Квартира на окраине Москвы, вечер. За окном дождь стучит по подоконнику, как назойливый сосед, требующий долг. Кристина сидит на кухне, укутанная в плед, и медленно помешивает чай. Ложка цокает о стенки кружки, будто отсчитывает секунды до неизбежного.
Три недели назад её выписали из больницы. Пневмония — так сказали врачи. Но Людмила Ивановна, свекровь, назвала это «ленивой простудой» и добавила, что в её годы после родов на ногах стояли, а не валялись с градусником.
— Ты бы уже встала, — бросила она сегодня утром, заглянув в комнату. — Лежишь как бревно, а у меня через неделю юбилей. Надо всё организовать.
Кристина тогда только вздохнула. Силы спорить не было. Да и зачем? Людмила Ивановна не слышит возражений. Она слышит только себя.
Максим вошёл на кухню, потягиваясь. Футболка с дыркой под мышкой, волосы растрёпанные, как будто он только что проснулся, хотя на часах уже восемь вечера.
— Мам звала? — спросил он, открывая холодильник.
— Да, — Кристина отпила глоток чая. Горький. Забыла положить сахар. — Она хочет, чтобы мы устроили её юбилей здесь.
Максим нахмурился, но не от недовольства, а от усилия мысли.
— Ну, это же семейное торжество. Нормально.
— Нормально? — Кристина поставила кружку на стол. — Макс, я три недели в больнице провалялась. Денег нет. Силы нет. А она хочет, чтобы я накормила двадцать человек.
— Ты преувеличиваешь, — он достал пакет с пельменями, начал ковырять вилкой. — Мама сказала, она поможет.
— Поможет? — Кристина фыркнула. — Она поможет критиковать, как я режу салат. Или скажет, что торт не тот купила.
Максим не ответил. Он никогда не отвечал, когда речь шла о матери. Просто ждал, когда Кристина устанет и сдастся.
Людмила Ивановна вошла без стука, как всегда. На ней был новый свитер — подарок Ольги, её старшей невестки, которая умела угадывать вкусы свекрови. Кристина в этом свитере выглядела бы как бабушка на диете.
— Ну что, обсудили? — свекровь села за стол, не дожидаясь приглашения. — Я составила список. Вот.
Она вытащила из сумки листок, испещрённый аккуратным почерком. Шампанское — 5 бутылок. Икра — 2 банки. Мясо — 10 кг.
— Десять килограмм?! — Кристина уставилась на бумагу.
— Ну да. Мужчины едят много, — Людмила Ивановна махнула рукой. — И не забудь про салаты. Оливье, селёдку под шубой, ещё что-нибудь с мясом. А то у тебя всегда одна зелень.
— Я не могу, — тихо сказала Кристина. — У меня нет пятнадцати тысяч на всё это.
На кухне повисла тишина. Максим продолжал жевать пельмени, избегая смотреть на жену.
— Ах, денег нет, — Людмила Ивановна усмехнулась. — А когда тебе платье покупали за восемь тысяч, деньги были?
— Это было полгода назад! И это мои деньги!
— Твои? — свекровь подняла бровь. — Интересно, а чья это квартира, в которой мы сидим?
Кристина сжала кулаки под столом. Квартира была её. До брака. Но Людмила Ивановна всегда делала вид, что это временное пристанище, которое Максим великодушно разрешил занимать своей жене.
— Если денег нет, я могу попросить Ольгу помочь, — продолжала свекровь. — Она всегда отзывчивая. Не то что некоторые.
— Не надо, — резко сказала Кристина. — Я сама как-нибудь.
— Вот и хорошо, — Людмила Ивановна встала. — Тогда завтра пойдём за продуктами. И не забудь про скатерть. Та, что в шкафу, с кружевами. Она для торжеств.
Она вышла, оставив за собой шлейф духов «Красная Москва». Максим доел пельмени и последовал за матерью, даже не взглянув на жену.
Кристина осталась одна. Чай давно остыл. Она выглянула в окно — дождь усилился, стекал по стёклам, как слёзы, которые она не позволяла себе плакать.
В голове крутились цифры: 15 000. Зарплата через неделю. Счета за свет. Лекарства, которые ещё надо докупить. И этот чёртов юбилей, который никто не отменял.
Она достала телефон, набрала сообщение Ольге: «Людмила Ивановна опять за своё. Ты как с ней справляешься?»
Ответ пришёл почти сразу: «Я не справляюсь. Я уехала.»
Кристина уставилась на экран. Уехала? Куда? Когда?
Она открыла браузер, начала искать билеты. Москва — Сочи. В одну сторону.
Вечером, когда Максим ушёл к матери «обсудить меню», Кристина достала из шкафа коробку с документами. Среди них лежал договор купли-продажи квартиры. Её квартиры.
Она провела пальцем по печатям. Может, продать? Начать сначала?
Но нет. Она не уйдёт. Она не позволит им выжить себя.
Кристина взяла телефон и набрала номер риелтора.
— Алло, меня интересует замена замков, — сказала она. — Срочно.
Утро началось с того, что Людмила Ивановна позвонила в дверь в шесть утра. Кристина даже не спала — она лежала на диване, укутавшись в одеяло, и слушала, как дождь барабанит в окно. Но не ожидала, что свекровь явится с рассветом, как инспектор из ЖЭКа.
— Кристина, открой! — голос за дверью был напористым, как удар кулаком. — Нам нужно обсудить меню!
Кристина приподнялась, чувствуя, как голова раскалывается от бессонницы. Она подошла к двери, прижалась ухом к холодному металлу.
— Максим спит, — соврала она.
— Максим ушёл на работу в пять, — отрезала Людмила Ивановна. — Открывай, не притворяйся.
Кристина вздохнула и повернула ключ. Дверь распахнулась, и свекровь ворвалась внутрь, как ураган в магазин скобяных изделий.
— Ты что, серьёзно думаешь, что спрячешься? — она сбросила туфли у порога и прошла на кухню. — Кофе есть?
— Нет, — буркнула Кристина.
— Тогда чай. — Людмила Ивановна включила чайник, начала открывать шкафы, как будто это её дом. — Я принесла список. Надо сегодня всё купить.
Она достала новый листок, ещё более детализированный, чем вчера. «Икра красная — 3 банки. Шампанское — «Абрау-Дюрсо», не меньше пяти бутылок. Фрукты — ананасы, виноград, киви. Торты — два, один с кремом, другой бисквитный.»
— Ты понимаешь, что это стоит как минимум двадцать тысяч? — Кристина сжала листок в кулаке.
— Не преувеличивай, — махнула рукой Людмила Ивановна. — Если не хочешь тратиться, я могу попросить Ольгу. Она всегда помогает.
— Ольга уехала, — сказала Кристина.
Свекровь замерла с чашкой в руке.
— Куда уехала?
— В Сочи. Навсегда.
Людмила Ивановна медленно поставила чашку на стол.
— Она что, сбежала?
— Она устала, — Кристина почувствовала, как внутри что-то сдвигается. Не страх, не ярость — что-то холодное и твёрдое, как лёд. — Как и я.
Чайник засвистел. Людмила Ивановна налила кипяток в чашку, бросила туда пакетик «Липтона», который Кристина терпеть не могла.
— Ты что, всерьёз думаешь бросить праздник? — спросила она, не глядя на невестку.
— Я не бросаю. Я не могу, — Кристина села напротив. — У меня нет денег. Нет сил. Я три недели в больнице лежала, а ты даже не спросила, как я.
— Да что ты нытишь? — Людмила Ивановна фыркнула. — Все болеют. Все лечатся. Ты не первая, не последняя.
— Ты хоть раз спросила, как я себя чувствую?
— А что спрашивать? — свекровь отхлебнула чай. — Лежишь, лечишься. Всё нормально.
Кристина смотрела на неё и понимала: это не равнодушие. Это презрение. Людмила Ивановна не считала её за человека. Она была мебелью — диваном, на котором можно сидеть, или шкафом, в котором хранятся вещи.
— Я не буду делать этот юбилей, — сказала Кристина.
Людмила Ивановна подняла глаза.
— Что?
— Я не буду. Нет денег. Нет желания. Нет сил.
— Ты что, шутки шутишь? — свекровь поставила чашку так резко, что брызги полетели на стол. — Это мой юбилей! Моя семья! Моя квартира!
— Твоя квартира? — Кристина усмехнулась. — Давай посмотрим документы.
Она встала, достала из шкафа папку с бумагами, бросила её на стол перед Людмилой Ивановной.
— Вот. Моя квартира. Моё решение.
Свекровь пролистала документы, её губы сжались в тонкую линию.
— Максим! — она схватила телефон. — Ты где?! Твоя жена с ума сошла!
Максим примчался через полчаса, взъерошенный, с красными пятнами на щеках — верный признак, что мать уже успела ему мозг прополоскать.
— Что здесь происходит?! — он выглядел растерянным, как ребёнок, которого разбудили среди ночи.
— Твоя жена отказалась делать мой юбилей! — Людмила Ивановна ткнула пальцем в Кристину. — Она говорит, что это её квартира и она здесь главная!
— Это моя квартира, — спокойно повторила Кристина. — И я не обязана устраивать праздник, если не хочу.
— Но это же мамин юбилей! — Максим выглядел так, будто его заставили выбрать между женой и последним куском торта.
— И что? — Кристина пересекла руки на груди. — Она хочет праздник — пусть сама его организует. У неё есть деньги. У неё есть Ольга. У неё есть ты.
— Ты эгоистка, — прошипел Максим.
— Я эгоистка? — Кристина рассмеялась. Горько, без радости. — Я три года терпела твои «мама сказала». Три года готовила, убирала, стирала за тобой, как за ребёнком. А когда заболела — никто даже не позвонил в больницу. Ни ты, ни она.
Максим молчал. Людмила Ивановна сжала кулаки.
— Ты пожалеешь об этом, — сказала она тихо.
— Уже не жалею, — Кристина взяла со стола ключи. — Идите. Оба.
Максим попытался что-то сказать, но Кристина уже открыла дверь.
— Ты serious? — он выглядел так, будто не понял, что происходит.
— Серьёзнее не бывает, — она показала на коридор. — Или я вызываю полицию.
Людмила Ивановна фыркнула, но пошла к выходу. Максим замер на пороге, как потерянный щенок.
— Ты куда пойдёшь? — спросила Кристина.
— К маме, — он пожал плечами.
— Хорошо, — она кивнула. — Передавай привет.
Дверь закрылась. Кристина повернула ключ. Потом ещё раз. На всякий случай.
Она села на пол, спиной к двери, и заплакала. Не от горя. От облегчения.
Через час раздался звонок. Незнакомый номер.
— Алло? — Кристина вытерла слёзы.
— Добрый день, это риелторская компания «Ваш Дом», — сказал мужской голос. — Вы звонили по поводу замены замков?
— Да, — Кристина улыбнулась. — Приезжайте.
Квартира была тихой. Слишком тихой. Кристина сидела на кухне, обхватив колени руками, и слушала, как капает кран. Она не плакала. Слезы кончились ещё вчера. Осталась только пустота — чистая, холодная, как зимнее небо.
На столе лежал телефон. Экран мигал — пять пропущенных от Максима, три от Людмилы Ивановны, одно от неизвестного номера. Она не стала слушать голосовые. Знала, что там: ультиматумы, угрозы, мольбы. Но сегодня ей было всё равно.
Кристина встала, подошла к окну. Дождь кончился, но лужи на асфальте блестели, как разбитое стекло. Она потянулась к шкафу, достала пачку сигарет — те, что курила только в крайних случаях. Сегодня крайний случай, подумала она.
Зажигалка чиркнула. Дым пошёл вверх, к потолку, где когда-то висела люстра, которую Людмила Ивановна называла «вульгарной». Кристина выдохнула. В груди стало легче.
Дверной звонок разорвал тишину. Она не ожидала гостей. Никого не ждала.
Кристина подошла, выглянула в глазок. За дверью стояла женщина — лет пятидесяти, в строгом пальто, с сумкой через плечо. Волосы короткие, седые, глаза усталые, но твёрдые.
— Кто там? — спросила Кристина, не открывая.
— Ольга, — ответил голос. — Я приехала.
Кристина отпрянула, будто её ударило током. Ольга? Та самая Ольга, которая сбежала в Сочи? Та, которую Людмила Ивановна ставила в пример?
Она открыла дверь.
Ольга стояла на пороге, смотря на неё с лёгкой улыбкой.
— Можно войти?
Они сидели на кухне. Ольга пила чай без сахара, медленно, как будто наслаждалась каждой каплей. Кристина курила, наблюдая за ней.
— Ты почему вернулась? — наконец спросила она.
— Я не вернулась, — Ольга поставила чашку. — Я приехала за тобой.
— За мной?
— Да. — Ольга достала из сумки конверт, положила его на стол. — Здесь билеты. Москва — Сочи. На двоих.
Кристина уставилась на конверт, потом на Ольгу.
— Зачем?
— Потому что ты не должна оставаться здесь, — Ольга вздохнула. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я прошла через это. Мама, муж, этот вечный театр одного актёра, где ты всегда виновата.
— Но ты же сбежала, — Кристина потянулась за сигаретой. — А я… я выгнала их.
— Это не сбежать, — Ольга усмехнулась. — Это спастись. Ты сделала первый шаг. Теперь нужно сделать второй.
— И что, просто взять и уехать?
— А почему нет? — Ольга протянула руку, коснулась её запястья. — Ты молода. У тебя есть квартира. Есть деньги. Есть шанс начать сначала.
Кристина посмотрела на конверт. Билеты. Новые возможности. Новая жизнь.
— А если я не хочу?
— Тогда останешься здесь, — Ольга встала. — И будешь ждать, когда они вернутся. А они вернутся. Свекровь всегда возвращается.
Она направилась к двери, но остановилась.
— Кстати, мама продала свою квартиру. Она теперь живёт у Максима. Так что, если передумаешь — звони.
Дверь закрылась. Кристина осталась одна.
Она взяла конверт, достала билеты. Дата — завтра. Время — десять утра.
Кристина подошла к шкафу, начала вытаскивать вещи. Не все. Только самое необходимое. Документы. Деньги. Телефон. Сигареты.
Она открыла ящик стола, где лежали ключи. Те, что вчера заменила. Те, что открывали её жизнь.
И бросила их в мусорное ведро.
Утром Кристина стояла у двери с чемоданом. Квартира была пуста. Чиста. Как будто здесь никто не жил.
Она вышла, закрыла дверь. Не оглянулась.
На лестничной площадке стояла Людмила Ивановна. В руках — сумка с продуктами. На лице — удивление, смешанное с яростью.
— Ты куда? — спросила она.
— В Сочи, — Кристина спускалась по лестнице, не останавливаясь.
— Ты с ума сошла?! — крикнула Людмила Ивановна. — Ты не можешь просто так уехать!
— Могу, — Кристина улыбнулась. — Я уже уехала.
Она вышла на улицу. Солнце светило ярко, как будто всё это время ждало её. Кристина вдохнула воздух — он пах свободой.
Максим позвонил, когда она уже была в такси.
— Кристина, где ты? — его голос дрожал.
— В пути, — она посмотрела в окно. Город уходил назад, как старые ошибки.
— Ты вернёшься?
— Нет.
— Почему?
Она задумалась. Почему? Потому что устала. Потому что заслужила. Потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на тех, кто тебя не ценит.
— Потому что я хочу быть счастливой, — сказала Кристина.
И отключила телефон.
