Лариса сидела на кухне и думала. О чем думают женщины в пятьдесят восемь? О том, что жизнь пронеслась как электричка мимо платформы. Промелькнула. И вот остановка – «Бабушка».
Конечная.
За окном октябрь шуршал листьями, а она листала в телефоне сообщения от Марины: «Завтра приходите к восьми, Дениска не спал полночи, капризничает».
Дениска — двухлетний внук. Светлые кудряшки, как у сына в детстве. Когда плачет – вообще копия Игорька. А когда смеется, ах, растопит любое сердце! Но сердце-то у Ларисы уже полгода как не растапливается от детского смеха. Устало. Измоталось, как старые тапочки.
– Каждый день, – пробормотала она, откладывая телефон.
А когда она в последний раз была просто Ларисой? Не мамой, не свекровью, не бабушкой – просто женщиной с собственными желаниями?
Помнила еще: лет пять назад покупала билет в театр. Спектакль про любовь. Сидела в зале, плакала от прекрасного. После долго шла пешком по вечернему городу, вдыхала осень, думала о своем.
Теперь вечерами она мыла детские бутылочки.
Телефон завибрировал. «Мам, можешь сегодня пораньше? У нас с Мариной встреча с клиентами до обеда».
«У них с Мариной». Будто она, Лариса, не человек со своими планами, а автомат по выдаче бабушкиных услуг. Вставь монетку желания, получи готовую няню?=.
Она набрала ответ: «Хорошо, Игорь». Стерла. Написала снова: «У меня сегодня дела, не могу». Снова стерла.
Что за дела? Какие дела у пенсионерки?
А дел-то полно! Вот, например, в санатории «Озерный» есть путевки на октябрь. Недорого. Можно подлечиться, отдохнуть. Вот уже месяц брошюра лежит на тумбочке.
«Хорошо», – все-таки написала она Игорю.
В восемь утра Лариса стояла у подъезда своего сына. На четвертый этаж по лестнице – лифт, как всегда, сломан. Одышка. Сердце колотится. А ведь раньше на эти четыре этажа взлетала как девочка.
– Ну наконец-то! – Марина открыла дверь, уже одетая, накрашенная, с сумкой в руках. – Дениска ел час назад, подгузник чистый. Гулять в одиннадцать, спать после обеда. Мы к вечеру вернемся.
И умчалась. Каблучки по лестнице – тук-тук-тук – и тишина.
А Дениска плачет. Тянет ручки к бабушке.
– Ну что ты, малыш, – Лариса взяла внука на руки. – Бабушка тут, бабушка никуда не денется.
Дениска уткнулся носом ей в плечо и затих.
Три часа до прогулки. Потом прогулка. Потом обед, который надо приготовить. Потом укладывание спать. Потом…
А потом завтра то же самое.
И послезавтра.
Она вдруг увидела себя в зеркале в прихожей: волосы, собранные в хвостик, старая кофта, стоптанные тапочки. Когда это случилось? Когда она превратилась в эту усталую женщину?
Дениска весил на руках как мешок картошки. Тяжелый такой мешочек.
Прошло еще две недели. Все одно и то же: подъем в семь утра, дорога к сыну, целый день с Дениской, вечером – домой как выжатый лимон.
И никого не волнует, что у Ларисы болят ноги, что она засыпает над тарелкой ужина, что по утрам не может разогнуть спину.
В субботу она все-таки решилась.
– Игорь, – позвонила сыну. – Мне надо отдохнуть немного. Хочу в санаторий съездить. Дней на десять.
Тишина в трубке. Потом:
– Мам, ты серьезно? А нам что делать с ребенком?
– Не знаю. Может, отпуск возьмешь? Или няню найдете? Я же не железная, Игорек.
– Да какая няня, мам! – голос сына стал раздраженным. – У нас ипотека, кредиты. Когда есть бабушка! Это же твоя святая обязанность!
«Обязанность». Слово легло тяжелым камнем в грудь.
– Игорь, а моя жизнь?
– Да какая у тебя жизнь?! – не дал договорить сын. – Пенсия есть, квартира есть, здоровье. Чего тебе еще надо?
Лариса медленно положила трубку. Сидела на кухне и смотрела в окно, где за стеклом моросил дождь.
«Чего мне еще надо?» – повторила про себя. – «А может, ничего. Может, и правда ничего не надо».
Но внутри что-то горело. Маленький огонек возмущения, который она все время задувала, гасила, прикрывала ладонью от ветра чужих потребностей.
В понедельник Марина встретила ее особенно холодно:
– Игорь рассказал про ваши планы. Честно говоря, не ожидала от вас такого эгоизма.
– Эгоизма? – Лариса даже растерялась.
– Ну а как это назвать? – Марина поправила прическу перед зеркалом. – Мы работаем, строим карьеру, а вы думаете только о себе. Дениска привык к вам, а вы хотите его бросить!
– Я не бросаю. Я просто хочу немного отдохнуть.
– Отдохнуть? – Марина фыркнула. – От чего отдохнуть? От любимого внука? Да вы представьте, какой это для него стресс! Для ребенка!
Лариса промолчала. А что сказать? Что она сама – тоже человек? Что у нее тоже есть чувства, желания, мечты?
– И потом, – продолжала Марина, – вы же видите, как нам тяжело. Молодая семья, съемная квартира, работа. А вы думаете только о каком-то санатории!
«Каком-то санатории». Будто ее мечта – это блажь избалованной старухи.
На следующий день было еще хуже. Марина начала придираться:
– Дениска плохо поел. Вы его слишком балуете. Почему подгузник мокрый? Вы что, не следите?
Лариса терпела. А вечером, когда пришел Игорь, попыталась с ним поговорить:
– Сынок, я устала. Может, все-таки найдете няню? Хотя бы на пару дней в неделю?
Игорь отмахнулся:
– Мам, потерпи немного. Марине тяжело, понимаешь? У нее послеродовая депрессия. Врач сказал, ей нужно меньше нервничать.
– А как же мой отдых?
– Да отдохнешь ты, никуда не денешься, – буркнул Игорь. – Главное сейчас – семья, ребенок.
И снова это слово – «семья». Только почему-то в эту семью Лариса не входила. Она была чем-то вроде прислуги. Бесплатной прислуги.
В среду случилось то, что переполнило чашу терпения.
У Ларисы был билет в театр. Первый раз за полгода! Спектакль «Дядя Ваня» в Малом театре, места в партере. Она так ждала этот вечер, даже платье новое купила.
В пять вечера позвонила Марина:
– Лариса Петровна, мы задерживаемся. Важная встреча. Посидите с Дениской до десяти, можете?
– Марина, у меня же театр сегодня.
– Театр? – в голосе невестки прозвучало удивление. – А разве это так важно? Спектакль можно перенести, а встречу – нет. Мы же работаем!
– Но у меня билет, – начала Лариса.
– Ну что за билет! – перебила Марина. – Сколько он стоил? Мы вам компенсируем. Лариса Петровна, ну будьте человеком! Нам действительно очень важно!
Лариса стояла в красивом платье, держала билет в руке и сдалась.
– Хорошо, – сказала тихо.
Но когда повесила трубку, что-то внутри надломилось. Окончательно.
Она сняла платье, повесила в шкаф. Надела старый халат и пошла к сыну нянчить внука.
Дениска капризничал. Не хотел есть, не хотел играть, плакал. А может, он чувствовал, что бабушка плачет?
В десять вечера Игорь с Мариной вернулись веселые, довольные:
– Как дела? – спросил сын, даже не глядя на мать.
– Нормально, – ответила Лариса и пошла к выходу.
– Мам, а завтра приходи к восьми, – крикнул Игорь вслед. – У нас опять дела.
Лариса остановилась у двери. Обернулась. Посмотрела на сына, на невестку…
И вдруг поняла: они ее вообще не видят. Для них она – часть интерьера. Бабушка-автомат: нажал кнопку – получил услугу.
– А если я не приду? – спросила она тихо.
– Как не придешь? – удивился Игорь. – А что с Дениской делать?
– Не знаю, – сказала Лариса еще тише. – Может, сами позаботитесь о своем ребенке?
И вышла, не дожидаясь ответа.
Всю ночь не спала. Лежала и думала: неужели всю оставшуюся жизнь будет нянчить внуков? А потом правнуков? Где она в этой картинке?
Утром телефон разрывался от звонков. Сначала Игорь:
– Мам, ты что творишь? Мы опаздываем на работу!
Потом Марина:
– Лариса Петровна, это безответственно! Как можно так поступать с семьей?!
Лариса выключила телефон.
И впервые за полгода позавтракала спокойно.
Два дня Лариса не отвечала на звонки. Два дня тишины, покоя… и мучительной тревоги. А что, если что-то случилось с Дениской? Что, если сын ее возненавидит? Что, если она действительно эгоистка, как сказала Марина?
В пятницу утром в дверь позвонили.
Лариса открыла – на пороге стоял Игорь. Лицо помятое, глаза красные, одет кое-как. За его спиной маячила Марина с Дениской на руках.
– Мам, – начал сын, – мы пришли поговорить.
– Проходите, – сказала Лариса тихо.
Они сели в гостиной. Дениска хныкал, Марина качала его, но он не успокаивался.
– Лариса Петровна, – начала невестка строго, – ваше поведение недопустимо. Мы два дня не могли нормально работать! Пришлось отменить важную встречу, Игорю взять больничный.
– Это называется – воспитывать своего ребенка, – прервала ее Лариса.
– Да как вы можете! – Марина тоже поднялась, прижимая к себе плачущего Дениску. – Это же ваш внук! Вы его не любите, что ли?
– Я его очень люблю, – сказала Лариса медленно. – Но я не обязана посвятить ему всю свою оставшуюся жизнь.
– Мам, – встрял Игорь, – ну что ты говоришь. Мы же семья.
– Семья? – Лариса посмотрела на сына. – А когда ты в последний раз спросил, как у меня дела? Когда поинтересовался моим здоровьем, моими планами, моими желаниями?
– Да о чем тебе переживать? – Игорь развел руками. – Ты на пенсии, дома сидишь.
– А ты думаешь, пенсионеры не люди? – голос Ларисы стал громче. – Думаешь, у нас нет права на собственную жизнь?
– Да какая жизнь, мам! – сорвался Игорь. – В твоем возрасте какая жизнь?!
Эта фраза ударила как пощечина.
– В моем возрасте, – медленно повторила Лариса. – Мне пятьдесят восемь лет, Игорь. Не сто восемь. Я еще живая женщина. У меня есть свои интересы, желания.
– Мам, успокойся, – попытался вмешаться Игорь.
– Нет! – крикнула Лариса, и все замерли. – Не успокоюсь! Полгода я молчала! Полгода терпела! Каждый день, без выходных, без отпусков, без передышки! А вы что? Вы даже «спасибо» ни разу не сказали!
– Мы благодарны, – начала Марина.
– Благодарны?! – Лариса засмеялась горько. – Да вы меня за человека не считаете! Для вас я – бесплатная няня! Удобная, всегда доступная, без требований!
– Это же естественно, – попробовал Игорь.
– Естественно?! – Лариса развернулась к сыну. – Естественно – эксплуатировать собственную мать?
– Ну что вы такое говорите! – возмутилась Марина. – Мы же не заставляем!
– Не заставляете?! – голос Ларисы дрожал от ярости. – А шантаж? «Ты же бабушка!» «Это твой долг!» «Подумай о ребенке!» Это не заставляете?
Дениска заплакал громче. Марина начала его успокаивать, но безуспешно.
– Вот видите! – воскликнула она. – Из-за вашего крика ребенок нервничает!
– От чего ты устала-то? Дома с ребенком посидеть? – отмахнулся Игорь.
– Дома с ребенком?! – Лариса наконец сорвалась. – Ты думаешь, это легко? Каждый день вставать в семь утра, тащиться через весь город, нянчить двухлетнего ребенка, который требует постоянного внимания? А потом дом, стирка, готовка. А вечером падать без сил и завтра все сначала?
– Но он же твой внук! – попытался апеллировать к чувствам Игорь.
– И что? – Лариса посмотрела сыну в глаза. – То, что он мой внук, означает, что я должна пожертвовать ради него всем? Своим здоровьем, своим временем, своими мечтами?
– А какие у вас мечты? – язвительно поинтересовалась Марина.
– Мечты? – Лариса усмехнулась. – А вот, например, съездить в санаторий. Подлечиться. Выспаться наконец. Или в театр сходить! Помните, как на прошлой неделе из-за вашей «важной встречи» я билет просто выбросила?
– Ну подумаешь, театр, – пробормотал Игорь.
Лариса выпрямилась, расправила плечи. Посмотрела на сына, потом на невестку.
– Знаете что, – сказала она спокойно, но твердо. – Хватит.
– Что хватит? – напрягся Игорь.
– Хватит мне врать, что это нормально. Хватит мне говорить, что я обязана. Хватит делать вид, что у меня нет собственной жизни.
Она сделала паузу, глядя прямо в глаза сыну:
– Я не обязана нянчить вашего ребенка. У меня своя жизнь.
После этих слов в квартире воцарилась звенящая тишина. Даже Дениска перестал плакать, словно почувствовал, что произошло что-то важное.
Марина первой нарушила молчание:
– Лариса Петровна, вы серьезно?
– Более чем, – ответила Лариса спокойно.
– А мы что будем делать? – почти прошептала Марина, глядя на сына.
– Не знаю. Возьмите отпуск. Найдите няню. Попросите маму Марины. Или, представьте себе, воспитывайте своего ребенка сами.
И вышла.
***
Три дня Лариса наслаждалась санаторным покоем: массажи, процедуры, прогулки по осеннему парку… И главное – тишина в голове. Никто не требует, не просит, не обвиняет.
На четвертый день позвонил Игорь. Голос усталый, виноватый:
– Мам. Прости. Я не понимал.
– Что именно не понимал? – осторожно спросила Лариса.
– Как тебе было тяжело. Мы с Мариной, мы даже за ночь толком не отдохнули. А ты так каждый день.
Лариса улыбнулась, глядя в окно на золотые кроны деревьев:
– И как дела?
– Марина плачет, говорит, что не справляется. Дениска капризничает без тебя. Мам, когда ты вернешься?
– Игорь, – сказала Лариса твердо, – я вернусь. Но все будет по-другому.
– Как по-другому?
– Три дня в неделю – мои. Полностью мои. Никаких просьб посидеть с внуком, никаких экстренных вызовов.
– Но мам.
– Или так, или никак, – перебила его Лариса. – У меня тоже есть жизнь, Игорь. И я имею право ею распоряжаться.
Долгая пауза.
– Хорошо, – вздохнул сын. – Мы подумаем, как организовать.
– Подумайте, – согласилась Лариса. – И еще одно: когда я помогаю с Дениской – это помощь, а не обязанность. И за помощь говорят «спасибо».
Через неделю Лариса вернулась домой. В понедельник пришла к детям.
Марина встретила ее сдержанно, но без прежней наглости:
– Лариса Петровна, мы поговорили с моей мамой. Она согласилась помогать по вторникам и четвергам.
– Хорошо, – кивнула Лариса.
– А в пятницу мы наняли няню, пока на полдня.
– Разумно.
Дениска радостно потянул к бабушке ручки. Лариса взяла его на руки, поцеловала в макушку:
– Как дела, малыш? Скучал?
– Мам, – подошел Игорь, – спасибо тебе. За помощь.
Это было первое «спасибо» за полгода.
Лариса улыбнулась:
– Пожалуйста, сынок.
Во вторник Лариса записалась на танцы. В среду сходила в театр – тот самый спектакль, который пропустила из-за «важной встречи». В четверг встретилась с подругами.
А в пятницу нянчила Дениску. С удовольствием. Потому что теперь это был не долг, не обязанность.
И впервые за много лет Лариса почувствовала себя не прислугой в чужой жизни. А просто живой женщиной.
