— Списание 15 000 рублей. Магазин «Золотой браслет».
Галина замерла с полотенцем в руках. Экран чужого смартфона, лежащего на кухонном столе, предательски светился.
Олег ушел в душ минуту назад. Обычно он телефон из рук не выпускал, брал с собой даже в ванную — «новости почитать». А тут забыл. И именно в эту секунду пришло уведомление.
Галина подошла ближе. Сердце почему-то ухнуло вниз.
Она знала их семейный бюджет до копейки. Ипотека за «двушку», коммуналка, репетиторы для сына-подростка, кредит за машину. Пятнадцать тысяч — это не мелочь. Это две недели продуктов. Или зимние ботинки сыну, на которые они планировали отложить с аванса.
На кухню вышел Олег. Распаренный, довольный, вытирая широкую спину полотенцем. Двенадцать лет вместе — она знала каждую родинку на этой спине. Думала, что знает.
— Ты что-то покупал в ювелирном? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Олег замер. Улыбка сползла с лица мгновенно. Он метнулся взглядом к столу, к телефону.
— Ты чего в мой телефон лезешь?
— Я не лезла. Уведомление на весь экран горит. В среду покупка. Пятнадцать тысяч. Кому, Олег? У меня день рождения был три дня назад.
Муж помолчал. Потёр переносицу — привычный жест, когда нужно было срочно что-то придумать.
— А, это… Коллеге на юбилей скидывались. От всего отдела. Я собирал, потом подарок покупали. Мелочь, короче.
«Мелочь» за пятнадцать тысяч в магазине с названием «Золотой браслет»?
Галина кивнула. Сделала вид, что поверила. Не хотела скандала на ночь глядя.
— Понятно. Чай будешь?
Но внутри всё кипело.
Память услужливо подкинула картинку трехдневной давности. Их годовщина — двенадцать лет свадьбы. Олег торжественно вручил ей бархатную коробочку. Внутри лежали скромные серебряные гвоздики. Она случайно увидела бирку, когда выбрасывала упаковку: 800 рублей.
Она тогда поблагодарила, поцеловала мужа. «Главное — внимание», — сказала она себе.
А теперь смотрела на мужа, который дул на чай, и думала: «Мне — внимание за восемьсот рублей. А кому-то — браслет за пятнадцать тысяч? Коллеге?»
Первые улики
Ночью Галина не спала. Олег храпел, раскинувшись на полкровати.
Впервые за двенадцать лет она решилась на это. Тихо, как вор, она взяла его телефон с тумбочки.
Пароль она подсмотрела еще вечером, когда он разблокировал экран за ужином. Простой графический ключ буквой «Г».
Руки дрогнули так, что телефон чуть не выскользнул.
Она открыла приложение банка.
История операций. Сентябрь, август, июль…
Вот оно. Магазин «Молодёжка» — 7 000 рублей. Июль.
Галина нахмурилась. В июле Олег говорил, что ездил к брату на дачу — помогать забор ставить. Вернулся уставший, грязный. Какая «Молодёжка» в дачном поселке? И зачем там тратить семь тысяч?
Листаем дальше.
Июнь. Кинотеатр, два билета на мультфильм, попкорн — 1500 рублей.
Она в кино не была года три.
— С племянником ходил, — объяснял тогда Олег. — Брат просил малого выгулять, пока они с женой обои клеят.
И самое главное. Регулярный, как швейцарские часы, перевод.
«Марина Олеговна В.» — 8 000 рублей.
Каждый месяц. Первого числа. Словно вторая ипотека или алименты.
Август, июль, июнь, май… Галина листала ленту вниз, и экран плыл перед глазами. Год, два, три…
Вся история операций пестрела этим именем.
Галина вышла из приложения банка и открыла мессенджер. Вбила в поиск «Марина».
Выпал один контакт. Записан странно, тепло и страшно одновременно: «Марина Доча».
Галина зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть.
Доча?
Открыла переписку. Фотографии девочки-подростка. Смешные селфи, фото из школы, фото с котом.
«Пап, спасибо за денежку!»
«Пап, у нас собрание в школе, бабушка не может пойти, у неё давление».
«Пап, ты приедешь?»
Последнее сообщение от Олега, отправленное сегодня днём:
«В субботу буду. Купил тебе тот браслет, что просила. Не скучай».
Галина положила телефон на место. Легла, укрылась с головой. Её трясло.
Двенадцать лет. Двенадцать лет он жил с ней, растил их сына Антона, строил планы, брал ипотеку… И все эти годы у него была другая семья. Другая дочь. Другая жизнь.
Разговор с подругой
На следующий день на работе Галина не находила себе места. Цифры в отчетах расплывались.
В обед она не выдержала и рассказала всё Ирине — коллеге, с которой они дружили сто лет.
— Галь, ты чего бледная? — спросила Ирина, помешивая кофе. — На тебе лица нет.
— У Олега есть дочь, — выдохнула Галина. — Шестнадцать лет. Я вчера в телефоне нашла.
Ирина чуть не поперхнулась.
— Любовница?
— Нет. От первого брака, судя по возрасту. Он скрывал двенадцать лет. Переводил деньги, ездил к ней. Врал, что к брату на дачу.
— Вот гад, — протянула Ирина. — А почему скрывал-то? Ну, был брак, был ребенок — дело житейское. Зачем партизанить?
— Не знаю, Ира. Не знаю. Но самое обидное не это. Я посчитала… Восемь тысяч в месяц. Плюс подарки, одежда, гаджеты. За двенадцать лет это больше миллиона рублей. Миллион триста, наверное. Из нашего бюджета.
Ирина присвистнула.
— А вы ипотеку платите, копейки считаете. Слушай, проверь её. Вдруг это вообще левая девица? Мошенница какая-нибудь? «Папик» и содержанка?
— Нет, — Галина покачала головой. — Там фото. Она похожа на него. Глаза его, улыбка. И бабушка там фигурирует в переписке.
— Ну тогда готовься к разговору, — жестко сказала Ирина. — И не вздумай плакать. Пусть он оправдывается. Это он врал, а не ты.
Вечер правды
Вечером Олег пришел с работы как ни в чем не бывало. Принес букет хризантем — видимо, чувствовал вину за вчерашнюю «коллегу».
Галина взяла цветы. Молча поставила в вазу.
— Садись, — сказала она. — Ужинать не будем. Разговаривать будем.
Олег напрягся. Улыбка исчезла.
— Что случилось?
— Кто такая Марина? — спросила Галина, глядя ему прямо в переносицу.
Он попытался было открыть рот, чтобы снова соврать, но Галина его опередила:
— Не надо про племянницу. Не надо про коллегу. Я видела переписку. «Маринка Доча».
Олег ссутулился. Вся его широкая, уверенная фигура вдруг стала какой-то жалкой. Он сел на табурет и опустил голову в руки.
— Моя дочь, — глухо сказал он. — От первого брака. Ей шестнадцать.
— Ты говорил, детей у тебя не было.
— Соврал.
— Зачем?
Он поднял на неё глаза — красные, усталые.
— Помнишь, как мы встретились? У тебя Антон на руках, три года ему было. Муж твой бывший скрылся, алименты не платил. Ты вся на нервах, говорила: «Больше никаких мужиков, тем более проблемных». Я боялся…
— Чего боялся? — Галина чувствовала, как внутри нарастает холодная ярость.
— Боялся, что скажешь: «Зачем мне мужик с прицепом?». Что я тебе не нужен буду с ребенком. Думал, потом расскажу, когда привыкнешь ко мне. А потом… время шло. Мы поженились. Общего ты не захотела. И как-то момент был упущен. Стыдно было признаться, что столько лет молчал.
— Затянулось, значит… — Галина горько усмехнулась. — А деньги переводить не стыдно было? Тайком?
— Света, матери её не стало десять лет назад, — тихо сказал Олег. — Сгорела за полгода. Маринка с бабушкой осталась. Ну не мог я их бросить! Я же отец! Бабушка старенькая, пенсия копеечная.
— Благородно, — кивнула Галина. — Ты герой. Помогал сироте. Только за чей счет, Олег?
Она достала листок, на котором днем делала подсчеты.
— Я прикинула. Миллион триста тысяч рублей. Минимум. Это деньги, которые мы могли пустить на досрочное погашение ипотеки. На образование Антона. На мой, в конце концов, отдых — я на море не была пять лет!
— Ты деньги считаешь? — вспыхнул Олег. — Это живой человек! Моя кровь! Ей есть надо было, одеваться!
— Я не деньги меряю, Олег. Я меряю ложь. Ты воровал из семьи. Ты врал мне в глаза. Каждый раз, когда говорил «поехал к брату», ты ехал к ней. Каждый раз, когда говорил «нет денег на ресторан», ты отправлял перевод.
— Я зарабатывал эти деньги! — крикнул он, ударив ладонью по столу.
— В браке деньги общие. И долги общие. И дети, если уж мы семья, должны быть не тайной за семью печатями.
На балконе
Олег ушел курить на лестницу. Галина вышла на балкон.
Ноябрьский ветер пробирал до костей, но она не чувствовала холода.
Она достала свой телефон. Вчера она успела переписать номер Марины.
Палец завис над кнопкой вызова.
Что она скажет этой девочке?
«Здравствуй, Марина. Я жена твоего отца. Ты знаешь, что твой браслет куплен на деньги, которые мы откладывали моему сыну на куртку?»
Или: «Твой папа — трус и лжец»?
Нет. Девочка не виновата. Ей шестнадцать. Она потеряла мать. Отец — её единственная опора.
— Она знает про меня? — спросила Галина, когда Олег вернулся.
— Знает.
— И что она думает? Почему мы не общаемся?
— Я сказал, что ты… в курсе. Но не хочешь её видеть. Что тебе тяжело принять чужого ребенка.
Галина рассмеялась. Страшно, громко.
— Отлично! Просто блеск! Значит, я еще и злая мачеха из сказки? Монстр, который знает о сироте, но брезгует с ней знаться? Удобно ты устроился, Олег. Для дочери ты — добрый папа-спаситель. Для меня — заботливый муж (был). А я для всех — бессердечная стерва.
Олег молчал. Крыть было нечем.
Неделю спустя
Прошла неделя. Олег спал на диване в гостиной. Галина — в спальне. Разговаривали только по бытовым вопросам: «Купи хлеба», «Оплати интернет».
В субботу утром Олег оделся — джинсы, свитер.
— Я к ней поеду, — сказал он, глядя в пол. — Обещал.
Галина стояла у окна, глядя на серый двор.
— Поезжай.
— Галь… — он замялся у двери. — Я понимаю, я виноват. Кругом виноват. Но давай попробуем… ну, не знаю. Познакомлю вас? Она хорошая девка. Умная. В медицинский хочет.
Галина обернулась. Посмотрела на мужа. На его виноватое лицо, на знакомые морщинки у глаз.
Двенадцать лет жизни. Можно ли их перечеркнуть?
Можно ли простить миллион украденных рублей?
Можно ли простить миллион слов лжи?
— Я не знаю, Олег, — честно сказала она. — Я пока ничего не знаю. Езжай к дочери.
Дверь захлопнулась.
Галина осталась одна в пустой квартире, за которую им платить еще четыре года.
На столе лежал телефон. Пришло уведомление банка: списалась плата за коммуналку. Денег на карте осталось совсем немного.
Она подумала о Марине. Девочка ждет отца. Ждет браслет.
А Галина ждала правды. Но правда оказалась слишком дорогой покупкой.
А вы бы смогли простить мужа в такой ситуации? Дело ведь не только в деньгах, но и в том, что он выставил жену «злой мачехой». Стоит ли сохранять семью ради 12 лет брака? Пишите своё мнение в комментариях!
Ну что, мои хорошие, зацепило? Жизнь пишет сценарии похлеще любого сериала.
