Марина вытерла руки о фартук и в последний раз окинула взглядом стол. Салат оливье под пленкой, холодец застыл до нужной консистенции, пирог с капустой остывал на подоконнике. Селедка под шубой ждала своего часа в холодильнике. Все было готово к приезду Виктора.
Она глянула на часы — без десяти девять вечера. Автобус из Тюмени должен был приехать к десяти. Виктор обещал взять такси прямо с вокзала, чтобы успеть к полуночи. Два месяца на вахте — это как целая вечность. Марина уже забыла, каково это — засыпать рядом с мужем, а не в обнимку с подушкой.
Дочка Катя крутилась у елки, поправляя мишуру.
— Мам, а папа точно приедет? — спросила она, прижимая к груди плюшевого зайца.
— Точно, солнышко. Он уже в автобусе, скоро будет, — Марина улыбнулась, хотя тревога все равно скребла где-то внутри. Всегда скребла, пока не увидит его живым и здоровым на пороге.
Телефон завибрировал на столе. Марина схватила его, ожидая увидеть сообщение от Виктора. Но на экране высветилось имя свекрови — Людмила Петровна.
«Марина, мы с Петром Ивановичем решили встретить Новый год у вас. Уже выезжаем. Будем через час».
Марина перечитала сообщение три раза, не веря своим глазам. Свекровь с свекром живут в соседнем городе, в ста километрах отсюда. Они никогда не предупреждали о визитах заранее — всегда нагрянут как снег на голову. Но под Новый год? Когда Виктор только-только должен вернуться с вахты?
Руки задрожали. Марина набрала номер мужа, но он не брал трубку. Наверное, телефон разрядился в дороге — как обычно. Он вечно забывал зарядить его перед отъездом.
— Катюш, — позвала она дочку, стараясь говорить спокойно, — беги в комнату, поиграй пока. Мне нужно кое-что доделать.
Когда дверь за ребенком закрылась, Марина опустилась на стул и закрыла лицо руками. Значит, так. Вместо тихого семейного вечера, который она планировала два месяца, вместо того, чтобы просто обнять мужа и посидеть вдвоем за столом, ей предстоит принимать свекровь. Людмилу Петровну, которая непременно найдет пыль на люстре, скажет, что оливье пересолен, а пирог недопечен.
Марина встала и принялась доставать дополнительные тарелки. Накрывать на двух человек больше. Думать, куда посадить всех за маленьким столом на кухне. Проверить, чистое ли постельное белье в комнате — свекровь обязательно решит остаться на ночь.
В половине десятого раздался звонок в дверь. Марина взглянула в глазок — на пороге стояли Людмила Петровна в норковой шубе и Петр Иванович с двумя пакетами в руках.
— Здравствуйте, — Марина открыла дверь, изобразив улыбку.
— Маринушка, вот мы и приехали! — Людмила Петровна прошла в квартиру, не снимая обуви, оглядываясь по сторонам. — Петь, заноси скорее пакеты, тут холодно в прихожей. Марина, ты что, батареи не включила полностью?
— Батареи горячие, Людмила Петровна, — спокойно ответила Марина, помогая свекру раздеться. — Проходите, пожалуйста.
— Где Витя? Еще не приехал? — Людмила Петровна прошла на кухню и тут же начала заглядывать в кастрюли. — Холодец сделала? Правильно. А селедка где?
— В холодильнике. Виктор должен приехать к десяти, — Марина сжала кулаки, чувствуя, как напряжение растет.
— К десяти? — свекровь недовольно поджала губы. — А что это он так поздно? Мог бы и пораньше выехать, чтобы успеть с родителями повидаться.
— Он на вахте работал, Людмила Петровна. Смена только сегодня закончилась.
— На вахте, на вахте, — свекровь махнула рукой. — Все на этих вахтах. А семья когда? Когда детей воспитывать?
Марина прикусила язык. Не сейчас. Не в новогоднюю ночь.
Петр Иванович, словно чувствуя назревающий конфликт, громко кашлянул:
— Люда, может, чаю попьем для начала? С дороги замерзли.
— Да-да, конечно, — Марина бросилась ставить чайник.
Катя выглянула из комнаты, увидела бабушку с дедушкой и радостно побежала к ним. Хоть это было приятно — видеть, как ребенок рад родственникам.
Часы показывали десять вечера, потом половину одиннадцатого. Виктора все не было. Марина названивала ему каждые десять минут — телефон был недоступен.
— Где же он? — причитала Людмила Петровна, в третий раз подходя к окну. — Мариночка, ты точно знаешь, что он сегодня приезжает?
— Точно, Людмила Петровна. Он вчера подтвердил.
— Может, застрял где-то? Дороги же сейчас ужас какие, мороз, гололед…
Марина сама об этом думала, но слышать это от свекрови было невыносимо. Тревога росла с каждой минутой. Что, если действительно что-то случилось? Авария? Автобус сломался? Виктор лежит где-то в снегу?
Была половина двенадцатого, когда Марина уже была готова звонить в полицию и больницы, раздался звонок в дверь.
Она бросилась открывать. На пороге стоял Виктор — замерзший, с огромным рюкзаком за плечами, но живой и целый.
— Витя! — Марина кинулась ему на шею.
— Прости, родная, — он обнял ее одной рукой, прижав к себе. — Телефон сел, автобус сломался под Красново, пришлось ждать другого. Я так торопился…
— Виктор! — из кухни вышла Людмила Петровна. — Наконец-то! Мы уже места себе не находили!
Марина почувствовала, как муж застыл в ее объятиях.
— Мам? Пап? — он медленно разжал руки. — Вы… здесь?
— А ты как думал? — Людмила Петровна подошла ближе. — Разве можем мы Новый год без сына встречать? Я Марине написала, что приедем.
Виктор посмотрел на жену. В его глазах было столько усталости и разочарования, что Марина готова была провалиться сквозь землю.
— Я не знала, Витя, — прошептала она. — Они написали уже когда ехали, я не успела тебя предупредить…
— Папа! — Катя выбежала из кухни и повисла на отце. — Папочка, ты приехал!
— Котенок мой, — Виктор поднял дочку на руки, но радости в его голосе не было.
Они прошли на кухню. Марина засуетилась, накладывая мужу еды, наливая горячего чаю. Людмила Петровна устроилась рядом и принялась расспрашивать о вахте, о зарплате, о том, когда же Виктор наконец найдет нормальную работу в городе.
— Мам, я только приехал, — Виктор потер переносицу. — Можем мы поговорить об этом потом?
— Вот именно — потом, потом! — свекровь всплеснула руками. — Ты всегда так! А время-то идет, Виктор. Тебе уже тридцать семь. Катюше скоро в школу, ей нужен отец рядом, а не на вахте за тысячу километров!
— Людмила Петровна, может быть, не сегодня? — осторожно вмешалась Марина.
— А когда тогда? — свекровь повернулась к ней. — Он две недели дома будет, потом опять уедет. И что? Молчать мне? Я мать, я имею право беспокоиться о сыне!
Виктор встал из-за стола.
— Мне нужно в душ, — бросил он и вышел из кухни.
Марина проводила его взглядом. Хотелось пойти следом, обнять, сказать, что все будет хорошо. Но вместо этого она осталась на кухне со свекровью, которая теперь переключилась на то, что оливье действительно пересолен.
Когда Виктор вышел из ванной, до боя курантов оставалось минут десять. Все собрались у телевизора в гостиной. Катя сидела между бабушкой и дедушкой, Марина устроилась в кресле. Виктор молча сел на диван, подальше от всех.
— Витя, иди сюда, — позвала его Людмила петровна, похлопав по дивану рядом с собой. — Давно не виделись, посидим рядом хоть.
— Не надо, мам, — устало ответил он.
— Это как понимать? — свекровь нахмурилась. — Я что, не имею права рядом с сыном посидеть?
— Имеешь. Просто… просто я устал.
— Устал! Все устали! — Людмила Петровна вскочила с дивана. — Я вот тоже устала! Мы с отцом сто километров ехали, чтобы тебя увидеть, а ты нос воротишь!
— Люда, успокойся, — Петр Иванович положил руку ей на плечо. — Ну зачем сейчас выяснять отношения?
— Я не выясняю! Это он выясняет! — свекровь ткнула пальцем в сторону Виктора.
Марина встала и взяла Катю за руку.
— Солнышко, пойдем елочку посмотрим, огоньки красивые.
Катя послушно пошла за матерью, но оглядывалась, чувствуя напряжение.
В гостиной воцарилась тяжелая тишина. Виктор сидел, уставившись в пол. Людмила Петровна стояла посреди комнаты, сжав губы. Петр Иванович беспомощно переводил взгляд с жены на сына.
— Мам, — наконец заговорил Виктор тихо, но твердо. — Я два месяца работал без выходных. В минус сорок. По двенадцать часов в день. Я мечтал о том, как вернусь домой, как обниму жену и дочку, как просто посижу в тишине за столом. Я не готовился устраивать семейный совет в новогоднюю ночь.
— То есть мы тут лишние, так? — голос свекрови дрогнул.
— Я этого не говорил.
— Но подумал! — она шагнула к нему. — Ты всегда так! Всегда сначала подумаешь, а потом уже скажешь! Я же вижу, Виктор! Ты недоволен, что мы приехали!
— Мам… — он поднял голову. — Господи, ну да. Да, я недоволен. Потому что я хотел провести этот вечер со своей семьей. С Мариной и Катей. Это нормально.
Людмила Петровна отшатнулась, словно он ударил ее.
— Мы что, тебе не семья?
— Семья. Но у меня есть своя. И я имею право хотеть быть с ней.
Петр Иванович тяжело вздохнул:
— Люда, сынок прав. Мы правда могли бы предупредить заранее.
— Ах вот как! — свекровь развернулась к мужу. — Значит, я теперь во всем виновата? Я, которая хотела как лучше?
— Никто не говорит, что ты виновата, — устало сказал Виктор. — Просто… просто хотелось бы, чтобы нас спрашивали. Марину и меня.
— Спрашивали! — Людмила Петровна всплеснула руками. — Да если бы я спрашивала, мы бы никогда не приехали! Марина твоя всегда найдет причину отказать!
Марина, стоявшая в дверях с Катей, резко подняла голову.
— Людмила Петровна, это неправда.
— Правда! — свекровь повернулась к ней. — Сколько раз я просила вас приехать к нам на выходные? А ты всегда говоришь: то Катя болеет, то дела, то еще что-то!
— Потому что Катя действительно болела! И дела были! — Марина почувствовала, как вспыхивает изнутри. — Вы думаете, мне легко дочкой заниматься одной, пока Витя на вахте? Я не могу сорваться и поехать к вам по первому зову!
— Ну вот, началось, — Людмила Петровна скрестила руки на груди. — Значит, я во всем виновата. И в том, что Витя на вахте, и в том, что вы не приезжаете. А может, ты просто не хочешь, чтобы ребенок бабушку с дедушкой знал?
— Мам, хватит! — Виктор встал с дивана. — Прекрати! Марина ничего такого не делает!
— Защищаешь ее! — голос свекрови стал истеричным. — Всегда защищаешь! А я что, не мать тебе? Я тебя растила, выкармливала, на ноги ставила, а ты теперь меня за дверь выставить хочешь!
— Никто тебя за дверь не выставляет! — Виктор провел рукой по лицу. — Господи, ну почему ты всегда все в крайность доводишь?
— Я довожу? Это я довожу? — Людмила Петровна схватила сумку с дивана. — Все, Петр! Собирайся! Едем домой!
— Люда, да подожди ты, — Петр Иванович попытался удержать ее за руку, но она вырвалась.
— Не трогай меня! Я не останусь там, где меня не ждут!
— Мам, пожалуйста, — Виктор шагнул к ней. — Не надо так. Просто давай спокойно…
— Спокойно! Да как я могу быть спокойной, если мой собственный сын…
Ее голос оборвался. Она зажала рот рукой и отвернулась. Плечи задрожали.
Петр Иванович встал и обнял жену.
— Ну что ты, Людочка. Успокойся.
Марина стояла у стены, держа Катю за руку. Девочка прижималась к ней, испуганно глядя на взрослых. Виктор застыл посреди комнаты, сжав кулаки.
По телевизору начали бить куранты. Никто не обратил на это внимания.
— Можно я скажу? — тихо произнесла Марина.
Все посмотрели на нее.
— Людмила Петровна, я понимаю, что вы скучаете по Вите. И хотите видеть его чаще. Но дело не в том, что мы вас не ждали сегодня. Дело в том, что Витя два месяца был вдали от дома. И ему нужно время, чтобы… вернуться. Понимаете? Не просто физически приехать, а вернуться. Почувствовать, что он дома.
Людмила Петровна вытерла глаза, но молчала.
— Мы вас любим, — продолжила Марина. — И Катя вас обожает. Но нам правда нужно было время вдвоем. Хотя бы несколько часов.
Свекровь всхлипнула и отвернулась к окну. Петр Иванович погладил ее по спине.
— Люда, может, правда стоило предупредить заранее, — сказал он мягко. — Марина права. Парню нужно прийти в себя с дороги.
— Я просто хотела как лучше, — прошептала Людмила Петровна. — Я думала, будет сюрприз.
— Я знаю, мам, — Виктор подошел к ней. — Я знаю. Прости, что сорвался. Просто я очень устал.
Она повернулась к нему, и вдруг все разрешилось — обняла сына, прижав его голову к своему плечу, как маленького.
— Ты прости меня, дурочку старую. Всегда я так — сначала сделаю, потом думаю.
— Ничего, мама. Ничего.
Они стояли так несколько секунд, потом Людмила Петровна отстранилась и вытерла глаза.
— Ладно. Петь, пойдем, соберемся. Поедем домой.
— Мам, да оставайтесь уже, — Виктор положил руку ей на плечо. — Куда вы сейчас поедете? Ночь на дворе.
— Да ладно, доедем, — Петр Иванович махнул рукой, но Марина видела, что он не против остаться.
— Останьтесь, — сказала она. — Правда. Тут постельное чистое, утром позавтракаем нормально. А поговорим обо всем завтра, на свежую голову.
Людмила Петровна посмотрела на невестку, потом на сына, потом на мужа.
— Ну… если вы настаиваете.
— Настаиваем, — Виктор улыбнулся первый раз за весь вечер. — Идемте к столу. Шампанское-то еще даже не открыли.
Они вернулись на кухню. Петр Иванович разлил шампанское по бокалам, Марина достала из холодильника торт. Катя уже повеселела и теперь болтала с бабушкой о новогодних подарках.
— За что выпьем? — спросил Петр Иванович, поднимая бокал.
— За семью, — сказал Виктор, глядя на Марину. — За то, чтобы мы все были вместе и здоровы.
— За семью, — эхом повторила Людмила Петровна.
Они чокнулись. Марина сделала глоток и почувствовала, как напряжение наконец отпускает. Виктор взял ее за руку под столом и крепко сжал. Она сжала в ответ.
Когда часы показывали два часа ночи, родители наконец ушли спать. Катя устроилась на диване в гостиной, укрытая пледом. Виктор и Марина остались на кухне вдвоем.
— Прости, — сказал он, обнимая ее со спины. — Я знаю, это был не тот вечер, о котором ты мечтала.
— Ничего, — она положила руки на его ладони. — Главное, что ты дома.
— Я так скучал. По тебе. По Катьке. По нашей постели, по этой кухне, по твоему голосу.
— Я тоже скучала, — она повернулась к нему лицом. — Очень.
Он поцеловал ее — долго, жадно, после разлуки.
— Пойдем спать? — прошептала Марина.
— Куда мы пойдем? Родители в спальне, Катя в гостиной.
— К Кате в детскую, — она улыбнулась. — Влезем. Как в старые времена.
Они прошли в детскую, осторожно устроились на кровати, которая была рассчитана на одного человека.
— С Новым годом, родная.
— С Новым годом, любимый.
Они лежали в темноте, держась за руки, слушая тихое похрапывание свекра из спальни. И Марина вдруг подумала, что, может быть, так и должно быть. Не идеально, не как в кино. Немного нелепо, немного сумбурно, но по-настоящему. Это и есть семья — когда даже испорченный вечер можно превратить в теплую память. Когда прощаешь друг другу слабости и остаешься вместе наперекор всему.
— Витя, — прошептала она в темноте.
— М?
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже, — он погладил ее руку большим пальцем. — Спи. Завтра будет новый день.
И она закрыла глаза, чувствуя, как усталость накрывает ее теплой волной. Новый год начался не так, как она планировала. Но он начался. И они все были вместе, живы и здоровы. А это, в конце концов, самое главное.
