Светлана возвращалась домой медленно, будто ноги сами тянули её назад. Рабочий день был как из мяса выжатый: начальник вечно орёт, бухгалтерия опять что-то потеряла, зарплату урезали на премии. Хотелось одного — тишины, чайника с ромашкой и чтобы никто не трогал. Но с первой же секунды в прихожей она поняла: никакой ромашки ей сегодня не светит.
Посреди коридора стоял чемодан. Тот самый, старый, ещё с их первого совместного отпуска. Только тогда он пах морем, а сейчас пах предательством.
— Это что? — спокойно, почти ледяно спросила она, снимая пальто.
— Не пугайся, — Вадим поднял глаза от телефона, будто его только что отвлекли от какой-то вселенской миссии. — Мы переезжаем к маме.
Светлана даже не сразу поняла смысл слов. «Мы». Он всегда любил говорить этим «мы», даже когда речь шла только о нём: мы решили, мы купили, мы подумали.
— Переезжаем? — её голос задрожал. — С какой радости?
— Ну… Лиза взрослая уже. Ей отдельное жильё нужно. Она с парнем собирается съезжаться. Надо помочь.
— И ты решил подарить ей нашу квартиру? — прищурилась Светлана, хотя знала ответ.
— Ну не «подарить», — он пожал плечами, — а оставить. Мы же семья.
— Какая семья? — вспыхнула она. — Ты, я и твоя взрослая дочка, которой двадцать лет, и которая сама ещё не знает, с кем завтра проснётся?
— Не перегибай, — нахмурился Вадим. — Я отец, я обязан.
— А я кто тебе? Гардеробная?
Он шумно втянул воздух и хлопнул ладонью по столу:
— Не надо истерик! Мы взрослые люди. Мы поживём у мамы, там места полно. Тебе будет хорошо — бабушка рядом, поможет.
Светлана рассмеялась так, что даже сама испугалась звука.
— То есть я теперь у твоей мамы буду жить? Ты серьёзно? В сорок лет я должна делить кухню с тёщей, которой я чужая?
— Не тёща, а мать. И хватит этих сцен.
— Сцен? — её голос стал острым. — Ты называешь сценой то, что я не хочу терять свой дом?
Вадим устало потер лицо.
— Ты должна понять…
— Стоп! — Светлана вскинула руку. — Если я ещё раз услышу вот это твое «ты должна понять», я брошу в тебя чайник.
Он скривился.
— Вот ты какая… Я столько лет семью тянул, а ты…
— Ты тянул? — она шагнула ближе. — А я кто была? Подпорка для твоих амбиций? Сидела, молчала, терпела. Только вот терпение у любой женщины заканчивается.
В коридоре хлопнула дверь. Лиза вошла — короткая куртка, наушники в ушах, жвачка в зубах.
— О, привет, — протянула она, оглядывая чемодан. — Пап, спасибо. Мы с Игорем уже прикинули, как тут мебель переставим.
— А вы что, сразу въезжаете? — ледяным тоном спросила Светлана.
— Ну а чего тянуть? — усмехнулась девушка. — Всё равно вам тут тесно было.
Светлана сделала шаг к ней.
— Послушай, девочка, ты ещё вчера по ночам мультики смотришь, а уже на моё место метишь?
— Не ваше, а общее, — ухмыльнулась Лиза.
Вадим вскинул руки, словно миротворец:
— Хватит! Я сказал, так будет. Мы съезжаем. Точка.
— Какая точка? — Светлана схватила чемодан и толкнула его обратно к стене. — Ты решил — ты и съезжай. Я отсюда никуда не поеду.
— Света, ты меня вынуждаешь…
— Вынуждаю? — её глаза сверкнули. — Ты меня двадцать лет вынуждал молчать! Но сегодня — хватит.
Лиза закатила глаза:
— Господи, началось…
— Закрой рот, — рявкнула Светлана так, что девушка подпрыгнула. — Пока ты живёшь за папин счёт, у тебя здесь нет права голоса.
Вадим побагровел.
— Не смей так говорить с моей дочерью!
— А ты не смей вытирать об меня ноги!
Тишина повисла густая, будто воздух стал бетонным.
Господи, неужели всё действительно рушится вот так, среди курток и ботинок в прихожей? — мелькнула мысль у Светланы.
Она сжала кулаки и сказала твёрдо:
— Хорошо. Давай по закону. Квартира общая. Делим через суд.
Вадим уставился на неё, будто она только что ударила его кулаком.
— Ты что, совсем озверела? Судиться со мной?
— Да. Если ты решил, что я вещь, которую можно переставить к твоей маме, то у нас теперь будут только документы и юристы.
Лиза нервно жевала жвачку, но глаза у неё метнулись — явно не ожидала, что мачеха так заговорит.
— Свет, ну ты перегибаешь… — начал Вадим.
— Нет, Вадим. Это ты перегибаешь. Всю жизнь.
Она подняла чемодан и поставила к его ногам.
— Собирайся. К маме.
Его лицо скривилось в гримасе ярости.
— Ты мне ещё пожалеешь, что так сказала…
— Это твоя любимая фраза, — усмехнулась она. — Только теперь бояться я её не буду.
И впервые за много лет Светлана почувствовала — воздух можно вдохнуть полной грудью. Пусть и среди чемоданов.
Телефонный звонок юристу оказался самым трезвым решением в её жизни. Светлана сидела на кухне, обняв кружку с остывшим чаем, и слушала, как в трубке уверенный женский голос объяснял:
— Вам нужно собрать все документы на квартиру. Если у вас совместная собственность, то муж не имеет права единолично распоряжаться жильём.
— А если он уже решил, что «мы переезжаем»? — устало спросила Светлана.
— Пусть решает что угодно, — усмехнулась юрист. — Это называется «голос в воздухе». Закон сильнее семейных приказов.
Светлана даже улыбнулась. Закон сильнее Вадима — звучало почти как анекдот.
Вечером Вадим вернулся с тяжёлым видом хозяина, которому не дали дожать ситуацию. Лиза шла за ним, как маленькая победительница, но глаза у неё бегали — явно нервничала.
Светлана сидела в кресле, перед ней аккуратно разложенные папки.
— Ну что, — хмуро бросил Вадим. — Опять будешь театры устраивать?
— Нет, — спокойно ответила она. — Сегодня у нас новый жанр — документальная драма.
Она подняла один из листов.
— Вот выписка. Квартира оформлена на нас обоих. Любое решение принимается вместе.
— Ты что, к адвокатам побежала? — он фыркнул.
— Побежала, — кивнула она. — А ещё бегать умею. Если надо будет, пробегу и до суда.
Лиза прижалась к стене и вдруг выдала:
— Ну папа же просто хотел помочь. Чего ты сразу в штыки?
— Девочка моя, — Светлана посмотрела прямо на неё, — помогать можно деньгами, советом, поддержкой. Но не чужим жильём.
— Оно не чужое! — вспыхнула Лиза. — Это же квартира папы тоже!
— Папы и моей, — жёстко отрезала Светлана. — А тебя в этом списке нет.
Вадим ударил кулаком по столу.
— Ты меня позоришь перед дочерью!
— А ты меня — перед жизнью! — сорвалась Светлана. — Ты хоть раз спросил, чего я хочу?
Он резко шагнул к ней, схватил за локоть.
— Да ты просто змея! Всё было тихо, пока ты молчала, а теперь…
— Пусти, — спокойно сказала она, но взгляд её был такой, что он отшатнулся.
— Мам, хватит уже, — пробормотала Лиза. — Мы же нормально жили.
— Мы? — Светлана усмехнулась. — Мы жили так, что твой отец даже чайник за собой не мыл. А я всё делала и молчала. Знаешь, почему? Потому что думала — ради семьи. Только вот семья — это когда тебя уважают.
Вадим шагал по комнате, будто тигр в клетке.
— Ну ты даёшь… Ради каких-то бумажек…
— Ради своей жизни, — резко оборвала она. — И знаешь, Вадим, я устала быть твоей бесплатной сиделкой.
— Светка, да ты без меня…
— Что? — перебила она. — Пропаду? Умру? Да я без тебя только и начну жить.
Тишина опять повисла. И тут Лиза вдруг тихо спросила:
— А если я съеду?
Они оба повернулись к ней.
— Ты чего, — ошарашенно пробормотал Вадим. — Я ради тебя всё это…
— Да не надо ради меня ссориться, — пожала плечами дочь. — Я у Игоря могу пожить.
— Ну конечно! — взорвался Вадим. — Ты что, думаешь, я ради тебя всё затеял?
— А ради кого ещё? — удивилась Лиза.
Светлана прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться. Ирония была в том, что вся эта «битва за ребёнка» обернулась тем, что ребёнок спокойно смылся к парню, а Вадим остался со своим чемоданом и глупым видом.
— Слышал, — усмехнулась Светлана. — Даже твоя дочь считает, что твои идеи — лишние.
Вадим резко схватил чемодан, поднял его и со злостью поставил в прихожей.
— Ладно. Раз ты такая умная, живи тут сама. Я ухожу.
— Правильное решение, — спокойно сказала Светлана. — Только не забудь забрать свои носки из-под дивана. А то я их выброшу вместе с чемоданом.
Лиза тихо прыснула со смеху.
— Пап, серьёзно, это ты носки под диван пихаешь?
— Да заткнитесь вы обе! — рявкнул он и выскочил в коридор.
Дверь хлопнула так, что ваза на тумбочке качнулась и едва не упала.
Светлана опустилась на диван. Её трясло.
Боже, неужели я правда смогла ему сказать всё это?
Лиза переминалась на месте.
— Слушайте… ну… я, наверное, перегнула. Не хотела так нагло…
— Поздно извиняться, — тихо сказала Светлана. — Но если ты хоть что-то поняла сегодня — уже хорошо.
Они замолчали. За дверью стихли шаги Вадима.
Впервые за многие годы Светлана почувствовала, что стены квартиры — её, только её.
И вместе с этим — страшный холод одиночества.
Вечером, когда она разбирала документы, в голове вертелось: Что дальше? Суд? Развод? Новая жизнь?
И вместе с этим где-то глубоко внутри жила крошечная, наглая искорка: А вдруг теперь всё только начинается?
Судебное заседание длилось всего полтора часа, но для Светланы это было как три жизни подряд.
Вадим сидел мрачный, будто его только что лишили звания «главный мужчина района».
Лиза пришла тоже — в чёрной кофте, с серьёзным видом, впервые без жвачки и кривляний.
Судья зачитывал документы сухим голосом, и каждое слово било в Вадима, как молотком.
— Совместно нажитое имущество… раздел пополам… право проживания за Светланой Николаевной…
Светлана слушала и думала: Господи, а ведь можно было решиться раньше. Сколько лет я тратила на молчание?
Вадим резко вскочил, как только заседание закончилось:
— Ну и ладно! Пусть подавится своей половиной! Я ещё посмотрю, как она тут одна справится!
Светлана собрала бумаги и улыбнулась:
— Лучше одна, чем с человеком, который всё время жмётся, как пятитысячная купюра в кошельке пенсионерки.
— Ты неблагодарная! — заорал он. — Я ради семьи!..
— Стоп, — подняла ладонь Светлана. — Только не начинай снова. Ради семьи — это когда учитываешь жену, а не размахиваешь дочкой, как флагом.
Лиза вдруг шагнула вперёд.
— Пап, хватит, — тихо сказала она. — Света права. Я сама виновата. Я влезла нагло, а она вообще-то всегда к нам нормально относилась.
Вадим уставился на дочь, будто та предала его хуже, чем все суды вместе взятые.
— То есть ты на её стороне?!
— Нет, пап, — Лиза вздохнула. — На стороне совести.
Светлана впервые за долгое время посмотрела на девочку и не почувствовала злости. Только усталое понимание: перед ней не враг, а ещё один человек, который учится на ошибках.
Они вышли из зала суда. Вадим рванул вперёд, не прощаясь.
Лиза задержалась, переминаясь с ноги на ногу.
— Света, прости. Я правда не думала… Я считала, что раз папа всё решает, то это нормально.
— Это ненормально, Лиза, — мягко сказала Светлана. — Но то, что ты это поняла — уже хорошо.
— Можно я… иногда буду заходить?
Светлана пожала плечами.
— Зайди. Дверь открыта. Только без чемоданов.
Они обе улыбнулись.
Вечером Светлана сидела в своей гостиной. Квартира казалась огромной и тихой, будто сама затаила дыхание вместе с ней.
На столе лежали документы, и каждая печать на них означала свободу.
Она подняла бокал вина и сказала сама себе:
— За новую жизнь. Без «ты должна понять».
И впервые за двадцать лет ей не пришлось ни с кем спорить.
Только улыбаться.
