Я услышала, как ключ повернулся в замке, и сразу поняла — что-то не так. Максим должен был вернуться один, после смены. А тут голоса в прихожей, шарканье сумок по полу, женский смех.
Я замерла на кухне с трёхмесячной Машей на руках. Дочка только-только задремала после долгого плача — у неё животик болел весь день. И вот теперь этот шум.
— Кать, — Максим заглянул на кухню, — мама с Викой поживут у нас немного. У них проблемы с соседями, серьёзные.
Я молча смотрела на него. За его спиной в дверном проёме показалась Тамара Ивановна, моя свекровь. Высокая, крупная, с вечно недовольным лицом. А рядом Вика, его младшая сестра. Тридцать лет, не замужем, на работе вечно конфликты.
— Здравствуй, Катюша, — Тамара Ивановна прошла на кухню, оглядела всё критическим взглядом. — У вас тут тесновато, конечно, для нас. Не хоромы. Но что делать, жизнь заставила.
— Здравствуйте, — я прижала Машу покрепче. — А что случилось?
— Да соседи совсем озверели! — выкрикнула Вика, швыряя сумку в угол прихожей. — Угрожают уже! Мама вчера в подъезде кто-то толкнул, представляешь?
— Толкнул? — я посмотрела на свекровь. — Сильно?
— Еле удержалась, чтобы не упасть, — Тамара Ивановна театрально прижала руку к сердцу. — В темноте. Свет в подъезде не горит, а тут бац — кто-то сзади толкает! Я сразу поняла, это Игорь с третьего этажа. Он ж нам угрожал!
Максим помогал заносить вещи. Много вещей. Две огромные сумки, чемоданы, пакеты с продуктами.
— Подожди, — я остановила мужа, — на сколько вы планируете остаться?
— Ненадолго, — Тамара Ивановна махнула рукой, — пока всё не уляжется с этим хамом. Недельку-две.
— Максим, — я попыталась поймать его взгляд, — у нас двухкомнатная квартира. Одна комната — детская.
— Кроватку Машину к нам в спальню передвинем, — бросил он, не глядя на меня. — Потеснимся. Мама с Викой в детской поживут.
— Ты мог бы спросить меня, предупредить — тихо сказала я.
— О чём спрашивать-то? — он наконец посмотрел на меня, и в его глазах я увидела раздражение. — Моя мама и сестра в опасности! Понимаешь?! Или тебе плевать?
— При чём тут…
— Вот именно! — влезла Вика. — Сразу видно, кто тут чужой! Родную мать мужа с сестрой на улице оставить готова!
Я чувствовала, как внутри всё закипает, но Маша на руках возилась, вот-вот проснётся и заплачет. Я молча развернулась и ушла в спальню.
К вечеру они расселились окончательно. Детская превратилась в их комнату. Вика притащила какой-то здоровенный чемодан с косметикой и вещами, Тамара Ивановна — свои подушки, одеяла, даже маленький телевизор.
— Мы привыкли перед сном сериальчик посмотреть, — объяснила она. — Ты ведь не против, Катюша?
Я пожала плечами. Против или не против — какая разница? Как-будто, если я против они не будь делать то, что им вздумается.
Кроватку Маши мы с Максимом передвинули к нам в спальню. Теперь там было тесно, не развернуться. А ночью, когда дочка начинала плакать, я вскакивала в темноте и билась о мебель.
За ужином я попыталась разобраться в ситуации.
— Тамара Ивановна, расскажите, что именно произошло с соседом?
Свекровь отложила вилку и заговорила:
— Да этот Игорь совсем с ума сошёл! Вика на работу рано ездит, в шесть утра уже на автобус бежит. Ну каблуки стучат немного, так что теперь, босиком ходить?! А он вылез на лестничную площадку, давай орать, что спать мешаем!
— Я ему культурно объяснила, — подхватила Вика, — что у людей работа, график такой. А он хамить начал!
— И что вы сделали? — я налила себе чай.
— Я в управляющую компанию жалобу написала, — гордо сообщила Тамара Ивановна. — Что он по ночам музыку громко слушает.
— По ночам? — я удивилась. — А он слушает?
— Ну, не по ночам, — поправилась свекровь, — по вечерам. В десять часов. Но всё равно громко! Все равно мешает!
— Мама, так до одиннадцати же можно, — осторожно заметил Максим.
— Вот именно что можно! — возмутилась Вика. — А он что себе позволяет?! Ещё и машину во дворе прямо под нашими окнами ставит! Я ему замечание сделала, что места здесь нет вообще. Пусть на парковке платной ставит!
Я начинала понимать картину.
— И что он ответил?
— Наорал, что все во дворе ставят, и он будет, — Тамара Ивановна презрительно поджала губы. — Хамло одним словом. Я опять жалобу накатала, в районную администрацию и в ГАИ на этот раз.
— А он разве что-то нарушает? — я посмотрела на Максима, надеясь на поддержку.
— Катюха, — он недовольно дёрнул плечом, — какая разница? Мама права — он хам.
— Правда! — подхватила Вика. — Причём такой, что угрожать начал! Говорит: «Доведёте меня, пожалеете! Последний раз говорю — отстаньте от меня!» Вот как тебе?
— И после этого вас в подъезде толкнули? — я посмотрела на свекровь.
— Именно! — она кивнула. — Я уверена, это он был. Кто ещё? Я теперь боюсь с работы возвращаться! Стою у подъезда, жду, пока кто-то войдёт, с ними заскакиваю. А вдруг он в темноте поджидает?!
Максим мрачно молчал. Я видела, что даже он не до конца верит в эту историю, но мать есть мать.
Первая ночь была просто ужасной. Маша проснулась в два часа ночи и плакала битый час. Я качала её, ходила по крошечной спальне, спотыкаясь о кроватку. Максим спал как убитый — он после смены валился без задних ног.
Утром я вышла на кухню разбитая. Не спала толком, голова гудела.
А на кухне уже хозяйничала Тамара Ивановна. Она жарила яичницу, напевала что-то, гремела сковородками.
— Доброе утро, Катюша, — она бросила на меня быстрый взгляд. — Ой, ты какая-то бледная. Не заболела?
— Ночью не спала, Маша плакала.
— А-а, — она равнодушно кивнула. — Мы, кстати, тоже не спали. Очень громко ребёнок кричал. Может, к врачу свозить?
Я молча налила себе кофе. К врачу мы были три дня назад, всё в порядке, колики обычные.
— Кать, — Максим вышел из ванной, свежий, выбритый, — я поеду. Смена длинная сегодня, вернусь поздно.
— Хорошо.
Он чмокнул меня в щёку и ушёл. Даже не спросил, как я, не выспалась ли.
— Максимочка, сыночек, — Тамара Ивановна засуетилась, — возьми с собой! Я тебе котлетки сделала, в контейнере.
— Мам, спасибо, — он улыбнулся ей так тепло, как давно мне не улыбался.
Когда за ним закрылась дверь, я осталась наедине со свекровью.
— Катюша, — она села напротив, — ты не готовишь Максиму еду на работу?
— Готовлю, — я допила кофе. — Он просто не всегда берёт.
— Странно, — она прищурилась. — Мужчина должен нормально питаться. Он же вкалывает как проклятый, чтобы тебя и ребенка обеспечить.
Я промолчала. Спорить с ней — себе дороже.
Вика вышла к обеду. Вернее, проснулась в двенадцать, час пыталась привести себя в порядок в ванной, потом потребовала еду.
— Есть хочу! Мам, что у нас на обед?
— Катюша обещала приготовить, — свекровь посмотрела на меня выжидающе.
Я качала Машу, она опять капризничала.
— Я не обещала, — спокойно сказала я. — У меня ребёнок.
— Ну так покорми её и готовь, — Вика пожала плечами. — Она же не круглые сутки ест?
— Вика, — я встала, — я не повар. Если хотите обед — готовьте сами.
— Ты слышишь?! — Вика повернулась к матери. — Вот это уровень! Гостям даже покушать не предложит!
— Вы не гости, — я почувствовала, как внутри что-то рвётся, — вы квартиранты. Причём без спроса въехавшие и под выдуманным предлогом.
Тамара Ивановна медленно поднялась со стула.
— Как ты смеешь так разговаривать? Я мать Максима!
— И что? Это даёт вам право командовать в моей квартире?
— В твоей?! — она побагровела. — Эту квартиру Максим купил до свадьбы! ДО СВАДЬБЫ! Она его, а не твоя!
Я онемела. Формально она была права. Квартиру Максим купил за три месяца до нашей свадьбы, на кредит, который мы теперь вместе выплачиваем. Но оформлена она на него.
— Понятно, — я прошла мимо них в спальню.
— Вот же какая наглая, — услышала я за спиной голос Вики. — Сразу видно, что нахлебница, а строит из себя…
Вечером Максим вернулся уставший. Я ждала его, надеялась, что мы поговорим, что он меня поддержит.
— Макс, нам нужно поговорить.
— Кать, я ну очень устал, — он плюхнулся на кровать. — Давай завтра?
— Нет, сейчас. Твоя мать…
— Стоп, — он поднял руку. — Мама уже пожаловалась, что ты им нахамила.
— Я?! Я нахамила?!
— Катя, они в трудной ситуации! Неужели тебе не жалко? Маму толкнули, она боится домой возвращаться!
— Максим, послушай себя! Твоя мама и Вика сами довели соседа! Они…
— Они что? — он вскочил с кровати. — Они виноваты, что живут с хамом? Катя, ты всегда ненавидела мою семью!
— Это неправда!
— Правда! — он ткнул пальцем в мою сторону. — С первого дня ты относишься к ним с презрением! Думаешь, я не вижу?
— Максим, я пыталась наладить отношения! Но твоя мать меня не принимает! Для неё я чужая!
— Да потому что ты и ведёшь себя как чужая! — он схватил подушку. — Знаешь что, я пойду на диване в кухне посплю. С тобой разговаривать невозможно.
Он хлопнул дверью. Я осталась одна с Машей, которая проснулась от крика и теперь тихонько всхлипывала.
— Тише, солнышко, — я прижала её к себе. — Тише, мамочка здесь.
Следующие дни были сущим адом. Тамара Ивановна с Викой освоились окончательно. Они перемыли всю посуду («у тебя тут жир на сковородках»), пересортировали холодильник («как можно хранить сыр рядом с колбасой?»), сделали перестановку в прихожей («так удобнее»).
Максим работал с утра до ночи, вечно уставший, злой. На мои попытки поговорить отвечал односложно или вообще игнорировал.
— Макс, ну сколько они пробудут у нас? — спросила я в очередной раз.
— Не знаю, Катя. Пока ситуация не разрешится.
— А когда она разрешится?
— Откуда мне знать?!
Я звонила подруге Лене, жаловалась. Она слушала и вздыхала.
— Кать, они же не съедут никогда. Неделя превратится в месяц, месяц — в год. Ты это понимаешь?
— Понимаю, — я смотрела в окно, где моросил дождь. — Но что делать?
— Ставь ультиматум. Либо они, либо ты.
— Лен, у меня трёхмесячный ребёнок. Мне некуда идти.
— К родителям поезжай. Может, Максим очухается.
Я думала об этом всю ночь. Родители жили в другом конце города, но я всегда могла к ним приехать. Я это знала.
На следующий день я тихонько собрала вещи. Свои и Машины. Две маленькие сумки, не больше. Спрятала их в шкафу.
А вечером случилось то, что переполнило чашу.
Я вернулась с прогулки с Машей. Коляску оставила в прихожей, внесла дочку. В гостиной, на моём диване, разлеглись чужие люди.
Три женщины, явно Викины подруги. Они пили красное, громко смеялись, включили музыку.
— Простите, — я стояла с Машей на руках, — что здесь происходит?
— А, Катя! — Вика небрежно махнула рукой. — Это мои подруги. Мы девичник устроили небольшой. Ты не против?
— Я против! — я почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Да ладно тебе! — одна из подруг захихикала. — Не будь занудой!
— Это моя квартира, — я отчётливо произнесла каждое слово. — Я имею право знать, кто сюда приходит.
— Твоя квартира? — Вика поднялась с дивана. — Да она Максима! А он мой брат! Так что я тут не чужая, в отличие от тебя!
Я молча развернулась и позвонила Максиму.
— Макс, твоя сестра привела подруг. Они тут пьют и врубили музыку. Маша не может уснуть.
— Кать, ну подожди часик, — он зевнул. — Я скоро приеду, разберёмся.
— Максим, я жду тебя. Сейчас.
Он приехал через сорок минут. Подруги Вики как раз собирались уходить, громко прощались, обнимались.
— Макс, — я стояла в спальне с сумками в руках.
Он вошёл и застыл.
— Катя, ты что делаешь?
— Я уезжаю. К родителям.
— Как?! — он растерялся. — Из-за чего? Из-за Викиных подруг?
— Не из-за подруг. Из-за того, что ты выбрал их вместо меня.
— Какого хр…на?! — он повысил голос. — Я ничего не выбирал!
— Выбирал. Ты привёл их сюда, не спросив меня. Ты веришь каждому слову своей матери, а мне не веришь вообще. Ты орёшь на меня, защищая их. Это и есть выбор, Максим.
— Люди моей матери угрожают! Она в опасности!
— Твоя мать сама довела соседа до бешенства! — я почувствовала, как голос срывается. — Они наглые, бесцеремонные, они лезут не в своё дело! И теперь я должна страдать из-за этого?!
— Ты ненавидишь мою семью!
— Я люблю тебя! — я шагнула к нему. — Но ты не любишь меня. Если бы любил, не поставил бы перед фактом. Не орал бы на меня. Не верил бы твоей матери больше, чем жене.
Максим молчал. По его лицу я видела, что он не понимает. Для него это предательство — уйти, когда его семья в беде.
— Уезжай, — наконец сказал он. — Раз такая принципиальная. Уезжай.
— Хорошо, — я взяла сумки.
Я прошла мимо него, мимо распахнутой двери детской, где Тамара Ивановна с Викой замерли, прислушиваясь. Мимо гостиной, где ещё пахло чужими духами.
Максим не пошёл за мной.
Я вызвала такси, спустилась с Машей и сумками. Села в машину и только тогда разрыдалась.
У родителей меня встретили без вопросов. Мама просто обняла, забрала Машу, а папа внёс сумки.
— Поплачь, доченька, — мама гладила меня по голове. — Поплачь и отдохни. Всё будет хорошо.
Но я не верила, что будет хорошо.
Первые сутки Максим не звонил. Я проверяла телефон каждые пять минут, но экран был пуст.
Через два дня он написал:
«Приезжай домой. Хватит дурить».
Я не ответила.
Ещё через день он позвонил.
— Катя, что за детский сад? Сколько ты собираешься дуться?
— Я не дуюсь, Максим. Я просто не хочу жить в доме, где меня не уважают.
— Да никто тебя не…
— Не ври. Ты прекрасно знаешь, как твоя мать ко мне относится. И ты выбрал её сторону.
— Катя, мать есть мать. Я не мог её бросить!
— А меня мог? Ребенка мог?
Он молчал.
— Максим, — я устало вздохнула, — я вернусь домой, когда твоя мать и сестра съедут. Не раньше.
— То есть ты ставишь мне условия?!
— Нет. Я просто говорю, что дальше жить так не могу. Реши, кто тебе важнее — жена и дочь или мать с сестрой. Когда решишь, позвонишь.
Я положила трубку и заблокировала его номер.
Прошла неделя. Я привыкала жить у родителей. Мама помогала с Машей, папа возился с внучкой по вечерам. Мне было легче, спокойнее.
Но по ночам я плакала в подушку. Я любила Максима. Любила и не понимала, как могла выйти замуж за человека, который не видит очевидного.
Подруга Лена заходила каждый день.
— Кать, он звонил?
— Нет.
— Значит, выбрал маму. Как я и думала.
Я молчала.
— Знаешь, может, оно и к лучшему, — она обняла меня за плечи. — Рано или поздно это бы всё равно случилось. Лучше сейчас, чем через десять лет.
Может, она и права. Но от этого не легче.
На десятый день вечером в дверь позвонили. Папа открыл, и я услышала знакомый голос:
— Здравствуйте. Я к Кате. Можно?
Максим вошёл в комнату. Он стоял на пороге и молчал.
— Они уехали, — наконец сказал он. — Мама с Викой. Вчера.
— Почему? — я смотрела на него настороженно.
— Потому что я попросил. Точнее, сказал, что они должны съехать.
— И как они отреагировали?
— Скандал был, — он усмехнулся. — Мама плакала, Вика кричала, что я предаю семью. Но я настоял.
— Максим, — я встала, — почему ты это сделал?
— Потому что… — он запнулся, — потому что ты была права. Они сами довели соседа. И я был слепым бараном, что не увидел этого сразу. Я был не прав вообще.
Он подошёл ближе.
— Катя, прости меня. За всё. За то, что не спросил твоего мнения. За то, что орал на тебя. За то, что поверил матери, а не тебе. Я…
Голос его дрогнул.
— Я очень скучал. По тебе. По Маше. Я понял, что без вас дом — это просто четыре стены. Пустые стены.
Я молчала. Внутри всё клокотало — обида, боль, усталость. Но ещё и любовь. Проклятая любовь, которая никуда не делась.
— Вернись домой, — он протянул руку. — Пожалуйста.
— А если они снова приедут? — тихо спросила я.
— Не приедут. Я поговорил с матерью. Серьёзно поговорил. Объяснил, что если она хочет видеть внучку, то должна уважать мою жену. Она обещала.
— Обещала, — я горько усмехнулась. — Максим, сколько раз она уже обещала?
— Я знаю, — он опустил голову. — Но теперь я понял. Мне не нужен выбор между вами. Потому что я уже выбрал. В день свадьбы. Я выбрал тебя. И буду выбирать тебя каждый день, если ты дашь мне шанс.
Я смотрела на него и видела, что он говорит правду. Впервые за долгое время — правду.
— Одна попытка, — сказала я. — Если повторится…
— Не повторится.
Он обнял меня, крепко, и я вдруг поняла, что очень устала. Устала бороться, злиться, доказывать. Хотелось просто быть с ним, растить дочку, жить своей семьёй.
— Поехали домой, — прошептал он мне в макушку.
— Поехали.
Прошло три месяца. Тамара Ивановна с Викой действительно больше не появлялись. Звонили, но редко. Максим возил к ним Машу раз в две недели, я не ездила.
Мы жили своей жизнью. Спорили иногда, ссорились. Но он больше не орал на меня, не ставил перед фактом. А главное — верил мне.
Однажды вечером я спросила:
— А что там с соседом вашим? С Игорем?
— А, так это всё ерунда была, — Максим махнул рукой. — Мама призналась. Никто её не толкал. Она сама споткнулась в подъезде, испугалась. А потом решила, что это он. Накрутила себя.
— Серьёзно?
— Серьёзно. В общем, разобрались они с Игорем. Мама извинилась, жалобы отозвала. Он тоже музыку потише стал делать. Всё нормально.
Я рассмеялась. Вот так. Весь этот кошмар — из-за пустяка.
— Макс, — я подошла к нему, обняла сзади, — давай никогда больше не пустим никого между нами. Договорились?
— Договорились, — он повернулся и поцеловал меня.
И я поняла, что мы справимся. Потому что теперь мы — семья. Настоящая.
