— Нет, Леночка, мы не сможем. У нас свои планы, — голос свекрови, Тамары Ивановны, сочился обманчивой, елейной мягкостью.
Лена на секунду прикрыла глаза, массируя пальцами виски. Голова гудела после бессонной ночи — у четырёхлетнего Мишки снова резались зубы, и он просыпался каждый час.
— Тамара Ивановна, я же не на месяц прошу, а всего на три часа в субботу. Мне нужно к врачу, приём перенести уже нельзя, я его две недели ждала. Олег будет на суточном дежурстве.
В трубке повисла выразительная пауза. Лена почти видела, как свекровь поджимает тонкие губы и обменивается взглядом с мужем, Виктором Петровичем, который наверняка сидел рядом и слушал разговор по громкой связи.
— Планы есть планы, — наконец произнесла Тамара Ивановна с ноткой вселенской скорби в голосе. — Ты ведь тоже нам недавно отказала. Помнишь, мы на море собирались? Хотели внука оздоровить, морским воздухом подышать. Ты же не дала нам денег на отпуск, вот и мы… — она снова сделала паузу, давая фразе настояться, — …вынуждены отказывать. Сама понимаешь, обидно.
Лена замерла с телефоном у уха. Холодная, звенящая пустота заполнила пространство вокруг. Она помнила тот разговор. Месяц назад свекры, загоревшись идеей слетать в пятизвёздочный отель в Турции по «горящей путёвке», позвонили и будничным тоном попросили у неё сто пятьдесят тысяч рублей. Не в долг. А просто так. «Мы же пенсионеры, Леночка, откуда у нас такие деньги? А ты хорошо зарабатываешь. Для тебя это не сумма».
Тогда Лена, вежливо, но твёрдо объяснила, что они с Олегом копят на первоначальный взнос по ипотеке. Что они живут в съёмной однушке, и расширение жилплощади для них — первостепенная задача. Она предложила им вариант попроще — поехать на дачу, где Виктор Петрович с таким упоением строил баню, или в пансионат в Подмосковье, на который им вполне хватало собственных сбережений.
Свекровь слушала, тяжело вздыхая, а потом отрезала: «Понятно. На родителей мужа денег жалко». И бросила трубку.
И вот теперь — этот укол. Мелочный, мстительный и до смешного детский.
— То есть, вы ставите на одну чашу весов свой отпуск и моё здоровье? И используете для этого Мишу? — голос Лены стал ледяным.
— Ну зачем ты так, Леночка? Никто никого не использует. Просто мы сделали выводы, — назидательно произнесла Тамара Ивановна. — Отношение должно быть взаимным. Ты к нам с душой, и мы к тебе так же.
Лена молча нажала отбой. Руки слегка дрожали. Дело было не во враче — она найдёт, с кем оставить сына, попросит соседку или подругу. Дело было в чудовищной несправедливости и манипуляции. Они ставили ей в вину то, что она не захотела оплачивать их прихоть, и теперь мстили через самое дорогое — через ребёнка.
Вечером, когда Олег вернулся с дежурства, усталый и голодный, Лена рассказала ему о разговоре. Она старалась говорить спокойно, без эмоций, просто излагая факты.
Олег помрачнел. Он поужинал молча, глядя в тарелку, а потом тяжело вздохнул.
— Лен, ну ты же знаешь маму. Она ляпнет, а потом жалеет. У неё характер такой. Она просто обиделась, вот и сказала сгоряча.
— Сгоряча? Олег, она вынашивала эту обиду месяц! — Лена почувствовала, как внутри закипает раздражение. — Она ждала момента, чтобы ударить побольнее. Это не «сгоряча», это продуманная месть. Твои родители только что объявили, что их помощь имеет ценник. Сто пятьдесят тысяч рублей.
— Да перестань ты. Какой ценник? Они любят Мишку. Просто… им было неприятно, что ты отказала. Они привыкли, что я им всегда помогал.
— Ты — их сын. А я — чужой человек, который, по их мнению, должен спонсировать их развлечения? Мы копим на квартиру, Олег! На нашу общую квартиру, где будет расти наш сын! А они хотели эти деньги потратить на две недели в Турции! Ты не видишь в этом ничего странного?
— Вижу, — он провёл рукой по лицу. — Но это же родители. Они стареют, становятся капризными. Может, стоило дать им эти деньги? Накопили бы потом.
Лена посмотрела на мужа так, словно видела его впервые.
— Ты серьёзно? То есть, я должна была отдать им часть наших сбережений на квартиру, чтобы они не обижались? И чтобы потом, когда мне понадобится помощь, они милостиво согласились посидеть с внуком? Это так теперь работает?
— Лен, не утрируй. Я просто хочу, чтобы в семье был мир.
— Мир любой ценой? Даже ценой самоуважения? Олег, они мне прямо сказали: «ты нам — мы тебе». Это не семья. Это товарно-денежные отношения.
Он ничего не ответил, и эта тишина была хуже любого спора. Лена поняла, что он не считает своих родителей неправыми. Он просто хочет, чтобы всё было как раньше, чтобы никто не ссорился, а она «проявила мудрость» и уступила…
Следующие несколько недель превратились в холодную войну. Свекры не звонили. Когда звонил Олег, Тамара Ивановна отвечала односложно, жаловалась на давление и «чёрствость некоторых людей». С Леной она принципиально не разговаривала.
Однажды в воскресенье они приехали без предупреждения. Лена как раз уложила Мишку на дневной сон. Звонок в дверь был настойчивым, почти требовательным.
На пороге стояли Тамара Ивановна и Виктор Петрович. Свекровь была одета в новое пальто леопардовой расцветки и сжимала в руках огромный пакет из дорогого детского магазина.
— Мы к внуку, — с порога заявила она, проходя в квартиру мимо опешившей Лены. — Соскучились.
— Он спит, — тихо сказала Лена.
— Ну ничего, мы подождём. Разбудишь, когда проснётся, — свекровь уже хозяйским жестом ставила пакет на пол в коридоре. — Это ему. Подарок. А то от вас не дождёшься.
Лена заглянула в пакет. Внутри лежал огромный радиоуправляемый джип, явно рассчитанный на ребёнка лет десяти, а не четырёх. Ценник на коробке не сняли — двадцать пять тысяч рублей. Удар был рассчитан точно. Они демонстрировали, что могут позволить себе дорогие подарки, и упрекали её в жадности.
— Спасибо, но это слишком, — ровным голосом произнесла Лена. — У него и так много игрушек. И эта ему не по возрасту.
— Ничего, на вырост! — отмахнулась Тамара Ивановна, проходя в комнату. Виктор Петрович молча топтался за её спиной, оглядывая их скромную однушку с лёгким презрением. — Ой, как тесно у вас тут. Бедный ребёнок, и развернуться негде. А вот была бы у нас дача не простая, а двухэтажный коттедж…
Намёк был более чем прозрачен. Несколько лет назад свекры затеяли перестройку дачного домика, рассчитывая на финансовую помощь Олега. Но тогда у него самого были трудности с работой, и проект заглох. Виноватой, разумеется, считалась Лена, которая «не вдохновляла мужа на заработки».
Когда Миша проснулся, началось представление. Тамара Ивановна тискала его, сюсюкала, совала ему конфеты, которые Лена не разрешала.
— Бабуля тебе подарочек принесла! Смотри, какая машина! Не то что твои кубики, — говорила она, бросая выразительные взгляды на Лену. — Мама тебе такую не купит, маме денежек жалко.
Лена почувствовала, как внутри всё похолодело. Это было уже за гранью. Она подошла, спокойно взяла Мишу на руки и сказала:
— Мама купит всё, что нужно. А сейчас мы пойдём обедать.
Весь оставшийся визит свекровь продолжала отпускать колкости. Она критиковала суп, который приготовила Лена («пресновато, я бы добавила больше специй»), её внешний вид («что-то ты похудела, осунулась вся, нервничаешь, наверное?») и методы воспитания («ребёнка надо баловать, а не муштровать!»).
Когда они наконец ушли, оставив после себя тяжёлую атмосферу и гигантскую коробку с джипом, Лена села на диван и молча заплакала. Не от обиды, а от бессилия и усталости.
Вечером, когда Олег вернулся, он увидел коробку.
— О, родители приезжали? Молодцы, помириться решили.
— Помириться? — Лена горько усмехнулась. — Они приехали, чтобы показать, кто здесь главный. И чтобы настроить против меня нашего сына.
Она пересказала ему слова матери про «маме денежек жалко». Олег нахмурился, но снова попытался сгладить углы.
— Лен, она не со зла. Просто… ну, характер такой. Она его любит, вот и балует.
— Олег, прекрати её оправдывать! — почти закричала Лена. — Она делает это намеренно! Она унижает меня в собственном доме, при нашем ребёнке! Она манипулирует тобой, мной, всеми! Открой глаза! Сегодня она сказала это Мише, завтра она расскажет ему, что его мать — монстр, потому что не купила бабушке шубу! Где это закончится?
— Ничего она не расскажет, не нагнетай.
— А я считаю, что расскажет. И если ты сейчас не займёшь мою сторону, не защитишь свою семью — меня и Мишу — то я не знаю, как мы будем жить дальше.
Это был ультиматум. Лена сама испугалась своих слов, но отступать было некуда. Она смотрела на мужа, и в его глазах видела борьбу. Любовь к ней и въевшийся с детства страх разочаровать мать…
Через пару недель у Олега на работе случился корпоратив. Мероприятие было важным, с участием руководства из головного офиса. Присутствие жён приветствовалось. Лена долго сомневалась, идти ли, но Олег очень просил.
— Пожалуйста, Лен. Для меня это важно. Хочу, чтобы все видели, какая у меня красивая жена.
Проблема с Мишей снова встала во весь рост. Подруга, на которую Лена рассчитывала, заболела. Няню на один вечер искать было поздно и дорого. Оставались только родители Олега.
— Я не буду им звонить, — отрезала Лена.
— Позвоню я, — решительно сказал Олег. — Они мои родители. Со мной они так разговаривать не будут.
Он позвонил. Лена слышала, как он подбирает слова, как его голос из уверенного становится просящим. Он долго объяснял, как важно для него это мероприятие. В ответ из трубки доносилось монотонное гудение голоса Тамары Ивановны.
— Ну что? — спросила Лена, когда он закончил разговор.
Олег молча сел на стул.
— Она сказала… что у отца подскочило давление. Что она не может оставить его одного. И добавила… «Пусть Лена отменит запись к своему парикмахеру и посидит с сыном. Нечего по банкетам шляться, когда муж на ипотеку пашет».
Лена смотрела на мужа. На его лице было такое отчаяние и стыд, что вся злость у неё моментально прошла. Он наконец-то услышал. Не её слова, а прямую, ничем не прикрытую злость и зависть своей матери. Унижение, предназначавшееся Лене, ударило по нему самому.
— Понятно, — тихо сказала она. — Значит, я не иду.
— Нет, — Олег поднял на неё глаза. В них была холодная ярость. — Ты идёшь. Я сейчас всё решу.
Он куда-то ушёл с телефоном. Через полчаса вернулся.
— Я договорился с женой моего начальника. У них взрослая дочь, студентка, она посидит с Мишей. Ей несложно, живёт в соседнем доме.
На корпоративе Лена выглядела великолепно. Она надела платье, которое давно висело в шкафу, сделала укладку. Она смеялась, общалась с коллегами мужа, и все видели сплочённую, красивую пару. Олег не отходил от неё ни на шаг, с гордостью представляя: «Моя жена, Елена». В тот вечер он как будто заново в неё влюбился. И заново осознал, чью сторону он должен занимать.
Возвращаясь домой на такси, он взял её за руку.
— Прости меня, Лен. Я был слеп. Я так долго пытался быть хорошим сыном, что чуть не перестал быть хорошим мужем.
Это было важнее тысячи извинений.
На следующий день Олег поехал к родителям один. Лену он попросил остаться дома. О чём он с ними говорил, она не знала. Он вернулся через два часа, мрачный и опустошённый.
— Я всё сказал, — коротко бросил он. — Сказал, что ты — моя жена, и никто не смеет тебя унижать. Сказал, что если они не изменят своего отношения, то внука они будут видеть только на фотографиях.
— И что они?
— Мать плакала. Обвиняла тебя, что ты меня приворожила. Отец молчал, а потом сказал, что я неблагодарный. Что они на меня жизнь положили, а я выбрал «эту».
Лена обняла его. Она не чувствовала злорадства или победы. Только горечь от того, что близкие люди оказались такими чужими…
С тех пор прошло полгода. Родители Олега больше не звонили и не приезжали. Тамара Ивановна несколько раз пыталась действовать через других родственников, распуская слухи о том, какая у неё невестка-эгоистка и как сын, подкаблучник, забыл родную мать. Но Олег жёстко пресекал эти разговоры, обрывая связь с теми, кто пытался читать ему нотации.
Они с Леной действительно взяли ипотеку. Переехали в просторную двухкомнатную квартиру в новом районе. У Мишки теперь была своя комната, светлая и уютная. Было тяжело, приходилось много работать и во многом себе отказывать, но они были вместе. Их маленькая семья стала настоящей крепостью.
Однажды, когда они гуляли в парке все вместе, у Олега зазвонил телефон. Незнакомый номер. Он ответил.
— Олег? Это Зинаида, мамина подруга. Ты бы позвонил родителям. Тамара совсем сдала, плачет целыми днями. Говорит, вы про неё забыли, внука не показываете. Сердце у неё больное, как бы чего не вышло…
Олег слушал молча, его лицо стало жёстким.
— Спасибо за заботу, Зинаида. Но мы свой выбор сделали. Если им нужен внук, они знают, что нужно сделать в первую очередь — извиниться перед моей женой. А раз они этого не делают, значит, гордыня для них важнее семьи. Всего доброго.
Он отключил телефон и заблокировал номер. Затем повернулся к Лене, которая смотрела на него с замиранием сердца. Он улыбнулся, обнял её и Мишку.
— Пойдёмте за мороженым? Сегодня можно.
Лена кивнула, смахнув непрошеную слезу. Это не был конец из сказки, где все помирились и жили долго и счастливо. Это была реальная жизнь. Жизнь, в которой иногда приходится делать тяжёлый выбор. Жизнь, в которой нужно отрезать от себя токсичных людей, даже если у них с тобой одна фамилия. Они потеряли часть семьи, но обрели нечто большее — уважение друг к другу и право на собственное счастье, которое не измерялось ни деньгами на отпуск, ни ценой подарков.
