Марина сидела на краю дивана, держа в руках старую фотографию родителей. Мама в белом костюме, папа с аккуратно подстриженными усами. Снимок был сделан в те годы, когда всё казалось простым и понятным: работа, отпуск на юге, субботники, гости по выходным. Родителей давно нет, но квартира осталась именно от них. Каждая стена знала её смех, слёзы и все надежды. И Марина, пусть и вышла замуж, была уверена: это её крепость. Здесь её слово — последнее.
С кухни доносился голос Алексея:
— Марин, ну давай уже помогай, они скоро будут.
Она тяжело вздохнула и отложила фотографию.
— Я помогала три дня подряд, — ответила. — Я же говорила, что не готова к этому марафону.
Алексей появился в дверях, в домашней футболке и тренировочных штанах. Волосы растрёпанные, как будто он только что встал с дивана. В руках — тряпка, которой он, скорее всего, протирал одну и ту же полку уже полчаса.
— Ну они же ненадолго, пока ремонт доделают. Месяца два, не больше, — сказал он, стараясь звучать спокойно.
Марина скривилась.
— Два месяца — это ненадолго? Ага. Я бы посмотрела, как ты «ненадолго» пожил у них на даче. Слышал бы каждый день: «Встань пораньше, дрова сложи, мусор вынеси, телевизор не трогай».
Алексей вздохнул и пожал плечами:
— Ну это же родители.
— Родители, да. Но гости, Алексей. Гости! — Марина нарочито громко хлопнула ладонью по колену. — Мы их не звали, они сами решили.
Алексей замялся, но спорить не стал. Он вообще редко спорил: с мамой никогда, с женой — только если был уверен, что мама поддержит.
Дверной звонок прозвенел в тот момент, когда Марина как раз собиралась допить чай. Звук был такой, будто не обычный гость пришёл, а комиссия по проверке жилищных условий. Марина тяжело поднялась и пошла открывать.
На пороге стояла Лидия Павловна. Сумки — как на эвакуацию, пальто застёгнуто до самого подбородка, выражение лица — будто она пришла устанавливать новый режим в стране. Рядом Виктор Иванович, хмурый, с чемоданом на колёсиках.
— Ну здравствуйте, — сказала Лидия Павловна таким тоном, что это «здравствуйте» прозвучало как «передвиньтесь, я тут главная».
— Проходите, — выдавила Марина, отступая.
Они вошли, сразу заняв пространство так, будто жили здесь всегда. Лидия Павловна быстро оглядела прихожую, сморщилась и сказала:
— У вас полка слишком низко висит. Непрактично. И обувь как-то неаккуратно расставлена.
Марина сжала зубы. Алексей, конечно же, выскочил из комнаты с улыбкой до ушей.
— Мам, пап, ну наконец-то! Давайте, я помогу!
Виктор Иванович молча протянул ему чемодан, будто сын был грузчиком, а не хозяином квартиры. Лидия Павловна уже успела заглянуть в кухню.
— А у тебя вытяжка вообще работает? Запах стоит, — крикнула она оттуда.
Марина с усилием заставила себя не ответить. Хотя в голове уже звучало: «Да, работает. Особенно когда кто-то открывает рот».
Вечером они все сидели за ужином. Марина приготовила курицу с овощами, но аппетит испортился уже к моменту, когда Лидия Павловна во второй раз пересолила её тарелку.
— Ты солишь мало, — сказала она, делая вид, что заботится. — Алексей у меня любит по‑настоящему. Да, Лёш?
Алексей кивнул, жуя, не глядя на жену.
— Ага, — промычал он.
Марина положила вилку и посмотрела прямо на свекровь.
— Я солю так, как мы привыкли. Если хотите — можно досолить.
— Ну‑ну, — протянула Лидия Павловна с усмешкой. — Молодёжь сейчас всё привыкла по‑своему. А потом здоровье лечат.
Виктор Иванович заговорил впервые за вечер:
— Картошка твёрдая.
— Она такая и должна быть, — отрезала Марина. — Аль денте.
— Аль что? — приподнял брови свёкор.
— Да ну её, — махнула рукой Лидия Павловна. — Это всё новомодное. Мы же простые люди, нам надо по‑человечески.
Алексей, чувствуя, что воздух сгущается, решил вставить что‑то примиряющее:
— Ну, все же вкусно получилось. Спасибо, Марин.
Но было поздно: Марина уже чувствовала себя чужой за собственным столом.
Следующие дни стали похожи на затянувшийся визит стоматолога без наркоза. Лидия Павловна вставала раньше всех и начинала шуметь на кухне: что-то переставляла, мыла, ворчала, что чайник неудобный, сковородка маленькая. Виктор Иванович садился в кресло и включал новости на весь дом, как будто это была радиорубка военного штаба. Алексей уходил на работу и оставлял Марину один на один с этим «временным переселением».
Марина пыталась сохранять спокойствие. Но однажды, когда она зашла в спальню и увидела, что Лидия Павловна перекладывает её вещи в шкафу, терпение лопнуло.
— Простите, а что вы делаете? — спросила Марина холодно.
— Да что ты так всполошилась? — отмахнулась свекровь. — Я просто порядок навожу. У тебя тут всё вперемешку. Смотри, кофты с футболками.
Марина почувствовала, как внутри всё закипает.
— Это мои вещи. И мой шкаф. Я сама решу, где и что лежит.
Лидия Павловна фыркнула.
— Какая ты нервная. Я ж добра тебе желаю. Тебе бы полегче относиться, а то жизнь коротка.
Марина резко захлопнула дверцу шкафа.
— Спасибо за заботу, но я сама справлюсь.
Вечером того же дня случился первый настоящий взрыв. За ужином, когда Марина поставила на стол рыбу, Лидия Павловна громко сказала:
— Вот не понимаю, зачем ты каждый раз выдумываешь. Рыбу он у тебя не ест, никогда не ел. Алексей, скажи!
Алексей замялся, но выдавил:
— Ну да, мам, я не очень…
Марина уставилась на него так, что он опустил глаза. И тут Лидия Павловна добавила фразу, которая подожгла фитиль:
— В конце концов, квартира‑то сына. Мы тут у него, а не у тебя.
Тишина повисла над столом. Марина почувствовала, как руки дрожат. Она медленно отложила вилку, встала и пошла в комнату. Вернулась через минуту с папкой.
— Вот, — сказала она спокойно, но голос звенел. — Квартира оформлена на меня. По наследству. Хочешь посмотреть документы?
Лидия Павловна побледнела, но тут же собралась:
— Ну и что? Всё равно Алексей — твой муж. Значит, общее.
Марина усмехнулась.
— Пока мы в браке — да. Но если что… — она сделала паузу и посмотрела прямо в глаза свекрови. — Никто меня отсюда не выгонит. Никто.
Алексей сидел, не зная, куда себя деть. Виктор Иванович кашлянул и уставился в тарелку. А в воздухе впервые прозвучало то, что раньше боялись произнести вслух: Марина не позволит собой командовать.
На следующее утро Марина проснулась от грохота кастрюль. Лидия Павловна с шести утра устроила генеральную уборку на кухне, а заодно решила пересмотреть стратегию приготовления завтрака.
— Алексей, ты же всегда любил омлет с колбасой! — голос звенел, будто она выступала с трибуны. — А здесь у нас только эти… как их… хлопья! Коров кормят, а мы что, хуже?
Алексей сидел за столом с видом первоклассника, которого застали без домашки. Он жевал ложку овсянки, приготовленной Мариной, и старался не встречаться с её глазами. Марина вошла в кухню, аккуратно поправив халат.
— Доброе утро, — сказала она сухо.
— Угу, — отозвалась свекровь, даже не взглянув. — Вот смотри, у тебя ножи тупые. Я вчера еле картошку почистила.
— Не сомневаюсь, — отрезала Марина. — Всё тупое — оно не режет.
Лидия Павловна обернулась. — Это намёк?
Марина улыбнулась уголком губ. — А вы как думаете?
Алексей неловко засмеялся, но смех тут же захлебнулся под взглядом матери.
Днём Марина попыталась хоть немного отдохнуть — включила сериал в комнате. Но Виктор Иванович, как будто почувствовав её намерения, вошёл без стука и спросил:
— Где у тебя пульт от телевизора? Я новости хочу. Эти ваши сериалы — ерунда.
— Виктор Иванович, — Марина сделала паузу, чтобы не сорваться, — в этой комнате телевизор мой. Ваш — в зале. Там, где вы и так смотрите новости весь день.
— Там звук плохой, — буркнул он. — Я тут посижу.
И, не дожидаясь согласия, уселся прямо на край дивана.
Марина выключила экран и встала. — Знаете что? Я пойду погуляю. Дышать нечем.
Когда вечером Алексей вернулся, дома уже стояла атмосфера ледяного молчания. Марина хлопнула дверцей шкафа так, что с верхней полки упала коробка с документами. Лидия Павловна тут же оказалась рядом.
— Ты зачем так вещи кидаешь? Не ценишь ничего! Вот я, когда замуж вышла, мужа уважала, родителей мужа уважала…
Марина обернулась, лицо горело.
— Ага. А вы, выходит, меня уважаете? В моём доме? В моей комнате роетесь, шкафы перекладываете, телевизор отбираете? Может, ещё ключи вам отдать и в прихожей постелить?
— Да что ты орёшь? — вмешался Виктор Иванович. — Сама же согласилась, что мы поживём!
Марина резко захлопнула папку с документами. — Я согласилась? Нет. Вы просто приехали. Поставили нас перед фактом.
Лидия Павловна скрестила руки на груди. — Мы родители Алексея. Мы имеем право.
Марина фыркнула. — Родители Алексея — да. Но не хозяева квартиры. И не начальники мне.
Алексей наконец решился вмешаться. — Марин, ну хватит. Мама с папой у нас ненадолго. Ты же знаешь.
Марина повернулась к нему. — Знаю, Лёша. Только вот ощущение, что я у них живу, а не они у нас.
Он развёл руками, как всегда. — Ну а что я могу сделать?
Марина посмотрела на него так, что он опустил глаза. — Можешь хотя бы один раз встать на мою сторону. Хотя бы раз.
К вечеру ссора разрослась в полноценный скандал. Лидия Павловна открыто заявила, что «невестке надо поучиться у старших», Виктор Иванович угрюмо поддакивал. Алексей сидел, как школьник на родительском собрании.
Марина не выдержала. Подошла к комоду, вытащила большой пакет и стала складывать туда вещи свекрови. Та подскочила.
— Ты что делаешь?!
— Помогаю собраться. Вам, видно, здесь некомфортно. И мне с вами тоже.
Лидия Павловна покраснела. — Ах ты неблагодарная! Да мы…
— Мам! — наконец крикнул Алексей. — Хватит!
Все замерли. Алексей поднялся. Голос дрожал, но он сказал: — Это квартира Марины. Она хозяйка. И если она не хочет, чтобы вы тут жили — значит, так и будет. Всё.
Тишина была такая, что слышно было, как тикают часы на стене. Лидия Павловна расплакалась и села прямо на стул. Виктор Иванович нахмурился ещё сильнее.
Марина стояла с пакетом в руках и вдруг почувствовала, что это — точка. Обратного пути нет.
Она поставила пакет обратно в комод. — Вы остаётесь. Но по моим правилам. Или ищите гостиницу.
И впервые в жизни сказала это твёрдо, без дрожи, без сомнений.
Марина думала, что после того вечера наступило затишье. Вроде бы. Лидия Павловна перестала рыться в шкафах, Виктор Иванович стал потише включать телевизор, Алексей даже купил ей цветы. Словно все притворялись, что конфликта не было. Но Марина чувствовала — буря ещё впереди.
И буря случилась в субботу.
— Алексей, — заявила Лидия Павловна с утра, поставив чашку с кофе перед сыном. — Мы с отцом подумали. Надо эту квартиру продавать. Она же старая. Купите просторную — трёхкомнатную. Нам будет удобно приезжать, внукам будет где жить. Мы добавим свои деньги от дачи.
Марина замерла у плиты. Голос её дрогнул, но она спросила:
— Что значит — «продавать»?
— Ну а что? — свекровь даже оживилась. — Алексей твой муж, значит, квартира и его. Чего ты держишься за эти стены? Память, память… Да сколько можно!
Виктор Иванович кивнул. — Всё правильно. Дача у нас в порядок приведена, но жить там постоянно тяжело. А так — продадим и купим просторное жильё.
Марина положила лопатку на стол. Пламя под сковородой метнулось, как её злость.
— Слушайте меня внимательно, — сказала она тихо. — Квартира моя. Получена по наследству. Документы оформлены на меня. И никто её не продаст без моего согласия. Никогда.
Лидия Павловна подалась вперёд, глаза блестели. — Ты с ума сошла? Думаешь, Алексей тебя вечно терпеть будет?
Марина повернулась к мужу. — Алексей? Ты что скажешь?
Он мялся, моргал, но промолчал. Как всегда.
Марина подошла к шкафу, достала документы и шлёпнула на стол. — Видите печать? Видите фамилию? Это моё. И если хоть раз я услышу про «продать», «обменять» или «вместе решить» — дверь там.
Тишина ударила сильнее, чем крик. Лидия Павловна побледнела, Виктор Иванович сжал губы, Алексей уставился в чашку.
— Я вам не прислуга и не дочка, — продолжила Марина. — Я хозяйка. Это мой дом. Хотите — живите по моим правилам. Не хотите — чемодан, вокзал, гостиница.
Лидия Павловна вскочила, но слова застряли. Виктор Иванович поднялся медленно, будто его придавило. Алексей так и не поднял головы.
Марина впервые почувствовала, что стены квартиры дышат вместе с ней. Её дом. Её жизнь. Её решение.
Она победила.
