Ольга проснулась чуть раньше будильника — в полусумраке спальни часы показывали без десяти семь. Сосед сверху, как всегда, топал по линолеуму, будто маршировал. Рядом на подушке лежал Артем, дышал ровно, раскинув руку так, что она свисала с края. На кухне тихо постукивал в батарею кто-то из жильцов: в старых домах звук гулял, как хотел.
На сегодня у неё был план — закончить второй слой краски в гостиной. Солнце, пробиваясь сквозь шторы, оставляло на стене тонкую полоску, и Ольга подумала, что песочный цвет, выбранный почти случайно, оказался единственно верным. После зимы ей хотелось тепла — не только на улице, но и дома, в воздухе, в стенах.
Она тихо поднялась, чтобы не будить мужа, и пошла на кухню. Пока закипала вода для кофе, она мысленно прикидывала, успеет ли сегодня забежать в магазин за новыми шторами. На столе лежала смятая газета с пятнами краски — вчера не убрала, руки не дошли.
Телефон завибрировал. Сообщение было от Валентины Петровны, свекрови:
«Оля, надо поговорить. Зайду через час».
Ольга прикусила губу. С Валентиной Петровной «поговорить» всегда означало одно: будет или просьба, или упрёк, а чаще и то, и другое вместе. Последние пару месяцев свекровь заходила часто — без звонка, просто появлялась на пороге с пакетами яблок или банкой солёных огурцов, а заодно и с новыми комментариями к жизни невестки.
В половине десятого звонок раздался точно в срок. На пороге — Валентина Петровна в своём неизменном плаще болотного цвета, с аккуратным платком на голове и тяжёлой сумкой, из которой торчал батон.
— У тебя тут краской пахнет, — вместо приветствия сказала она, заходя в прихожую и морщась. — Вроде весна, а дышать нечем.
— Ремонт, — ответила Ольга, снимая с неё плащ. — Как раз заканчиваю гостиную.
— Ремонт — это хорошо, — свекровь скользнула взглядом по коридору, где на полу лежали валики и кисти. — Но дорого. А я вот думаю…
Она прошла на кухню, устроилась за столом, аккуратно вытащила из сумки хлеб и яблоки, будто уже была дома. Ольга налила ей чай.
— В моей квартире, — начала Валентина Петровна, обхватывая кружку ладонями, — давно надо всё переделать. Потолки текут, обои облезли. Денег, ты же знаешь, у меня нет.
Ольга кивнула — знала. И знала ещё, что каждое упоминание о ремонте у свекрови плавно заканчивалось намёком на чью-то помощь, а «чья» подразумевалось само собой.
— А у вас с Артёмом, — продолжала она, глядя в сторону окна, — трёшка. Просторная, светлая, в центре. Счастье, а не квартира.
Ольга молчала.
— Вот я и думаю, — свекровь поставила чашку на блюдце с таким звуком, что Ольга вздрогнула, — зачем она тебе одной?
Эти слова прозвучали буднично, почти мягко. Но в них уже чувствовался тот тяжёлый прикус, с которым Валентина Петровна умела произносить свои самые опасные фразы.
Ольга вдруг вспомнила, как в прошлом году, сидя в этой же кухне, свекровь так же между делом обронила: «А ребёнка вам пора. Чего вы ждёте?» — и потом целый вечер объясняла, как надо рожать «не откладывая».
Теперь тон был другой, но суть — та же: чужую жизнь аккуратно пододвигали к нужной колее.
— Мы там вдвоём живём, — тихо сказала Ольга. — И квартира мне досталась ещё до брака.
— Тем более, — кивнула свекровь, как будто это было железным аргументом. — Сдать её — и жить у меня. Веселей будет. А деньги пойдут на ремонт.
Ольга почувствовала, как в горле встал ком. За час разговор успел свернуть в ту сторону, откуда дороги назад почти нет.
Она встала, пошла к окну, глядя вниз — на двор, где какой-то мальчишка катил мяч по асфальту. Валентина Петровна за её спиной негромко помешивала чай, будто ожидала согласия в ближайшие минуты.
Но Ольга молчала. Ей казалось, что в воздухе уже сгущается та тяжёлая вязкая туча, после которой грянет первый гром.
После того утреннего визита прошло всего два дня, но Ольга уже чувствовала, что разговор продолжится. Валентина Петровна умела работать на износ — капля за каплей, звонок за звонком, как вода, которая точит камень.
Вечером, когда Ольга вернулась с работы, Артем сидел в кухне с ноутбуком. На плите остывала сковорода с макаронами, рядом лежала открытая банка тушёнки.
— Мама звонила, — сказал он, не отрывая глаз от экрана. — Спросила, как у нас дела.
Ольга поставила сумку на стул и налила себе воды.
— И? — спросила она.
— Да так, — он пожал плечами. — Говорит, у неё потолок в спальне треснул. Надо бы ремонтировать.
Она молча сделала глоток, наблюдая, как муж лениво листает страницу в интернете.
— И что ты ей ответил?
— Сказал, что посмотрим.
Это «посмотрим» Ольга знала слишком хорошо. Оно всегда означало: «Я не хочу сейчас ссориться, но и против не буду, если всё решится в её пользу».
— А что ты думаешь про её идею с квартирой? — спросила она наконец.
Артем поднял глаза и, чуть подумав, произнёс:
— Логично. Зачем нам трёшка, если мы там вдвоём?
В голосе не было ни агрессии, ни мягкости — просто спокойное, будничное заявление. И от этого Ольге стало особенно холодно внутри.
Она вспомнила, как шесть лет назад они въехали в эту квартиру. Как тащили коробки с книгами, мебель, первую ночёвку на матрасе. И как Артём тогда сказал: «Это наш дом, и мы будем тут счастливы».
— А если мы захотим ребёнка? — спросила она тихо.
— Ну… тогда обратно переедем. Мама не против.
Ольга почувствовала, что больше не хочет продолжать разговор.
В субботу Валентина Петровна пришла снова — с целым пакетом пирогов и банкой вишнёвого варенья. Пироги были с капустой, но запах свежей выпечки не смягчил Ольгу.
— Я тут подумала, — начала свекровь, едва переступив порог. — Можно же сделать всё быстро. Нашла риелтора, он сдаст твою квартиру за хорошие деньги.
— Мы это ещё не обсуждали, — сказала Ольга, снимая с неё пальто.
— Да что тут обсуждать? — Валентина Петровна прошла в кухню, поставила пакет на стол. — Деньги пойдут на дело, я и твой муж будем рядом, поддержим тебя.
— Поддержите в чём? — в голосе Ольги звенело напряжение.
— В жизни, в быту… Ты же всё время на работе. А так я смогу и ужин приготовить, и с ребёнком помогу, когда он появится.
Ольга заметила, как слово «ребёнок» произнесено нарочито легко, но с прицельным взглядом — прямо в её глаза.
— У нас свои планы, — сказала Ольга.
— Да что за планы? — махнула рукой свекровь. — Всё в жизни надо делать вовремя. Я ведь тоже когда-то могла жить лучше, если бы кто-то подсказал.
Артём, который до этого возился с проводами за телевизором, вышел в коридор и, словно по команде, присоединился:
— Мам, давай не будем ссориться.
— А мы и не ссоримся, — оживилась свекровь. — Мы просто обсуждаем, как сделать всем лучше.
Ольга поняла, что это слово «всем» означает ровно двух человек: Артёма и его мать.
На следующий день она решила провести маленький эксперимент. Позвонила своей подруге Марине и пригласила её в гости, предупредив: «Будь у меня в четыре, не раньше. И пожалуйста, при свидетелях не стесняйся задавать прямые вопросы».
В четыре ровно Марина пришла с тортом и бутылкой вина. Сели на кухне, разговор шёл о пустяках. И тут, как Ольга и ожидала, в половине пятого позвонила Валентина Петровна.
— Ой, а у вас гости, — сказала она, заметив Марину. — Я ненадолго.
Ольга подвинула стул, но свекровь осталась стоять, держа в руках пакет с какими-то журналами.
— Вот принесла почитать. Тут про интерьер много интересного. А то у меня руки чешутся к ремонту приступить.
— Это в вашей квартире? — уточнила Марина с самым невинным выражением лица.
— Ну конечно. Вот думаю, если Оля сдаст свою, то за год можно будет сделать кухню, потом комнаты.
Марина перевела взгляд на Ольгу. Та молча наливала себе чай.
— А Оля-то согласна? — продолжила подруга.
— А что ей не соглашаться? — свекровь даже удивилась. — Всё же в семью идёт.
В этот момент Ольга поняла, что спорить при Марине не будет — наоборот, ей хотелось, чтобы всё прозвучало именно так, как оно есть.
И прозвучало.
Когда Валентина Петровна ушла, Марина только покачала головой:
— Ты понимаешь, да? Это не просьба. Это уже план действий, в котором ты — ресурс.
Ольга кивнула. Она понимала. И знала, что теперь у неё есть свидетель, если дело пойдёт дальше.
Вечером она достала из шкафа чемодан. Не для себя — для мужа. Просто поставила его в спальне у стены. Пусть видит. Пусть думает.
Она ещё не решила, уйдёт ли Артём сам или останется, но знала: если согласится с матерью окончательно, жить под одной крышей они уже не смогут.
Чемодан в спальне стоял уже третий день. Артём делал вид, что его не замечает. Он вставал, одевался, уходил на работу, возвращался поздно, молча ужинал и садился за телевизор.
В четверг вечером Ольга услышала, как он разговаривает с матерью на кухне. Голос был тихим, но отдельные фразы долетали:
— …да, я понимаю…
— Нет, она пока молчит…
— Если что, можем переехать к тебе быстро…
Эти слова будто щёлкнули внутри — громко, как ломающийся замок.
Она вышла в коридор. Артём замер с телефоном в руке, глядя на неё так, будто его застали за чем-то интимным.
— Это всё решено без меня? — спросила она спокойно.
— Оль, да что ты начинаешь? — он поднял руки, как будто защищаясь. — Мы же просто обсуждаем…
— Ты уже сказал «переехать быстро».
— Ну, это так, на всякий случай.
В пятницу вечером Валентина Петровна появилась без звонка. В руках — большая сумка, явно с ночными вещами.
— Я сегодня у вас останусь, — сказала она бодро, проходя мимо Ольги в коридор. — У нас завтра много дел, надо кое-что обсудить втроём.
Ольга смотрела, как свекровь уверенно ставит сумку в гостиной, снимает пальто и разворачивает пакет с пирогами, как хозяйка.
— Какие дела? — спросила Ольга.
— По ремонту. Я уже нашла бригаду. Они свободны с понедельника. Если мы сейчас решим вопрос с квартирой, то уже к осени всё сделаем.
— «Мы» — это кто? — уточнила Ольга.
— Ну, мы! Семья. Ты, Артём, я…
Ольга села за стол, сложив руки на груди.
— Артём, скажи прямо: ты согласен с планом матери?
Он отвёл взгляд.
— Да, — тихо произнёс он. — Это разумно.
Валентина Петровна довольно кивнула.
— Всё, значит, решено, — сказала она, доставая из сумки какой-то блокнот. — Я уже записала телефоны риелтора.
Ольга встала.
— Нет. Ничего не решено.
— Ты что, против? — свекровь прищурилась.
— Я не против. Я — категорически против, — сказала Ольга, глядя прямо в глаза. — И у меня для вас обоих есть новости.
Она достала со шкафа конверт и положила его на стол. Внутри были копии документов — свидетельство о собственности на квартиру и свежая выписка из ЕГРН.
— Видите? Это моя добрачная собственность. Вы к ней не имеете ни малейшего отношения.
Валентина Петровна попыталась что-то сказать, но Ольга подняла руку.
— И ещё. Я уже сдала эту квартиру. Но — не вам на ремонт, а посторонним людям.
— Что?! — выкрикнула свекровь.
— Да. С сегодняшнего дня у меня есть арендаторы. Деньги будут идти на мой счёт, и я распоряжусь ими так, как считаю нужным.
Артём встал, покраснев.
— Ты даже со мной это не обсудила!
— Как и ты со мной не обсуждал переезд к своей маме.
Она пошла в спальню, достала чемодан и поставила его у двери.
— Ты можешь жить там, где тебе удобно. Хоть у мамы, хоть на съёмной. Но в моей квартире места для вашей «семейной» схемы больше нет.
Валентина Петровна побелела, губы сжались в тонкую линию. Артём молчал.
— Я вызову такси, — сказала Ольга и взяла телефон.
Через двадцать минут дверь за ними закрылась. В квартире стало тихо. Пахло пирогами и свежей краской. Ольга включила свет в гостиной, опустилась на новый диван и впервые за долгое время почувствовала, что может дышать свободно.
Теперь этот дом снова был только её.
