— Зачем ты купила эту квартиру? Всё равно она тебе не нужна! — голос свекрови дрожал от негодования.
Елена замерла с чашкой кофе в руках. Валентина Петровна стояла на пороге их кухни, и её взгляд был полон такого обвинения, словно невестка совершила преступление.
Прошло всего три дня с момента сделки. Елена ещё не успела поверить в реальность происходящего. Её квартира. Её собственные тридцать пять квадратных метров в новостройке на окраине города. Она копила на неё четыре года, откладывая каждую премию, каждую подработку. Она представляла, как будет расставлять мебель, вешать шторы, как однажды утром проснётся в этой квартире и не услышит тяжёлых шагов свекрови за стеной.
Теперь же, глядя на перекошенное лицо Валентины Петровны, она чувствовала, как мечта начинает давать трещины.
— Валентина Петровна, я не понимаю, — осторожно начала Елена. — Это моя квартира. Я купила её на свои деньги.
— На свои? — свекровь прищурилась, и в её глазах мелькнуло что-то злое. — Ты четыре года живёшь здесь бесплатно! Мы тебя кормили, поили, коммунальные платили! А ты копила, да? Пока мы, дураки, на тебя тратились!
Елена сжала чашку сильнее. Она знала, что рано или поздно этот разговор состоится. Но не думала, что он будет настолько болезненным.
— Я всегда предлагала платить за коммунальные услуги, — тихо сказала она. — Вы сами отказывались.
— Потому что ты семья! — выкрикнула Валентина Петровна. — Но теперь я вижу, какая ты семья! Копила за нашей спиной, чтобы свалить при первой возможности!
Елена не ответила. Она вспомнила, как четыре года назад переехала в эту квартиру после свадьбы. Квартира принадлежала свекрови, и та никогда не упускала возможности напомнить об этом. «В моём доме будет по-моему», «Мы с Мишей так не делали», «Научу тебя жить правильно». Каждый день был испытанием на прочность.
Миша входил в кухню, когда напряжение достигло пика.
— Мам, что случилось? — он выглядел растерянным, как всегда, когда оказывался между двух огней.
— Что случилось? — повторила Валентина Петровна, и в её голосе звучало театральное отчаяние. — Твоя жена купила квартиру! Без нас! Даже не посоветовалась! Представляешь, какая неблагодарность?
Миша посмотрел на Елену. В его взгляде она прочла не поддержку, а вопрос. Почему ты не сказала мне раньше? Почему создала эту проблему?
— Лена, почему я узнаю об этом от мамы? — его тон был мягким, но укоризненным.
Елена поставила чашку на стол. Кофе остыл, как и её надежда на понимание.
— Потому что это моё решение, Миша. Я думала, ты будешь рад.
— Рад? — вмешалась свекровь. — Он должен быть рад, что его жена тайком покупает квартиру? Что она хочет разрушить нашу семью?
— Я не хочу разрушать семью, — Елена чувствовала, как внутри неё закипает что-то горячее. — Я хочу иметь своё пространство. Это нормально.
— Нормально? — Валентина Петровна подошла ближе. — Нормально бросать свекровь в старости? Нормально показывать сыну, что его дом недостаточно хорош для его жены?
Миша молчал. Он стоял между ними, опустив голову, и Елена вдруг ясно увидела всю картину. Он не защитит её. Никогда. Потому что для него мать всегда будет важнее жены.
— Мне нужно подумать, — тихо сказала Елена и вышла из кухни.
Она закрылась в спальне и села на кровать. Телефон лежал рядом, и она машинально открыла фотографии новой квартиры. Пустые комнаты, большие окна, светлые стены. Её убежище. Её свобода.
Но почему тогда так тяжело на душе?
Следующие дни превратились в настоящий кошмар. Валентина Петровна развернула полномасштабную кампанию. Она рассказала обо всём родственникам, соседям, знакомым в магазине. Везде звучало одно: неблагодарная невестка купила квартиру и бросает семью.
Тётя Зоя, сестра свекрови, позвонила Елене напрямую.
— Леночка, я тебя не узнаю. Валя столько для тебя сделала, а ты так с ней поступаешь.
— Я ничего плохого не сделала, — устало ответила Елена. — Я просто купила квартиру.
— Но зачем? У вас же есть, где жить. Валя теперь места себе не находит. Боится одна остаться.
Елена хотела крикнуть, что Валентина Петровна никогда не останется одна, потому что Миша никуда не денется. Но промолчала.
Вечером того же дня свекровь зашла к ним в комнату. Лицо её было серьёзным, почти торжественным.
— Я всё обдумала, — начала она, усаживаясь на край кровати. — И я готова тебя простить, Леночка.
Елена подняла глаза от книги.
— Простить? За что?
— За твой поступок. Я понимаю, молодые хотят отдельно. Но есть одно условие.
В груди у Елены что-то сжалось.
— Какое?
Валентина Петровна улыбнулась. Эта улыбка была доброй только с виду.
— Переоформи квартиру на Мишу. Вы же всё равно семья, так что разницы никакой. Зато мне будет спокойнее. Я буду знать, что мой сын обеспечен.
Тишина повисла в комнате, густая и вязкая.
— Вы хотите, чтобы я отдала свою квартиру? — медленно проговорила Елена.
— Не отдала, а переоформила на мужа. Это же не чужой человек. А мне будет спокойнее. Знаешь, в нашей семье всё имущество всегда записывали на мужчин. Так надёжнее.
— Надёжнее для кого?
— Для семьи, — Валентина Петровна говорила так, словно объясняла ребёнку очевидную вещь. — Мужчина — глава семьи. Он должен распоряжаться имуществом.
Елена посмотрела на Мишу. Он сидел за компьютером и делал вид, что занят работой. Но она видела, как напряжена его спина.
— Миша, ты согласен с мамой?
Он медленно повернулся. На его лице было написано мучение.
— Лена, может, мама права? Мы же всё равно вместе. Какая разница, на кого оформлено?
Что-то внутри Елены сломалось окончательно. Она встала, взяла телефон и сумку.
— Я иду погулять.
Она вышла из квартиры и шла по вечерним улицам, не разбирая дороги. В голове крутилась одна мысль: они хотят забрать у неё единственное, что принадлежит только ей. Четыре года труда, экономии, надежд — всё это должно достаться Мише. А значит, Валентине Петровне.
Телефон зазвонил. Подруга Настя.
— Лен, ты как? Слышала, у тебя проблемы.
Елена горько усмехнулась. Новости разносятся быстро.
— Настя, скажи честно. Я неправильно поступила?
— Что ты! — возмутилась подруга. — Ты купила квартиру на свои деньги! Это твоё право! Не позволяй им тебя сломать.
Эти слова стали для Елены спасательным кругом.
Она вернулась домой поздно вечером. Валентина Петровна уже спала, а Миша сидел на кухне с чаем.
— Лена, давай поговорим, — начал он.
— Давай.
— Я понимаю, что тебе обидно. Но мама действительно переживает. Может, ты пойдёшь ей навстречу? Хотя бы частично?
— Частично? — Елена села напротив. — Миша, твоя мама хочет, чтобы я отдала свою квартиру. Ту, на которую я копила четыре года. Что во мне должно пойти навстречу?
— Но мы же семья, — он повторял материнские слова. — Разве это так важно, на кого оформлено?
— Важно, — твёрдо сказала Елена. — Потому что это моя независимость. Моя уверенность в завтрашнем дне.
— Ты не веришь мне? — в его голосе прозвучала обида.
Елена долго смотрела на него. На этого мужчину, за которого она вышла замуж пять лет назад. Который обещал любить и защищать. Который сейчас просил её отдать самое ценное ради спокойствия его матери.
— Я верю себе, — сказала она наконец.
Утром Валентина Петровна встретила её на кухне с новой стратегией.
— Леночка, я тут подумала. Если ты боишься всё переоформлять, давай сделаем по-другому. Впиши меня в документы как совладелицу. Я же фактически помогала тебе эти годы, кормила, за тобой убирала.
Елена поставила чайник на плиту.
— Нет.
— Что — нет?
— Нет, Валентина Петровна. Квартира останется только на мне.
Лицо свекрови исказилось.
— Значит, так! Значит, мы тебе теперь чужие! Четыре года мы тебя терпели, а ты!
— Терпели? — Елена повернулась к ней. Что-то внутри неё прорвалось. — Валентина Петровна, я жила здесь и каждый день слышала, что делаю всё неправильно. Что готовлю не так, убираю не так, одеваюсь не так. Я четыре года училась быть удобной для вас. А теперь, когда у меня появился шанс на свою жизнь, вы хотите забрать его?
— Неблагодарная! — выкрикнула свекровь. — Я тебя в люди вывела, а ты!
— Вы меня ни во что не выводили, — спокойно ответила Елена. — Я всё заработала сама.
Валентина Петровна схватилась за сердце.
— Ой, мне плохо! Миша! Миша, скорей!
Миша прибежал, испуганный.
— Мам, что случилось?
— Твоя жена меня убивает! Сердце не выдерживает такой неблагодарности!
Елена смотрела на эту сцену и вдруг всё поняла. Это манипуляция. Чистая, отработанная годами манипуляция. И Миша на это ведётся.
— Лена, посмотри, что ты делаешь с мамой! — упрекнул её муж.
— Я ничего не делаю, — устало ответила Елена. — Я просто отстаиваю своё право на собственную жизнь.
Она вышла из кухни и начала собирать вещи. Валентина Петровна «чудесным образом» выздоровела и ворвалась в комнату.
— Ты куда это собралась?
— К себе. В свою квартиру.
— С голыми стенами? Там же ничего нет!
— Зато там никто не будет мне указывать, как жить.
Свекровь схватила её за руку.
— Ты пожалеешь! Без Миши ты никто! Думаешь, тебе кто-то нужен будет? Тебе уже тридцать!
Елена высвободила руку.
— Мне нужна я сама. Этого достаточно.
Она закончила укладывать сумку и вышла из комнаты. Миша стоял в коридоре.
— Лена, не надо так. Давай всё обсудим спокойно.
— Миша, за пять лет ты ни разу не встал на мою сторону. Ни разу. Твоя мама всегда важнее. Даже когда она неправа.
— Она моя мать, — беспомощно сказал он.
— А я твоя жена. Была.
Она открыла дверь и вышла на лестничную площадку. За спиной раздался голос Валентины Петровны:
— Уходи! Уходи и не возвращайся! Такие, как ты, всегда остаются одни!
Елена не обернулась. Она спустилась вниз, вышла на улицу и глубоко вдохнула. Воздух был холодным и свежим.
Она достала телефон и набрала номер риелтора.
— Здравствуйте. Помните, вы предлагали помочь с мебелью для новой квартиры? Я готова начать обустройство. Да, можно завтра.
Через две недели Елена сидела на новом диване в своей квартире. Комнаты были ещё полупустыми, но уже начинали обретать домашний уют. На подоконнике стоял фикус, подаренный Настей. На стене висела картина, которую Елена выбрала сама, без оглядки на чужое мнение.
Телефон зазвонил. Миша.
— Лена, мама хочет извиниться. Приезжай, поговорим.
Елена посмотрела в окно. За ним был город, её город, её новая жизнь.
— Миша, передай маме, что я не сержусь. Но возвращаться не буду.
— Но мы же семья…
— Семья — это когда тебя уважают. Когда твои границы не нарушают. А у вас семья — это когда я должна быть удобной для всех, кроме себя.
Она положила трубку и улыбнулась. Впервые за много лет она чувствовала себя по-настоящему дома. В своём доме. На своих условиях.
А через месяц пришло письмо от юриста. Миша подавал на развод. Валентина Петровна требовала компенсацию за «годы содержания невестки».
Елена прочитала документы и рассмеялась. Настоящим, свободным смехом. Они думали, что она испугается? Сломается? Отдаст квартиру?
Нет. Она прошла через годы подчинения, унижения, манипуляций. И выстояла. Её квартира, купленная на её деньги, останется её. Как и её жизнь. Как и её право выбирать, с кем и как эту жизнь строить.
Она села за стол и начала писать ответ юристу. Спокойно, уверенно, с полным осознанием своей правоты.
Валентина Петровна хотела её сломать. Но сломалась та жизнь, в которой Елена была чужой в чужом доме. А теперь у неё был свой дом. И своя, настоящая жизнь.
И это было только начало.
