— Тамара Ивановна, вы не могли бы предупреждать заранее, когда приезжаете? — сказала Ольга, вытирая руки кухонным полотенцем. — Понимаете, у меня дома кабинет, клиенты приходят…
Тамара Ивановна замерла с пакетом пирожков в руках. Во взгляде невестки не было злости — только спокойная просьба, как соседке.
— Конечно, Оленька. Я не подумала.
Теперь, два года спустя, она сидела на своей кухне и понимала — именно с тех пирожков всё началось. Чайник свистел, но она не вставала. В тишине квартиры этот свист казался единственным живым звуком.
Раньше здесь был другой дом. Егор приводил Ольгу осторожно, представлял как будущую жену. Молодая женщина улыбалась, хвалила пироги, играла с маленькой Машенькой — своей дочкой от первого брака. Тамара Ивановна смотрела на сына — впервые за долгие годы он выглядел счастливым.
— Мам, она хорошая, — говорил Егор, когда Ольга укладывала дочку спать. — Работящая, умная. И я Машку её сразу полюбил.
Тамара Ивановна кивала. Ольга действительно была хорошей — не капризничала, не требовала подарков, работала косметологом в салоне. Только квартира у них была маленькая — однушка на окраине. Для троих тесновато.
— А что, если им дать нашу у парка? — предложила она мужу за ужином. — Там просторно, две комнаты. Машеньке место для игр.
Виктор отложил газету:
— Тома, там жильцы живут. Аренда — наша прибавка к пенсии.
— Ну и что? Сын важнее денег.
Через месяц жильцы съехали, а молодые въехали. Тамара Ивановна возилась с переездом, покупала новые шторы, расставляла мебель. Ольга благодарила, но сдержанно. Будто принимала должное.
— Вы нам так помогли, — сказала она, когда Тамара Ивановна приехала посмотреть, как обустроились. — Теперь я кабинет дома смогу оборудовать. Клиентов принимать.
В прихожей уже стояла косметологическая кушетка. Ольга рассказывала о планах, о расписании, а Тамара Ивановна слушала и чувствовала — что-то изменилось. Раньше Егор всегда звал её к столу, а теперь Ольга стояла у плиты, как хозяйка.
Первые месяцы Тамара Ивановна приезжала часто. Помогала с Машенькой, готовила борщ, приносила овощи с дачи. Но постепенно визиты становились короче. Ольга вежливо просила предупреждать — у неё сеансы по расписанию. Егор поддакивал:
— Мам, ты же понимаешь — у неё работа.
Однажды Тамара Ивановна приехала в субботу утром с пирогами. В прихожей стояли чужие туфли — клиентка уже пришла. Ольга выглянула из комнаты:
— Ой, Тамара Ивановна… Сейчас неудобно.
— Я просто пироги принесла. Положу на кухню и уйду.
— Лучше в другой раз. У меня сейчас процедура.
Тамара Ивановна стояла с противнем в руках, чувствуя себя неуместной. Из комнаты доносился женский голос — клиентка что-то рассказывала о муже. Ольга кивнула к двери.
— Оставлю на столе, — пробормотала Тамара Ивановна.
Она прошла на кухню, поставила противень на стол. Пироги ещё были тёплые. По дороге домой она думала — когда стала чужой в квартире, которую сама отдала?
Дома Виктор читал газету:
— Как дела у молодых?
— Нормально. Работают.
Она не стала рассказывать про пироги. Зачем расстраивать мужа?
К осени визиты стали редкими. Тамара Ивановна звонила, спрашивала разрешения приехать. Ольга отвечала деловито — можно в среду после обеда или в воскресенье до двенадцати. Как в поликлинику на приём.
Однажды в гостях Ольга принимала подругу — тоже косметолога. Обсуждали работу, клиентов, новые процедуры. Тамара Ивановна сидела на кухне с Машенькой, рисовала принцесс.
— А у тебя есть отдельный вход? — спросила подруга.
— Нет, но не критично. Квартира моя, планировку могу поменять.
Тамара Ивановна дрогнула. Моя. Не наша, не семейная. Моя. Она выпрямилась, отложила карандаш.
— Машенька, рисуй сама. Бабушке пора.
— Не уходи, бабуль!
— Дела дома, солнышко.
В прихожей Ольга подала пальто:
— Тамара Ивановна, спасибо, что пришли.
— Да, конечно, — Тамара Ивановна застёгивала пуговицы, чувствуя холодок в голосе невестки.
В лифте она думала — когда «наша» квартира стала «моей»?
Дома Виктор спросил:
— Что-то рано вернулась.
— Дела у них. Работают.
Он кивнул, не поднимая глаз от телевизора. Тамара Ивановна прошла на кухню, поставила чайник. На холодильнике висели детские рисунки Машеньки — те, что девочка дарила раньше. Теперь новых не было.
Зимой Егор стал заходить один. Забегал на полчаса, выпивал чай, рассказывал о работе. О семье говорил мало.
— Как Машенька? — спрашивала Тамара Ивановна.
— Хорошо. Растёт. В садик ходит.
— А Оля?
— Нормально. Работает много.
Дежурные ответы, как сводка погоды. Тамара Ивановна чувствовала — сын стал осторожным. Каждое слово взвешивал, чтобы не сказать лишнего.
Однажды она попросила:
— Егор, у меня лекарство кончилось. Дорогое очень. Можешь помочь?
Он замялся:
— Мам, сейчас трудно. У Оли беременность, работать меньше стала. Доходы упали.
— Какая беременность?
— Ребёнка ждём. Не говорил ещё? — Егор покраснел, поняв, что проболтался.
Тамара Ивановна поставила чашку, чувствуя укол. Внук или внучка — а она узнает случайно, между делом.
— Поздравляю, — сказала она ровно. — Когда?
— К лету. Мам, насчёт лекарства — может, в поликлинике льготное дадут?
— Может быть.
После его ухода она сидела долго, глядя в окно. Второй внук, а про лекарство — в поликлинику. Квартира отдана, место освобождено, теперь и деньги жалко.
На лекарство пришлось перезанимать у соседки Веры Семёновны.
Летом родился Артёмка. Тамара Ивановна узнала из сообщения: «Мам, сын родился. Всё хорошо.» Сухо, как сводка.
Она купила конверт, игрушки, поехала в роддом. Но в палату не пустили — только папы могли заходить. Егор вышел к ней в коридор, взял подарки.
— Как дела дома? — спросил он, перекладывая пакеты.
— Да нормально. Отца только спина прихватила, третий день с дивана не встаёт, на таблетках сидит.
— Понятно, — кивнул Егор. — Ну, я пойду, Оля ждёт.
Домой Тамара Ивановна вернулась с тяжёлым сердцем.
Через неделю они с Виктором приехали проведать внука. Спина у мужа отошла, и он очень хотел увидеть малыша. Егор встретил их в прихожей:
— Мам, пап, проходите. Только тихо — Артёмка спит.
Виктор разулся, повесил куртку. На лице было волнение — первый раз видеть внука.
— Как мальчик? Здоровый?
— Здоровый, — ответил Егор. — Вес хорошо набирает.
В комнате Ольга кормила ребёнка. Увидев их, натянуто улыбнулась:
— Здравствуйте. Садитесь, только не шумите.
Виктор присел на краешек дивана, с нежностью смотрел на внука:
— Копия Егора. Помню, ты в этом возрасте точно такой был.
— Можно подержать? — попросила Тамара Ивановна.
— Лучше не надо, — быстро ответила Ольга. — Он только поел, может срыгнуть.
Виктор протянул руки:
— А мне можно? Я аккуратно.
— Виктор Иванович, понимаете, он ещё очень маленький…
Полчаса прошли в натянутом молчании. Машенька играла в планшет, Егор суетился с подгузниками. Дедушка и бабушка сидели рядком на диване, глядя на внука издалека.
— Ну, нам пора, — сказал Виктор, поднимаясь. — Не будем мешать.
— До свидания, — холодно попрощалась Ольга.
В лифте Виктор долго молчал. Потом сказал тихо:
— Тома, а что мы такого сделали?
Тамара Ивановна взяла его под руку:
— Ничего, Витя. Просто мы лишние.
После этого визита она поняла — больше не будет проситься в гости без приглашения. Но через месяц не выдержала.
Ольга неохотно назначила время: воскресенье, полчаса, между кормлениями.
Артёмка спал в кроватке, крошечный, похожий на Егора в младенчестве. Тамара Ивановна наклонилась, хотела взять на руки, но Ольга остановила:
— Лучше не будить. Только уложила.
Полчаса тянулись мучительно. Машенька молча собирала пазл в углу, Ольга складывала детские вещи, Егор что-то читал на телефоне. Тамара Ивановна сидела напротив кроватки, не смея пошевелиться.
— Пора мне, — сказала она, поднимаясь.
— До свидания, Тамара Ивановна.
В лифте она поняла — больше не приедет без приглашения.
Осенью, когда Артёмке исполнилось три месяца, случайно встретила воспитательницу из Машенькиного садика. Женщина узнала, подошла:
— Здравствуйте! Как поживает Машенька?
— Хорошо, наверное. Мы редко видимся теперь.
— Странно. А она недавно говорила детям, что у неё нет бабушки. Мы удивились — вы же приводили её иногда.
Тамара Ивановна почувствовала, как сжимается горло. Нет бабушки. Ольга объяснила девочке, что бабушка исчезла.
— Спасибо, что сказали, — выдавила она.
Дома Тамара Ивановна села на кухне с чаем и впервые за долгое время заплакала. Тихо, без всхлипов. Они же взрослые люди, а ведут себя хуже детей.
Общение свелось к редким звонкам по праздникам — Новый год, день рождения. Короткие разговоры ни о чём: как здоровье, как дела, все живы-здоровы. Егор звучал натянуто, Ольга не брала трубку вообще. Машенька иногда говорила «привет, бабуль» и тут же убегала. Артёмку Тамара Ивановна слышала только по голосу — он лепетал что-то на фоне.
Прошёл год. Артёмка начал ходить, Машенька пошла в школу. Тамара Ивановна узнавала об этом от соседей — внуки росли без неё, становились всё более чужими.
Егор позвонил весной. Голос был странный — виноватый и решительный одновременно.
— Мам, нам нужно поговорить.
— Приезжай.
— Лучше по телефону. Мам, ты не подумай плохо… Нам нужна большая квартира. Двое детей, кабинет Оли. Мы хотим купить трёшку, но денег не хватает.
Тамара Ивановна молчала, уже понимая, к чему речь.
— Мам, если продать квартиру, где мы живём… Твою квартиру. Мы добавим свои деньги, возьмём кредит. Сможем купить хорошую трёшку.
— А где же вы будете жить пока?
— Ну временно можем снять что-то. Или к тебе перебраться на месяц-другой.
Тамара Ивановна сжала трубку. Продать квартиру, которую сама им отдала, чтобы они купили себе лучшую.
— Подумаю, — сказала она.
— Только долго не думай. Хорошие варианты быстро разбирают.
После разговора она сидела в кресле, глядя на семейные фотографии. Егор маленький на качелях. Школьный выпускной. Свадьба с первой женой. Развод. Знакомство с Ольгой. И теперь — продай квартиру, которую тебе же отдала.
Вечером рассказала Виктору. Он выслушал молча.
— И что ответишь?
— Не знаю.
— Тома, подумай. Мы им уже квартиру отдали. Теперь ещё и продать её, чтобы они себе лучшую купили?
— Но они семья. Дети растут.
— А про нас думать кто будет?
Три дня она мучилась, взвешивала. Потом снова позвонил Егор:
— Мам, ну как?
— Егор, мы с отцом посоветовались… Наверное, не стоит её продавать.
— Как — не стоит? — голос стал холодным. — Мы рассчитывали на тебя.
— Понимаю. Но это наша квартира, Егор. Мы же дали вам в ней пожить, а теперь ты просишь продать.
— Мам, ну квартира простая, двушка. А нам нужно нормальное жильё. Детям пространство нужно.
— Егор, когда мы давали, ты был так благодарен. А теперь она тебе не подходит?
— Мам, что за вопросы? Тогда у нас денег не было, мы были рады любому жилью. А сейчас можем себе лучшее позволить, если поможешь.
Помочь деньгами. Он даже не скрывал — им нужны только деньги с продажи.
— Дай ещё подумать.
Через несколько дней позвонила Ольга. Голос был неожиданно тёплым:
— Тамара Ивановна, приезжайте к нам на ужин в воскресенье с Виктором Ивановичем. Давно не виделись, дети соскучились. Ждём вас к шести.
Виктор покачал головой:
— Тома, не поеду. Чувствую, что-то затевают. Езжай сама, если хочешь.
— Витя, но они нас обоих ждут…
— Нет. После того звонка про продажу квартиры не хочу их видеть. Скажешь, что заболел.
Тамара Ивановна поехала одна. Встретила её Ольга с улыбкой, обняла при входе.
— Проходите, проходите! А где же Виктор Иванович?
— Неважно себя чувствует. Давление скачет.
— Жаль. Ну ничего, в следующий раз.
За столом было красиво накрыто — салаты, мясо, свечи. Машенька показывала школьные рисунки, Артёмка лепетал что-то смешное. Егор наливал вино, шутил. Почти как в старые времена.
После ужина дети ушли играть. Ольга налила чай, села рядом с Тамарой Ивановной.
— Тамара Ивановна, мы с Егором думали о нашем разговоре… Понимаем, решение трудное. Но посмотрите сами — нам здесь развернуться негде. Артёмка растёт, ему скоро отдельная комната нужна. А у Машеньки учебный уголок в коридоре.
Егор кивнул:
— Мам, ты же видишь — места катастрофически не хватает. Дети друг другу мешают.
— Мы нашли хорошую трёшку, — продолжила Ольга. — С большой кухней, отдельными комнатами для детей. Но без продажи этой квартиры не потянем.
Тамара Ивановна отставила чашку:
— Ребята, я понимаю ваши потребности. Но это наша квартира.
— Мам, — Егор наклонился вперёд, — ну мы же не просто так просим. Мы тебе благодарны за всё. Но сейчас особая ситуация.
— Особая?
— Ну да! — Ольга оживилась. — Дети маленькие, им нужны условия для развития. А здесь что? Артёмка в нашей комнате спит, Машенька уроки на кухне делает.
— Тамара Ивановна, — голос Ольги стал настойчивее, — вам что, жалко для внуков? Вы же видите — нам здесь тесно. А у вас большая квартира на двоих.
— Не жалко, Ольга. Но понимаете…
— Что понимать? — Ольга наклонилась вперёд. — Мы просим помощи! Не подарок просим — продать и купить лучшее жильё для ваших внуков!
— Ольга, потише, — тихо сказала Тамара Ивановна.
— А что мне молчать? Мы тут живём как в коммуналке! Артёмка по ночам просыпается, Машенька не может нормально учиться! А вы сидите в своей квартире вдвоём и думаете только о себе!
— Оль, ну не надо так, — слабо попытался остановить её Егор, но она уже разошлась.
— Всю жизнь от нас требовали, чтобы мы были благодарными! А когда мы просим реальной помощи — сразу отказы! Вам что, внуки не дороги?
— Да, мам, — кивнул Егор. — Мы же не для себя просим.
Тамара Ивановна встала:
— Мне пора.
— Тамара Ивановна, не уходите, — попросила Ольга. — Егор просто переживает. Мы действительно в сложной ситуации.
— В сложной ситуации все бывают, Ольга. Но семья не продаёт друг друга.
— Какая продажа? — воскликнул Егор. — Это инвестиция в будущее детей!
Тамара Ивановна надела пальто:
— Инвестируйте своими силами. До свидания.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина.
Дома Виктор встретил её в прихожей:
— Ну как, съездила к деткам? Как я и думал?
— Хуже, — Тамара Ивановна сняла пальто. — Ольга устроила целый спектакль. Говорила про детей, про тесноту. А потом и Егор подключился.
— Сказала нет.
Он кивнул:
— Правильно.
После этого разговора наступила тишина. Егор не звонил, не приезжал. Тамара Ивановна ждала — может, одумается, приедет объясниться. Но телефон молчал.
Через два месяца узнала от Веры Семёновны — молодые переехали. Купили трёшку в новостройке на севере города. Откуда взяли деньги — неизвестно.
— А ты что, не знала? — удивилась соседка. — Мой Валера встретил Егора на заправке, тот и рассказал. Хвастался новой квартирой.
— Не сказали мне.
Вера Семёновна покачала головой:
— Странно как-то. Сыну новоселье справлять, а мать не знает.
Тамара Ивановна пожала плечами. Странно — мягко сказано.
Осенью Виктор заболел — инсульт. Лежал в больнице месяц, потом дома, восстанавливался. Тамара Ивановна не отходила от него, возила по врачам, делала массаж.
Егор не приехал. Не позвонил даже.
Через полгода Виктор ушёл из жизни. Тихо, во сне. Тамара Ивановна осталась одна в квартире, где каждый угол помнил их общую жизнь.
На прощание Егор пришёл — узнал от дальних родственников. Стоял у гроба с опущенными глазами, положил цветы. После церемонии подошёл:
— Мам, соболезную.
— Спасибо.
— Как дела? Справляешься?
— Справляюсь.
Он постоял ещё минуту, хотел что-то сказать, но промолчал. Ушёл с Ольгой, которая держала за руки обоих детей. Артёмка уже говорил, смешной, кудрявый. Машенька повзрослела, стала серьёзной.
Тамара Ивановна смотрела им вслед и думала — вот и всё. Даже на похоронах мужа они чужие.
Теперь она жила одна. Убирала квартиру, готовила на одного, смотрела телевизор. Иногда Вера Семёновна заходила — попить чай, поговорить. Больше гостей не было.
Однажды утром, заваривая чай, Тамара Ивановна подумала — а что, если позвонить? Спросить, как дела, как дети. Может, пора забыть обиды?
Взяла телефон, нашла номер Егора. Палец завис над кнопкой вызова. Что скажет? «Привет, сын, как дела?» А он ответит вежливо, холодно, как чужому человеку.
Она убрала телефон. Некоторые мосты сгорают навсегда.
А в новой квартире на севере города Егор сидел на балконе, пил кофе и смотрел на детскую площадку. Артёмка играл в песочнице, Машенька каталась на качелях. Ольга разговаривала с соседкой — обсуждали школы, кружки, планы на лето.
Всё правильно, как планировали. Просторно, светло, удобно. Детям хорошо. Ольге работается. А почему тогда внутри такая пустота?
— Пап, а где бабушка Тома? — спросил вчера Артёмка.
— Какая бабушка?
— Которая пирожки пекла. Маша рассказывала.
Егор не ответил. Ольга быстро переключила внимание сына на игрушки. Но вопрос повис в воздухе.
Вечером он достал телефон, посмотрел на имя «Мама» в контактах. Последний звонок — два года назад. Та самая просьба продать квартиру.
Интересно, как она там? Одна в большой квартире. После смерти отца. Егор знал — нужно позвонить, узнать, помочь. Но что сказать? Как объяснить два года молчания?
А главное — что изменится? Ольга не примет её обратно в их жизнь. Дети уже привыкли без бабушки. Всё устоялось, наладилось.
Но почему тогда так больно?
Он убрал телефон, допил кофе. На детской площадке смеялись чужие бабушки с внуками. И Егор впервые за долгое время понял — он потерял не деньги за квартиру. Он потерял мать.
