— Ты представляешь, какой кошмар у Светки? — голос Олега прозвучал в прихожей одновременно с щелчком замка. Он вошел на кухню, сбрасывая на ходу куртку на стул и устало плюхаясь за стол. — Разводятся они с Игорем. Окончательно. Он уже вещи собирает.
Марина, не отрываясь от нарезки салата, кивнула. Эту новость она слышала уже в пятый раз за неделю в разных вариациях. Сначала был тревожный звонок от свекрови, Тамары Павловны, потом — слезливый от самой Светланы, золовки. Олег же мусолил эту тему без остановки, с каждым днем все больше распаляясь.
— И куда ей теперь? На улицу? С ребенком? — он сжал кулаки и ударил ими по столу, но несильно, будто обозначая гнев. — Мать предлагает к себе, но ты же знаешь их двушку. Там и так не развернуться. Да и характеры у них… Светка с матерью больше двух дней не выдерживает.
Марина молча поставила перед ним тарелку с ужином. Она знала, к чему он клонит. Этот разговор зрел, как нарыв, и вот-вот должен был прорваться. Она чувствовала это всей кожей. Последние несколько дней она жила в странном, звенящем напряжении, похожем на предощущение грозы.
— В общем, я тут подумал, — Олег отодвинул вилку и посмотрел на нее в упор. — У нас же твоя однушка пустует. Ну, которую мы сдаем. Квартиранты как раз съезжают на днях, помнишь? Идеальный вариант. Светка с племянником там поживет, пока на ноги не встанет. Год, может, полтора. А там видно будет. Своей семье надо помогать, Марин. Кто, если не мы?
Он говорил так, будто озвучивал единственно верное и давно решенное дело. Уверенно, безапелляционно, не оставляя пространства для возражений. В его картине мира все было просто и логично: есть ресурс — его надо использовать для нужд его семьи.
Марина медленно вытерла руки о полотенце. Сердце забилось чуть быстрее, но голос оставался ровным.
— Уже не пустует, Олег.
— В смысле? — он не понял. — Ты уже нашла новых жильцов? Ну, придется отказать. Скажи, что родственникам надо. Они поймут. Неустойку заплатим, если там договор какой-то.
— Я не нашла новых жильцов, — она сделала паузу, набирая в легкие побольше воздуха, словно перед прыжком в ледяную воду. — Я ее продала.
На кухне повисла оглушительная тишина. Олег замер, глядя на жену так, будто она внезапно заговорила на неизвестном языке. Его лицо медленно вытягивалось, глаза округлялись. Он несколько раз открыл и закрыл рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Что? — наконец выдавил он из себя шепотом. А потом его будто прорвало. Он вскочил, опрокинув стул, и его лицо залила багровая краска. — КАК ЭТО УЖЕ ПРОДАЛА СВОЮ КВАРТИРУ? ТЫ В СВОЕМ УМЕ? Я СЕСТРЕ ОБЕЩАЛ, ЧТО ОНА В НЕЙ ЖИТЬ БУДЕТ!
Он не кричал, он именно верещал, срываясь на фальцет. Это было так не похоже на его обычный баритон, что Марине на секунду стало даже смешно. Но смех застрял в горле.
— Ты не мог ей ничего обещать, Олег, — спокойно ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Потому что это не твоя квартира. Это моя квартира. Которая досталась мне от бабушки задолго до нашего с тобой знакомства. И я имела полное право ею распорядиться.
— Распорядиться? — взвизгнул он. — Ты со мной посоветовалась? Мы же семья! Или ты уже забыла? Ты просто взяла и продала нашу подушку безопасности! А если с нами что случится? Куда мы?
— «С нами» или с твоей сестрой? — уточнила Марина. — Почему, когда речь заходит о моей квартире, она тут же становится «нашей подушкой безопасности», а когда о твоей машине, которую ты меняешь каждый второй год, ты говоришь «я решил купить новую»?
Олег опешил от такой логики. Он привык, что Марина мягкая, уступчивая, всегда сглаживает углы. А сейчас она стояла перед ним, прямая и несгибаемая, как стальной стержень.
— Не путай одно с другим! — прорычал он. — Машина — это железяка! А это — недвижимость! Ты хоть понимаешь, что ты наделала? Что я теперь скажу Светке? Что я скажу матери? Я им уже все обрисовал! Что моя жена — понимающий человек, что она войдет в положение!
— Так и скажи. Что твоя жена — понимающий человек. И она прекрасно понимает, что ее имуществом пытаются распоряжаться у нее за спиной. Скажи, что твоя жена устала быть просто удобным приложением к твоей замечательной семье.
В этот момент у Олега зазвонил телефон. На экране высветилось «Мама». Он зло посмотрел на Марину, ткнул в зеленую кнопку и включил громкую связь, будто хотел, чтобы она в полной мере ощутила последствия своего поступка.
— Олежек, сынок, ну что? — защебетал в трубке голос Тамары Павловны. — Ты поговорил с Мариночкой? Она же у нас девочка умная, все понимает. Светланка уже чемоданы пакует, бедная моя кровиночка. Так намучилась!
Олег бросил на жену испепеляющий взгляд и процедил в трубку:
— Мам, тут… проблема…
— Какая еще проблема, сынок? — голос свекрови мгновенно похолодел. Щебетание исчезло, сменившись металлическими нотками. — Мариночка против? Я так и знала! Я всегда говорила, что она себе на уме!
— Она не против, мам, — Олег провел рукой по лицу, будто стирая с него растерянность. — Она… Она продала квартиру.
В трубке на несколько секунд воцарилось молчание. Такое плотное, что, казалось, его можно потрогать.
— Как… продала? — выдохнула Тамара Павловна. Слово было произнесено так, словно Марина продала не квартиру, а Родину. — Когда? Зачем? Она с ума сошла?
— Вот и я о том же! — тут же подхватил Олег, почувствовав поддержку. — Говорит, вчера. А зачем — молчит! Просто «мое право», и все!
— Какое еще «ее право»? — возмутилась Тамара Павловна, ее голос набрал силу. — А право семьи? А совесть у нее есть? Светка на улице с ребенком остается, а она права качает! Олег, ты муж или кто? Ты должен на нее повлиять! Это что за своеволие?
Марина молча взяла свою тарелку, выложила салат в контейнер и убрала в холодильник. Она демонстративно не участвовала в этом фарсе, показывая, что разговор ее не касается. Это бесило Олега еще больше.
— Да как я на нее повлияю? — почти закричал он в трубку. — Она же как стена!
— А деньги? Деньги где от продажи? Она должна поделиться! Вы же в браке! Это совместно нажитое! — не унималась свекровь.
— Это добрачное имущество, Тамара Павловна, — не выдержав, вмешалась Марина, подойдя к телефону. — И оно не подлежит разделу. Ни юридически, ни по совести. И деньги уже вложены.
Она сказала последнюю фразу спонтанно, чтобы отрезать все пути к отступлению, хотя деньги пока просто лежали на специальном счете в банке.
— Куда вложены? — хором спросили Олег и его мать в трубке.
— В мое будущее, — отрезала Марина и вышла из кухни, оставив мужа одного разбираться со своей разъяренной матерью.
Она ушла в спальню и плотно прикрыла дверь. Руки немного дрожали, но внутри было удивительное спокойствие. Словно она наконец сделала то, что должна была сделать очень давно. Продажа квартиры была не просто финансовой операцией. Это был акт освобождения.
Последние пару лет она все отчетливее понимала, что их с Олегом брак превратился в фикцию. Нет, он не пил, не гулял, приносил домой зарплату. Но он перестал ее видеть. Она стала для него функцией: приготовить, убрать, помолчать, когда он смотрит футбол, кивнуть, когда он рассказывает о своих планах. Ее желания, ее мечты, ее мнение — все это было где-то на дальней периферии его мира. А центром этого мира была его семья: мама и сестра. Любая их проблема становилась проблемой номер один, отодвигая все остальное.
Идея продать квартиру родилась полгода назад, когда она поняла, что хочет уехать из этого шумного, суетливого города. Ей захотелось маленький домик в пригороде, с крошечным садом. Не дачу для шашлыков, а именно дом для жизни. Она представляла, как будет пить кофе на веранде, читать книги, слушать тишину. Эта мечта стала ее тайным убежищем. Она начала изучать объявления, присматриваться к районам, считать деньги. И поняла, что средства от продажи ее однушки — это ее единственный шанс. Рассказывать Олегу она не видела смысла. Он бы поднял ее на смех: «Дом? Зачем? Что ты там будешь делать одна? Грядки копать? Глупости все это».
И вот теперь все случилось. Мосты были сожжены. Она слышала, как в кухне продолжал бушевать Олег, к его голосу теперь добавился плачущий голос Светланы, которой, видимо, позвонила мать. Целый семейный ураган, в центре которого была она, Марина, и ее проданная квартира…
Следующие дни превратились в ад. Олег с ней не разговаривал. Он демонстративно спал на диване в гостиной, гремел посудой на кухне, хлопал дверями. Его молчание было громче любого крика. Оно было наполнено обидой, презрением и ультиматумом: пока ты не исправишь то, что натворила, ты для меня пустое место.
Телефон разрывался. Тамара Павловна звонила по десять раз на дню с одной и той же мантрой: «Одумайся, Марина! Ты рушишь семью! Светлане негде жить!». Светлана присылала слезливые сообщения: «Я думала, мы подруги. Как ты могла так со мной поступить? Олег же обещал…».
Марина не отвечала. Она поставила их номера в черный список. Но они нашли выход: начали звонить на рабочий. Однажды Тамара Павловна дозвонилась до ее начальницы и вкрадчивым голосом начала рассказывать, какая у Марины бессердечная невестка. Начальница, мудрая женщина предпенсионного возраста, выслушала, а потом вызвала Марину к себе.
— Марина, я в ваши семейные дела не лезу, — сказала она, внимательно глядя поверх очков. — Но если эти звонки не прекратятся, мне придется принять меры. Это мешает рабочему процессу. Решай свои проблемы.
Марина вышла из кабинета с пылающими щеками. Ей было стыдно и унизительно. Они перешли все границы.
Вечером она решила поговорить с Олегом. Не для примирения, а чтобы расставить точки. Она нашла его в гостиной. Он сидел перед выключенным телевизором, уставившись в темный экран.
— Олег, нам нужно поговорить. Твоя мама звонит мне на работу. Это недопустимо.
— А то, что ты сделала — допустимо? — он даже не повернул головы. — Ты оставила мою сестру на улице!
— Я никого не оставляла. У Светланы есть мать. У нее есть бывший муж, который, я уверена, платит алименты. Она взрослый человек. Почему ее проблемы должна решать я, ценой своего единственного личного актива?
— Потому что мы — семья! — он наконец повернулся, и она увидела его измученное, злое лицо. — И в семье помогают друг другу!
— В семье уважают друг друга, Олег! — повысила голос Марина. — Уважают личное пространство, личное имущество и личные решения! Ты решил за меня, что моя квартира — это бесплатная гостиница для твоей сестры. Ты даже не спросил! Ты поставил меня перед фактом! А когда оказалось, что твои планы рухнули, виноватой стала я. Ты хоть на секунду задумался, чего хотела я?
— А чего ты хотела? — усмехнулся он. — Тайно продать квартиру и сбежать? Что дальше? Развод?
— А ты видишь другой выход? — тихо спросила она. — Посмотри на нас. Мы живем, как соседи по коммуналке. Ты разговариваешь только со своей мамой и сестрой. Тебе вообще интересно, что у меня на душе?
Он молчал. Потому что ему действительно не было интересно. Он был слишком поглощен своей обидой и своей «правотой».
В тот вечер Марина впервые зашла на сайт по продаже недвижимости не просто помечтать. Она начала звонить по объявлениям. Она нашла несколько вариантов: небольшие домики, требующие косметического ремонта, в часе езды от города. На следующий день она отпросилась с работы и поехала на просмотр.
Маленький домик стоял на окраине дачного поселка. Деревянный, с большой верандой и заросшим садом. Внутри пахло деревом и старыми книгами. Он был несовершенен: где-то скрипели полы, обои местами отошли, но в нем было то, чего ей так не хватало — душа. Марина ходила из комнаты в комнату и впервые за долгое время улыбалась. Она представила, как поставит сюда кресло-качалку, а сюда — стеллаж с книгами. Как будет сажать в саду цветы.
Она внесла залог в тот же день.
Вернувшись домой, она почувствовала себя чужой в собственной квартире. Той самой, где они с Олегом когда-то были счастливы. Теперь воздух здесь был пропитан отчуждением. Олег сидел на кухне. Рядом с ним, на удивление, сидела Света. Вид у нее был заплаканный, но решительный.
— Вот, Марина, — начал Олег официальным тоном, будто он был на собрании. — Светлана пришла поговорить. Мы тут посовещались и пришли к выводу…
— Мы пришли к выводу, что ты поступила эгоистично, — перебила его Света, глядя на Марину с вызовом. — Но мы готовы дать тебе шанс все исправить.
Марина приподняла бровь. Цирк продолжался.
— И какой же?
— Ты должна отдать нам половину денег с продажи квартиры, — выпалила Света. — Это будет справедливо. Олег — твой муж. Значит, он имеет право на половину. А он, как брат, отдаст эту половину мне, чтобы я могла купить себе хоть какую-то комнату.
Марина рассмеялась. Тихо, но от души. Они и правда считали, что могут так просто прийти и потребовать ее деньги.
— Светлана, Олег, вы меня поражаете, — сказала она, отсмеявшись. — Вашей наглости нет предела. Никаких денег вы не получите. Ни копейки. Это, во-первых. А во-вторых, Олег, я подаю на развод.
Олег застыл с открытым ртом. Кажется, до этого момента он все еще верил, что сможет ее «прогнуть», что она поистерит и успокоится. Осознание того, что все серьезно, обрушилось на него, как ушат холодной воды.
— Развод? — переспросил он растерянно. — Из-за квартиры?
— Не из-за квартиры, Олег. Из-за тебя. Из-за того, что ты так и не понял, что жена — это партнер, а не ресурс. Я ухожу. Завтра же начну собирать вещи.
Она развернулась и пошла в спальню. За спиной Света что-то зашипела, а Олег растерянно крикнул: «Марина, постой! Ну давай поговорим!».
Но говорить было уже не о чем.
На следующий день она начала паковать коробки. Книги, одежда, любимая чашка, фотографии. Она работала методично и спокойно. Олег ходил вокруг кругами, не зная, что делать. Его гнев сменился паникой. Он вдруг понял, что рушится не просто какой-то план по заселению сестры. Рушится его привычная, удобная жизнь.
— Марин, ну может, не надо? — бормотал он. — Ну погорячился я. Ну прости. Давай все вернем. Мы… мы снимем Свете квартиру. Я буду платить.
— Уже поздно, Олег. Дело не в Свете и не в квартире. Дело в нас. Нас больше нет.
Когда последняя коробка была запечатана, она вызвала грузовое такси. Олег стоял в дверях, загораживая проход.
— Я тебя не пущу.
— Олег, не устраивай сцен, — устало сказала она. — Отойди.
— Нет. Ты никуда не пойдешь. Это и моя квартира тоже!
— Эта квартира — да. И после развода мы ее разделим. А пока я просто съезжаю. Имею право. Отойди, пожалуйста.
Он не двигался. В его глазах стояло отчаяние и злость. Он не мог смириться с поражением.
Марина вздохнула, достала телефон и набрала номер.
— Алло, это участковый? Здравствуйте. Мой муж не выпускает меня из квартиры… Да, адрес…
Олег побледнел и отступил от двери. Угроза вызова полиции подействовала на него отрезвляюще.
Она уходила, не оглядываясь. За спиной оставалась прошлая жизнь, развалившаяся, как карточный домик, от одного честного и смелого поступка. Впереди была неизвестность, ремонт, заросший сад и тишина. И эта неизвестность ее совсем не пугала. Она была похожа на свободу.
