Свекровь протянула руку к замку на двери квартиры Дарьи, но пальцы замерли в воздухе — ключ не подходил.
— Что за ерунда? — пробормотала Раиса Фёдоровна, вглядываясь в скважину. Она попробовала ещё раз, надавливая сильнее, но металл упёрся во что-то внутри с глухим скрежетом.
Дарья открыла дверь почти сразу. Она стояла на пороге в домашних брюках и белой футболке, волосы собраны в хвост, лицо спокойное. В руке — чашка чая.
— Заходи, мам. Только разувайся, пожалуйста. Я недавно полы помыла.
Раиса Фёдоровна шагнула внутрь, сунув ключ в карман пальто, не сняв его. Её взгляд метнулся по прихожей, скользнул по зеркалу, по полке для обуви, по светлому паркету.
— Дашенька, что-то замок барахлит. Ключ не проворачивается, — сказала она, снимая пальто и бросая его на стул вместо вешалки. — Может, смазать надо?
— Замок в порядке, — ответила Дарья. — Я его поменяла.
Раиса Фёдоровна застыла с шарфом в руках.
— Как это — поменяла?
— Вызвала мастера. Вчера вечером. Новый замок, новые ключи.
Молчание затянулось. Раиса Фёдоровна медленно повернулась к ней, изучая лицо невестки. Ни смущения, ни вызова. Просто констатация факта.
— И мне ключ не дала? — голос свекрови был тихим, но уже с металлом внутри.
— Нет.
— Почему?
Дарья сделала глоток чая, поставила чашку на комод у зеркала и посмотрела на свекровь.
— Потому что это моя квартира. И мне не нужно, чтобы кто-то заходил сюда без предупреждения.
Раиса Фёдоровна вздохнула, покачала головой и прошла на кухню, словно не расслышала. Она открыла холодильник, заглянула внутрь, поцокала языком.
— Даша, у тебя тут пусто совсем. Кефир просроченный, сыр заветренный. Ты что, совсем не следишь?
Дарья прошла следом, прислонилась к дверному косяку.
— Мам, я попросила разуваться.
Раиса Фёдоровна стояла в уличных туфлях посреди кухни. Она посмотрела вниз на свои ноги, потом на Дарью, и хмыкнула.
— Да ладно тебе. Я на минутку. Хотела помочь тебе с уборкой, раз уж зашла.
— Мне не нужна помощь. И я не приглашала тебя зайти.
Воздух на кухне сгустился. Раиса Фёдоровна закрыла холодильник и обернулась. Её лицо изменилось. Мягкая улыбка исчезла, уступив место холодной обиде.
— То есть как это? Я — мать твоего мужа. Я имею право приходить к сыну. Это ещё и его дом!
— Игорь на работе до восьми вечера. Ты знаешь его график.
— Ну и что? Я могу подождать. Или я тебе мешаю?
Дарья не ответила сразу. Она просто молчала, глядя на свекровь ровным, невозмутимым взглядом. В этом молчании был ответ.
Раиса Фёдоровна сжала губы. Она развернулась, открыла один из кухонных шкафчиков, достала банку с крупой, покачала её.
— Гречка кончается. Хорошо, что я зашла. Принесу завтра.
— Не надо. Я сама куплю, когда понадобится.
Свекровь поставила банку обратно, но чуть не на место — наискосок, криво. Специально. Она открыла ещё один шкаф, потом третий. Изучала, инспектировала, проверяла. Дарья стояла, не двигаясь с места. Она не спорила, не кричала. Она просто ждала.
— Ты странно себя ведёшь, Дашенька, — наконец произнесла Раиса Фёдоровна, поворачиваясь к ней. — Замок поменяла, мне ключ не дала, хамишь. Это Игорь тебя научил так со мной разговаривать?
— Игорь ни при чём.
— Тогда что случилось? Я тебе что-то плохого сделала?
Дарья выпрямилась. Её голос был спокойным, без эмоций, но каждое слово падало, как камень.
— Три недели назад ты пришла, когда меня не было дома. Игорь был на командировке. Ты открыла своим ключом, перемыла всю посуду, переставила мебель в гостиной и выбросила мои цветы в горшках, потому что, по-твоему, они были «больные». Я приехала вечером и нашла чужой порядок в своей квартире.
Раиса Фёдоровна распахнула глаза.
— Так я же хотела помочь! Ты всё время на работе, дома бардак! Я навела уют!
— Неделю назад ты снова зашла без предупреждения. Разобрала мой шкаф и отвезла половину моих вещей на дачу. Сказала, что я их всё равно не ношу.
— Но это правда! Зачем им пылиться?
— Позавчера ты принесла с собой какую-то тётю из своей поликлиники и устроила экскурсию по квартире. Я вернулась с работы и застала вас в спальне. Ты показывала ей нашу кровать и говорила, что я плохая хозяйка.
Раиса Фёдоровна замахала руками.
— Да это же Людмила Петровна, она добрый человек! Я просто хвасталась, что у сына квартира большая! Ты всё превратно понимаешь!
— Я понимаю очень хорошо. Ты считаешь эту квартиру своей территорией. А меня — временным жильцом. Я поменяла замок, чтобы ты это поняла по-настоящему.
Лицо свекрови медленно багровело. Она шагнула ближе, её голос стал тише, но острее.
— Да кто ты такая, чтобы мне указывать? Я его мать! Я его родила, вырастила! А ты кто? Жена? Жёны приходят и уходят, а мать — навсегда!
Дарья не отступила ни на шаг.
— Если ты хочешь видеться с сыном — звони заранее. Предупреждай. Приходи, когда он дома. Но мой дом — это не проходной двор.
— Твой дом? — Раиса Фёдоровна засмеялась, коротко и зло. — Ты забыла, кто платил первый взнос по ипотеке? Я! Я дала деньги! Это мои кровные!
Дарья достала телефон из кармана, нашла нужный документ и показала экран свекрови.
— Вот расписка. Мы вернули тебе все деньги два года назад. С процентами. Ты получила всё до копейки. Эта квартира — наша с Игорем. И только наша.
Раиса Фёдоровна смотрела на экран, но, казалось, не видела его. Она дышала тяжело, её руки дрожали. Она развернулась, схватила сумку и направилась к выходу. На пороге остановилась.
— Игорь обо всём узнает. И он мне поверит, а не тебе!
— Он уже знает. Я всё ему рассказала. Он согласился.
Это было ударом в спину. Раиса Фёдоровна замерла. Её губы беззвучно шевелились, подбирая слова, но ничего не выходило. Она развернулась, распахнула дверь и вышла, громко хлопнув. Звук эхом прокатился по подъезду.
Дарья закрыла дверь на оба замка. Села на диван, обхватила руками колени и закрыла глаза. Руки дрожали. Сердце колотилось. Но она не плакала. Она просто сидела, дыша глубоко и ровно, позволяя адреналину уйти.
Вечером, когда Игорь вернулся с работы, Дарья встретила его на пороге. Она сразу поняла по его лицу — свекровь уже позвонила.
— Мама звонила, — сказал он тихо, снимая куртку. — Сказала, что ты её выгнала.
— Я не выгоняла. Я попросила её уважать границы.
Игорь прошёл на кухню, налил себе воды из фильтра, выпил залпом. Поставил стакан на стол слишком сильно. Стекло звякнуло.
— Даша, это моя мать.
— Я знаю.
— Она переживает. Ей одиноко. Отец умер пять лет назад. Я у неё один.
— Я это понимаю.
— Тогда почему ты не могла просто поговорить с ней? Зачем сразу замок менять?
Дарья подошла ближе, встала напротив него.
— Игорь, я говорила. Десять раз. Я просила её предупреждать, прежде чем прийти. Я объясняла, что мне неприятно, когда она трогает мои вещи. Я пыталась мягко. Она не слышит. Она считает, что имеет право делать что угодно, потому что ты её сын.
— Ну и что страшного, если она иногда зайдёт?
— Игорь, она заходит каждый день. Она роется в наших вещах. Она приводит сюда посторонних людей. Она переставляет мебель. Она выбрасывает мои цветы. Ты этого не видишь, потому что тебя нет дома.
Игорь потёр лицо ладонями. Он устал. Ему не хотелось этого разговора.
— Ладно, пусть она заходит реже. Я с ней поговорю.
— Ты уже говорил. Ничего не изменилось.
— Тогда что ты хочешь?
— Чтобы у неё не было ключей от нашего дома. Чтобы она приходила только по приглашению. Чтобы ты поддержал меня, а не её.
Игорь посмотрел на Дарью долгим взглядом. В его глазах была усталость, растерянность и что-то ещё. Страх принять решение.
— Она будет страдать.
— А я уже страдаю. Каждый день. Ты выбираешь, чьи чувства для тебя важнее.
Он замолчал. Отвернулся к окну. За стеклом темнело, зажигались огни в соседних домах. Минута тянулась, как час.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Ключи ей не дам. Но ты должна быть с ней вежливой. Договорились?
Дарья выдохнула.
— Договорились.
Следующие две недели прошли в зыбком перемирии. Раиса Фёдоровна не звонила, не приходила, не писала. Игорь ездил к ней сам, по выходным, приносил продукты. Возвращался молчаливым и мрачным. Дарья не спрашивала. Она знала, что свекровь давит на него, играет на чувстве вины, плачет, обвиняет невестку во всех грехах. Но Игорь держался. Это было главное.
А потом позвонил телефон. Номер незнакомый. Дарья ответила.
— Здравствуйте, это Людмила Петровна, соседка Раисы Фёдоровны. Вы Дарья?
— Да.
— Вам нужно срочно приехать. У вашей свекрови случился приступ. Она упала, мы вызвали скорую. Она просила передать вам.
Сердце ухнуло вниз. Дарья схватила куртку, ключи, выбежала из дома. В голове вихрем крутились мысли: инфаркт, инсульт, вина, я довела её, я виновата.
Она примчалась к дому свекрови через двадцать минут. Поднялась на четвёртый этаж, нажала на звонок. Дверь открыла та самая Людмила Петровна, полная женщина с добрым лицом.
— Заходите, заходите. Она в комнате.
Дарья вошла, сбросила обувь и направилась в гостиную. Раиса Фёдоровна сидела на диване, укутанная пледом, бледная, с закрытыми глазами. Рядом стояла чашка с валерьянкой.
— Мама, что случилось? Скорую вызывали?
Раиса Фёдоровна медленно открыла глаза. Её взгляд был тяжёлым, страдальческим.
— Дашенька… ты приехала… — голос слабый, надломленный. — Мне так плохо было… Сердце схватило… Думала, умру…
Дарья села рядом, взяла её за руку. Пульс ровный, сильный. Кожа тёплая. Никаких признаков острого состояния.
— Врачи приезжали?
Людмила Петровна кашлянула.
— Ну… Раиса Фёдоровна сказала, что не надо. Говорит, полегчало. Я ей валерьянки дала.
Дарья посмотрела на свекровь внимательнее. Та избегала её взгляда.
— Мама, что на самом деле случилось?
— Я же говорю — сердце…
— У тебя никогда не было проблем с сердцем.
— Откуда ты знаешь? Ты врач?
— Я знаю, потому что Игорь мне рассказывал. Ты каждый год проходишь диспансеризацию. Последняя была два месяца назад. Всё в норме.
Раиса Фёдоровна сжала губы. Её лицо начало розоветь. Людмила Петровна тихонько пятилась к выходу.
— Ну, я пойду, наверное… Раз всё хорошо…
Она вышла. Дарья и свекровь остались вдвоём. Молчание было тяжёлым, как гранитная плита.
— Зачем ты это сделала? — спросила Дарья тихо.
— Что — это?
— Притворилась больной. Напугала меня. Вызвала сюда.
— Я не притворялась! Мне действительно было плохо!
— Нет. Это была попытка манипуляции. Ты хотела, чтобы я почувствовала вину. Чтобы я испугалась, примчалась, извинилась и вернула тебе ключи. Верно?
Раиса Фёдоровна сбросила плед. Её голос окреп, обрёл прежнюю жёсткость.
— А что ещё мне оставалось? Ты отобрала у меня сына! Игорь перестал со мной разговаривать! Он избегает меня!
— Он не избегает. Он приезжает каждую субботу.
— Раз в неделю! На час! Как к чужой! А раньше он приходил когда хотел! Мы вместе чай пили, разговаривали! Это ты его настроила против меня!
Дарья встала. Она смотрела на свекровь сверху вниз, и в её глазах не было ни жалости, ни злости. Только холодная ясность.
— Я ничего не говорила Игорю против тебя. Я просто защитила свои границы. Ты их нарушала. Постоянно. И когда я тебя попросила остановиться, ты объявила мне войну. Эта война закончена. Ты проиграла.
Раиса Фёдоровна вскочила с дивана.
— Проиграла? Да ты… ты просто…
— Я просто чужая для тебя. Я не твоя дочь. И не буду ею. Но я жена твоего сына. И мать его будущих детей. И если ты хочешь быть частью нашей жизни, тебе придётся принять правила.
— Какие правила?
— Звонить заранее. Приходить только по приглашению. Не трогать наши вещи. Не критиковать меня при Игоре. Уважать наш дом.
— А если я не приму?
Дарья пошла к выходу. На пороге обернулась.
— Тогда ты потеряешь сына. Не из-за меня. Из-за себя. Из-за того, что не смогла отпустить его во взрослую жизнь.
Она вышла, закрыв дверь тихо, без хлопка.
Через три дня Раисе Фёдоровне пришло сообщение от Игоря: «Мама, приглашаем тебя на ужин в субботу. В шесть вечера. Дашка готовит твоё любимое — котлеты с пюре. Приходи, пожалуйста.»
Раиса Фёдоровна долго смотрела на экран. Её пальцы зависли над клавиатурой. Она могла написать отказ. Могла продолжить обижаться. Могла объявить бойкот и ждать, что они сдадутся первыми.
Но она вспомнила глаза Дарьи. Спокойные, непреклонные глаза человека, который не блефует. И она поняла, что если откажется сейчас — следующего приглашения может не быть.
Она набрала: «Спасибо. Приду. Что принести?»
Ответ пришёл почти сразу: «Ничего не надо. Просто приходи.»
В субботу Раиса Фёдоровна подошла к двери квартиры Игоря ровно в шесть. Она позвонила в звонок. Не пыталась открыть ключом, которого у неё больше не было. Просто позвонила и стояла, ждала.
Дверь открыл Игорь. Обнял её, поцеловал в щёку.
— Привет, мам. Заходи. Разувайся.
Она вошла, сняла пальто. Дарья вышла из кухни, вытирая руки полотенцем.
— Здравствуйте, Раиса Фёдоровна. Проходите к столу.
Голос был вежливым, но не тёплым. Не холодным, но и не близким. Нейтральным. Как с коллегой. Как с дальней родственницей.
Раиса Фёдоровна поняла — это и есть те самые правила. Это и есть новый порядок. Она больше не хозяйка в этом доме. Она — гостья. Желанная, если ведёт себя прилично. Но гостья.
Они сели за стол. Котлеты были вкусными, пюре нежным. Игорь рассказывал про работу, Дарья улыбалась. Раиса Фёдоровна молчала, ела и слушала.
А потом, когда чай был выпит, она посмотрела на невестку и тихо сказала:
— Спасибо за ужин. Было вкусно.
Дарья кивнула.
— Пожалуйста.
И в этом коротком обмене было больше понимания, чем за все предыдущие три года. Свекровь наконец услышала невестку. А невестка дала свекрови второй шанс.
Не прощение. Не забвение. Но шанс начать заново. По новым правилам. В новых границах. И, возможно, когда-нибудь — с настоящим уважением.
