— Лия, а ну-ка быстро собери эти карандаши! Сколько раз говорить, что нельзя разбрасывать вещи? — голос Нины Олеговны звенел от раздражения.
— Но бабушка, я еще не дорисовала котика для мамы, — тихо ответила пятилетняя девочка, крепче сжимая цветной карандаш в маленькой ладошке.
— Никаких «но»! Я сказала собирай, значит собирай. Вот поэтому ты такая непослушная, что мама тебе всё разрешает.
Входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Катя. Ее светло-каштановые волосы слегка растрепались от осеннего ветра, а в руках она держала небольшой яркий пакет.
— Привет, мои дорогие! — улыбнулась она, но улыбка тут же погасла, когда она увидела заплаканное лицо дочери.
— Что случилось, Лия?
— Ничего особенного, — вмешалась Нина Олеговна, поджав губы. — Просто учу ребенка порядку, раз уж тебе на это времени не хватает.
Катя глубоко вздохнула, пытаясь сдержать нарастающее раздражение. Это была привычная ситуация за последние три года их совместной жизни со свекровью. Каждый день превращался в маленькую битву за право воспитывать собственного ребенка.
— Мама, смотри, что я нарисовала, — Лия протянула матери лист бумаги с изображением кота неопределенного цвета.
— Очень красиво, солнышко! — Катя присела на корточки перед дочерью. — А у меня для тебя тоже есть кое-что.
Она достала из пакета небольшой блокнот в твердой обложке с изображением единорога и набор новых цветных карандашей.
— Это мне? Правда? — глаза Лии засияли, а с лица мгновенно исчезли следы недавних слез.
— Екатерина, ты опять балуешь ребенка ненужными подарками? — Нина Олеговна недовольно покачала головой. — У нее и так полно всего этого добра. Лучше бы купила что-то полезное.
Катя выпрямилась, все еще держа руку дочери в своей.
— Нина Олеговна, мне кажется, я имею право сама решать, что дарить своему ребенку.
— Конечно-конечно, — свекровь наигранно всплеснула руками. — Только потом не жалуйтесь, что денег ни на что не хватает, а вы всё на глупости тратите.
Лия крепче сжала новый блокнот, словно боясь, что его отберут. Катя ободряюще улыбнулась дочери:
— Иди, помой руки, и можешь порисовать в новом блокноте.
Когда Лия убежала в ванную комнату, Катя повернулась к свекрови:
— Нина Олеговна, я очень ценю вашу помощь с Лией, но прошу вас не подрывать мой авторитет при ребенке.
— Какой авторитет, Екатерина? — свекровь насмешливо приподняла бровь. — Ты целыми днями на работе, а я занимаюсь ребенком. Естественно, что я лучше знаю, что для нее полезно.
Катя почувствовала, как гнев поднимается внутри неё волной, но в этот момент входная дверь снова открылась, и в квартиру вошел Кирилл.
— Всем привет! — бодро произнес он, но тут же замер, ощутив напряжение, висящее в воздухе. — Что происходит?
— Ничего, сынок, — тут же улыбнулась Нина Олеговна, мгновенно преобразившись. — Просто обсуждаем с твоей женой воспитательные моменты.
Кирилл перевел взгляд на Катю, молча вопрошая о подробностях.
— Твоя мама считает, что я не имею права дарить Лии подарки без ее одобрения, — сухо пояснила Катя.
— Я такого не говорила! — возмутилась свекровь. — Просто заметила, что постоянные подарки без повода избалуют ребенка.
Кирилл устало вздохнул:
— Давайте не будем спорить из-за какого-то блокнота. Кать, ты же понимаешь, что мама желает Лие только добра?
Катя недоверчиво посмотрела на мужа. Опять. Опять он встал на сторону матери, даже не попытавшись разобраться в ситуации.
— Разумеется, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Пойду проверю, что там с Лией.
Уходя на кухню, она услышала, как свекровь говорит сыну:
— Не понимаю, почему она всегда так остро реагирует на обычные замечания. В нашей молодости мы бы никогда не позволили себе пререкаться со старшими.
Катя сжала зубы. Это была всего лишь маленькая стычка в бесконечной войне, которая велась в их доме каждый день.
***
Прошло несколько дней. Катя сидела за своим рабочим столом в редакции районной газеты и пыталась сосредоточиться на материале о благоустройстве городских дворов. Слова никак не складывались в связный текст — мысли постоянно возвращались к ситуации дома.
— Земля вызывает Катю! Прием! — Анна, коллега и близкая подруга, помахала ладонью перед ее лицом. — Ты уже пять минут смотришь в одну точку. Опять проблемы с генеральшей?
Так Анна в шутку называла Нину Олеговну после того, как Катя однажды рассказала, как свекровь «командовала парадом» во время семейного ужина.
— Да как обычно, — вздохнула Катя. — Вчера она решила, что Лие не нужны некоторые игрушки и просто убрала их, пока нас не было дома. Когда я спросила, где куклы, которые мы с Кириллом подарили Лие на день рождения, она сказала, что отложила их, потому что «девочка должна играть с развивающими игрушками, а не с этими пластмассовыми болванками».
— И что Кирилл? — Анна присела на край стола.
— А что Кирилл? — горько усмехнулась Катя. — Сказал, что мама права, и что игрушек у Лии действительно слишком много. Я уже устала от этого, Ань. Такое ощущение, что я в этом доме никто. Ни мое мнение, ни мои желания никого не интересуют.
— Так может хватит терпеть? — Анна наклонилась ближе, понизив голос. — Сколько можно жить под одной крышей с женщиной, которая не упускает случая показать, что ты в ее доме никто? Уже три года прошло с вашего переезда. Кирилл давно получил повышение, деньги у вас есть. Почему бы не снять отдельную квартиру?
Катя посмотрела на подругу с легкой грустью.
— Я предлагала. Много раз. Но Кирилл всегда находит причины, почему это невозможно. То денег не хватает на первый взнос, то район не подходит, то еще что-то. А на самом деле… — она замолчала.
— На самом деле что? — подтолкнула ее Анна.
— На самом деле ему просто удобно жить с мамой. Не надо ни о чем заботиться — ни о быте, ни о воспитании ребенка. Приходит с работы, а ужин уже на столе. И ему всё равно, какой ценой для меня дается этот комфорт.
— Катя, послушай, — Анна взяла ее за руку. — Я не люблю лезть в чужую жизнь, но со стороны виднее. Твоя ситуация становится всё хуже. Ты сама не замечаешь, как начинаешь говорить тише, меньше улыбаешься, постоянно на взводе. Это не нормально. Может, тебе стоит серьезно задуматься о том, чего ты хочешь от этих отношений и этой жизни?
Катя собиралась ответить, но в этот момент ее телефон зазвонил. На экране высветилось: «Детский сад».
— Алло? Да, это Екатерина Щербакова. Что? Но как это… Да, конечно, я сейчас приеду.
Она положила трубку, и ее лицо стало белее бумаги.
— Что случилось? — встревожилась Анна.
— Лию забрали из садика. Воспитательница говорит, пришла Нина Олеговна и сказала, что я попросила ее забрать ребенка пораньше. А у нас сегодня был запланирован поход к детскому стоматологу после моей работы.
— Но почему воспитательница отдала ребенка без твоего предупреждения?
— Потому что Нина Олеговна в списке доверенных лиц. И она уже несколько раз забирала Лию, когда я действительно просила. Но сегодня… — Катя начала торопливо собирать вещи. — Я ничего не говорила ей о том, чтобы забрать Лию!
— Поезжай, конечно, — Анна сжала ее плечо. — Я прикрою тебя здесь.
Катя быстро добралась до дома и с колотящимся сердцем открыла дверь своим ключом.
Из кухни доносились голоса. Нина Олеговна что-то оживленно рассказывала, а Лия время от времени звонко смеялась. Когда Катя вошла на кухню, она увидела, как ее дочь с аппетитом уплетает блинчики с вареньем.
— Мама! — радостно воскликнула Лия. — Бабушка сделала блинчики!
— Я вижу, — Катя пыталась говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало. — Нина Олеговна, можно вас на минуточку?
Свекровь неторопливо вытерла руки кухонным полотенцем и вышла вслед за Катей в коридор.
— Почему вы забрали Лию из садика без моего ведома? — Катя старалась не повышать голоса, помня, что дочь может услышать.
— А что такого? — искренне удивилась свекровь. — Ребенку полезнее побыть дома с бабушкой, чем сидеть в этом садике до вечера. И вообще, ты сегодня слишком поздно освобождаешься.
— У нас была запись к детскому стоматологу на 17:30, — сквозь зубы произнесла Катя. — Я специально отпросилась с работы пораньше.
— Стоматолог? — Нина Олеговна нахмурилась. — Но зачем? У Лии прекрасные зубы.
— Это профилактический осмотр, Нина Олеговна. Так положено.
— В наше время никаких профилактических осмотров не было, и ничего, выросли здоровыми, — отмахнулась свекровь. — И вообще, могла бы предупредить меня о своих планах.
— Я не обязана отчитываться перед вами о каждом своем шаге! — не выдержала Катя. — Лия — моя дочь, и решения о ее здоровье принимаю я!
— Пока вы живете в моем доме, — свекровь выделила слово «моем», — я имею полное право участвовать в воспитании внучки. Если тебе что-то не нравится…
Она не договорила, потому что из кухни послышался звон разбитой посуды и испуганный возглас Лии:
— Ой, простите!
Обе женщины бросились на кухню, где обнаружили Лию, растерянно стоящую над осколками тарелки.
— Я хотела сама отнести тарелку в мойку, как мама учила, — дрожащим голосом сказала девочка.
— Вот видишь, до чего доводит твоя самостоятельность! — воскликнула Нина Олеговна, обращаясь к Кате. — Ребенок мог пораниться!
— Ничего страшного, Лия, — мягко сказала Катя, подходя к дочери. — Главное, что ты не поранилась. Отойди осторожно, я сама уберу.
— Не вздумай потакать ей в этом! — возмутилась свекровь. — Она должна понять, что разбила хорошую тарелку! Лия, за это ты сегодня останешься без мультиков.
Лия испуганно посмотрела сначала на бабушку, потом на маму. Ее нижняя губа задрожала.
— Нина Олеговна, не вмешивайтесь, пожалуйста, — Катя обняла дочь. — Я сама разберусь с этим.
— Как же, разберешься! — фыркнула свекровь. — Всё ей спускаешь с рук, вот она и растет такой неаккуратной!
Катя почувствовала, как внутри закипает ярость, но ради дочери сдержалась.
— Пойдем, Лия, — она взяла дочь за руку. — Нам нужно переодеться и ехать к врачу.
— Но я же уже забрала ее из садика! — возмутилась Нина Олеговна. — И блинчики еще не доела!
— Мы успеем доесть блинчики вечером, — твердо сказала Катя и повела дочь в их комнату.
Когда они вернулись вечером, дома уже был Кирилл. Он сидел на кухне с матерью, и по их резко замолкшему разговору Катя поняла, что обсуждали именно ее.
— Ну как, были у зубного? — спросил Кирилл с легким раздражением в голосе.
— Да, всё хорошо, никаких проблем доктор не выявил, — ответила Катя, помогая Лии снять куртку.
— И ради этого стоило закатывать скандал и срываться с работы? — Кирилл покачал головой.
Катя застыла на месте.
— То есть по-твоему, тот факт, что твоя мать без моего ведома забрала ребенка из садика, нарушив все наши планы, это нормально?
— Мама хотела как лучше, — пожал плечами Кирилл. — Лие же хорошо с бабушкой.
— Дело не в этом, Кирилл! Дело в том, что ни я, ни мои решения никто не уважает в этом доме!
— Лия, иди в свою комнату, поиграй немного, — вмешалась Нина Олеговна. — Взрослым нужно поговорить.
Когда девочка вышла, свекровь повернулась к Кате:
— Вот что я тебе скажу, Екатерина. Если ты будешь продолжать так себя вести, ребенок вырастет таким же неуправляемым. Я терпела твои выходки, но теперь ты переходишь все границы.
— Мои выходки? — Катя не верила своим ушам. — Это вы постоянно вмешиваетесь в нашу жизнь, указываете, что мне делать, как воспитывать мою дочь!
— Мама просто пытается помочь, — вступился Кирилл. — Она имеет большой опыт.
— Кирилл, ты не видишь, что происходит? Твоя мать контролирует каждый наш шаг! Она даже решает, когда и откуда забирать нашего ребенка!
— Ты слишком драматизируешь, — отмахнулся Кирилл. — Мама просто хотела порадовать внучку.
— Я не драматизирую, я устала! — воскликнула Катя. — Устала чувствовать себя лишней в собственной семье!
— Если тебе так тяжело с нами жить, — холодно произнесла Нина Олеговна, — может, стоит подумать о другом месте жительства?
Кирилл бросил на мать удивленный взгляд.
— Мама, ты что…
— А что? — перебила его Нина Олеговна. — Я уже немолодая женщина, мне нужен покой. А твоя жена постоянно создает напряжение в доме.
Катя почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она ждала, что Кирилл вступится за нее, скажет, что это их общая семья. Но он промолчал, лишь виновато опустив глаза.
— Знаешь что, Кирилл, — тихо сказала Катя. — Твоя мать права. Нам действительно стоит подумать о другом месте жительства. Мне надоело быть в этом доме на правах гостя, которая обязана соблюдать все правила хозяйки.
С этими словами она вышла из кухни, оставив мужа и свекровь переваривать сказанное.
***
Утро субботы началось с неожиданного обнаружения. Катя, разбирая ящик с документами в поисках свидетельства о рождении Лии для оформления в танцевальную студию, не могла его найти. Она точно помнила, что хранила все важные документы в синей папке, но сейчас папка была пуста.
Нина Олеговна в это время возилась на кухне, готовя завтрак. Кирилл ушел пораньше на работу – в его компании началась инвентаризация, и он вызвался помочь.
— Нина Олеговна, — Катя вошла на кухню с пустой папкой в руках. — Вы не видели наши документы? Свидетельство о рождении Лии, в частности?
Свекровь на мгновение замерла, потом спокойно продолжила помешивать что-то в кастрюле.
— А зачем тебе?
Катя почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения.
— Простите, но это мои документы. Зачем они вам?
Нина Олеговна повернулась к ней, вытирая руки о кухонное полотенце.
— Я положила их в надежное место. После твоей вчерашней истерики я подумала, что ты можешь сделать что-нибудь необдуманное.
Катя не верила своим ушам.
— Что значит «необдуманное»? Вы забрали мои документы без спроса?
— Наши документы, — поправила ее свекровь. — Лия – внучка моего сына, я имею право беспокоиться.
— Нина Олеговна, — Катя старалась говорить спокойно, — я настаиваю, чтобы вы немедленно вернули все документы. Это переходит все границы.
— Никуда я их не отдам, пока ты не успокоишься, — отрезала свекровь. — Вчера ты угрожала уйти из дома. А с ребенком без документов далеко не уйдешь.
— Я не угрожала! — воскликнула Катя. — Я сказала, что нам с Кириллом пора подумать о собственном жилье. Это нормальное желание для молодой семьи!
— Нормальное желание? — Нина Олеговна презрительно фыркнула. — А кто будет оплачивать это жилье? Мой сын? Который и так работает с утра до ночи, чтобы содержать тебя и Лию? Или ты со своей зарплатой в районной газетенке?
Катя сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Мы вдвоем будем оплачивать. Мы оба работаем. И я не позволю вам говорить о моей работе в таком тоне.
— Глупая девчонка, — покачала головой свекровь. — Вы живете здесь бесплатно. Я готовлю, убираю, сижу с ребенком. А ты еще недовольна!
— Я никогда не просила вас сидеть с Лией или убирать за нами, — возразила Катя. — Я прекрасно справлялась со всем этим, когда мы жили отдельно. Но вы постоянно вмешиваетесь, навязываете свою помощь, а потом попрекаете ею!
В этот момент в кухню вошла заспанная Лия в пижаме с единорогами.
— Доброе утро, — пробормотала она и остановилась, почувствовав напряжение. — Вы опять ссоритесь?
— Нет, солнышко, — Катя постаралась улыбнуться. — Мы просто разговариваем. Иди умойся, я сейчас приготовлю тебе завтрак.
— Я уже почти приготовила, — заметила Нина Олеговна. — Лия любит мою кашу.
— Бабушка, а я сегодня хочу бутерброд с сыром, как мама делает, — неожиданно заявила девочка.
На лице свекрови отразилось неподдельное удивление, быстро сменившееся недовольством.
— Вот до чего ты довела ребенка, — обратилась она к Кате. — Уже бабушкину еду не хочет!
Катя закатила глаза.
— Нина Олеговна, дети часто меняют свои предпочтения. Это нормально. Лия, иди умываться, а я сделаю тебе бутерброд.
Когда девочка вышла, Катя решительно повернулась к свекрови:
— Я в последний раз прошу вернуть мои документы. Если вы этого не сделаете, я буду считать, что вы их украли, со всеми вытекающими последствиями.
— Ты мне угрожаешь? В моем доме? — возмутилась Нина Олеговна. — Вот придет Кирилл, мы всё ему расскажем!
— Отлично, — кивнула Катя. — Я с удовольствием послушаю, как вы объясните сыну, почему взяли чужие документы без разрешения.
Она вышла из кухни, чувствуя, как бешено колотится сердце. Раньше она бы отступила, избегая конфликта. Но сейчас что-то внутри нее изменилось. Она больше не хотела быть жертвой в этой ситуации.
Вечером, когда Кирилл вернулся с работы, Катя сразу же подняла вопрос о пропавших документах.
— Мама, правда, что ты взяла документы Кати? — спросил он, нахмурившись.
— Я взяла их на хранение, — невозмутимо ответила Нина Олеговна. — После вашей вчерашней ссоры я боялась, что Катя может сделать что-то необдуманное.
— Например? — Катя скрестила руки на груди.
— Например, забрать Лию и уехать неизвестно куда! — выпалила свекровь. — Ты же угрожала, что уйдешь!
— Я сказала, что нам пора подумать о собственном жилье, — устало пояснила Катя. — Это не значит, что я собираюсь похитить собственную дочь.
Кирилл потер лоб.
— Мам, верни, пожалуйста, документы. Это действительно перебор.
Нина Олеговна выглядела ошеломленной.
— Ты на ее стороне? После всего, что я для вас делаю?
— Я не выбираю сторону, — ответил Кирилл с раздражением. — Но забирать чужие документы — это неправильно, согласись.
Свекровь поджала губы и молча вышла из комнаты. Через минуту она вернулась с папкой и швырнула ее на стол.
— Пожалуйста. Только не говорите потом, что я не предупреждала.
С этими словами она удалилась в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Катя проверила содержимое папки — все документы были на месте. Она облегченно вздохнула и посмотрела на мужа:
— Спасибо, что поддержал меня.
Кирилл пожал плечами:
— Мама действительно перегнула палку. Но и ты ее пойми — она просто беспокоится за внучку. И за нас.
— Кирилл, — Катя присела рядом с ним, — это не беспокойство, это контроль. Твоя мать хочет контролировать каждый аспект нашей жизни. И я не могу так больше.
— И что ты предлагаешь? — устало спросил он.
— То, что я говорила вчера. Нам нужно искать свое жилье. Я понимаю, что будет сложно финансово, но мы справимся. Мы оба работаем, и…
— Кать, ты не понимаешь, — перебил ее Кирилл. — Сейчас не самое подходящее время. У нас в компании сокращения, я могу потерять работу в любой момент.
Катя удивленно посмотрела на него:
— Ты никогда не говорил об этом.
— Не хотел тебя беспокоить, — он опустил глаза. — Мне обещали, что меня не тронут, но ничего не гарантировано. Так что переезд — это риск, на который я сейчас не готов пойти.
Катя не знала, верить ли ему. Кирилл уже не раз находил причины, чтобы отложить их переезд. Но сейчас она решила дать ему шанс.
— Хорошо, я понимаю. Но давай хотя бы начнем откладывать деньги целенаправленно. И определим конкретный срок, до которого мы планируем переехать.
Кирилл кивнул, явно обрадовавшись, что удалось избежать серьезного разговора:
— Конечно, давай отложим эту тему на пару месяцев, и тогда я буду точно знать, что с работой.
Катя вздохнула. Она понимала, что это еще одна отсрочка, но решила не давить. По крайней мере, сегодня Кирилл впервые за долгое время поддержал ее в конфликте со свекровью. Может быть, это начало перемен?
Но в глубине души она понимала, что ситуация будет только ухудшаться. Временное решение превратилось в постоянное, и свекровь явно не собиралась отпускать контроль над их жизнью.
***
Прошло две недели после инцидента с документами. На поверхности жизнь семьи вернулась в привычное русло, но внутреннее напряжение никуда не делось. Нина Олеговна стала более сдержанной в своих замечаниях, но Катя чувствовала ее недовольные взгляды каждый раз, когда они оказывались в одной комнате.
В этот субботний день Кирилл снова был на работе — компания перевела систему учета на новую программу, и он вызвался помочь с настройкой. Катя решила использовать возможность провести время с дочерью без постоянного надзора свекрови, которая обещала на полдня уйти к своей подруге.
— Лия, как насчет того, чтобы испечь печенье? — предложила Катя, когда они остались одни. — То самое, с шоколадными кусочками, которое ты так любишь.
Глаза девочки загорелись от восторга:
— Да! И можно я буду помогать размешивать тесто?
— Конечно, солнышко. Это будет твое особое задание.
Они провели чудесный час на кухне, смешивая ингредиенты, формируя печенье и наблюдая, как оно подрумянивается в духовке. Лия была в восторге от возможности участвовать в процессе, и Катя с удовольствием наблюдала за дочерью, отмечая, как ловко та управляется с кухонными принадлежностями, несмотря на юный возраст.
Когда печенье было готово, они устроили небольшой пикник в гостиной, расстелив на полу покрывало. Катя принесла молоко для Лии и чай для себя. Они сидели, болтали, смеялись, и впервые за долгое время Катя чувствовала себя по-настоящему расслабленной и счастливой.
— Мама, а почему бабушка всегда на тебя сердится? — неожиданно спросила Лия, задумчиво разглядывая надкусанное печенье.
Катя замерла, не зная, как ответить. Она не хотела настраивать дочь против бабушки, но и лгать не хотелось.
— Бабушка не сердится, милая. Просто у нас разные взгляды на многие вещи. Это нормально, когда взрослые иногда не соглашаются друг с другом.
— А папа почему всегда соглашается с бабушкой, а не с тобой?
Катя почувствовала, как сжалось сердце. Даже маленькая Лия замечала несправедливость ситуации.
— Папа очень любит свою маму и привык ей доверять. Это тоже нормально.
— А меня папа любит? — продолжала допытываться Лия.
— Конечно, солнышко! Папа очень сильно тебя любит. И я тебя очень-очень люблю. Ты самое важное, что у нас есть.
Лия, казалось, задумалась над ее словами, а потом вдруг выпалила:
— А почему мы не можем жить только втроем, без бабушки? Как Соня из садика — она живет с мамой и папой в маленькой квартире, но зато у нее есть своя комната с розовыми стенами!
Катя не успела ответить — входная дверь распахнулась, и в квартиру вошла Нина Олеговна, вернувшаяся раньше обещанного. Она остановилась в дверях гостиной, глядя на их импровизированный пикник с плохо скрываемым ужасом.
— Что здесь происходит? — ее голос был полон негодования. — Почему вы едите на полу? Мы что, цыгане какие-то?
— Бабушка, мы устроили пикник! — радостно сообщила Лия, не замечая напряжения. — Мы с мамой испекли печенье. Хочешь попробовать?
— Лия, немедленно убери крошки и отнеси посуду на кухню, — свекровь проигнорировала вопрос внучки. — Екатерина, я думала, ты взрослая женщина, а ты поощряешь такое неподобающее поведение. Еда — на кухне, за столом. Это элементарные правила приличия.
Катя медленно поднялась с пола, стараясь сохранить спокойствие.
— Нина Олеговна, мы никому не мешаем. Это всего лишь невинное развлечение для ребенка. После себя мы всё уберем.
— В моем доме не будет таких развлечений! — отрезала свекровь. — Это не цирк и не детская площадка.
— Бабушка, не сердись на маму, — вмешалась Лия, чувствуя нарастающее напряжение. — Это я попросила устроить пикник.
— Видишь, до чего ты довела ребенка? — Нина Олеговна повернулась к Кате. — Уже учит врать, чтобы выгородить безответственную мать!
— Лия не врет, — спокойно ответила Катя, хотя внутри всё кипело. — И я прошу вас не разговаривать со мной в таком тоне при ребенке. Давайте обсудим это позже.
Но свекровь словно не слышала ее:
— Я уже молчу о том, что вся кухня в муке и яичной скорлупе. Кто это будет убирать? Я, конечно! Как всегда!
— Нина Олеговна, я всегда убираю за собой, и вы это прекрасно знаете.
— Да неужели? А кто каждый день моет посуду после вас? Кто стирает ваше белье? Кто гладит Лие платья?
— Я не просила вас делать это, — Катя почувствовала, что теряет терпение. — Я прекрасно справляюсь со своими обязанностями.
— Конечно, как же! Носишься со своей газетенкой, а дома ничего не успеваешь!
Лия переводила испуганный взгляд с бабушки на маму и обратно.
— Пожалуйста, не ссорьтесь, — тихо произнесла она, и в ее голосе послышались слезы.
Катя глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться.
— Лия, милая, всё хорошо. Мы с бабушкой просто разговариваем. Давай отнесем посуду на кухню и уберем крошки, как и планировали.
Она наклонилась, чтобы собрать тарелки, но Нина Олеговна опередила ее:
— Оставь, я сама. А то потом придется переделывать.
— Нет, — твердо сказала Катя. — Мы сами уберем то, что насорили. Лия, помоги мне, пожалуйста.
Свекровь фыркнула, но отступила, наблюдая, как Катя с дочерью собирают посуду и остатки еды.
— И не забудьте тщательно пропылесосить, — бросила она напоследок и удалилась в свою комнату.
Вечером, когда Кирилл вернулся с работы, Нина Олеговна тут же принялась рассказывать ему о «безобразии», которое она застала дома.
— Представляешь, твоя жена научила ребенка есть на полу! В гостиной! Как какие-то дикари!
Кирилл устало посмотрел на мать:
— Мам, я уверен, что это было просто развлечение для Лии.
Нина Олеговна явно не ожидала такой реакции:
— То есть ты одобряешь такое поведение? В моем доме?
Кирилл вздохнул:
— Я не говорю, что одобряю, но и не вижу в этом ничего страшного. Они просто хотели весело провести время.
— А ты знаешь, что твоя дочь спрашивала, почему вы не можете жить отдельно от бабушки? — прищурившись, спросила Нина Олеговна. — Это твоя жена настраивает ребенка против меня!
Катя, которая до этого момента молча наблюдала за разговором, не выдержала:
— Я никогда не настраивала Лию против вас. Это был невинный вопрос ребенка, который видит, как его мать постоянно унижают в собственном доме.
— Какие драматические заявления! — всплеснула руками свекровь. — Я просто поддерживаю порядок и правила приличия. Если для тебя это унижение, то я не знаю, как ты вообще собираешься жить в обществе.
Катя повернулась к Кириллу:
— Ты видишь, что происходит? Каждый день, каждый час я слышу, что я плохая мать, плохая хозяйка, что всё, что я делаю — неправильно. Я больше не могу так жить, Кирилл.
Он растерянно посмотрел на жену, потом на мать:
— Давайте все успокоимся. Мама, возможно, ты действительно слишком критично относишься к Кате. А ты, Кать, пойми, что у мамы свои представления о порядке, и это ее дом.
— Вот именно! — подхватила Нина Олеговна. — Мой дом, мои правила. Я достаточно терпима, но всему есть предел!
Катя почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Кирилл снова не встал на ее сторону. Точнее, он попытался примирить их, но на самом деле лишь подтвердил главный аргумент свекрови — это ее дом, и Катя здесь никто.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Раз это ваш дом и ваши правила, я не буду больше мешать. Завтра мы с Лией уйдем.
— Что? — Кирилл выглядел ошеломленным. — Катя, ты не можешь просто взять и уйти!
— Почему нет? — она посмотрела ему прямо в глаза. — Ты сам только что подтвердил, что это дом твоей матери, и здесь действуют ее правила. Что ж, я не хочу больше жить по этим правилам. И не хочу, чтобы моя дочь росла в атмосфере постоянных конфликтов и унижений.
— Но куда ты пойдешь? — растерянно спросил Кирилл.
— К моим родителям. Они всегда говорили, что двери их дома открыты для нас.
Нина Олеговна презрительно фыркнула:
— Ну конечно, беги к мамочке с папочкой! Только не думай, что мой сын позволит тебе забрать ребенка.
— Мама, перестань, — одернул ее Кирилл. — Катя, давай не будем принимать поспешных решений. Завтра всё обсудим, когда успокоимся.
Но Катя уже приняла решение. Она видела, как на протяжении трех лет ситуация только ухудшалась, и не верила, что очередной разговор что-то изменит.
— Нет, Кирилл. Я устала от бесконечных обещаний, что «завтра всё обсудим». Ничего не меняется. И не изменится, пока мы живем здесь.
С этими словами она вышла из комнаты, оставив мужа и свекровь в растерянности.
***
Следующее утро выдалось пасмурным и прохладным, словно природа сама решила соответствовать настроению Кати. Она проснулась рано, когда все еще спали, и начала собирать самые необходимые вещи — свои и Лии. Она старалась двигаться тихо, чтобы не разбудить дочь, спящую на соседней кровати.
Вчера вечером, после того как она объявила о своем решении уйти, Кирилл пытался поговорить с ней, убеждая не делать поспешных выводов. Но все его аргументы сводились к одному: «Давай еще немного потерпим, всё наладится». Катя больше не верила в это. Три года «терпения» не принесли никаких изменений, кроме того, что свекровь всё сильнее укрепляла свой контроль над их жизнью, а Кирилл всё меньше сопротивлялся этому.
Она уже сложила в чемодан основные вещи, когда услышала тихий голос дочери:
— Мама, мы куда-то едем?
Катя повернулась и увидела, что Лия сидит на кровати, сонно потирая глаза. Ее светлые волосы были растрепаны, а на щеке остался след от подушки.
— Доброе утро, солнышко, — Катя присела рядом с дочерью и обняла ее. — Да, мы поедем к бабушке Лене и дедушке Васе.
— В гости? — оживилась Лия. — А папа поедет с нами?
Катя на мгновение замялась. Она не знала, как объяснить пятилетнему ребенку, что они не просто едут в гости, а, возможно, навсегда уходят из этого дома.
— Пока только ты и я, милая. Папе нужно работать.
Лия нахмурилась:
— Но он приедет к нам потом?
— Конечно, он будет приезжать к тебе, — Катя старалась, чтобы ее голос звучал уверенно. — А сейчас давай одеваться. Я приготовлю тебе завтрак, и мы поедем.
— А бабушка Нина знает, что мы уезжаем?
Катя вздохнула. Дети всегда задают самые сложные вопросы.
— Мы обсуждали это вчера вечером. Давай сейчас не будем об этом думать, хорошо?
Пока Лия одевалась, Катя позвонила отцу и коротко объяснила ситуацию. Василий Петрович без лишних вопросов сказал, что выезжает за ними.
Когда они с Лией вышли на кухню, там уже была Нина Олеговна. Она молча наблюдала, как Катя готовит дочери завтрак, и лишь когда Лия убежала в ванную чистить зубы, произнесла:
— Значит, всё-таки уходишь.
Это был не вопрос, а утверждение. В голосе свекрови слышалась смесь торжества и презрения, словно уход Кати подтверждал ее правоту.
— Да, — просто ответила Катя.
— И думаешь, что это решит все проблемы? — Нина Олеговна скептически усмехнулась. — Сбежишь к родителям, а дальше что? Как ты собираешься содержать ребенка на свою копеечную зарплату?
Катя не стала отвечать на провокацию. Она спокойно продолжала собирать для Лии небольшой рюкзак с игрушками и книжками.
— Ты разбиваешь семью, — продолжала свекровь. — Кирилл этого тебе никогда не простит. И Лия тоже, когда вырастет и поймет, что ты лишила ее отца.
Катя наконец повернулась к ней:
— Я никого не лишаю отца, Нина Олеговна. Кирилл может видеться с дочерью, когда захочет. Но я больше не могу жить в доме, где меня не уважают.
— Уважают! — фыркнула свекровь. — А что ты сделала, чтобы заслужить уважение? Живешь на всём готовом, ничего по дому толком не делаешь, только и знаешь, что указывать, как с твоим ребенком обращаться!
В этот момент вернулась Лия, и Катя сдержала готовый сорваться с губ ответ. Вместо этого она улыбнулась дочери:
— Готова, солнышко? Дедушка уже едет за нами.
— А мы надолго к бабушке Лене? — спросила Лия, надевая курточку. — А как же мои игрушки?
— Мы взяли самые важные, — ответила Катя, застегивая пуговицы на куртке дочери. — За остальными вернемся позже.
В этот момент в прихожей появился Кирилл. Он был уже одет для работы, но выглядел так, словно не спал всю ночь — глаза покрасневшие, на лице щетина.
— Катя, давай еще раз поговорим, — он сделал шаг к ней. — Не принимай поспешных решений.
— Я думала об этом три года, Кирилл, — спокойно ответила она. — Это не поспешное решение. Это единственный выход из ситуации, которая разрушает и меня, и нашу семью.
— Папа, мы едем к бабушке Лене и дедушке Васе! — радостно сообщила Лия, не понимая серьезности происходящего. — Ты приедешь к нам?
Кирилл растерянно посмотрел на дочь, потом на жену:
— Конечно, принцесса, я буду приезжать к тебе.
В его глазах читалось непонимание и обида. Он правда не осознавал, почему Катя настаивает на уходе.
— Мы можем решить все проблемы, Кать. Мама обещала быть сдержаннее. Правда, мам?
Нина Олеговна, стоявшая позади сына, поджала губы и неохотно кивнула:
— Если Екатерина готова идти на компромисс, то и я постараюсь.
Но Катя уже не верила этим обещаниям. Сколько раз она слышала подобное за эти годы? После каждой крупной ссоры свекровь на пару дней становилась более сдержанной, а потом всё возвращалось на круги своя.
— Спасибо, но нет, — твердо сказала Катя. — Нам нужно пространство и время, чтобы подумать о будущем.
Кирилл неожиданно вспылил:
— О каком будущем? Ты думаешь, что сможешь лучше обеспечить Лию, чем я? На свою зарплату в газете?
Катя поморщилась. Он бил по самому больному — ее финансовой зависимости от него.
— Дело не в деньгах, Кирилл. Дело в уважении и поддержке, которых я не вижу в этом доме.
— Да что ты всё заладила — уважение, уважение! — вмешалась Нина Олеговна. — Может, ты сначала научишься уважать старших? Мой дом, мои правила — что тут непонятного?
— Вот именно в этом и проблема, — тихо ответила Катя. — За три года этот дом так и не стал нашим общим домом. Он всегда был и остался вашим, Нина Олеговна. А мы с Лией — просто гости, которые должны подчиняться вашим правилам.
Раздался звонок в дверь — приехал отец Кати. Василий Петрович неловко поздоровался со всеми, явно чувствуя напряжение в воздухе.
— Готовы? — спросил он, обращаясь к дочери.
Катя кивнула и взяла чемодан. Лия помахала бабушке и обняла отца:
— Пока, папа! Ты приедешь к нам скоро?
Кирилл присел на корточки, обнимая дочь:
— Обязательно, принцесса. Очень скоро.
Он поднял глаза на Катю, и в них читалась смесь обиды, недоумения и гнева:
— Ты делаешь огромную ошибку.
— Возможно, — спокойно ответила она. — Но это мой выбор, и я готова отвечать за последствия.
С этими словами она взяла Лию за руку и вышла из квартиры, оставляя позади три года совместной жизни, которая так и не стала счастливой.
Родители Кати жили в небольшом доме на окраине города. Когда-то давно, еще до рождения Лии, Катя мечтала о таком же уютном семейном гнездышке для своей семьи. Но жизнь распорядилась иначе.
Елена Викторовна встретила дочь и внучку с распростертыми объятиями. Она не задавала лишних вопросов, просто показала им комнату, которую приготовила для них, и занялась обедом. Василий Петрович, помогавший занести вещи, тоже вел себя сдержанно, хотя Катя видела, что отец с трудом сдерживает гнев, когда она вкратце рассказала о последних событиях.
— Ты правильно сделала, что ушла, — только и сказал он, обнимая дочь за плечи. — Никто не имеет права тебя унижать, даже если это мать твоего мужа.
Лия быстро освоилась в доме бабушки и дедушки. Она с восторгом обследовала сад, нашла старые игрушки матери, которые Елена Викторовна бережно хранила, и, похоже, совсем не скучала по прежнему дому.
Вечером, когда Лия уже спала, родители Кати наконец решились на серьезный разговор.
— Что ты планируешь делать дальше? — спросила Елена Викторовна, присаживаясь рядом с дочерью на диван.
Катя вздохнула:
— Честно? Не знаю. Сейчас просто хочу отдохнуть от постоянных конфликтов и подумать. Я благодарна вам за приют, но понимаю, что это временное решение.
— Вы можете жить у нас столько, сколько потребуется, — заверил ее отец. — Дом большой, места всем хватит.
— Спасибо, пап, — Катя сжала его руку. — Но в долгосрочной перспективе нам с Лией нужно свое жилье. Я подумываю о съемной квартире ближе к центру, чтобы было удобнее с садиком и работой.
— А как Кирилл отреагировал на ваш уход? — осторожно спросила мать.
— Сначала не поверил, что я действительно ухожу, — Катя грустно усмехнулась. — А когда понял, что я серьезно, начал угрожать, что не даст денег, что подаст на опеку над Лией… Обычный набор аргументов, чтобы напугать и заставить вернуться.
— И ты не боишься? — Елена Викторовна выглядела обеспокоенной.
— Боюсь, — призналась Катя. — Но еще больше я боюсь вернуться в тот дом и продолжать жить в атмосфере постоянных унижений и конфликтов. Я не хочу, чтобы Лия росла, видя, как ее мать не уважают. Какой пример я ей подам?
Родители понимающе кивнули. Они всегда поддерживали самостоятельность дочери и уважали ее решения, даже если не всегда с ними соглашались.
— А что на работе? — спросил отец. — Ты сможешь содержать себя и Лию?
— Пока да, — Катя постаралась, чтобы ее голос звучал увереннее, чем она себя чувствовала. — У меня неплохая зарплата, плюс я беру дополнительные заказы на статьи для интернет-изданий. Конечно, это не те деньги, что зарабатывает Кирилл, но на скромную жизнь хватит.
— Ну а мы всегда поможем, — Елена Викторовна обняла дочь. — Ты не одна, Катюша.
Эти слова заставили Катю расплакаться. После трех лет жизни в доме, где она постоянно чувствовала себя чужой, простая человеческая поддержка и принятие казались настоящим чудом.
На следующий день Кирилл позвонил и потребовал встречи. Катя согласилась встретиться в кафе недалеко от дома ее родителей. Она не хотела привлекать Лию к их разговору, поэтому оставила дочь с бабушкой.
Кирилл выглядел помятым и уставшим, когда вошел в кафе. Он сел напротив Кати и несколько минут просто смотрел на нее, словно не зная, с чего начать.
— Как Лия? — наконец спросил он.
— Хорошо, — ответила Катя. — Она быстро освоилась у моих родителей. Там большой сад, и папа обещал построить ей качели.
Кирилл кивнул, но было видно, что мысли его далеки от качелей.
— Когда вы вернетесь домой?
Катя вздохнула. Он всё еще не понимал, что произошло.
— Кирилл, мы не вернемся. По крайней мере, не в ближайшее время.
— Но почему? — его голос повысился, и несколько посетителей кафе обернулись в их сторону. — Что тебе не хватало? У тебя была крыша над головой, еда, одежда…
— Мне не хватало уважения, — тихо, но твердо ответила Катя. — Мне не хватало поддержки мужа, когда его мать унижала меня. Мне не хватало права принимать решения о воспитании собственной дочери без постоянного вмешательства свекрови.
Кирилл раздраженно взмахнул рукой:
— Опять эти разговоры об уважении! Мама просто хотела помочь. Она имеет большой жизненный опыт…
— Кирилл, — прервала его Катя. — Я не хочу повторять этот разговор. Мы уже сотни раз его вели, и ничего не изменилось. Я приняла решение, и я не вернусь в тот дом.
— А как же я? Как же наша семья?
— Нашей семье давно не было места в том доме, — грустно сказала Катя. — Там были ты и твоя мать, а мы с Лией — лишь приложение, которое должно было подчиняться и не высовываться.
Кирилл выглядел искренне обиженным:
— Это несправедливо. Я всегда заботился о вас, обеспечивал…
— Да, материально ты обеспечивал нас. Но семья — это не только деньги, Кирилл. Это поддержка, доверие, уважение. Этого я не чувствовала уже давно.
Он сидел, опустив голову, и Кате на мгновение стало его жаль. Кирилл действительно не понимал, что происходит. В его представлении он был хорошим мужем и отцом — приносил деньги в дом, не гулял, не пил. Чего еще могла хотеть жена?
— Что ты предлагаешь? — наконец спросил он. — Развод?
Катя покачала головой:
— Я не знаю. Сейчас мне нужно время, чтобы всё обдумать. И тебе тоже не помешало бы подумать о том, чего ты действительно хочешь.
— Я хочу, чтобы моя семья была со мной, — твердо сказал Кирилл.
— Даже если для этого нужно переехать от матери?
Он замялся, и этот момент колебания сказал Кате больше, чем все его слова.
— Кирилл, ты можешь видеться с Лией, когда захочешь. Я никогда не буду препятствовать вашему общению. Но я не вернусь в дом твоей матери. Никогда.
Он поднялся из-за стола, явно расстроенный:
— Ты совершаешь ошибку, Катя. Ты разрушаешь нашу семью из-за своей гордости.
— Нет, Кирилл, — спокойно ответила она. — Наша семья была разрушена в тот момент, когда ты позволил своей матери поставить меня на место прислуги в вашем доме. И я слишком долго это терпела.
Он ушел, не попрощавшись, а Катя еще долго сидела в кафе, размышляя о том, правильное ли решение она приняла. Но в глубине души она знала, что другого выхода не было.
***
Прошло три месяца с тех пор, как Катя с Лией ушли из дома Нины Олеговны. За это время многое изменилось. С помощью Анны Катя нашла небольшую, но уютную однокомнатную квартиру недалеко от работы и детского сада Лии. Первое время было тяжело — денег едва хватало на аренду и самое необходимое, но Катя не жаловалась. Впервые за долгие годы она чувствовала себя хозяйкой собственной жизни.
Кирилл регулярно навещал дочь. Поначалу их встречи были напряженными — он всё еще не мог смириться с уходом Кати и при каждом удобном случае напоминал ей, как хорошо им было раньше. Но постепенно он принял ситуацию и стал помогать финансово. Не так щедро, как мог бы, но Катя была благодарна и за это.
Нина Олеговна пыталась воздействовать на ситуацию через сына. Она то угрожала судом за «похищение ребенка», то предлагала «начать с чистого листа», если Катя признает свои ошибки и извинится. Но Катя была непреклонна. Она вежливо, но твердо дала понять, что не вернется к прежним отношениям.
В редакции Кате предложили вести собственную колонку о семейных отношениях. Ее первая статья «Как не потерять себя в браке» имела неожиданный успех — в редакцию пришло множество писем от женщин, оказавшихся в похожей ситуации. Это придало Кате уверенности в своих силах и позволило немного увеличить доход.
Лия, к удивлению Кати, легко адаптировалась к новой жизни. Она скучала по отцу и даже по бабушке, но в целом казалась более спокойной и радостной, чем раньше. Больше не было ежедневных конфликтов, напряженной атмосферы, постоянных замечаний и критики. В их маленькой квартирке царила атмосфера любви и взаимного уважения.
В один из вечеров, когда Лия уже спала, а Катя работала над новой статьей, раздался звонок в дверь. На пороге стоял Кирилл, непривычно серьезный и собранный.
— Можно войти? — спросил он. — Нам нужно поговорить.
Катя пригласила его в квартиру, с легким беспокойством гадая, что могло произойти.
Кирилл осмотрелся, отметил новые занавески, маленький, но уютный диван, детские рисунки на стенах.
— У вас тут… мило, — сказал он, явно подбирая слова.
— Спасибо, — Катя указала ему на кресло. — Что-то случилось?
Кирилл сел и несколько секунд просто смотрел на свои руки. Потом поднял глаза на Катю:
— Я много думал последнее время. О нас, о том, что произошло. И хочу сказать, что, возможно, ты была права.
Катя удивленно приподняла брови. Это было что-то новенькое — Кирилл, признающий ее правоту.
— В каком смысле?
— В том, что я позволил маме слишком сильно вмешиваться в нашу жизнь, — тихо сказал он. — Я не поддерживал тебя, когда должен был. И… я сожалею об этом.
Катя не знала, что ответить. Она так долго ждала этих слов, что теперь, когда они прозвучали, не могла поверить в их искренность.
— Почему ты говоришь это сейчас?
Кирилл вздохнул:
— Потому что я наконец понял, что потерял. Когда вы с Лией ушли, я был зол и обижен. Считал тебя неблагодарной. Но потом… — он запнулся, подбирая слова. — Потом я стал замечать, как мама постоянно критикует всё вокруг. Как она пытается контролировать каждый мой шаг, даже когда вас с Лией нет рядом. И я начал понимать, каково тебе было все эти годы.
Катя слушала внимательно, не перебивая. Она видела искренность в его глазах, но не могла избавиться от сомнений.
— И что ты предлагаешь?
— Я нашел квартиру, — сказал Кирилл. — Трехкомнатную, в новом районе. Недалеко от хорошей школы для Лии. И я хочу, чтобы мы попробовали начать сначала. Только ты, я и наша дочь. Без моей мамы, без постоянного контроля и давления.
Катя почувствовала, как сердце забилось чаще. Это было именно то, о чем она мечтала все эти годы. Но не слишком ли поздно?
— Кирилл, я не знаю… Много воды утекло. И я не уверена, что мы сможем просто взять и начать сначала.
— Я не прошу тебя принимать решение прямо сейчас, — он подался вперед, глядя ей в глаза. — Просто подумай об этом. Ради Лии, ради нас. Мы можем попробовать.
— А что думает твоя мать об этом? — спросила Катя. — Она знает о твоих планах?
Кирилл слегка помрачнел:
— Она… не одобряет. Считает, что я совершаю ошибку. Но впервые в жизни я решил поступить так, как считаю нужным, а не так, как хочет она.
Это впечатлило Катю больше, чем все его предыдущие слова. Кирилл всегда следовал указаниям матери, и если он действительно решил пойти против ее воли, значит, он действительно изменился.
— Мне нужно подумать, — сказала она. — Это серьезное решение, и я не хочу торопиться. Особенно учитывая, что речь идет о будущем Лии.
— Я понимаю, — кивнул Кирилл. — Возьми столько времени, сколько нужно. И… спасибо, что выслушала.
Когда он ушел, Катя долго сидела неподвижно, размышляя о его словах. Часть ее хотела верить, что Кирилл действительно изменился, что он наконец понял, как важно поддерживать свою жену, а не мать. Но другая часть боялась снова оказаться в ловушке зависимости и унижения.
На следующий день Катя рассказала о визите Кирилла Анне. Та выслушала подругу и задумчиво покачала головой:
— А ты уверена, что он действительно изменился? Может, это просто способ вернуть тебя под контроль?
— Не знаю, — честно призналась Катя. — Он казался искренним. И факт, что он пошел против матери, уже о многом говорит.
— Возможно, — согласилась Анна. — Но будь осторожна. Не торопись с решением.
Катя обещала подумать хорошенько, прежде чем дать ответ Кириллу.
Вечером, когда Лия уже спала, Катя сидела в крошечной кухне их съемной квартиры, перебирая в уме все «за» и «против» предложения Кирилла. Возможность снова быть полноценной семьей, жить в просторной квартире, дать Лии обоих родителей рядом — всё это было очень заманчиво. Но страх снова оказаться в токсичных отношениях, где ее мнение ничего не значит, был слишком силен.
Задумавшись, она не сразу услышала тихий голос дочери:
— Мама, ты почему не спишь?
Лия стояла в дверях кухни, сонная и взъерошенная, с любимым плюшевым зайцем в руках.
— Просто думаю о разных вещах, малышка, — улыбнулась Катя. — Почему ты проснулась?
— Мне приснился папа, — сказала Лия, забираясь к матери на колени. — Он приснился мне в нашем новом доме. Большом и светлом. И без бабушкиных правил.
Катя удивленно посмотрела на дочь. Неужели Кирилл успел рассказать Лии о своих планах?
— Ты хотела бы жить в таком доме? С папой и мамой?
Лия задумчиво покачала головой:
— Да, но только если бабушка не будет там командовать. И если ты не будешь грустной, как раньше.
Эти простые слова ребенка заставили Катю задуматься. Она не осознавала, насколько очевидным было ее несчастье даже для пятилетней дочери. И насколько важно для Лии, чтобы ее мать была счастлива.
— А здесь, со мной, тебе хорошо? — тихо спросила Катя.
— Да! — уверенно кивнула Лия. — Здесь мы можем есть печенье на полу и рисовать прямо на столе специальными маркерами. И ты всегда улыбаешься. Но я скучаю по папе.
Катя обняла дочь, прижимая ее к себе. В этих детских словах было больше мудрости, чем во многих взрослых разговорах. Лия видела суть проблемы — не в деньгах, не в квартире, а в атмосфере любви и свободы.
На следующий день Катя позвонила Кириллу и предложила встретиться. Они договорились о встрече в том же кафе, где говорили в прошлый раз.
Кирилл выглядел напряженным, когда Катя вошла в кафе. Он явно нервничал, ожидая ее ответа.
— Я думала о твоем предложении, — начала Катя, когда они сделали заказ. — И у меня есть условия.
Кирилл выпрямился, готовый слушать.
— Во-первых, это должна быть действительно наша квартира. Не твоя, не моя, а наша общая. Мы оба должны участвовать в ее выборе и обустройстве.
— Согласен, — кивнул Кирилл.
— Во-вторых, твоя мать не получит ключи от нашего дома. Она может приходить в гости по приглашению, но не имеет права являться без предупреждения или оставаться на ночь.
Кирилл нахмурился, но кивнул:
— Понимаю. Это разумно.
— В-третьих, все важные решения, касающиеся Лии — образование, здоровье, развитие — мы принимаем вместе, как родители. Без вмешательства третьих лиц.
— Безусловно, — согласился Кирилл.
— И последнее, — Катя посмотрела ему прямо в глаза. — Мы начинаем с чистого листа, но постепенно. Сначала я хочу увидеть эту квартиру, убедиться, что всё серьезно. Потом мы можем пробовать проводить там выходные вместе с Лией, чтобы она привыкла. И только если всё будет хорошо, мы окончательно переедем.
Кирилл задумался на мгновение, затем улыбнулся — впервые за долгое время искренне и радостно:
— Это звучит разумно и честно. Я согласен на все твои условия.
— Я надеюсь, что ты действительно изменился, Кирилл, — серьезно сказала Катя. — Потому что я изменилась точно. Я больше не буду молчать и терпеть неуважение. Ни от кого.
— Я знаю, — он осторожно коснулся ее руки. — И я рад этому. Мне нужна рядом сильная и уверенная в себе женщина, а не безропотная тень. Я просто не понимал этого раньше.
Они договорились посмотреть квартиру на следующих выходных. Кирилл сказал, что уже внес первый взнос, но готов отказаться, если Кате не понравится.
Уходя из кафе, Катя чувствовала смешанные эмоции. Страх и надежда, сомнения и радость — всё смешалось в ее душе. Она не знала, правильное ли решение приняла. Но она знала точно: больше никогда она не позволит никому — ни свекрови, ни мужу — заставить ее чувствовать себя ничтожеством в собственном доме.
Квартира оказалась именно такой, как описывал Кирилл — просторная, светлая, с отдельной комнатой для Лии. Когда они привели туда дочь, она была в восторге и сразу же начала планировать, где будет стоять ее кровать и как они украсят стены.
— Тебе нравится? — спросил Кирилл у Кати, когда Лия убежала осматривать другие комнаты.
— Да, — честно ответила она. — Это прекрасная квартира. И я благодарна тебе за то, что ты сделал такой шаг.
— Я должен был сделать его давно, — признал Кирилл. — Прости, что понадобилось так много времени, чтобы понять, что действительно важно.
Постепенно они начали проводить в новой квартире выходные, обставлять ее мебелью, делать ремонт. Нина Олеговна пыталась вмешаться, предлагая свою помощь и советы, но Кирилл твердо, хоть и вежливо, отклонял ее предложения. Это было для Кати самым убедительным доказательством того, что муж действительно изменился.
Через два месяца они окончательно переехали в новую квартиру. Это было непросто — обоим приходилось заново учиться жить вместе, уважая границы друг друга. Иногда они спорили, иногда не соглашались по важным вопросам. Но теперь это были разговоры равных партнеров, а не властного мужа и подчиненной жены.
Однажды вечером, когда Лия уже спала, а они сидели в гостиной, наслаждаясь редким моментом тишины, Кирилл спросил:
— Ты не жалеешь, что вернулась?
Катя задумалась на мгновение, потом покачала головой:
— Нет. Я вернулась не к прошлому, а к новому началу. К партнерству, которого у нас никогда не было раньше.
— А я жалею, — неожиданно сказал Кирилл.
Катя удивленно посмотрела на него.
— Жалею, что не понимал раньше, как моя слабость и зависимость от матери разрушали нашу семью, — пояснил он. — Мы могли бы избежать стольких проблем и боли.
— Может, и нет, — возразила Катя. — Возможно, нам обоим нужно было пройти через это, чтобы стать сильнее и мудрее.
Они сидели в тишине, держась за руки, и Катя думала о том, какой долгий путь они прошли. От унизительной жизни под контролем властной свекрови до собственного дома, где каждый имел право на уважение и собственное мнение. Это была нелегкая дорога, но она привела их к настоящей семье — такой, о которой Катя всегда мечтала.
А Нина Олеговна? Она постепенно приняла новые правила игры. Сначала было трудно — она обижалась, манипулировала, пыталась вернуть прежнее влияние. Но со временем, видя, что сын счастлив в своем новом доме, она смирилась. Теперь она приходила в гости только по приглашению, старалась не критиковать и даже иногда советовалась с Катей по некоторым вопросам. Их отношения никогда не станут идеальными, но теперь в них появилось то, чего не хватало раньше — взаимное уважение.
Лия росла счастливым ребенком, больше не напряженным от постоянных конфликтов взрослых. Она любила свою комнату в новой квартире, своих родителей, которые наконец научились слышать друг друга, и даже бабушку, которая теперь привозила подарки и играла с ней, вместо того чтобы постоянно делать замечания.
А Катя… Катя наконец поняла, что быть хорошей женой и матерью не означает молчать и подчиняться. Настоящая сила — в умении постоять за себя и своих близких, даже если приходится идти против течения. И она была благодарна судьбе за то, что нашла в себе эту силу в тот день, когда сказала: «Я не ваша личная обслуга, чтобы вы мне указывали, как и что делать!»
Эта фраза изменила ее жизнь. И к лучшему.
