Карина потянулась к телефону, лениво скосив глаза на экран. Незнакомый номер. Обычно она не брала такие, но что-то внутри дёрнуло — а вдруг работа?
— Алло?
Голос в трубке был знакомым до мурашек. Резким, властным, с той самой противной ноткой, от которой Карину всегда передёргивало.
— Карина, это Людмила Петровна.
Тысяча мыслей пронеслась в голове за секунду. Год молчания. Год, как она с Алексеем развелась. Год, как она наконец-то начала жить без их вечных упрёков. И вот — звонок.
— Здравствуйте, — сухо ответила Карина, сжимая телефон в ладони.
— Ты должна помочь. У нас тут ремонт, а ты знаешь, как у меня со спиной. Приезжай, разберёшься со стройматериалами.
Карина замерла. Не «как дела», не «извини, что беспокою». Даже не попытка сделать вид, что между ними что-то осталось. Просто приказ. Как будто ничего и не изменилось.
— Людмила Петровна, мы с вашим сыном развелись. Год назад. Вы помните?
В трубке повисло молчание, затем фырканье.
— Ну и что? Ты же всё равно ничем не занята. А семья — это навсегда.
Карина почувствовала, как по спине побежали горячие иголки.
— Вы серьёзно? Год вы даже не звонили, а теперь я вдруг вам что-то должна?
— Неужели трудно для стариков потратить пару часов? — голос свекрови стал ядовитым. — Алексей говорил, что ты эгоистка, но чтобы так…
Карина резко вдохнула.
— Алексей? Тот самый Алексей, который три года не работал, а деньги у меня вымогал? Который изменял мне с каждой второй? Очень ценное мнение!
— Всё врешь! — свекровь зашипела. — Он золотой человек, а ты его жизнь сломала!
Карина закрыла глаза. Перед ней всплыли картины прошлого: как Людмила Петровна при ней говорила подругам «невестка у нас бестолковая», как закатывала глаза, когда Карина предлагала помощь, как шепталась с сыном за закрытыми дверями…
— Знаете что? — Карина медленно выдохнула. — Если вам так нужна помощь — звоните своему «золотому» сыну. А меня вычеркните из списка родни. Навсегда.
Она положила трубку. Руки дрожали.
Телефон завибрировал снова — уже знакомый номер. Карина нажала на красную кнопку.
«Нет. Больше никаких игр.»
За окном шумел дождь. Карина подошла к окну, прижала ладонь к холодному стеклу.
Год назад она думала, что наконец-то свободна. Но, похоже, некоторые люди так просто не отпускают…
Дождь стучал по подоконнику монотонно, будто пытался заглушить хаос в голове Карины. Она всё ещё сжимала телефон, будто боялась, что он снова зазвонит.
«Семья — это навсегда».
Фраза свекрови звенела в ушах, как колокольчик, который невозможно остановить. Карина резко провела ладонью по лицу, смахивая предательскую влагу с ресниц.
— Чёрт, — прошептала она. — Почему они не могут просто оставить меня в покое?
Она потянулась к шкафу, достала альбом с фотографиями. Первые страницы — свадьба. Она в белом платье, Алексей с гордым видом, Людмила Петровна в элегантном костюме — улыбается, но глаза холодные.
Карина резко перевернула страницу.
«А ведь я действительно верила, что стану для них своей».
Перед глазами всплыл тот день, когда она впервые пришла в их дом.
— Мам, это Карина, — Алексей гордо представил её.
Людмила Петровна тогда улыбнулась, обняла её, даже поцеловала в щёку.
— Наконец-то мой сын нашёл хорошую девушку!
Карина тогда растаяла.
Но уже через месяц после свадьбы всё изменилось.
— Карина, что это за борщ? — Людмила Петровна покрутила ложкой в тарелке, брезгливо сморщив нос. — У моего Алексея от такого живот заболит.
Карина сглотнула.
— Я старалась…
— Старалась? — свекровь фыркнула. — Мой сын заслуживает лучшего.
Алексей молча кушал, даже не подняв глаз.
Позже, когда гости разошлись, Карина заперлась в ванной и плакала, уткнувшись лицом в полотенце, чтобы никто не услышал.
Следующая фотография — они на море. Карина загорелая, счастливая. Алексей рядом, но смотрит куда-то в сторону.
— Ты слишком много ешь, — сказал он тогда ей на пляже. — Посмотри на себя.
Она тогда оправдывалась:
— Это же отпуск…
— Мама права, тебе надо следить за собой.
Карина закрыла альбом.
«Как же я была слепа».
Телефон снова завибрировал. Сообщение от Алексея:
— Ты что, маму грубишь? Она в слезах!
Карина медленно набрала ответ:
— Спроси у неё, сколько раз она меня доводила до слёз. Или тебе это неинтересно?
Она выключила телефон.
За окном дождь усиливался. Карина подошла к зеркалу, посмотрела на своё отражение.
— Хватит, — сказала она вслух. — Хватит позволять им делать из себя жертву.
Но где-то глубоко внутри всё ещё жила та девушка, которая когда-то верила, что её полюбят.
И эта девушка снова плакала.
Телефон снова зазвонил, заставив Карину вздрогнуть. На этот раз звонок был с работы. Она глубоко вдохнула, стараясь взять себя в руки, прежде чем ответить.
— Алло, Карина Сергеевна? Это охрана на проходной. К вам тут… гостья пришла. Говорит, срочно нужно.
В голосе охранника слышалась неловкость. Карина сразу поняла.
— Людмила Петровна?
— Да… Она довольно настойчивая. Говорит, будет ждать у вашего кабинета.
Карина ощутила, как по телу разливается ледяная волна. Руки сами собой сжались в кулаки.
— Спасибо, я… я спущусь.
Лифт спускался на первый этаж мучительно медленно. Карина ловила себя на том, что проверяет макияж в зеркале — глупая привычка, оставшаяся с тех времен, когда она еще пыталась угодить этой женщине.
Людмила Петровна стояла в холле, как королева на приеме — прямая спина, дорогой шарф, высокомерный взгляд. Увидев Карину, она сразу перешла в наступление.
— Ну наконец-то! Я уже думала, ты вообще работать разучилась, раз так долго спускаешься.
Карина почувствовала, как коллеги из соседних кабинетов начинают поглядывать в их сторону.
— Людмила Петровна, я на работе. Давайте поговорим в кафе через дорогу.
— Что, стыдно? — свекровь громко рассмеялась. — Или может, боишься, что коллеги узнают, какая ты на самом деле?
Карина ощутила, как по щекам разливается жар. Она резко шагнула вперед.
— Вы переходите все границы. Мы идем в кафе, или я вызываю охрану.
В кафе было полупусто. Они сели за дальний столик. Людмила Петровна сразу начала, даже не дожидаясь, пока официант принесет заказ.
— Ты совсем совесть потеряла! Алексей в отчаянии, а ты живешь себе припеваючи!
Карина медленно опустила чашку на блюдце.
— Алексей в отчаянии? Это тот самый Алексей, который за последний год ни разу не позвонил сыну? Который задолжал по алиментам за полгода?
— Алименты! — свекровь фыркнула. — Ты и так все у него отобрала! Квартиру, машину…
— Квартиру, которую я оплачивала, пока он играл в бизнесмена! Машину, купленную на мои премии! — голос Карины дрогнул. — Вы действительно пришли на мою работу, чтобы обсуждать это?
Людмила Петровна вдруг перешла на шёпот, но от этого её слова стали только ядовитее.
— Ты разрушила мою семью. Мой сын был счастлив, пока ты не влезла в его жизнь со своими глупыми амбициями.
Карина вдруг осознала, что больше не злится. Ей стало… смешно.
— Ваш сын был счастлив, когда я работала на трех работах, пока он просиживал штаны в игровых клубах? Когда я закрывала его долги перед друзьями? Когда терпела его измены?
Она встала, доставая кошелек.
— Я оплачу свой кофе. И знаете что, Людмила Петровна? В следующий раз, когда захотите устроить сцену — делайте это где-то еще. Иначе я подам заявление о harassment.
Карина вышла на улицу, вдыхая холодный воздух полной грудью. Телефон снова зазвонил — на этот раз детский сад.
— Карина Сергеевна? У вашего сына небольшая температура. Можете забрать?
— Конечно, я уже еду.
Она поймала такси, всё ещё ощущая дрожь в руках. Но теперь это была не дрожь страха, а чего-то другого. Как будто внутри что-то важное наконец сломалось… и освободило место для чего-то нового.
Водитель такси бросил взгляд в зеркало.
— Всё в порядке?
Карина улыбнулась.
— Да. Всё… замечательно.
И странное дело — впервые за долгое время она почти не врала.
Карина прижала к себе разгорячённого сына, пока нянечка в саду заполняла журнал.
— Тридцать семь и два, ничего критичного, — говорила женщина, — но лучше перестраховаться.
— Спасибо, я отвезу его домой.
Матвей притихший и необычно спокойный прижался к маме, его обычно звонкий голосок звучал сипло:
— Мам, а мы купим мороженое?
— Дома решим, солнышко. Сначала нужно померить температуру.
Она уже заводила сына в машину, когда телефон снова загорелся. Неизвестный номер, но Карина почему-то сразу поняла — это ОНИ.
— Алло?
— Где мой внук? — голос Людмилы Петровны резанул как нож. — Я три часа назад звонила в сад, а его уже забрали!
Карина резко прикусила губу, чтобы не накричать при ребёнке.
— Вы что, следите за нами теперь?
— Я имею право видеться с внуком! — свекровь повысила голос. — Привези его сейчас же, у нас семейный ужин!
Матвей испуганно притих на заднем сиденье. Карина взяла себя в руки.
— Ваш сын уже полгода не платит алименты. Вы не звонили Матвею ни разу за этот год. А теперь вдруг «семейный ужин»?
В трубке раздалось тяжёлое дыхание.
— Ты… ты отказываешь бабушке в праве видеть внука?
— Я отказываю токсичным людям в праве портить моему сыну психику, — тихо, но чётко сказала Карина. — Если Алексей хочет встреч — пусть сначала заплатит долги, а потом подаёт в суд.
— Суду? Да я тебя…
Карина положила трубку. Рука дрожала так сильно, что она с трудом вставила ключ в зажигание.
— Мам, это бабуля? — тихо спросил Матвей. — Почему она кричит?
Карина обернулась к сыну. Его большие глаза были полны страха — того самого выражения, которое она видела в зеркале три года назад.
— Бабуля просто… забыла, что мы уже большие и не любим, когда на нас кричат.
— А папа придёт с бабулей?
Сердце Карины сжалось. Она мягко погладила сына по волосам.
— Папа сейчас далеко. Но если он захочет встретиться — обязательно позвонит.
Она тронулась с места, когда телефон завибрировал снова. Сообщение от Людмилы Петровны:
«Жди повестку в суд. Мы заберём Матвея. У меня есть связи в опеке.»
Карина резко затормозила на светофоре. В глазах потемнело.
— Мам, всё хорошо? — испуганно спросил Матвей.
Она глубоко вдохнула и разблокировала телефон.
— Всё прекрасно, солнышко. Просто маме нужно срочно кое-что проверить.
Первым делом она открыла банковское приложение. Переводы Алексею за последний год. Квитанции об оплате квартиры. Скриншоты переписок, где он обещал «вот-вот устроиться». Всё это копилось в отдельной папке с того дня, как они развелись.
Затем она набрала номер своего адвоката.
— Алёна, это Карина. Кажется, мне срочно нужен твой совет…
Пока она говорила, Матвей устало прикорнул в кресле. Карина смотрела на его ресницы, тёмные и длинные, как у отца. Но характер — совсем её. Упрямый. Сильный.
«Нет, — мысленно сказала она свекрови. — Вам его не заполучить.»
Дома, уложив сына спать, она достала старую тетрадь и начала записывать всё: даты, суммы, угрозы. Каждая страница превращалась в оружие.
На кухне закипел чайник. Карина не заметила, как сжала ручку так сильно, что треснул пластик.
В этот момент пришло новое сообщение:
«Завтра в 17:00 приходи в опеку. Без ребёнка. Или будет хуже.»
Карина медленно положила телефон на стол.
— Хорошо, — прошептала она. — Поиграем в ваши игры.
Карина прижала горячий лобик сына к своей щеке, пока медсестра в детском саду заполняла журнал. Матвей вяло обнимал её за шею, его обычно розовые щёчки были неестественно красными.
— Тридцать семь и восемь, — сказала медсестра, снимая градусник. — Не критично, но лучше перестраховаться. Вызывали педиатра?
— Нет ещё, — Карина покачала головой, поправляя сползшую на лоб прядь волос. — Сначала домой, потом посмотрим.
Матвей слабо потянул её за рукав:
— Мам, а можно мороженое? Я обещаю быть хорошим…
Карина прижала сына крепче. Этот голосок, такой родной и беззащитный, заставил её забыть на мгновение о звонке свекрови.
— Дома решим, солнышко. Сначала нужно принять лекарство.
Она уже усаживала Матвея в машину, когда телефон снова загорелся. Не глядя на экран, Карина знала — это ОНИ. Рука сама потянулась отклонить вызов, но…
— Алло? — она всё же поднесла телефон к уху, стараясь говорить максимально нейтрально.
— Где мой внук?! — голос Людмилы Петровны резанул слух. — Я звонила в сад — сказали, его забрали! Ты что, специально скрываешь его от меня?!
Карина резко сжала телефон, чтобы не накричать при ребёнке. Она видела, как Матвей испуганно притих на заднем сиденье.
— Вы что, установили за нами слежку? — прошипела она в трубку.
— Я имею полное право видеть внука! — свекровь перешла на крик. — Привези его сейчас же! У нас семейный ужин, все родственники приехали!
Карина закрыла глаза, считая про себя до пяти. Где были эти «родственники», когда она одна сидела с температурным ребёнком прошлой зимой? Когда Матвею нужны были дорогие лекарства?
— Ваш сын, — медленно проговорила она, — не платит алименты шесть месяцев. Вы не звонили Матвею ни разу за этот год. А теперь вдруг вспомнили о «семейных ужинах»?
В трубке раздалось тяжёлое дыхание, затем голос свекрови стал ледяным:
— Ты… ты отказываешь бабушке в праве видеться с внуком? Это же… это же нарушение закона!
Карина почувствовала, как по спине побежали мурашки. Но голос её звучал ровно:
— Я отказываю токсичным людям в праве калечить психику моего ребёнка. Если Алексей хочет встреч — пусть сначала погасит долги, а потом обращается в суд.
— В суд?! — свекровь завизжала так, что Карина отодвинула телефон. — Да я тебя сама…
Карина положила трубку. Руки дрожали так сильно, что она трижды промахнулась, пытаясь вставить ключ в зажигание.
— Мам, это бабуля? — Матвей притих в своём кресле. — Почему она всегда кричит?
Карина обернулась к сыну. Его большие серые глаза — точь-в-точь как у отца — были полны страха. Того самого выражения, которое она так часто видела в зеркале во время брака.
— Бабуля просто… забыла, что мы уже большие и не любим, когда на нас кричат, — мягко сказала она, поправляя воротник его рубашки.
— А папа придёт с бабулей? — Матвей устало потёр глаза.
Сердце Карины сжалось. Она знала, как сын скучает по отцу, несмотря ни на что.
— Папа сейчас далеко, солнышко. Но если он захочет увидеться — обязательно позвонит, хорошо?
Когда они тронулись, телефон снова завибрировал. Сообщение от Людмилы Петровны:
«Жди повестку в суд. Мы заберём Матвея. У меня есть связи в опеке.»
Карина резко затормозила на красном светофоре. Перед глазами поплыли тёмные пятна, ладони вспотели.
— Мам, ты чего? — испуганно спросил Матвей.
Она глубоко вдохнула, разблокировала телефон и… сохранила сообщение. Затем открыла облачное хранилище, где уже лежали:
— Скриншоты переводов Алексею за последний год
— Квитанции об оплате квартиры
— Аудиозаписи угроз свекрови
— Справка о задолженности по алиментам
— Всё хорошо, солнышко, — она обернулась к сыну, заставляя себя улыбнуться. — Просто маме нужно срочно кое-что проверить.
Дома, уложив Матвея спать, Карина достала толстую тетрадь в синей обложке — свой «дневник доказательств». Страница за страницей она записывала:
«12 мая — звонок от Л.П., требовала отдать Матвея на выходные. Угрожала судом.»
Чайник на кухне зашипел, но Карина не слышала — она сжала ручку так сильно, что треснул пластик. В этот момент телефон снова вибрировал:
«Завтра 17:00. Приходи в опеку. Без ребёнка. Иначе будет хуже.»
Карина медленно поставила телефон на стол. В зеркале напротив она увидела своё отражение — бледное лицо, сжатые губы, но… твёрдый взгляд.
— Хорошо, — прошептала она, беря в руки телефон. — Поиграем в ваши игры.
Первым делом она набрала номер своего адвоката. Затем — подруги, которая работала в опеке. И наконец — открыла приложение диктофона.
«Если они хотят войны — они её получат.»
Карина стояла перед зданием опеки, сжимая в руках папку с документами. Ветер трепал её строгий серый пиджак — она специально оделась официально, как на суд. В кармане лежал включенный диктофон.
— Ты готова? — спросила Алёна, её адвокат, поправляя очки.
— Готова, — Карина глубоко вдохнула.
Кабинет оказался небольшим, с потертым линолеумом и запахом дешевого кофе. За столом сидела женщина лет пятидесяти с натянутой улыбкой.
— Карина Сергеевна? Проходите. Я — Светлана Ивановна, начальник отдела опеки.
Карина едва успела сесть, как дверь резко открылась. В кабинет ввалилась Людмила Петровна в сопровождении… Алексея.
Он выглядел усталым, в помятой рубашке, но глаза горели тем самым знакомым холодным огнём.
— Ну вот и встретились, — прошипела свекровь, бросая на Карину злобный взгляд.
Светлана Ивановна заерзала в кресле.
— Мы здесь, чтобы обсудить…
— Обсудить, как эта стерва лишает сына общения с отцом! — перебила Людмила Петровна, стуча кулаком по столу.
Алексей молчал, но его пальцы нервно барабанили по колену.
Карина медленно открыла папку.
— Прежде чем о чём-то говорить, предлагаю взглянуть на документы.
Она выложила на стол:
1. Справку о задолженности по алиментам — 287 000 рублей.
2. Скриншоты переписок, где Алексей отказывается встречаться с сыном.
3. Медицинское заключение о стрессе у Матвея после визитов к бабушке.
Людмила Петровна фыркнула:
— Какие глупости!
— Глупости? — Карина достала телефон. — Вот запись вашего вчерашнего звонка. Где вы открыто угрожаете «забрать» моего сына.
В кабинете повисла тишина. Светлана Ивановна побледнела.
Алексей вдруг поднял голову:
— Хватит! Мама, заткнись уже.
Все замерли. Даже Карина не ожидала такого поворота.
— Я… я не хочу скандалов, — он говорил с трудом, избегая взглядов. — Я хочу видеть сына.
Карина сжала кулаки.
— Ты мог видеть его все эти месяцы. Но ты даже не позвонил.
— Я… у меня были проблемы.
— Проблемы? — её голос дрогнул. — У тебя всегда «проблемы», когда речь о сыне. Но как только твоя мамаша решила устроить спектакль — ты тут как тут!
Людмила Петровна вскочила:
— Как ты смеешь! Мой сын…
— Твой сын — трус! — Карина встала, её трясло. — Который прячется за мамину юбку в тридцать пять лет!
Алексей вдруг резко поднялся.
— Всё. Я ухожу.
— Что?! — свекровь остолбенела. — Но мы же…
— Я сказал, всё! — он впервые повысил голос на мать.
Карина не могла поверить своим глазам.
Светлана Ивановна наконец нашла голос:
— Я… я думаю, нам нужно время. Карина Сергеевна, ваши документы убедительны. Но…
— Но ничего, — Карина собрала бумаги. — Я подам в суд на ограничение их общения с моим сыном.
Когда она вышла в коридор, за ней вдруг поспешил Алексей.
— Карина, подожди…
Она резко обернулась:
— Что ещё?
Он сглотнул, глядя в пол:
— Я… заплачу алименты. Всё.
Карина долго смотрела на него. На этого человека, которого когда-то любила.
— Это не для меня, — тихо сказала она. — Это для твоего сына.
Она развернулась и пошла прочь, не оглядываясь. Впервые за долгие годы она чувствовала — теперь всё будет по-другому.
Телефон в кармане продолжал записывать.
Дождь стучал по подоконнику, когда Карина разбирала старый ноутбук, который когда-то принадлежал Алексею. Матвей мирно спал в соседней комнате, а она сидела на кухне с чашкой остывающего чая, пытаясь найти фотографии для школьного альбома сына.
— Где же эти чертовы файлы… — пробормотала она, листая папки с бессмысленными названиями вроде «Работа_121» и «Новое».
И вдруг её взгляд зацепился за странную папку — «Варианты». Внутри оказались скриншоты банковских переводов… её переводов Алексею за последние три года.
Карина замерла.
— Что за…
Она открыла следующий файл — письмо от Людмилы Петровны:
«Сынок, не переживай насчёт алиментов. Мы через опеку добьёмся, чтобы она ещё и тебе платила. У меня там связи. А на квартиру подадим в суд — скажем, что она тебя выжила.»
Карина почувствовала, как комок подкатил к горлу. Она лихорадочно открывала файл за файлом:
— Черновик иска о разделе имущества
— Переписка с юристом о «способах давления через ребёнка»
— Даже… список её знакомых, где Людмила Петровна делала пометки: «Кого можно использовать против Карины»
Руки дрожали так сильно, что она едва не уронила ноутбук.
— Вот оно… — прошептала она. — Вот их настоящий план.
На экране всплыло последнее письмо, датированное прошлой неделей:
«Лёш, не дури. Если она узнает про наш план с опекой — всё пропало. Держись, скоро мы её сломаем.»
Карина медленно откинулась на спинку стула. В голове крутилась только одна мысль:
«Они хотели не Матвея… Они хотели сломать меня. Снова.»
Она резко захлопнула ноутбук, когда из спальни донёсся кашель.
— Мам? — Матвей стоял в дверях, потирая глаза. — Мне страшно…
Карина мгновенно преобразила лицо в улыбку:
— Что ты, солнышко? Иди ко мне.
Она обняла сына, вдыхая запах его детских волос.
— Мам, а папа правда придёт? Как бабуля говорила?
Карина крепче сжала его в объятиях:
— Знаешь, мой хороший, взрослые иногда говорят много лишнего. Но я всегда буду рядом. Обещаю.
Уложив Матвея, она достала телефон. Первым делом — копия всех файлов в облако. Затем звонок адвокату.
— Алёна, ты не поверишь, что я нашла…
Голос её звучал спокойно, но пальцы непроизвольно сжимались в кулаки.
— Это же… чистосердечное признание, — восхищённо прошептала адвокат. — Карина, это твой выигрышный билет.
Карина подошла к окну. Дождь закончился, на небе появились звёзды.
— Нет, — тихо сказала она. — Это их билет в тюрьму.
Она знала — завтра будет война. Но впервые за долгие годы была готова к ней.
В телефоне замигал значок диктофона. Запись всё ещё шла…
Зал суда напоминал Карине камеру пыток. Холодные стены, скрипучие деревянные скамьи и тяжёлый взгляд судьи, медленно просматривающего документы. Людмила Петровна сидела в первом ряду, выпрямив спину, будто на светском приёме. Алексей — сгорбившись, избегая встретиться взглядом с Кариной.
— Суд рассмотрит ходатайство об ограничении общения бабушки с несовершеннолетним Матвеем, — объявил судья. — Карина Сергеевна, ваше слово.
Карина встала, ощущая, как дрожат колени. В руках она сжимала распечатки тех самых переписок с ноутбука.
— Ваша честь, я прошу приобщить к делу новые доказательства.
Она протянула судье толстую папку. Людмила Петровна резко повернулась:
— Это что ещё за бред?
— Молчать! — сурово сказал судья, просматривая документы. Его брови медленно поползли вверх.
Карина сделала глубокий вдох:
— Эти переписки доказывают, что Людмила Петровна и Алексей систематически планировали…
— Врёшь! — свекровь вскочила, перебивая её. Лицо её стало багровым. — Это подделка!
Судья ударил молотком:
— Ещё одно слово, и я удалю вас из зала!
Алексей вдруг поднял голову. Его глаза встретились с Кариными — впервые за много лет.
— Карина… — он прошептал так тихо, что услышала только она.
Но Карина уже отвернулась.
— Ваша честь, — её голос окреп, — я прошу не просто ограничить их общение с сыном. Я требую запретить Людмиле Петровне приближаться к моему ребёнку.
В зале поднялся шум. Свекровь побледнела.
— На каком основании?!
— На основании вот этого, — Карина нажала кнопку на телефоне.
Из динамиков раздался её собственный голос:
«Жди повестку в суд. Мы заберём Матвея. У меня есть связи в опеке.»
Затем — крики Людмилы Петровны в кабинете опеки. Угрозы. Признания.
Судья снял очки и медленно протёр их.
— У меня есть вопросы к органам опеки, — сказал он многозначительно.
Людмила Петровна вдруг изменилась в лице.
— Ваша честь, это… это вырванные из контекста…
— Довольно! — судья поднял руку. — Карина Сергеевна, ваш сын сейчас где?
— В саду. Под присмотром моей подруги.
Судья кивнул, затем повернулся к Алексею:
— Вы, как отец, что можете сказать?
Алексей медленно поднялся. Его руки дрожали.
— Я… я не знал…
— Врёшь! — закричала Людмила Петровна. — Это всё она! Она всё подстроила!
Судья ударил молотком:
— На основании представленных доказательств, суд удовлетворяет ходатайство матери. Людмиле Петровне запрещается…
Карина не слышала окончания фразы. В ушах звенело. Она видела, как свекровь схватилась за сердце, как Алексей потянулся к ней, но она оттолкнула его.
Когда судья объявил перерыв, адвокат обняла Карину:
— Ты сделала это.
Карина посмотрела в окно. На улице светило солнце.
— Нет, — тихо сказала она. — Это только начало.
Она знала — Людмила Петровна не сдастся. Но теперь у Карины было оружие. Закон.
И самое главное — она больше не боялась.
Телефон в кармане вибрировал —сообщение из садика. Фото Матвея, счастливо улыбающегося с новой игрушкой.
Карина улыбнулась. Впервые за долгие годы она чувствовала — всё будет хорошо.
Год спустя
Карина поправляла бантик на платье маленькой именинницы, когда телефон заиграл знакомую мелодию. Она взглянула на экран — неизвестный номер. Раньше такие звонки заставляли её сердце бешено колотиться, теперь она спокойно отправила вызов на голосовую почту.
— Мам, смотри, как я умею! — Матвей, загорелый за лето, лихо скатился с горки прямо к её ногам.
— Молодец, чемпион! — Карина рассеянно погладила его по голове, замечая вдалеке знакомую фигуру.
Алексей стоял у входа в парк, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Он сильно изменился — похудел, отрастил короткую бородку. В руках сжимал подарочный пакет.
— Карина… — он сделал шаг вперед, когда она подошла. — Можно мне… поздравить сына?
Матвей замер, ухватившись за мамину руку.
Карина изучающе посмотрела на бывшего мужа. Год назад суд обязал его погасить все долги по алиментам. К её удивлению, он не только выплатил всю сумму, но и начал регулярно перечислять деньги сверх положенного.
— Ты приходил в назначенные дни? — спросила она холодно.
— Каждый месяц. Как договаривались. — Алексей достал из кармана сложенный листок. — Вот отчет от психолога.
Карина пробежалась глазами по заключению. «Пациент проявляет устойчивый интерес к восстановлению отношений с сыном. Рекомендуется постепенное увеличение времени встреч…»
— Мам… — Матвей потянул её за руку. — Это папа?
В его глазах читалось не страх, а любопытство. Карина почувствовала, как что-то сжалось у неё внутри.
— Да, солнышко. Папа пришел поздравить тебя с днём рождения.
Алексей осторожно протянул подарок — коробку в форме гитары.
— Я… я помнил, что ты хотел научиться…
Матвей с восторгом схватил подарок, но сначала посмотрел на маму. Карина кивнула.
— Спасибо! — мальчик распаковал подарок — маленькую синтезаторную клавиатуру. Его глаза загорелись. — Мам, смотри, я смогу сочинять музыку!
Карина невольно улыбнулась. Алексей действительно помнил — их сын с трёх лет обожал нажимать на клавиши старого пианино у бабушки.
— У меня есть ещё кое-что, — Алексей достал конверт. — Билеты. На следующее воскресенье. Детский музыкальный спектакль. Если… если вы разрешите.
Карина взяла конверт. В голове проносились мысли — а вдруг это новая уловка? Но когда она подняла глаза и увидела, как Алексей смотрит на сына, то поняла — это взгляд человека, который действительно хочет наверстать упущенное.
— Хорошо, — она сделала глубокий вдох. — Но я пойду с вами.
Алексей кивнул, его глаза блеснули.
— Спасибо. Это… это больше, чем я заслуживаю.
Когда он ушёл, пообещав вернуться в воскресенье, Матвей обнял маму за талию:
— Мам, а почему папа теперь может приходить?
Карина присела перед ним, смотря прямо в эти доверчивые глаза — так похожие на отцовские, но с её упрямым блеском.
— Потому что люди иногда меняются, солнышко. И если они действительно стараются… стоит дать им шанс.
Она взяла сына за руку, и они пошли домой, где ждал праздничный торт и друзья. Телефон снова зазвонил — на этот раз Карина ответила.
— Алло?
— Карина, это Алёна. Ты не поверишь — Людмила Петровна подала апелляцию!
Карина засмеялась, глядя, как Матвей бежит впереди, размахивая новым синтезатором.
— Пусть подаёт. У нас есть всё, чтобы снова выиграть.
Она отключилась и ускорила шаг, догоняя сына. Ветер играл в её волосах, солнце припекало спину.
Карина вдруг осознала — она больше не боится звонков, не вздрагивает от каждого шороха. Страшный сон закончился.
— Мам, беги быстрее! — крикнул Матвей.
И Карина побежала — навстречу своей новой, свободной жизни.
