— Что за чертовщина? — Анна замерла посреди душной маршрутки, уставившись в экран телефона.
На дисплее мигало уведомление от банка: «Списание. Карта *1009. Сумма: 48 000 руб. Баланс: 317 руб.»
Сердце ударило где-то в горле. Она машинально сунула руку в сумку, вытащила кошелёк. Зелёная пластиковая карточка была на месте — спокойно лежала рядом с клубными и скидочными.
— Не может быть… — прошептала Анна.
Она ещё раз перечитала сообщение, потом открыла банковское приложение. История операций подтвердило самое страшное — несколько минут назад крупная сумма ушла в какой-то интернет-магазин электроники.
— Это же вся зарплата… — её пальцы задрожали.
Месяц только начался. Через день платёж по ипотеке, за ним садик для сына, потом коммуналка. Эти деньги были расписаны до копейки. Теперь от них осталась лишь жалкая сумма на счёте.
Анна судорожно набрала номер горячей линии банка.
— Карта заблокирована, Анна Викторовна, — ровным голосом сообщил оператор. — Мы зарегистрировали заявление о несанкционированном списании. В течение десяти рабочих дней проведём проверку.
— Десять дней?! — воскликнула Анна, шагая быстрым шагом от остановки к дому. — У меня завтра ипотека!
Оператор продолжал монотонно объяснять про «порядок обработки заявлений». Анна едва дослушала и отключилась. Она уже поднималась по лестнице, цепляясь за перила. В голове крутилась одна цифра — сорок восемь тысяч. Её зарплата учительницы за месяц вместе с надбавками.
— Только бы это ошибка, только бы сбой, — бормотала она, доставая ключи.
Но сердце подсказывало: это не случайность. Кто-то сознательно забрал её деньги.
Признание
— Даниил! — крикнула Анна, врываясь в квартиру.
Муж сидел на кухне. На разделочной доске ровными кружочками ложились огурцы. Запах свежести и укропа никак не вязался с тем кошмаром, что происходил в голове у Анны.
— У нас украли все деньги! — она бросила сумку на табурет, налила в стакан воды. — С карты списали сорок восемь тысяч!
Даниил положил нож. Помолчал. Затем тихо сказал:
— Это не кража.
— Что? — Анна чуть не выронила стакан.
— Я снял. Для мамы. У неё юбилей через неделю.
Вода пролилась на пол. Анна поставила стакан, глядя на мужа с неверием.
— Ты… снял мою зарплату?
— Нашу, — поправил он. — Это общие деньги семьи. Я купил маме айфон. Последнюю модель. Она давно мечтала.
— Айфон?! — голос Анны сорвался. — Ты хоть понимаешь, что завтра платёж по ипотеке? Что у нас на карте оставалось триста рублей?!
Даниил отвёл взгляд к окну. Там уже сгущались сумерки.
— Ты бы не разрешила. Сказала бы, что дорого, что не по средствам. Но она заслужила. Мама одна меня вырастила, работала всю жизнь ради меня. Хочу хоть раз порадовать её по-настоящему.
Анна прижала ладони к вискам. В голове шумело.
— Ты решил за меня. Потратил всё, что я заработала. Даже не посоветовался.
— Мы муж и жена. Какая разница, чья зарплата? — сказал он глухо.
Анна смотрела на него и понимала: это был уже не тот Даниил, с которым она делила радости и беды. Перед ней сидел человек, готовый поставить желание своей матери выше потребностей собственной семьи.
Разрыв
— Общие деньги? — голос Анны дрожал, будто внутри всё сжималось в тугой узел. — Это моя зарплата, Даниил. Я каждый день встаю в шесть утра, еду через весь город, проверяю по сто тетрадей. А ты… даже не спросил!
Он нахмурился:
— Ты всё драматизируешь. Это просто подарок маме.
В памяти у Анны всплыли годы совместной жизни. Свадьба, когда свекровь Лидия Николаевна пришла в чёрном платье и сухо сказала: «На радостях не успела светлое купить». Рождение сына Никиты — свекровь приехала на один день и, осмотрев малыша, бросила: «Худенький какой-то. Плохо кормишь». И больше ничем не помогла. Когда была операция на аппендицит — ни копейки. Когда они брали ипотеку — её фраза звучала как приговор: «Ваши проблемы».
— Твоя мать, — Анна стиснула виски, — ни разу не помогла нам. Ни словом, ни делом. И теперь ты покупаешь ей айфон за сорок восемь тысяч?
— Не смей так говорить! — вскинулся Даниил. — Она меня одна растила. Отец ушёл, когда мне было три года.
— И что? — Анна резко захлопнула дверцу холодильника, где пустовали полки. — Я тоже расту Никиту, пока ты на вахтах. И кормить его нужно чем-то. А у нас осталась пачка гречки и банка тушёнки.
Он отвернулся к окну, спина сутулилась, будто под тяжестью собственных слов.
— Мам заслужила…
— А я? — Анна шагнула ближе. — Я не заслужила хотя бы, чтобы со мной посоветовались? Чтобы спросили моё мнение? Или я просто функция — приносить деньги и молчать?
Даниил молчал. Только чайник на плите свистел всё громче, пока она не сорвала его с огня. В глазах защипало.
Анна медленно сняла с пальца кольцо и положила на стол.
— Оставь его маме. В комплект к айфону.
Звякнувший металл разрезал воздух. Между ними словно что-то оборвалось окончательно.
Холод
Кольцо три дня лежало на столе, никто не решался его убрать. Даниил перенёс подушку и плед в зал, ночевал на диване. Они жили, словно чужие, двигаясь по квартире по отдельным траекториям, чтобы не пересекаться.
В субботу утром Даниил застёгивал парадный пиджак. В руках — яркий пакет с бантом.
— Я пошёл, — бросил он коротко.
— Иди, — ответила Анна, не поднимая глаз от тетрадей. Красная ручка скользила по строчкам ученических диктантов.
Маленький Никита играл машинками в комнате. Он недоумённо глядел на дверь, через которую папа уходил к бабушке один.
Через несколько часов Даниил вернулся. От него пахло коньяком и салатом «Оливье». Лицо сияло, глаза горели восторгом.
— Анна, ты бы видела мамины глаза! Она прямо расплакалась от счастья. Сказала — первый раз в жизни такой дорогой подарок. Всем подругам уже похвасталась.
Анна подняла голову. Рука с красной ручкой застыла над словом «расставание» — ученик написал его с одной «с». Она всмотрелась в мужа: радостное лицо, довольная улыбка. Он даже не понимал, какой ценой всё это досталось.
— Рада за неё, — тихо сказала она.
— Ну что ты дуешься? — он подошёл ближе. — Мама счастлива! Разве это не главное?
Анна отложила ручку, посмотрела ему прямо в глаза.
— Завтра я иду к юристу. Подам на развод.
Улыбка медленно сползла с его лица.
— Что? Ты серьёзно?
— Абсолютно. Ты сделал выбор. И теперь я сделаю свой.
Тишина нависла тяжёлым облаком. В этой тишине Анна впервые почувствовала лёгкость — будто внутри возникло место для будущей жизни, где не придётся оправдываться за свои чувства и жертвы.
Последняя попытка
Вечером Даниил ждал Анну дома. На столе лежал плотный конверт, будто он сам был главным аргументом.
— Вот, — сказал он, придвигая его ближе. — Пятьдесят тысяч. Взял кредит, банк одобрил за час. Всё вернул.
Анна села напротив, молча раскрыла конверт. Пересчитала купюры. Чёткий шелест бумаги казался громче любых слов. Она убрала деньги в сумку.
— Завтра оплачу ипотеку, — произнесла спокойно.
— И всё? — в голосе мужа звучала надежда. — Мы помиримся? Ну, прости меня, я неправ был. Давай забудем всё это.
Анна достала из сумки другой листок — копию заявления в суд. Положила перед ним.
— Нет, Даниил.
Он схватил бумагу, глаза метались по строчкам. Лицо побледнело.
— Ты что… развод? Да ты с ума сошла! Я же вернул деньги!
— Дело не в деньгах, — ответила Анна твёрдо. — Ты украл мою зарплату. Ты решил за меня. Ты поставил свою мать выше нашей семьи. А потом ещё и усмехнулся, когда я сказала про полицию.
— Я погорячился! Я… я не подумал! — он протянул к ней руки. — Я понял всё, честно. Больше никогда!
Анна покачала головой.
— Нет, Даниил. Ты до сих пор считаешь, что был прав. Просто сейчас испугался последствий.
Он молчал. По щеке медленно скатилась слеза. В его глазах стояла мольба, но она уже не трогала её сердце. Оно стало камнем, уставшим от постоянных оправданий.
— Поздно, — сказала Анна. — Я не смогу доверять тебе снова. Никогда.
Он опустил голову, сжал заявление в дрожащих руках. В комнате повисла тяжёлая тишина. А между ними, как пропасть, лежал белый лист с печатными словами.
Новая жизнь
Месяц прошёл в суете бумаг. Судья — уставшая женщина в очках — равнодушно стучала печатями. Развод. Определение места жительства ребёнка. Раздел имущества. Всё сухо и официально.
У подъезда уже бывшей квартиры Анна протянула Даниилу связку ключей:
— От агентства. Квартира выставлена на продажу.
В прихожей громоздились коробки. Она брала только самое необходимое — для съёмной однушки на окраине хватало лишь минимума.
— Никиту буду забирать по выходным, — сказал Даниил, убирая ключи в карман.
— Договорились.
Он пошёл к такси, не обернувшись. Через неделю Анна узнала: он переехал к матери. Спал на том же диване, где когда-то проводил детство. Теперь рядом была счастливая Лидия Николаевна с новеньким айфоном, подарком ценой разрушенной семьи.
Вечером, уже в новой квартире, Анна распаковывала последнюю коробку. На дне лежал свадебный альбом. Она открыла — улыбки, обнимавшиеся молодые лица, нежные взгляды. На одном снимке Даниил шептал ей что-то на ухо, и она смеялась.
Слёзы подступили, но не прорвались. Она погладила фото и прошептала:
— Если бы ты просто сказал: «Анна, давай обсудим, маме юбилей, хочу порадовать». Мы бы придумали что-нибудь вместе.
Но он выбрал другой путь. И теперь её жизнь начиналась заново — в тишине маленькой квартиры, с сыном, который тихо сопел во сне в соседней комнате.
Анна закрыла альбом, глубоко вдохнула. Впереди было много трудностей. Но одно она знала точно — больше она не позволит никому принимать решения за неё.
А где-то в другой квартире Даниил засыпал под взгляд матери, гордившейся новым айфоном. Айфоном за сорок восемь тысяч — ценой целой жизни, которую он сам разрушил.
