю ничего.
— Я знаю.
Они вышли на лестничную площадку. Дверь закрылась с тихим щелчком.
В лифте Артём не выдержал:
— Мам, а вдруг…
— Никаких «вдруг», — она крепче сжала папку, — только время покажет.
На улице светило осеннее солнце.
Где-то там, за их спинами, в пустой квартире Алексей стоял у окна и смотрел, как они уходят.
Но на этот раз — не навсегда.
А может быть, всё-таки навсегда.
Это и было самое страшное.
И самое прекрасное.
Не знать.
А только ждать.
