— Зоечка, доченька, ты же понимаешь, это не прихоть! — голос Клавдии Викторовны, свекрови, сочился медом с едва заметной примесью мышьяка. — Это необходимость! Врач сказал, если я срочно не поеду в санаторий, в этот… как его… в Кисловодск, то суставы мои прикажут долго жить. А я ведь еще внуков понянчить хочу!
Зоя молча резала салат, и стук ножа о разделочную доску был единственным резким звуком в удушливой атмосфере кухни. Она чувствовала себя актрисой в дурно поставленном спектакле, где ей отведена роль безмолвной и со всем согласной дурочки. Напротив, за столом, сидел ее муж Гена, инспектор ГАИ, и старательно делал вид, что изучает узор на клеенке. Он уже был обработан матерью, это Зоя поняла по его потупленному взгляду и нервному подергиванию щеки.
— Клавдия Викторовна, я все понимаю, — медленно проговорила Зоя, не поворачиваясь. — Но продавать квартиру… это ведь единственное, что у нас есть. Мы ее пять лет выплачивали, каждую копейку считали.
— Считали! — фыркнула свекровь, и мед в ее голосе мгновенно испарился, уступив место чистому яду. — Что ты там насчитала, работая в своей забегаловке? Подносы таскала да объедки убирала! Это мой Геночка день и ночь напролет на дороге стоял, здоровье гробил, чтобы у вас крыша над головой была! Мой сын!
Гена вжался в стул еще сильнее. «Геночка», тридцатилетний капитан дорожной полиции, сейчас больше походил на нашкодившего школьника.
— Мама, ну не начинай, — промямлил он. — Мы же решили все обсудить.
— А что тут обсуждать? — Клавдия Викторовна картинно всплеснула руками, ее массивные золотые кольца тускло блеснули в свете кухонной лампы. — Вопрос жизни и смерти! Моей жизни! Продадим квартиру, мне на лечение выделим, а на оставшиеся деньги купите себе что-нибудь поменьше, на окраине. Вам двоим-то хоромы зачем? Детей все равно нет и, видимо, не предвидится.
Последняя фраза была ударом под дых, точно рассчитанным и прицельным. Зоя замерла, нож в ее руке остановился. Она сжала его так, что побелели костяшки. Она мечтала о ребенке, но постоянный стресс, вечные придирки свекрови и пассивность мужа делали свое черное дело.
— Мы договорились с покупателем, — внезапно вставил Гена, торопливо, словно боялся, что передумает. — Хорошие люди. Дают пять миллионов.
Зоя резко обернулась. Ее взгляд впился в мужа.
— Пять? Гена, ты серьезно? Наша «двушка» в этом районе стоит минимум семь, а то и все восемь! Я же смотрела объявления, мы же с тобой обсуждали!
— Ну, Зоя, сейчас рынок стоит, кризис, — заюлил он, избегая ее взгляда. — Никто больше не дает. А тут живые деньги, сразу. И потом, им срочно надо. Они даже готовы… э-э-э… компенсировать неудобства.
— Компенсировать? — Зоя горько усмехнулась. — Это как? Подарят нам коробку конфет за то, что мы на улице остаемся?
— Да что ты как неродная, доченька! — снова запела Клавдия Викторовна. — Мы же семья! Все для общего блага. Геночка обо всем позаботился. Тебе и делать ничего не надо, только подпись свою поставить, где скажут. Ты же у нас девочка умная, но в этих бумажках ничего не смыслишь. А Гена у меня, — она с обожанием посмотрела на сына, — он в этом деле собаку съел. У него на работе с документами строго!
Зоя смотрела на них — на свою свекровь, разыгрывающую драму умирающего лебедя, и на своего мужа, который не мог поднять на нее глаз. И в этот момент холодная, звенящая пустота заполнила ее душу. Она вдруг поняла, что спектакль разыгрывается не для нее. Спектакль был нужен им самим, чтобы оправдать то, что они собирались сделать. А она была не зрителем. Она была жертвой.
— Хорошо, — сказала она тихо, и от этого спокойного тона оба заговорщика вздрогнули. — Я согласна. Продаем.
На лице Клавдии Викторовны расцвела победная улыбка. Гена с облегчением выдохнул. Они не заметили, как в глазах Зои, тихой и покорной Зои-официантки, блеснул холодный, расчетливый огонек. Они решили, что она не умеет считать. Что ж, пришло время преподать им урок математики. И не только.
После того разговора дом погрузился в липкую, неестественную тишину. Гена и его мать вели себя так, будто одержали великую победу. Клавдия Викторовна целыми днями названивала подругам, громко рассказывая, какой у нее заботливый сын и какая «понятливая» невестка. Гена стал приносить Зое цветы — дешевые хризантемы с ближайшего рынка, которые она молча ставила в банку с водой и так же молча выбрасывала, когда они увядали.
Они думали, что сломали ее. Они ошибались.
Зоя работала в небольшом, но очень приличном ресторане в центре города. Работа официантки научила ее многому: быть незаметной, когда нужно, слушать и запоминать, мгновенно оценивать людей и, самое главное, считать. Она считала все: заказы, деньги, шаги до кухни и обратно, секунды до взрыва очередного скандального клиента. Ее мозг работал как калькулятор, безошибочно и быстро. И именно эта способность, которую ее «семья» так презирала, стала ее главным оружием.
В одну из смен за ее столик села необычная пара. Женщина лет сорока, с короткой стрижкой и цепким, умным взглядом, и мужчина, который смотрел на нее с обожанием. Зоя знала ее, это была Светлана Игоревна, известный в городе адвокат по семейным делам. Она несколько раз вела в их ресторане деловые обеды.
— Зоя, милая, будьте добры, нам как обычно, ваш фирменный салат и два эспрессо, — улыбнулась Светлана.
Когда Зоя принесла кофе, она решилась. Сердце колотилось так, что, казалось, его стук слышен на всю веранду.
— Светлана Игоревна, простите за наглость… Можно задать вам один вопрос? Не как адвокату, а просто… по-человечески.
Адвокат подняла бровь, ее взгляд стал внимательнее.
— Слушаю вас, Зоя.
— Если… если семейная пара продает совместно нажитую квартиру, а один из супругов подозревает, что другой его обманывает с ценой… Что можно сделать?
Светлана отставила чашку. Ее лицо стало серьезным.
— Во-первых, ничего не подписывать, не видя окончательного договора купли-продажи. Во-вторых, потребовать, чтобы вся сумма была переведена на счет в банке, а не передавалась наличными. И в-третьих, — она сделала паузу, — найти хорошего адвоката. У вас проблемы, Зоя?
Зоя закусила губу.
— У меня предчувствие.
— Предчувствие, Зоя, — мягко сказала Светлана, доставая из сумочки визитку, — это юридический термин для ситуации, когда вас уже начали обманывать. Позвоните мне. Первая консультация — за счет заведения, в качестве благодарности за лучший эспрессо в городе.
Эта визитка жгла Зое карман фартука всю оставшуюся смену.
Дома Гена был на удивление весел. Он даже пытался обнять ее, но Зоя увернулась.
— Ну что ты, Зой, все дуешься? Все же к лучшему! Вот, смотри, я предварительный договор принес. Покупатели уже и аванс дали. Пятьдесят тысяч.
Он протянул ей несколько сложенных вдвое листов. Зоя взяла их с трепетом. Фамилия покупателя — некий Сидоров Петр Иванович. Сумма сделки — 5 000 000 рублей. Все как они и говорили.
— Я должна это подписать? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Да нет, это просто для ознакомления. Подписывать будем уже у нотариуса, основной договор. Мама говорит, лучше все сделать через ее знакомого риелтора, так надежнее. Чтобы тебя, — он запнулся, — ну, чтобы нас не обманули.
«Чтобы меня не обманули», — мысленно поправила Зоя. Она внимательно просмотрела бумаги. Все выглядело чисто. Слишком чисто.
Ночью, когда Гена захрапел, она тихо встала. Его форма висела на стуле. Зоя знала, что он часто оставляет в карманах служебные бумаги, записки, чеки. Она начала методично и бесшумно проверять карман за карманом. В одном из нагрудных карманов ее пальцы наткнулись на сложенный вчетверо листок, отличавшийся от тех, что он ей показывал.
Это тоже был предварительный договор. Только фамилия покупателя была другой — Воронцов Игорь Семенович. И сумма… У Зои перехватило дыхание. Сумма сделки была 8 000 000 рублей.
Три миллиона. Три миллиона, которые ее муж и свекровь собирались украсть у нее.
Она не стала устраивать скандал. Она аккуратно сфотографировала документ на свой старенький телефон со всех сторон, стараясь, чтобы каждая буква была видна, и положила листок на место. Затем она вернулась в постель и легла рядом с мужем, который что-то довольно бормотал во сне. Она смотрела в потолок, и слез не было. Была только ледяная, кристально чистая ярость. И план.
На следующий день у Зои был выходной. Она сказала Гене, что едет к своей тетке в пригород, помочь с огородом. На самом деле, она поехала совсем в другую сторону — в старый район, застроенный еще «сталинками», где в небольшой, но уютной квартире жил ее двоюродный дядя, Павел Андреевич, или просто дядя Паша.
Дядя Паша был человеком-легендой. Бывший следователь по особо важным делам, он вышел на пенсию лет десять назад, но не утратил ни остроты ума, ни своего фирменного едкого юмора. Он вырастил Зою после смерти ее родителей и любил ее как родную дочь.
— Зойка, проходи, егоза! Какими ветрами? — встретил он ее на пороге, одетый в старый, но чистый тренировочный костюм. — А я как раз пельмени сварил. Будешь? Со сметаной и перчиком!
За тарелкой дымящихся пельменей Зоя, сглотнув ком в горле, рассказала все. Про квартиру, про «болезнь» свекрови, про два договора. Дядя Паша слушал молча, лишь изредка хмуря густые седые брови. Когда она закончила, он долго размешивал сахар в стакане с чаем, потом поднял на нее свои пронзительные, все еще по-мальчишески озорные глаза.
— М-да, племяшка. Вляпалась ты, конечно, в классическую схему. «Родственный развод», статья сто пятьдесят девятая Уголовного кодекса, мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Масштаб, конечно, не государственный, но для отдельно взятой семьи — вполне себе тянет на драму.
— Дядя Паша, что мне делать? — прошептала Зоя. — Я… я не знаю. Устроить скандал? Показать ему фотографию?
— Тьфу! — дядя Паша сердито стукнул ложкой по блюдцу. — Скандал — это оружие базарных баб. А ты у меня девочка умная. Тут действовать надо тоньше. Знаешь, был у меня один случай… — он хитро прищурился, и Зоя поняла, что сейчас будет одна из его знаменитых баек.
— Дело было в девяностых. Один ушлый коммерсант решил «кинуть» своего партнера. Тоже с недвижимостью мутили. И вот, значит, сидят они в офисе, обсуждают детали, а в углу в клетке сидит попугай, жако. Ну, сидит и сидит, птица и птица. А этот попугай, как оказалось, был страшно разговорчивый и обладал феноменальной памятью. И он, значит, слушал-слушал их переговоры, да и запомнил ключевую фразу, которую этот мошенник сказал по телефону своему подельнику: «Встречаемся завтра у нотариуса, старику скажем — миллион, а в договоре пишем три».
Зоя прыснула от смеха, представив эту картину.
— Не смейся, это еще не все! — продолжил дядя Паша. — Обманутый партнер был мужик простой, но не дурак. Он как-то зашел к этому коммерсанту домой, когда того не было, а жена его, женщина недалекая, возьми да и похвастайся: «А наш Кеша говорить умеет!». Ну, он и разговорил птичку. Угостил орешком, слово за слово… И Кеша ему всю схему и выложил!
— Да ладно! — не поверила Зоя.
— Истинная правда! Конечно, в суде показания попугая к делу не пришьешь, — усмехнулся дядя Паша. — Но сам факт! Обманутый мужик записал болтовню Кеши на диктофон и пришел с этой записью к нашему коммерсанту. Тот побледнел, позеленел и отдал все до копеечки, лишь бы дело не дошло до милиции. Мораль сей басни такова, Зоенька: информация — это сила. У тебя нет говорящего попугая, но у тебя есть фотография. И есть эффект неожиданности. Твои голубчики, Гена и его маман, уверены, что ты — овечка. А ты должна стать волчицей. Но до поры до времени — в овечьей шкуре.
— Что вы предлагаете? — Зоя уже смотрела на него с надеждой.
— А предлагаю я вот что. Во-первых, ты немедленно звонишь этой своей знакомой, адвокатессе. И нанимаешь ее. Деньги я тебе дам, потом вернешь. Во-вторых, ты продолжаешь играть роль наивной дурочки. Со всем соглашайся, кивай, поддакивай. Пусть расслабятся. В-третьих, — он понизил голос до заговорщического шепота, — мы должны узнать, кто этот Воронцов, настоящий покупатель. И кто такой этот Сидоров, подставной. Есть у меня один старый друг в базе данных, думаю, поможет пробить их по фамилии.
Он подмигнул ей.
— И самое главное, Зойка, — запомни. В этой жизни нельзя опускать руки. Никогда. Бороться можно и нужно всегда. Иначе сожрут и не подавятся. А теперь давай-ка еще по одной порции пельменей. Война войной, а обед по расписанию!
Выйдя от дяди Паши, Зоя чувствовала себя так, будто у нее за спиной выросли крылья. Страх ушел, сменившись холодным азартом. Игра началась. И в этой игре она больше не была пешкой. Она собиралась стать королевой. Первым делом она набрала номер на визитке Светланы.
— Алло, Светлана Игоревна? Здравствуйте, это Зоя. Вы просили позвонить… У меня больше не предчувствие. У меня доказательства.
Разговор с адвокатом был коротким и деловым. Светлана выслушала историю о двух договорах, хмыкнула и сказала:
— Поздравляю, Зоя. Вы только что сэкономили себе три миллиона рублей и кучу нервных клеток. План дяди вашего одобряю целиком и полностью. Действуем по нему. Ваша задача — максимальная естественность. Изображайте жертву обстоятельств. Вздыхайте, жалуйтесь подругам по телефону (чтобы муж слышал), какая у вас свекровь больная и как вам жалко квартиру. Ни слова о деньгах. Ваша цель — усыпить их бдительность.
И Зоя начала играть. Она превратилась в образец покорности. Она грустно бродила по квартире, гладила старый диван, перебирала фотографии в альбоме. Глядя на ее страдания, Клавдия Викторовна лишь презрительно кривила губы, а Гена испытывал некое подобие вины, которую, впрочем, быстро глушил мыслями о предстоящем богатстве.
— Ну, не переживай, Зой, — неуклюже утешал он ее. — Купим потом другую. Маленькую, уютненькую.
«Ты купишь, — думала Зоя. — Себе. На свою честно украденную долю».
Тем временем дядя Паша тоже не сидел сложа руки. Через пару дней он позвонил Зое на работу.
— Есть новости, племяшка, — бодро доложил он. — Картина маслом. Сидоров Петр Иванович, который у вас в «липовом» договоре, — чистый как слеза младенца. То есть, его вообще не существует в природе. Паспортные данные фальшивые. Это пустышка, кукла. А вот Воронцов Игорь Семенович, покупатель настоящий, — птица интересная. Бизнесмен средней руки, владелец сети шиномонтажек. Не судим, не привлекался, но, по слухам, любит решать вопросы «по-простому». И самое пикантное: знаешь, кто у нас риелтор, которого наняла твоя свекровушка? Некая Антонина Захаровна Птичкина. Милейшая женщина, божий одуванчик. А по совместительству — родная сестра этого самого Воронцова.
У Зои все сложилось в голове. Схема была простой и наглой. Сестра-риелтор находит брата-покупателя. Они договариваются о реальной цене в 8 миллионов. Гене и его маме они, видимо, пообещали помочь «оптимизировать» сделку, то есть, обмануть «глупую жену». А взамен, скорее всего, получили хороший откат. Все в доле, кроме Зои.
— Спасибо, дядя Паша. Вы — лучший, — прошептала она в трубку.
— Не то слово, — скромно согласился он. — Я — гений сыска на пенсии. Действуй, девочка. Час икс близок.
Час икс настал через неделю. Гена, сияя как начищенный самовар, объявил, что сделка назначена на завтра, на три часа дня, в отделении банка.
— Все будет быстро, Зоечка. Приедем, подпишем бумаги у представителя банка, деньги зачислят на счет, и все. Риелтор сказала, что для удобства лучше открыть один счет, на мое имя, а потом мы уже… разберемся.
«О, мы разберемся, — подумала Зоя, мило улыбаясь. — Еще как разберемся».
— Конечно, милый. Как скажешь. Мне нужно что-то особенное надеть?
Гена опешил от такого вопроса.
— Да нет… оденься как обычно.
«Как обычно» — это означало для него скромное платьице, стоптанные туфли, бледное лицо без косметики. Образ бедной родственницы.
Но на следующий день Зоя оделась совсем не «как обычно». Она надела строгое, но элегантное темно-синее платье, которое купила на распродаже год назад и ни разу не надевала. Сделала аккуратную укладку, нанесла легкий макияж, подчеркнув глаза. Когда она вышла из комнаты, Гена и Клавдия Викторовна, уже ждавшие ее в прихожей, разинули рты.
— Ты куда это так вырядилась? — первой нашлась свекровь. — На сделку, а не на праздник!
— А для меня это праздник, Клавдия Викторовна, — мягко ответила Зоя, надевая туфли на невысоком, но уверенном каблуке. — Начало новой жизни.
Они не поняли сарказма. Они решили, что она смирилась и даже рада предстоящим переменам. Их самодовольству не было предела.
В машине Гена пытался шутить, рассказывал какие-то бородатые анекдоты. Клавдия Викторовна поучала Зою, как правильно вести себя в банке: «Главное, молчи и делай, что Геночка скажет. Не позорь нас». Зоя молчала и смотрела в окно. Она была абсолютно спокойна. Она была готова.
Отделение банка сверкало чистотой и респектабельностью. Их провели в отдельную переговорную комнату со стеклянными стенами. За столом уже сидели тот самый Воронцов — грузный мужчина с лицом профессионального игрока в покер, и его сестра-риелтор, Антонина Захаровна, действительно похожая на божий одуванчик в своем цветастом платье.
— Здравствуйте, — пробасила она неожиданно низким голосом. — Прошу, присаживайтесь.
Воронцов окинул Зою быстрым оценивающим взглядом и, видимо, не найдя в ней ничего интересного, уставился в свой телефон. Гена и Клавдия Викторовна рассыпались в любезностях, создавая атмосферу всеобщего счастья и согласия.
Вошла менеджер банка, молодая девушка с безупречной прической.
— Добрый день. Меня зовут Марина. Мы готовы начать. Вот договор купли-продажи. Сумма сделки — пять миллионов рублей. Покупатель, Воронцов Игорь Семенович…
— Простите, — раздался тихий, но ясный голос Зои.
Все повернулись к ней. На ее лице играла легкая, недоуменная улыбка.
— Кажется, здесь какая-то ошибка.
Гена напрягся.
— Зоя, какая еще ошибка?
— В сумме, милый, — она посмотрела на него с невинным видом. — В договоре, который ты мне показывал, была другая сумма.
— Что?! — Клавдия Викторовна побагровела. — Девочка, ты что несешь? Пять миллионов, как и договаривались!
— Нет, — Зоя покачала головой и с деланным смущением посмотрела на покупателя. — Простите, Игорь Семенович, может, я что-то путаю… Но разве мы с вами договаривались не на восемь миллионов?
Воронцов медленно поднял голову от телефона. Его покерное лицо не дрогнуло, но в глазах мелькнул интерес. Его сестра, риелтор Птичкина, напротив, слегка побледнела.
— Зоя, прекрати этот цирк! — зашипел Гена ей на ухо. — Ты что, все испортить хочешь?
Но тут дверь в переговорную открылась, и на пороге появилась Светлана Игоревна в строгом деловом костюме.
— Добрый день, уважаемые, — бодро произнесла она. — Прошу прощения за опоздание. Светлана Игоревна, адвокат. Я представляю интересы моей клиентки, Зои Николаевны.
Она прошла к столу и села рядом с ошеломленной Зоей, положив перед собой изящный кожаный портфель. Наступила тишина. Гена смотрел на Зою, потом на Светлану, и его лицо начало медленно вытягиваться. Клавдия Викторовна и вовсе застыла с открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег.
— Итак, — Светлана открыла портфель и достала из него несколько бумаг. — У нас тут возникло небольшое недопонимание по поводу суммы сделки. Моя клиентка утверждает, что реальная цена объекта — восемь миллионов рублей. И у нас, — она сделала эффектную паузу, — есть доказательства.
Она достала из портфеля распечатку фотографии, которую Зоя сделала той ночью. Крупным планом — второй предварительный договор, с фамилией Воронцова и суммой 8 000 000.
— Это что такое? — прохрипел Гена.
— А это, Геннадий, — Светлана повернулась к нему, и в ее голосе зазвенела сталь, — называется «предварительный сговор с целью хищения чужого имущества в особо крупном размере». Очень интересная статья. До семи лет лишения свободы. Особенно для сотрудника правоохранительных органов. Карьере, знаете ли, не способствует.
Риелтор Птичкина вскочила.
— Это подделка! Я ничего не знаю!
— Успокойтесь, Антонина Захаровна, — ледяным тоном остановила ее Светлана. — Мы пока не говорим о вашем участии. Мы говорим о том, что здесь и сейчас готовилось мошенничество. Уважаемый Игорь Семенович, — она обратилась к Воронцову, — я полагаю, вы человек серьезный и не хотите быть втянутым в уголовное дело в качестве свидетеля, а то и соучастника. Вы готовы подтвердить, что реальная цена покупки — восемь миллионов?
Воронцов молча смотрел на своего незадачливого риелтора, потом на позеленевшего Гену. Он был бизнесменом, а бизнесмены не любят скандалов и полиции.
— Да, — коротко бросил он. — Восемь.
— Вот и прекрасно! — хлопнула в ладоши Светлана. — Марина, будьте добры, подготовьте новый договор. С реальной суммой. И еще один момент. Деньги будут зачислены на два разных счета. Четыре миллиона — на счет Геннадия Петровича. И четыре миллиона — на личный счет моей клиентки, Зои Николаевны. Реквизиты я вам сейчас предоставлю.
— Я не согласен! — взвизгнула Клавдия Викторовна, приходя в себя. — Это общие деньги! На мое лечение!
— Ваше лечение, уважаемая, — отрезала Светлана, — вы можете оплатить из доли вашего сына. Или попросить у него в долг. А доля моей клиентки принадлежит только ей. И, кстати, Зоя Николаевна также подает на развод и раздел имущества. Так что эти четыре миллиона — это только начало.
Гена сидел, обхватив голову руками. Его мир рушился. Его хитроумный план, придуманный мамой, лопнул как мыльный пузырь. Он посмотрел на жену — на эту тихую, незаметную Зою — и увидел перед собой совершенно другого человека. Спокойную, уверенную, с насмешливым и презрительным огоньком в глазах.
В этот момент он понял, что проиграл. Проиграл все.
Развод прошел на удивление быстро. Узнав, что Зоя наняла одного из лучших адвокатов в городе и что у нее на руках доказательства мошенничества, Гена даже не пытался спорить. Он молча подписал все бумаги. Суд разделил квартиру, вернее, деньги от ее продажи, строго пополам. Четыре миллиона рублей легли на новый, личный счет Зои. Это были ее деньги, ее свобода, ее билет в новую жизнь.
Клавдия Викторовна после того скандала в банке слегла с гипертоническим кризом. Санаторий в Кисловодске пришлось отложить на неопределенный срок. Из четырех миллионов сына большая часть ушла на погашение каких-то старых долгов, о которых Гена раньше и не подозревал. Оказалось, его предприимчивая мама успела набрать кредитов, рассчитывая расплатиться деньгами невестки.
Но самый сильный удар ждал Гену на работе. История о неудавшемся мошенничестве, пусть и не дошедшая до суда, просочилась в его отдел. Кто-то из банковских служащих оказался знакомым знакомого. В мире, где все друг друга знают, шила в мешке не утаишь. Над ним начали посмеиваться, начальство стало смотреть косо. Сотрудник ГАИ, пытавшийся обмануть собственную жену, — это было пятно на репутации всего отдела. Вскоре его перевели с «хлебного» места на трассе в пыльный кабинет — разбирать архивные дела. О повышении можно было забыть навсегда.
Зоя съехала от него в тот же день, когда получила деньги. Сначала сняла небольшую квартиру, а потом, посоветовавшись с дядей Пашей, решила осуществить свою давнюю мечту. Она всегда любила готовить, создавать уют. Работа в ресторане дала ей бесценный опыт. И она решила открыть свое собственное маленькое кафе.
Поиски помещения, ремонт, закупка оборудования, разработка меню — все это захватило ее с головой. Она забыла о своей прошлой жизни, о предательстве, об унижениях. Дядя Паша помогал ей с документами, используя свои старые связи, чтобы ускорить бюрократические процессы. Светлана давала бесплатные юридические консультации, став для Зои не просто адвокатом, а настоящей подругой.
Через полгода на одной из тихих улочек в центре города открылась уютная кофейня под названием «У Зои». Свежая выпечка, ароматный кофе, домашние десерты по ее собственным рецептам. Место быстро стало популярным. Люди приходили сюда не только за вкусной едой, но и за атмосферой тепла и искренности, которую создавала сама хозяйка.
Зоя изменилась. Она больше не была забитой официанткой. Она стала уверенной в себе молодой женщиной, хозяйкой своего дела и своей жизни. Она много работала, но эта работа приносила ей радость. Она смеялась, знакомилась с новыми людьми, строила планы на будущее.
Однажды зимним вечером, когда за окном кружился снег, а в кафе было особенно людно и уютно, дверь открылась, и на пороге появился Гена. Он был в старой, потертой куртке, осунувшийся, с потухшим взглядом. Он долго стоял у входа, глядя, как его бывшая жена, смеясь, болтает с посетителями за стойкой. Он увидел, какой она стала — красивой, живой, счастливой. И какой ничтожной по сравнению с ней была вся его жизнь, проведенная под диктовку властной матери.
Зоя заметила его. Их взгляды встретились. В ее глазах не было ни злости, ни ненависти. Только легкая, почти незаметная тень жалости. Она коротко кивнула ему, как старому, давно забытому знакомому, и отвернулась к кофемашине.
Гена постоял еще минуту и вышел, плотнее закутавшись в воротник. Он понял, что в этой теплой, светлой жизни ему больше нет места. Его бумеранг вернулся и ударил точно в цель, оставив его ни с чем.
А Зоя, приготовив очередной капучино, улыбнулась. Она знала, что впереди у нее еще много счастливых дней. Потому что она научилась главному — не только считать деньги, но и ценить себя. И это был самый важный счет, который она когда-либо выигрывала.
