Лена повернула ключ в замке и толкнула дверь плечом. Из щели сразу же выполз тяжёлый, чужой запах — смесь табака, жареной картошки и дешёвого одеколона.
— Кирилл… — она замерла на пороге. — Ты это чувствуешь?
— Чувствую, — муж нахмурился и вдохнул ещё раз. — Как будто здесь кто-то живёт. И давно.
Лена машинально посмотрела на коврик. На нём стояли грязные мужские кроссовки сорок пятого размера, которых у них точно не было.
— Это шутка такая? — голос у неё сорвался. — Скажи, что это просто тупой розыгрыш.
— Никаких розыгрышей, — тихо ответил Кирилл. — За нами никто ключ не брал. Кроме…
Он осёкся. В голове у обоих одновременно всплыла одна и та же фигура — невысокая женщина с холодным взглядом и вечной фразой «Молодые должны всего добиваться сами». Галина Сергеевна. Мать Кирилла.
Лена шагнула внутрь — и мир поехал.
На диване лежала растянутая футболка Кирилла, вся в пятнах кетчупа. На журнальном столике — гора грязной посуды. В раковине — кастрюли с присохшей едой. На полу — крошки, банки из-под энергетиков и пустые пачки сигарет.
— Боже… — прошептала Лена. — Это точно наша квартира?
— К сожалению, да, — сжал челюсти Кирилл. — Пошли дальше.
Из спальни донёсся глухой звук, словно кто-то торопливо захлопнул дверцу шкафа.
— Кто здесь?! — резко крикнул Кирилл.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Игорь — младший брат Кирилла. В шортах, с сигаретой в зубах и телефоном в руке.
— О, вы уже приехали, — лениво протянул он. — Чё так рано? Я думал, у вас ещё неделя моря.
Лена машинально ухватилась за косяк, чтобы не упасть. В голове стучало только одно: «Это наша квартира. Наша. В ипотеку. Которую мы сами пять лет тянули».
А всего месяц назад всё было иначе.
— Ну что, граждане ипотечники, — сиял Кирилл, вынимая из конверта заветную бумагу. — Официально. Мы свободны.
Лена смеялась и плакала одновременно, прижимая к груди кружку с остывшим кофе.
— Покажи, дай потрогать! — она буквально выхватила у него справку. — Всё? Больше никаких платежей двадцать пятого числа?
— Всё, — Кирилл поцеловал её в висок. — Мы дожили. Сами. Без «давайте мы вам поможем, но вы нам теперь должны до гроба».
Теперь, когда бумага о закрытии ипотеки лежала перед ними на столе, Кирилл сделал то, о чём мечтал последние два года.
— Первое, что мы сделаем, — он поднял палец, — поедем на море. Нормально, как люди. Не эти ваши подмосковные выходные, а прям море, песок, отель, шведский стол.
— Ты серьёзно? — Лена сияла. — Не шутка?
— Более чем. Мы заслужили.
Праздничный ужин в тот вечер был скромный — запечённая курица, салат и шампанское из супермаркета. Но им казалось, что они сидят в дорогом ресторане.
Пока они чокались бокалами, зазвонил телефон. На экране высветилось «Мама».
Кирилл устало закатил глаза:
— Ну, начинается.
— Возьми, — шепнула Лена. — Всё равно спросит, как дела.
Он включил громкую связь.
— Алло, мам.
— Ну что, герой, — голос Галины Сергеевны прозвучал сухо, но с едва заметной ноткой любопытства. — Закрыл свою ипотеку?
— Закрыл, — не без гордости ответил Кирилл. — Сегодня справку принесли.
— Поздравляю, — она сказала так, будто поздравляла соседа, выигравшего в лотерею. — И что теперь делать планируете?
— Отдыхать, — бодро сказал Кирилл. — Первым делом поедем на море.
На том конце повисла пауза. Лена даже услышала, как мать втягивает воздух.
— На море? — переспросила Галина Сергеевна. — Хм. Хорошо живёте. Я, между прочим, десять лет на море не была.
— Мам, ну мы тоже не были, — вмешалась Лена, стараясь говорить мягко. — Всё ипотека, ипотека…
— Ипотека — это был ваш выбор, — моментально отрезала свекровь. — Я вас предупреждала: не лезьте в кредиты.
— Мы и не просили помогать, — спокойно ответил Кирилл. — Поэтому теперь имеем полное право сами решить, как потратить свои деньги.
— Интересный ты у меня, Кирилл, — голос матери стал колючим. — На море, значит, собрался. Развлекаться. А мог бы и брату помочь.
Лена почувствовала, как внутри всё похолодело.
— С чего вдруг — помочь? — Кирилл нахмурился. — Игорь взрослый мужик.
— Какая ты жёсткая молодёжь пошла, — вздохнула Галина Сергеевна. — Игорю всего двадцать пять. У него ни кола, ни двора. А ты старший брат. У тебя и квартира, и зарплата хорошая. Мог бы переписать часть на него. Или хотя бы денег дать, чтобы он первый взнос внёс.
— Мам, — Кирилл даже рассмеялся от абсурдности, — ты серьёзно? Мы пять лет по уши в долгах были, сами всё тянули, ты ни разу не спросила, нужно ли нам что-то. А теперь, как только мы выдохнули, я должен отдать наши накопленные на отпуск деньги Игорю?
— Никто не говорит «должен», — обиделась она. — Я говорю — помочь. В семье так принято.
— Объясни, — голос у него стал стальным. — Почему «в семье» это касается только меня? Почему Игорь не может пойти работать нормально? Зарабатывать? Снимать квартиру? Почему он всё время «маленький»?
— Потому что он не такой хваткий, как ты, — раздражённо бросила она. — У него характер мягкий. Не всем же быть карьеристами.
— Прекрати считать мои деньги, мам, — тихо сказал Кирилл. — Море — это наш с Леной выбор. Мы никому ничем не обязаны.
— Ну-ну, — язвительно хмыкнула Галина Сергеевна. — Не думала, что воспитала такого эгоиста.
Лена открыла рот, чтобы вмешаться, но Кирилл выключил громкую связь и нажал на кнопку завершения звонка.
— Ты зачем так резко? — осторожно спросила она.
— А как ещё? — он устало потер лицо. — Она вечно считает наши деньги и раздаёт их в уме кому угодно, только не нам. Я наконец-то хочу хотя бы раз в жизни сделать что-то для нас. Не для мамы, не для Игоря, не для «надо же помочь». Для нас.
Лена подошла, обняла его за шею и шепнула:
— Тогда давай прямо сейчас выберем отель.
Они улетали ранним утром. Чемоданы, паспортный контроль, лёгкая дрожь в животе от взлёта. Лена смотрела в иллюминатор и думала только об одном: «Мы заслужили этот отпуск».
Море оказалось тёплым, солнце — ярким. Они наконец-то высыпались и просто жили без мыслей о платеже двадцать пятого числа.
— Слушай, а жизнь-то всё-таки нормальная штука, — смеялся Кирилл. — Оказывается, можно жить без графика «зарплата — платёж банку».
— Главное, чтобы она не решила нам отомстить за это, — полушутя сказала Лена.
— Кто — жизнь или мама? — поддел он.
— Даже не знаю, кто опаснее, — усмехнулась она.
Они почти не вспоминали про квартиру — только иногда Лена спрашивала:
— Ты точно передал ключи маме только на цветы посмотреть?
— Точно, — уверял он. — Я ей десять раз сказал: «Только полить и уйти. Это наш дом, не ходи туда просто так». Она обиделась даже.
— Ну хоть посуду там никто не устроит, — вздыхала Лена. — Вернёмся — и будет так же чисто, как мы оставили.
Чисто не было.
— Игорь, ты серьёзно? — голос Кирилла гремел по всей квартире. — Ты вообще зеркало видел? Ты в курсе, что это не съёмная халупа, а моя собственная квартира?
— Да ладно тебе, — брат зевнул и смахнул пепел прямо на пол. — Не ори. Я ж не навсегда тут. Мама сказала, что можно пожить, пока вы на море. А вы уже вернулись. Ну, значит, я скоро съеду.
— «Мама сказала»? — Лена не выдержала. — И этого достаточно, чтобы ворваться в чужую, простите, квартиру, устроить тут помойку и ещё вести себя так, будто нам надо у тебя разрешения спросить, почему мы вернулись?
Игорь закатил глаза.
— Чего ты завелась? Квартира семейная. Ты жена моего брата, а я его родной брат. Всё логично.
— Логично будет, если ты сейчас соберёшь свои шмотки и уйдёшь, — отрезал Кирилл. — Откуда у тебя вообще ключи?
Брат замялся, но всё же сказал:
— Мама дала. Сказала, что ей одной далеко ездить, а мне как раз негде жить. Вот я и переехал.
— Переехал… — Кирилл сжал кулаки. — Ты хотя бы спросить мог. Один раз. Позвонить.
— А ты дал бы? — усмехнулся Игорь. — Вот. Значит, бесполезно.
— Именно, — холодно ответил Кирилл. — Потому что это мой дом. Наш с Леной. Не мамин, не твой. Мой. Собирайся.
— Куда я пойду? — возмутился брат. — У меня денег нет! Ты что, меня на улицу выгоняешь?
— Да, — спокойно сказал Кирилл. — На улицу, к друзьям, к соседям, к работодателю — куда хочешь. Ты взрослый мужик, тебе двадцать пять, а не пятнадцать.
— Я маме позвоню, — выпалил Игорь. — Она тебе устроит.
— Отлично, — кивнул Кирилл. — Как раз хотел с ней поговорить.
Галина Сергеевна взяла трубку с первого гудка.
— Алло?
— Мама, — голос Кирилла был ледяным. — Ты вообще совесть имеешь?
— Ты с ума сошёл? — вспыхнула она. — Ты как с матерью разговариваешь?
— А как мне с тобой разговаривать после того, что ты устроила? — он почти шипел. — Ты без моего разрешения дала ключи от моей квартиры Игорю. И он здесь живёт. Живёт, мама. Не цветы поливает.
— Ну и что? — искренне удивилась она. — С чего вдруг такая трагедия? Слава богу, Игорю есть где голову приклонить.
— И это, по-твоему, нормально? — вмешалась Лена. — Зайти в чужую квартиру, поселить туда взрослого мужика, пока хозяева в отъезде, и даже не посчитать нужным их предупредить?
— Чужую квартиру… — передразнила её свекровь. — Ты забыла, милая, что это квартира моего сына? Я его мать. Я его родила и вырастила. Без меня никакой квартиры вообще бы не было.
— Ты не платила за ипотеку, мама, — перебил её Кирилл. — Ни разу. Ни одной суммы. Ты в курсе?
— Я не обязана была, — фыркнула она. — Родить, вырастить, дать образование — вот мой долг. Я его исполнила. А ты теперь должен помогать семье.
— Помогать — это одно, — холодно сказал он. — А распоряжаться моим имуществом, как своим — другое. Ты перешла границу.
— Не драматизируй, — отмахнулась Галина Сергеевна. — Игорь устал жить с нами. Хотел отдельно. Ты всё равно на море. Квартира пустая, стоит. Что в этом такого, если родной брат немного поживёт?
— Немного? — Лена оглядела разгром. — По состоянию квартиры видно, что «немного» тут недели три. Здесь не убирались с того дня, как мы уехали.
— Уберёт, — раздражённо бросила свекровь. — Парень и так без настроения, денег нет, работы нормальной нет. А вы его ещё и гнобите. Вместо того чтобы помочь.
— Помочь — это устроить его к знакомому в фирму, подсказать, как резюме составить, — сорвался Кирилл. — А не превращать наш дом в бесплатный хостел.
— Всё тебе деньги, деньги… — всхлипнула она. — Я же думала, вы семья. Старший брат мог бы и потерпеть, пока младший на ноги встанет.
— Мама, — Кирилл говорил очень чётко, по словам. — Слушай меня внимательно. Я больше не позволю тебе решать за меня, кого пускать в мой дом. Ещё раз кто-то появляется здесь без моего ведома — я просто меняю замки, и ключи никто не получает. Ни ты, ни Игорь. Понятно?
На том конце провода воцарилась тяжёлая тишина.
— Вот как, — наконец произнесла Галина Сергеевна. — Значит, мать у нас теперь никто. Сын вырос, обнаглел, стал эгоистом. Ну и живи тогда, как хочешь. Без меня.
— Я как раз хочу жить без твоих манипуляций, — спокойно ответил он. — А не без тебя. Но выбор за тобой.
— Не смей со мной так разговаривать! — сорвалась она на крик. — Я старше, я лучше знаю, как правильно. Я тебе добра хочу!
— Если это твоё «добро», то мне такого не нужно, — тихо сказал Кирилл и нажал «Завершить».
Лена ещё долго смотрела на тёмный экран телефона.
— Ты уверен? — прошептала она. — Это всё-таки твоя мама.
— Я устал быть только кошельком и жилплощадью, — выдохнул он. — Когда надо платить кредиты — мы «сами справимся». Когда надо поделить то, что мы заработали, — сразу вспоминается «семья».
— Что будем делать? — она обвела взглядом разгромленную гостиную.
— Для начала — выгоним Игоря, — чётко сказал Кирилл. — Потом помоём всё это. А потом будем жить так, как нам удобно. Даже если кому-то это кажется эгоизмом.
Игорь ушёл с громкими хлопками дверью, унося огромный спортивный рюкзак. Напоследок он бросил:
— Вы ещё пожалеете. Мама вам этого не простит.
— Страшно, — сухо усмехнулся Кирилл. — Пошли, у нас кухня не отмыта.
Они вдвоём драили квартиру до ночи. Лена мыла полы, Кирилл оттирал плиту, проветривал, стирал занавески. Чем сильнее пахло чистящими средствами, тем легче становилось дышать.
— Знаешь, — сказала Лена, облокотившись на швабру, — я вдруг поняла, что дело не в грязной посуде.
— А в чём? — Кирилл поднял голову.
— В ощущении, что тебя не видят как человека. Только как ресурс. Как «старшего сына с квартирой». Как кошелёк, как крышу над головой, как возможность пристроить младшего.
Он усмехнулся, но глаза были грустными.
— Ты правильно поняла.
— И, кажется, ты впервые поставил границы, — мягко добавила она. — Да, жёстко. Но иначе, видимо, не сработает.
Кирилл сел рядом с ней на пол посреди коридора, опёрся спиной о стену.
— Знаешь, что самое странное? — сказал он. — Я думал, мне будет очень больно. Всё-таки мама. Но мне… легче. Как будто я из тесной обуви наконец-то вылез.
— Тревога пройдёт, а свобода останется, — улыбнулась Лена. — Так и работает.
Они сидели на полу в своей, наконец-то снова своей, квартире, пропахшей хлоркой и морской солью, привезённой с отпуска. За окном шёл обычный зимний вечер.
А Лена и Кирилл просто дышали и понимали, что иногда самый важный платёж в жизни — это не ипотека, а право жить по-своему, даже если кто-то считает это эгоизмом.
