Дарья очень сильно злилась на мужа. Последние несколько дней в их со Станиславом квартире витала невысказанная обида.
Все началось из-за кухни. Казалось бы, пустяк…
В эту двухкомнатную квартиру они переехали три месяца назад.
Это была родительская квартира родителей Дарьи — подарок на свадьбу. Часть ремонта они успели сделать до того момента, когда муж отказался вкладываться в дальнейшее преображение квартиры.
— Я не понимаю, в чем дело, Стас?! Мы сделали стены, натяжные потолки, поставили новые межкомнатные двери, поклеили обои, постелили линолеум, но кухня тебе стала камнем в горле? В чем дело, ты скажешь мне или нет?
— Я считаю, что и так много денег ушло на… твою квартиру, — бросил он будто бы случайно.
— Мою? Так вот в чем дело? — с усмешкой спросила Дарья. — Мы же вроде бы договорились…
Девушка напомнила мужу о том, что свою квартиру он сдавал, за которую они вместе выплатили ипотеку, а в ее договорились жить.
И Станислав был со всем согласен ровно до прошлой недели, когда вдруг встал в позу.
Причину его такого поведения Дарье и не терпелось выяснить. Она решила, что не успокоится, пока муж не скажет правду.
— Так что, Стас? Откуда тебе в голову полезли странные мысли? — не унималась девушка.
Станислав вздохнул и, присев напротив нее на диван, опустил глаза в пол. Дарья поняла, что сейчас он скажет что-то такое, отчего у него волосы встанут дыбом.
— Я разговаривал с мамой…
— Ах, вот откуда ветер дует! — Дарья, не сдержавшись, резко перебила мужа. — И что же она тебе сказала?
— Что как только мы отремонтируем твою квартиру, ты меня выставишь за дверь, — решительно произнес Станислав.
— Чего? Что за бред? Зачем мне это делать? — Дарья, негодуя, сжала руки в кулаки.
— Откуда мне знать? — пожал плечами мужчина.
— С ума сойти! Когда я помогала тебе выплачивать ипотеку за однушку, я ни слова не сказала! — возмутилась девушка.
— Ой, как ты помогала? — скривил лицо Станислав.
— Я покупала продукты и оплачивала коммуналку. Разве это не вклад? — с вызовом спросила Дарья.
Станислав нахмурился и, ни слова не сказав жене, ушел в спальню. В этот день они больше не разговаривали.
Однако Дарья решила не сдаваться и на следующий вечер снова завела с мужем разговор о ремонте.
— Стас, нам нужно поговорить, — тихо начала она, не оборачиваясь.
— Опять про кухню? — его голос прозвучал устало и раздраженно.
— Да, опять про кухню и про шторы. Стас, мы живем как будто на съемной квартире, в каком-то временном убежище. Я не могу так. Я хочу дом, уют. Мы же договорились…
— Даш, у нас и так все нормально. Крыша над головой есть, тепло, чисто. Хватит с нас этих трат. Я не дам денег на кухню и на шторы — тоже, — Станислав тяжело вздохнул и плюхнулся на диван.
— Хочу тебе еще раз напомнить, что это наши общие деньги! Мы же их копили вместе! На ремонт, на мебель, на будущее. Ты что, хочешь, чтобы мы дальше жили в этом гадюшнике? — Дарья резко обернулась.
— Ага, гадюшник, — он усмехнулся, но смех был какой-то безрадостный. —Триста тысяч в ремонт уже вбухали, а ты… гадюшник. Нормально тут все…
— Ладно, раз тебе нормально, то давай купим нормальный диван в гостиную? Или поедем в Турцию, отдохнем, сменим обстановку? Мы уже два года никуда не выбирались!
— Нет, — отрезал Станислав, и его лицо стало каменным. — Никуда мы не поедем, и ничего покупать не будем.
Дарья напряглась. Внутри нее все заклокотало. Ей хотелось завизжать, затопать ногами и устроить истерику, но она сдержалась.
— Хорошо, — сказала она, подойдя ближе и глядя ему прямо в глаза. — Если ты не хочешь тратиться на наш общий быт, на наш отдых, тогда отдай мне мою половину наших накоплений. Я сама распоряжусь ею так, как захочу. Я куплю себе эти чертовы шторы и закажу хотя бы самую дешевую кухню. Я устала, Стас! Я не могу больше жить в этой незавершенности!
— Никаких денег я тебе не отдам, — произнес мужчина. — Ни копейки.
— Как это?! — непроизвольно взвизгнула Дарья. — Это наши общие сбережения! Ты не можешь просто так заблокировать их! Мы же не дети!
В комнате повисло молчание. Станислав уставился в пол, его челюсти были напряжены.
— Я сто раз повторять не буду. Ты все правильно услышала, — муж, казалось, даже получил какое-то мрачное удовлетворение от ее реакции. — Будешь жить с тем, что есть.
— Ты на полном серьезе поверил своей матери? — шепотом проговорила она. — Да ты слышишь себя? Это твоя мама так думает. А ты? Ты что, действительно, веришь, что я способна на такую подлость? Мы же семь лет вместе! Семь лет! Разве я когда-нибудь давала тебе повод думать, что могу тебя выгнать?
— Квартира твоя. Документы на тебя. Решение всегда за тобой, — Станислав отвернулся.
— Да какая разница, на кого документы! — возмущенно закричала Дарья, и слезы наконец хлынули из ее глаз. — Это наш дом! Наш! Я думала, мы одна семья! А выходит, что ты живешь с врагом, который только и ждет, чтобы тебя обобрать и вышвырнуть? И твоя мама… она все это время так обо мне думала? И ты… ты ей поверил?
Дарья ждала, что муж опомнится и что скажет: «Прости, я дурак, накрутил себя», но он молчал.
Его молчание было красноречивее любых слов и означало, что во всем соглашался со своей матерью.
— Знаешь что, Станислав, — Дарья вытерла слезы тыльной стороной ладони, и голос ее стал холодным и ровным. — Мне сейчас не до кухни и не до штор. Мне горько и обидно до слез. Не из-за денег, а из-за того, что оказалось, что мой муж мне не доверяет и голос своей матери, которая видит в нашей семье какую-то сделку, для тебя оказался весомее, чем семь лет совместной жизни со мной. Ты не деньги мне сейчас не даешь, а доверие и уважение.
Дарья развернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Она заперлась в спальне и прислонилась спиной к двери.
Из гостиной донеслись звуки — Станислав сначала ходил взад-вперед, а потом включил телевизор.
Она достала телефон с намерением позвонить своей маме, выплакаться, но остановилась.
Не, не сейчас. Сначала нужно было все осмыслить. Перед ее глазами стояло лицо Ирины Васильевны. Такое милое и заботливое на семейных ужинах.
— Дарьюшка, ты так вкусно готовишь, Стасику с тобой так хорошо!
И в то же время, параллельно, она тихонько, на ушко, внушала своему сыну:
— Смотри, сынок, береги свои деньги, квартира-то ее, вдруг что…
Прошел час. Гнев Дарьи понемногу сменился леденящим душу пониманием: проблема была не в кухне, а в том, что фундамент их семьи оказался подточен червем сомнения.
В этот момент в дверь постучали. Голос Станислава прозвучал примирительно:
— Дарья, выйди. Поговорим.
Она не хотела выходить и не хотела говорить, но прятаться тоже было бессмысленно.
Даша встала, оправила одежду и открыла дверь. Он стоял на пороге, виновато потупившись:
— Я, наверное, погорячился…
— Нет, Стас, ты не погорячился, — спокойно сказала Дарья. — Ты сказал то, что думал. Вернее, то, что тебе в голову вложили. Давай начистоту. Ты правда веришь, что я могу тебя выгнать?
Станислав замялся. Он прошел в комнату и присел на край кровати.
— Я не знаю, Даш, но мама… она жизнь повидала. Она говорит, что такие случаи сплошь и рядом. Вложится мужчина в чужое жилье, а его потом на улицу…
— «Мужчина», «Чужое жилье», — Дарья с горькой усмешкой покачала головой. — Мы же не чужие люди, Стас! Мы муж и жена! И это жилье — наше общее, пока мы вместе! Или ты считаешь, что наши отношения — это временный союз, который можно расторгнуть, и мы тут же начнем делить кто что вложил?
— Нет, я так не считаю… — он попытался взять ее за руку, но она отдернула ладонь.
— Считаешь, раз эта мысль у тебя в голове есть, значит, ты это допускаешь. И получается, что все, что мы делали вместе — наш ремонт, наши планы — все это под большим вопросом. Потому что ты не уверен во мне. И я сейчас не знаю, как мне с этим жить. Как мне доверять тебе, зная, что ты в глубине души ждешь от меня подвоха?
Станислав замолчал. Видно было, что он в тупике. С одной стороны — жена, которую он, без сомнения, любил.
С другой — мать, чей авторитет и «жизненный опыт» были для него незыблемы многие годы.
— Мама просто хочет как лучше, — пробормотал он, находя, как ему казалось, спасительную соломинку.
— Лучше для кого? — резко спросила Дарья. — Для тебя? Или для себя, чтобы контролировать твою жизнь даже на расстоянии? Лучше — это посеять раздор между мужем и женой? Лучше — это заставить тебя видеть во мне не союзника, а потенциального врага? Поздравляю, у нее это получилось!
Она встала с кровати и подошла к окну. Станислав молчал, изредка тяжело вздыхая.
— Знаешь, Станислав, — тихо добавила Дарья, — я не буду просить у тебя денег ни на кухню, ни на шторы, ни на море. Можешь хранить свою половину наших общих накоплений как зеницу ока. Это твое право. Но теперь я знаю, что в нашем браке есть третья сторона. И у этой стороны есть право вето на наше общее будущее. И пока ты не поймешь, чей ты на самом деле муж — мой или мамин, — никакой кухни нам не нужно. Потому что дом — это не там, где новая мебель. Дом — это там, где тебе доверяют. А у нас, выходит, его нет.
Сказав эти слова, она медленно повернулась и посмотрела на него. В глазах Дарьи не было слез. Только пустота и разочарование.
— Мне нужно подумать, — вздохнул Станислав. — Я пока не могу ничего тебе ответить.
Весь предыдущий месяц супруги практически не общались и стали отдаляться друг от друга.
На второй месяц они вместе решили, что пришла пора подавать на развод. Когда Станислав сообщил об этом матери, она с гордостью произнесла:
— Хорошо, что я сказала тебе не тратиться на ремонт ее квартиры. Видишь, как вышло…
Не желая показать Дарье свою мелочность, Станислав все-таки перевел ей часть накопленных денег.
