— Я никогда не подписывала этого документа! — Ольга смотрела на нотариуса, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а рядом стоящая свекровь Валентина Ивановна едва сдерживала торжествующую улыбку.
В кабинете нотариуса повисла тяжёлая тишина. Ольга держала в руках копию договора дарения, согласно которому их с Максимом трёхкомнатная квартира теперь принадлежала его матери. Подпись внизу документа выглядела похожей на её, но Ольга точно знала — она этого не подписывала.
— Вот же ваша подпись, — нотариус показал на строчку внизу. — И свидетели есть, всё законно оформлено три месяца назад.
Ольга повернулась к мужу, который стоял у окна, старательно избегая её взгляда.
— Максим, скажи им! Скажи, что я никогда не была здесь, не подписывала никаких бумаг!
Максим молчал, разглядывая что-то за окном. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Сынок просто хотел обезопасить имущество, — вмешалась Валентина Ивановна. — Мало ли что в жизни бывает. Развод, например. А так квартира останется в семье.
— Какой развод? О чём вы говорите? — Ольга чувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Мы женаты восемь лет, у нас двое детей!
— Вот именно, дети, — свекровь поправила свою дорогую сумочку. — О них и нужно думать. Квартира теперь записана на меня, но вы можете жить там спокойно. Пока я не решу иначе.
Три месяца назад. Ольга прекрасно помнила тот период — она лежала в больнице после сложной операции. Аппендицит с осложнениями, перитонит, две недели в реанимации. Максим приходил каждый день, держал за руку, обещал, что всё будет хорошо. А оказывается, именно в эти дни…
— Ты знал, — тихо произнесла Ольга, глядя на мужа. — Ты всё знал и молчал три месяца.
— Оля, пойми правильно, — Максим наконец повернулся к ней. — Мама права, это для безопасности. Квартиру купили на её деньги…
— На деньги от продажи дачи твоего отца! — перебила Ольга. — Которая досталась ей после его кончины! И мы вложили туда все наши сбережения на ремонт!
— Не преувеличивай, — фыркнула свекровь. — Какие там у вас были сбережения. Копейки.
Ольга вспомнила, как они с Максимом откладывали каждый рубль, отказывая себе во всём. Как она работала на двух работах, пока дети были маленькими. Как радовались, когда наконец смогли сделать ремонт в детской. И всё это время Валентина Ивановна планировала забрать квартиру?
Нотариус откашлялся, явно чувствуя себя неуютно в этой семейной драме.
— Если вы считаете, что подпись поддельная, можете обратиться в правоохранительные органы. Но у нас есть видеозапись вашего визита.
— Видеозапись? — Ольга растерялась.
Нотариус включил монитор компьютера и повернул его к Ольге. На экране была женщина, очень похожая на неё — та же причёска, похожая одежда. Женщина сидела спиной к камере, склонившись над документами.
— Но это не я! — воскликнула Ольга. — Посмотрите внимательно! Лица не видно!
— Достаточно видно, — нотариус пожал плечами. — Вы пришли с мужем, предъявили паспорт…
— Мой паспорт? Но он был дома!
Ольга вспомнила — нет, не дома. Максим забрал все документы, когда она попала в больницу. Сказал, что могут понадобиться для оформления больничного листа.
Выйдя из нотариальной конторы, Ольга чувствовала себя так, будто её ударили по голове. Валентина Ивановна села в свою машину с видом победительницы. Максим неловко топтался рядом.
— Поехали домой, поговорим спокойно, — предложил он.
— Домой? — Ольга рассмеялась. — У меня больше нет дома. Твоя мать может выставить нас в любой момент.
— Не говори глупостей, она же не монстр!
— Она украла нашу квартиру, пока я умирала в реанимации! И ты ей помогал!
— Я не помогал! Я… я просто не знал, как тебе сказать.
— Три месяца не знал?
Ольга развернулась и пошла прочь. Максим попытался её удержать, но она вырвалась.
— Куда ты?
— Подумать. Мне нужно всё обдумать.
Она шла по улице, не разбирая дороги. В голове крутилась одна мысль — как это могло произойти? Как человек, которому она доверяла больше всего на свете, мог так предать?
Вечером Ольга вернулась в квартиру — теперь уже не свою. Дети радостно бросились к ней, а она обняла их, стараясь не расплакаться. Семилетняя Катя и пятилетний Денис не должны были страдать из-за взрослых проблем.
После ужина, уложив детей спать, Ольга нашла Максима в гостиной. Он сидел на диване, уставившись в выключенный телевизор.
— Нам нужно поговорить, — села она в кресло напротив.
— Оля, я правда не хотел… Мама сказала, что это формальность. Что ничего не изменится.
— Твоя мама всегда меня ненавидела. С первого дня нашего знакомства.
— Это не так…
— Это так, Максим. Она считала, что ты достоин лучшей партии. Помнишь, как она привела на наш юбилей свадьбы дочку своей подруги? Успешную бизнес-леди?
Максим промолчал. Он помнил.
— А когда родилась Катя, что она сказала? Что ребёнок не похож на тебя. Намекала, что я тебе изменила.
— Мама просто волновалась…
— Она настраивала тебя против меня все эти годы! И ты поддался!
— Я не поддался! Я просто… я устал быть между двух огней!
— И решил встать на сторону мамы, украв у своих детей жильё?
— Никто ничего не крал! Квартира остаётся нашей!
— Нет, Максим. Квартира теперь принадлежит твоей матери. Она может выселить нас в любой момент. И ты это прекрасно понимаешь.
На следующий день Ольга обратилась к адвокату. Пожилой мужчина внимательно изучил документы и покачал головой.
— Дело сложное. Формально всё оформлено правильно. Доказать подделку подписи будет трудно, особенно если есть видеозапись.
— Но там не видно лица!
— Этого может быть недостаточно для суда. К тому же ваш муж вряд ли даст показания в вашу пользу.
— А если я разведусь? Смогу ли я претендовать на часть квартиры?
— Боюсь, что нет. Квартира больше не является совместной собственностью супругов. Она принадлежит вашей свекрови.
Ольга вышла из офиса адвоката с тяжёлым сердцем. Казалось, выхода нет. Но она не собиралась сдаваться.
Дома её ждал сюрприз. Валентина Ивановна сидела на кухне, раскладывая какие-то бумаги на столе.
— А, невестка пришла! — она подняла голову. — Как раз вовремя. Нужно обсудить новые правила проживания.
— Какие ещё правила? — устало спросила Ольга.
— Ну, квартира теперь моя, так что придётся жить по моим правилам. Во-первых, никаких гостей без моего разрешения. Во-вторых, генеральная уборка каждую субботу. В-третьих…
— Вы с ума сошли? — перебила её Ольга.
— Не груби мне! — свекровь стукнула ладонью по столу. — Или можешь искать другое жильё.
— Это шантаж!
— Это жизнь, дорогая. Кстати, я буду приходить проверять порядок. Вот ключи уже сделала.
Она помахала связкой ключей перед носом Ольги.
— Максим! — позвала Ольга мужа.
Он появился в дверях, но как всегда, избегал прямого взгляда.
— Ты слышишь, что говорит твоя мать?
— Мам, может, не надо так строго… — неуверенно начал он.
— Максимка, не вмешивайся! — отрезала Валентина Ивановна. — Это женский разговор. Иди лучше телевизор посмотри.
И Максим ушёл. Просто развернулся и ушёл, оставив жену наедине с матерью.
— Видишь? — усмехнулась свекровь. — Он всегда будет на моей стороне. Я его мать. А ты… ты никто.
— Я мать его детей!
— Дети вырастут и уйдут. А мать — она навсегда.
В тот вечер Ольга приняла решение. Она не будет больше терпеть унижения. Не будет жить по правилам свекрови в квартире, которую они с Максимом обустраивали своими руками.
На следующий день она начала искать работу с предоставлением жилья. Это было непросто — нужно было думать о детях, об их школе и садике. Но Ольга была полна решимости.
Через неделю ей повезло. Крупная компания искала главного бухгалтера в филиал в соседнем городе. Предоставляли служебную квартиру, хорошую зарплату, соцпакет. Для детей были места в школе и садике при предприятии.
Ольга прошла собеседование и получила предложение о работе.
Вечером она сообщила Максиму о своём решении.
— Ты хочешь уехать? — он выглядел шокированным. — А как же я?
— Ты остаёшься со своей мамой. Это же то, чего она хотела.
— Оля, не говори глупостей! Давай всё обсудим!
— Что обсуждать? Ты предал меня, Максим. Позволил своей матери украсть наш дом. И даже не извинился.
— Я… я извиняюсь!
— Слишком поздно.
Валентина Ивановна, узнав о планах невестки, пришла в ярость.
— Ты не имеешь права увозить моих внуков!
— Это мои дети, — спокойно ответила Ольга. — И я буду решать, что для них лучше.
— Максим не позволит!
— Максим потерял право голоса, когда предал свою семью ради мамочки.
— Ах ты, неблагодарная! Я вас приютила, позволила жить в моей квартире!
— В квартире, которую вы украли!
— Ничего я не крала! Всё законно!
— Знаете что, Валентина Ивановна? Оставайтесь со своей квартирой. Надеюсь, она согреет вас в старости. Потому что сына вы потеряли.
— Что ты имеешь в виду?
— Спросите у Максима. Если он ещё способен на честный ответ.
Ольга начала собирать вещи. Дети восприняли переезд как приключение — новый город, новая школа, новые друзья. Только Катя иногда спрашивала, поедет ли папа с ними.
— Папа пока останется здесь, — объясняла Ольга. — У него работа.
— А бабушка? Она будет к нам приезжать?
— Посмотрим, солнышко.
Максим пытался отговорить её до последнего момента.
— Оля, это безумие! Нельзя же так просто взять и уехать!
— Можно, если тебя предали самые близкие люди.
— Я не предавал! Я просто…
— Просто позволил матери обокрасть собственных детей. Это и есть предательство, Максим.
— Но квартира же осталась! Вы можете жить!
— На птичьих правах? Под постоянным контролем твоей матери? Нет, спасибо.
— А как же наша семья?
— Нашу семью разрушила твоя мать. С твоего молчаливого согласия.
В день отъезда Максим стоял у подъезда, провожая их взглядом. Дети махали ему из окна такси, а Ольга смотрела прямо перед собой. Она не плакала. Все слёзы были выплаканы раньше.
Валентина Ивановна наблюдала за отъездом из окна. Она победила. Квартира осталась за ней. Но почему-то радости не было. Максим вернулся домой мрачнее тучи.
— Ты довольна? — спросил он мать.
— Не говори со мной таким тоном! Я всё сделала для твоего же блага!
— Для моего блага? Ты разрушила мою семью!
— Она сама уехала! Никто её не гнал!
— Ты её выжила! Своими правилами, своим контролем!
— Я защищала твоё имущество!
— От кого? От матери моих детей?
Максим ушёл в свою комнату, хлопнув дверью. Валентина Ивановна осталась одна на кухне. В квартире стало тихо. Слишком тихо.
Прошёл месяц. Ольга обустроилась на новом месте. Работа оказалась интересной, коллектив дружелюбным. Дети быстро адаптировались в новой школе. Служебная квартира была меньше прежней, но зато их собственная. Никто не диктовал правила, не контролировал каждый шаг.
Максим звонил каждый день. Сначала Ольга не брала трубку, потом стала отвечать — ради детей. Он приезжал на выходные, но с каждым разом становился всё мрачнее.
— Мама сдаёт вашу комнату, — сообщил он однажды. — Говорит, нечего пустовать жилплощади.
— Это больше не наша комната, — напомнила Ольга.
— Знаешь, она теперь каждый день приходит. Проверяет, убрался ли я, что приготовил, во сколько лёг спать.
— Ты же этого хотел. Выбрал маму вместо семьи.
— Я не выбирал! Я просто…
— Просто позволил ей всё решить за тебя. Как всегда.
Максим замолчал. Они оба знали, что это правда.
Ещё через месяц позвонила Валентина Ивановна.
— Ольга? Это я, — её голос звучал неуверенно.
— Здравствуйте, Валентина Ивановна. Что-то случилось?
— Максим… он подал документы на перевод. В ваш город.
— Это его решение.
— Но квартира! Он хочет её продать!
— Разве она не ваша?
— Формально да, но… Ольга, может, вы вернётесь? Я готова переписать квартиру обратно.
— Слишком поздно, Валентина Ивановна.
— Но внуки! Я не вижу внуков!
— А раньше надо было думать. Когда решили украсть у них дом.
— Я не крала! Я хотела как лучше!
— Для кого лучше? Для себя?
Валентина Ивановна всхлипнула в трубку.
— Я осталась одна. Максим почти не разговаривает со мной. Только и ждёт, когда переведут.
— Вы сами этого хотели. Полного контроля над сыном.
— Я хотела, чтобы он был рядом!
— А получили пустую квартиру.
Ольга положила трубку. Ей не было жаль свекровь. Та получила ровно то, к чему стремилась — квартиру. Только вот оказалось, что квартира без семьи — просто пустые стены.
Максима перевели через три месяца. Он снял небольшую квартиру недалеко от Ольги и детей. Они не спешили восстанавливать отношения. Слишком глубока была рана.
— Мама продаёт квартиру, — сказал он однажды. — Хочет переехать поближе к своей сестре.
— Это её право.
— Она предлагает отдать деньги нам. За вычетом её первоначального взноса.
— Не нужно. Это будет как подачка.
— Но дети…
— У детей есть родители, которые могут их обеспечить. Без помощи бабушки-манипулятора.
Максим кивнул. Он понимал.
— Оля, ты сможешь меня простить? Когда-нибудь?
— Не знаю, Максим. Честно — не знаю. Ты предал моё доверие. Позволил своей матери унизить меня, выжить из собственного дома.
— Я был дураком.
— Да, был. Вопрос в том, изменился ли ты.
— Я стараюсь. Правда стараюсь.
— Время покажет.
Прошёл год. Ольга получила повышение — теперь она была финансовым директором филиала. Дети окончили учебный год с отличными оценками. Максим виделся с ними каждые выходные, постепенно восстанавливая отношения.
Валентина Ивановна продала квартиру и уехала к сестре в другой город. Она звонила внукам раз в месяц, присылала подарки на праздники. Но близости, которая могла бы быть, уже не получилось.
Однажды вечером Максим пришёл к Ольге с букетом её любимых хризантем.
— Что это? — удивилась она.
— Просто захотелось. Можно?
Она взяла цветы, вдохнула их терпкий осенний аромат.
— Спасибо.
Они сидели на кухне, пили чай, говорили о детях, о работе, о планах на будущее. Как старые друзья, которые многое пережили вместе.
— Знаешь, я много думал, — сказал Максим. — О том, что произошло. Почему я позволил матери так поступить.
— И?
— Я всю жизнь боялся её разочаровать. С детства она внушала, что я особенный, что достоин лучшего. И я старался соответствовать. А когда женился на тебе…
— Я не соответствовала её стандартам.
— Да. И вместо того, чтобы защитить тебя, я пытался угодить и ей, и тебе. В итоге предал вас обоих.
— По крайней мере, ты это осознал.
— Поздно осознал.
— Лучше поздно, чем никогда.
Они помолчали, глядя в окно. За стеклом начинался летний дождь, редкие капли стучали по подоконнику.
— Оля, я понимаю, что не имею права просить, но… Может, попробуем начать сначала? Не сразу, постепенно. Ради детей.
— Дети не должны быть причиной для восстановления отношений. Это нечестно по отношению к ним.
— Тогда ради нас? Ради того хорошего, что было между нами?
Ольга посмотрела на него внимательно. Перед ней сидел уже не тот слабовольный мужчина, который позволил матери манипулировать собой. Год самостоятельной жизни изменил его. Он повзрослел, стал увереннее в себе.
— Я подумаю, — ответила она. — Но обещать ничего не могу.
— Я понимаю. Буду ждать.
Он встал, собираясь уходить, но обернулся у двери.
— Знаешь, чему научила меня эта история?
— Чему?
— Что семья — это не родственные связи. Это выбор. Каждый день мы выбираем, с кем быть, кого защищать, за кого стоять горой. И я сделал неправильный выбор.
— Да, сделал.
— Но у человека всегда есть шанс исправиться, правда?
Ольга слабо улыбнулась.
— Посмотрим, Максим. Посмотрим.
Он кивнул и вышел. Ольга осталась сидеть на кухне, глядя на хризантемы в вазе. Жизнь преподнесла ей жестокий урок — нельзя слепо доверять даже самым близким людям. Но она также научилась другому — силе и независимости. Она смогла начать новую жизнь, обеспечить детей, построить карьеру.
Может быть, со временем она сможет простить Максима. А может, и нет. Но одно она знала точно — больше никто и никогда не сможет выжить её из собственного дома. Потому что дом — это не стены, не квартира, записанная на чьё-то имя. Дом — это там, где тебя любят и уважают, где ты можешь быть собой.
И такой дом она построила сама, своими руками, своим трудом. И никакая свекровь больше не сможет его разрушить.
