— Не перегибай, Лена. Квартиру перепишем на мою мать — так будет лучше! — упрямо повторил Олег, скрестив руки на груди.
Елена медленно опустила чашку на стол. Кофе плеснулся через край, оставив коричневое пятно на белой скатерти.
— Я правильно поняла? Ты предлагаешь переписать мою квартиру, которую мне оставила моя бабушка, на твою мать?
— Ну что ты сразу в штыки? — Олег отвел взгляд. — Просто подумай логически. Мама одна, ей уже шестьдесят семь. А вдруг что с ней случится? Как ей дальше жить?
— У нее своя квартира есть, — Елена почувствовала, как внутри все сжимается от обиды.
— Однушка на окраине! — фыркнул Олег. — Разве это жилье? А здесь центр, рядом поликлиника, парк. Для пожилого человека самое то.
— Олег, мы с тобой живем в этой квартире. Здесь растет наша дочь. Это наш дом.
— Ничего не изменится, — он махнул рукой, словно отгонял надоедливую муху. — Мы же никуда не денемся. Просто на бумаге будет записана мама. Для ее спокойствия. Чтобы она знала, что всегда может переехать к нам, если ей станет… тяжело.
Елена встала и подошла к окну. За стеклом серел ноябрьский вечер. Где-то там, в соседнем районе, в маленькой квартирке жила свекровь, бабушка Нина, которая каждую неделю приезжала к ним с пирогами и помогала с внучкой.
— А моя мама? — тихо спросила она. — Ей тоже уже шестьдесят пять. И она тоже живет одна в однушке.
— Твоя мама моложе выглядит, — быстро отозвался Олег. — И здоровее. А моей маме действительно тяжело.
— Значит, твоя мама нуждается в поддержке, а моя должна сама справляться?
— Не искажай мои слова! — голос Олега стал резким. — Я просто забочусь о родном человеке. Это нормально для сына.
Елена обернулась. Муж сидел за столом, массируя виски. Вот уже три недели он каждый вечер поднимал эту тему. Сначала осторожно, намеками. Потом все настойчивее.
— Олег, эту квартиру мне оставила бабушка Аня, — она села напротив. — Помнишь, как ты радовался? Говорил, что теперь у нас будет свое жилье, что не придется снимать углы.
— Я помню, — он кивнул, не поднимая глаз. — И я благодарен твоей бабушке. Царствие ей небесное. Но тогда была другая ситуация.
— Что изменилось?
— Изменилось то, что мама серьезно заболела! — выпалил Олег. — У нее проблемы с сердцем. Врачи сказали, что стресс противопоказан. А она постоянно нервничает из-за этой своей конуры, где то крыша течет, то электричества нет.
— Тогда помоги ей сделать ремонт, — предложила Елена. — Или найми сиделку, если нужен уход.
— Какая сиделка? Какой ремонт? — Олег стукнул кулаком по столу. — Ты не понимаешь! Ей нужна уверенность в завтрашнем дне. Чтобы она знала — у нее есть крыша над головой. Нормальная крыша!
— У нее есть крыша. Ее собственная квартира.
— Которая развалится через пару лет! Там уже трубы текут, стены отсыревают. Ты же видела! Мама не может все время вызывать мастеров, это дорого.
Елена молчала. Что-то в этом разговоре было неправильное, фальшивое. Они прожили в браке восемь лет, и она привыкла чувствовать, когда муж говорит не всю правду.
— Олег, скажи честно. Это идея твоей мамы или твоя?
Он дернул плечом.
— Какая разница? Мы же семья. Я думаю о благе всех нас.
— То есть это она попросила.
— Ну и что? — вспыхнул Олег. — Разве мать не имеет права просить сына о помощи? Она всю жизнь на меня положила! Работала на двух работах, чтобы я ни в чем не нуждался. Отказывала себе во всем. И теперь, когда я наконец могу ей помочь, ты препятствуешь?
— Я не препятствую помощи, — Елена почувствовала, как к горлу подступает комок. — Я против того, чтобы переписывать мою квартиру на другого человека.
— На другого человека? — голос Олега стал ледяным. — Ты называешь мою мать другим человеком? Она бабушка нашей дочери!
— Она бабушка, но квартира моя.
— Наша! — почти закричал Олег. — Мы муж и жена! Все у нас общее!
— Тогда почему ты не предлагаешь переписать квартиру на мою маму?
Он открыл рот, но ничего не сказал. Потом резко встал и вышел из кухни. Хлопнула дверь в спальню.
Елена осталась сидеть в темнеющей комнате. По щекам текли слезы, но она не вытирала их. Где-то в глубине души росла тревога, похожая на предчувствие беды.
На следующий день Олег уехал рано утром, не попрощавшись. Елена проводила дочку в школу и села за компьютер — работала из дома, переводила техническую документацию. Но строчки расплывались перед глазами.
В одиннадцать позвонила мама.
— Леночка, я тут подумала, может, в субботу приеду, помогу тебе шторы постирать? Вдвоем быстрее справимся.
— Мам, можно я к тебе приеду? — вырвалось у Елены. — Сегодня вечером.
— Конечно, родная. Что-то случилось?
— Поговорить надо.
— Приезжай. Я борща наварю.
Елена повесила трубку и уткнулась лицом в ладони. Ей было стыдно идти с этой проблемой к матери. Взрослая женщина, замужем восемь лет, а не может разобраться в собственной семье.
Весь день она пыталась работать, но мысли возвращались к вчерашнему разговору. Олег так и не позвонил. Обычно, даже после ссор, он писал сообщения, присылал смешные картинки, чтобы разрядить обстановку. Сейчас телефон молчал.
Вечером Елена забрала дочку с продленки и повезла ее к бабушке Нине — так решили еще утром. Свекровь встретила их приветливо, как всегда.
— Как дела, Машенька? Уроки сделала? — она прижала внучку к себе.
— Сделала! А ты обещала научить меня вязать.
— Научу, конечно. Идем, я уже пряжу приготовила.
Елена поцеловала дочку и направилась к выходу. На пороге Нина Петровна окликнула ее:
— Лена, подожди минутку.
Они вышли на лестничную площадку. Свекровь прикрыла дверь и сложила руки на груди.
— Олег вчера приезжал, — сказала она тихо. — Расстроенный очень. Говорит, вы поругались из-за меня.
Елена почувствовала, как краска заливает щеки.
— Нина Петровна, это не из-за вас. Это между нами с Олегом.
— Понимаю, — кивнула свекровь. — Но раз дело касается меня, должна сказать. Я никогда не просила переписывать квартиру. Это Олег сам решил.
Елена подняла глаза.
— Правда?
— Честное слово, — Нина Петровна виновато улыбнулась. — Я вообще-то довольна своей квартирой. Да, маленькая, старая, но моя. Я тут столько лет прожила. Соседей всех знаю. Зачем мне чужое добро?
— Но Олег сказал, что вы плохо себя чувствуете, что вас беспокоит…
— Ну, давление иногда скачет, — махнула рукой свекровь. — В нашем возрасте у кого не скачет? Но я не при смерти. И переезжать в центр не собираюсь. У меня здесь подруги, поликлиника знакомая, магазины рядом. Зачем мне все менять?
Елена облокотилась о перила. Значит, Олег врал. Придумал историю с больной матерью, чтобы надавить на жалость.
— Лена, я не знаю, что у вас случилось, — продолжала Нина Петровна. — Но квартира твоя, тебе твоя бабушка оставила. И ты не обязана делиться с кем-либо, даже со мной. Олег иногда бывает упрямым, как баран. В отца пошел. Но он хороший мальчик в душе.
— Спасибо, — Елена обняла свекровь. — Спасибо, что сказали правду.
Она вышла на улицу, села в машину и долго сидела, глядя на темнеющее небо. Что-то ломалось внутри. Не просто доверие к мужу. Что-то более глубокое, основополагающее.
Маму она застала на кухне. Ольга Васильевна и правда наварила борща — огромную кастрюлю, хватило бы на неделю.
— Садись, поешь сначала, — она поставила перед дочерью тарелку. — А потом расскажешь.
Елена ела медленно, вылавливая ложкой картошку и морковь. Борщ был густой, наваристый, такой, какой мама варила в детстве. И от этого становилось еще грустнее.
— Мам, а ты помнишь бабушку Аню? — спросила она.
— Конечно помню. Она тебя очень любила. Когда ты родилась, она три дня сидела под роддомом, ждала, пока тебя покажут в окно.
— Почему она оставила квартиру мне, а не тебе?
Ольга Васильевна вытерла руки полотенцем и села напротив.
— Потому что у меня была своя квартира. А вы с Олегом снимали жилье, мыкались. Мама моя хотела, чтобы у тебя была уверенность. Опора.
— Она составляла завещание за два года до смерти, — вспомнила Елена. — Позвала меня, показала документы. Сказала: «Это твое. Береги. Квартира — это свобода».
— Твоя бабушка была мудрая женщина, — кивнула мама. — Сама много пережила. Знала цену независимости.
Елена отложила ложку.
— Олег хочет переписать квартиру на свою мать.
Ольга Васильевна замерла.
— Что?
— Говорит, что Нина Петровна больна, нуждается в поддержке. Что надо, чтобы она чувствовала, что всегда может переехать к нам из своей старой однушки. Что мы будем жить как жили, просто на бумаге поменяется собственник.
— И ты что ответила?
— Отказалась. А он обиделся. Сказал, что я не ценю его мать, что препятствую ему помогать родному человеку.
Мама встала, подошла к окну и долго смотрела на двор, где под фонарями играли дети.
— Лена, я не хочу лезть в вашу семью, — сказала она наконец. — Но должна спросить. Ты уверена, что дело только в заботе о свекрови?
— Сегодня Нина Петровна сказала, что не просила переписывать квартиру. Что это полностью Олега идея.
— Вот как, — мама повернулась. — Значит, он просто прикрывается своей матерью. Зачем?
— Не знаю, — Елена почувствовала, как слезы снова подступают к глазам. — Мам, я не узнаю своего мужа. Мы восемь лет вместе. Я думала, что знаю его. А теперь выясняется, что он способен врать мне в глаза.
Ольга Васильевна обняла дочь.
— Не плачь. Сейчас разберемся. Скажи, были какие-то другие странности в последнее время?
Елена вытерла глаза.
— Он стал больше времени проводить с матерью. Раньше мы виделись с Ниной Петровной по выходным, а теперь он ездит к ней почти каждый день после работы. Говорит, что привозит продукты, помогает по хозяйству.
— А деньги? Траты увеличились?
— Вроде нет. Хотя… он недавно взял кредит. Сказал, что на ремонт своей машины. Но машину до сих пор не ремонтировали.
— Сколько взял?
— Триста тысяч.
Мама присвистнула.
— Дорогой ремонт получается. Лена, а может, у него какие-то долги?
— Откуда? Мы зарабатываем нормально. Живем без излишеств, но и не бедствуем.
— А может, мать попросила денег? На лечение, например.
— Она сказала, что здорова, — покачала головой Елена. — И вообще показалась встревоженной тем, что Олег придумывает про ее болезни.
Они просидели на кухне до полуночи, перебирая разные варианты. Мама предложила поговорить с Олегом откровенно, потребовать объяснений. Но Елена боялась. Боялась услышать правду, которая окончательно разрушит ее представление о семье.
Домой она вернулась поздно. Олега не было. Елена достала телефон и написала ему: «Где ты?»
Ответ пришел через десять минут: «У мамы. Ночую здесь».
Она легла в пустую постель и долго смотрела в потолок. Где-то за стеной капал кран. Надо было починить еще месяц назад, но все руки не доходили. Теперь это капанье казалось зловещим — словно отсчитывало секунды до какого-то неизбежного финала.
Утром Елена проснулась от звонка в дверь. Открыла — на пороге стояла Нина Петровна с большим пакетом.
— Извини, что рано, — виновато улыбнулась свекровь. — Принесла пирожки. Сама делала, в шесть утра встала.
— Проходите, — Елена посторонилась. — Кофе будете?
— С удовольствием.
Они сели на кухне. Пирожки были с капустой, горячие, ароматные. Елена вспомнила, как Нина Петровна учила ее печь, как терпеливо объясняла, как нужно месить тесто и раскатывать его правильной толщины.
— Лена, я должна кое-что рассказать, — начала свекровь, глядя в чашку. — Вчера, после твоего ухода, я позвонила Олегу. Спросила, что происходит. И он признался.
— Признался в чем?
— У него проблемы с работой. Серьезные проблемы. Он влез в какую-то финансовую авантюру, послушал коллегу, вложил деньги в фирму, которая оказалась фиктивной. Потерял почти полтора миллиона.
Елена поставила чашку, боясь выронить ее из рук.
— Полтора миллиона? Откуда у нас полтора миллиона?
— Он накопил, плюс взял кредит. И еще занял у коллег. Обещал вернуть быстро, с процентами. А теперь люди требуют деньги обратно. Угрожают.
— Почему он мне не сказал?
— Боялся, — Нина Петровна взяла ее за руку. — Стыдился. Ты же знаешь, какой он гордый. Для него признать ошибку — все равно что признать себя неудачником.
— И он решил выкрутиться, переписав мою квартиру на ваше имя, — медленно проговорила Елена. — Чтобы потом заложить ее или продать?
— Я не знаю точно, — свекровь отвела взгляд. — Но я сказала ему прямо: если он втянет меня в эти схемы, я откажусь от сына. Мне не нужны чужие квартиры. И я не позволю ему обманывать тебя.
Елена встала и подошла к окну. На улице шел дождь. Серые струи стекали по стеклу, размывая контуры домов и деревьев.
— Что мне теперь делать?
— Поговори с ним. Выясни все до конца. И реши, сможешь ли ты жить с человеком, который готов был обмануть тебя ради денег.
Нина Петровна ушла, оставив пакет с пирожками. Елена села к компьютеру и открыла банковское приложение. Общий счет, на который они оба получали зарплату, действительно за последние месяцы сильно похудел. А ведь Олег настоял, чтобы она отключила уведомления от банка, чтобы «не было соблазна потратить на шмотки».
Телефон завибрировал. Сообщение от Олега: «Нам надо поговорить. Серьезно».
«Приезжай», — ответила она.
Он появился через час. Мокрый, встрепанный, с красными глазами. Сел на диван и уткнулся лицом в ладони.
— Мама рассказала?
— Рассказала.
— Прости меня, — его голос дрожал. — Я полный идиот. Я все испортил.
— Почему ты не сказал мне сразу?
— Не мог, — он поднял голову. — Понимаешь, у меня все получалось. Карьера, деньги, семья. Я был успешным. А тут вдруг оказался лохом, который повелся на мошенников. Мне было стыдно.
— Стыдно обмануть меня не было?
— Я не хотел тебя обманывать! — воскликнул Олег. — Я просто думал, что смогу все решить сам. Найду деньги, верну долги, и ты ничего не узнаешь.
— Переписав мою квартиру на свою мать, — жестко сказала Елена. — Ты действительно думал, что я соглашусь?
— Я… я был в отчаянии, — он встал и заходил по комнате. — Люди, которым я должен, они не шутят. Они угрожали. Сказали, что если не верну деньги, пойдут к моему начальству. Меня уволят.
— Сколько ты должен?
— Семьсот тысяч. Плюс кредит в банке — триста. Плюс проценты.
Елена прислонилась к стене.
— Миллион. У нас нет миллиона.
— Есть квартира, — тихо сказал Олег. — Она стоит минимум пять миллионов. Можно взять под залог или продать, купить что-то дешевле.
— Это не твоя квартира.
— Я твой муж! — крикнул он. — Разве муж и жена не должны помогать друг другу?
— Муж и жена должны быть честными друг с другом, — она посмотрела ему в глаза. — Но ты лгал мне. Придумал историю про больную мать. Давил на жалость. Пытался манипулировать.
— Потому что ты бы не согласилась!
— Конечно не согласилась бы! Ты хочешь, чтобы я рискнула единственным, что у нас есть, ради твоей авантюры?
— Это не авантюра, — Олег сжал кулаки. — Это выход из ситуации. Лена, если я не верну деньги, они меня уничтожат. Репутацию, карьеру, все. Мы останемся ни с чем.
— У нас останется квартира, — сказала Елена. — И это больше, чем ничего.
Он молчал, тяжело дыша. Потом резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Следующую неделю они прожили как чужие люди. Олег ночевал у матери. Маша спрашивала, где папа, и Елена отвечала, что у него много работы. Девочка кивала, но в ее глазах мелькала тревога — дети всегда чувствуют, когда в семье что-то не так.
В субботу утром раздался звонок в дверь. На пороге стояли два мужчины в кожаных куртках.
— Здравствуйте. Мы к Олегу Витальевичу. Он дома?
— Нет, — Елена почувствовала, как сердце бешено застучало. — А кто вы?
— Деловые партнеры, — улыбнулся один из них. — Скажите, когда он будет?
— Не знаю. Позвоните ему на мобильный.
— Мы звоним. Не берет трубку. Может, вы передадите, что мы заходили? Напомните, что время идет. И терпение наше не бесконечно.
Они ушли. Елена закрыла дверь на все замки и цепочку. Руки тряслись. Она достала телефон и набрала номер Олега. Не отвечал. Написала: «К нам приходили какие-то люди. Ищут тебя. Что происходит?»
Через полчаса пришел ответ: «Извини. Скоро все решится».
Елена села на пол в прихожей и заплакала. Впервые за все эти дни она позволила себе разрыдаться по-настоящему. Рыдала от обиды, от страха, от ощущения беспомощности.
Вечером позвонила мама.
— Лена, я тут подумала. Может, вам с Машей пожить у меня немного? Пока все не уляжется?
— Не знаю, мам. Это же бегство.
— Это разумная предосторожность. Если к вам ходят коллекторы или кто там еще, ребенок не должен этого видеть.
Елена посмотрела на спящую дочку. Маша лежала, обняв плюшевого медведя, и во сне тихонько посапывала. Такая маленькая, беззащитная. Она не заслуживала расти в атмосфере страха и лжи.
— Хорошо, — решила Елена. — Завтра приедем.
Утром они собрали вещи. Маша радовалась — ей нравилось гостить у бабушки. Не понимала, что это не визит, а бегство из собственного дома.
Когда они выходили из подъезда, на лавочке у входа сидел Олег. Он поднялся, увидев их.
— Лена, подожди.
— Нам надо идти, — она взяла дочку за руку.
— Папа! — Маша бросилась к отцу. — Ты где был? Я скучала!
Олег поднял ее на руки, прижал к себе.
— И я скучал, солнышко. Очень скучал.
— Ты поедешь с нами к бабушке?
— Нет, зайка. Мне надо поработать еще. Но скоро я все решу, обещаю.
Он отпустил дочку, и Маша побежала к машине. Олег подошел к Елене.
— Я нашел решение, — сказал он тихо. — Договорился с людьми. Они дадут мне отсрочку на три месяца. Я успею заработать и вернуть долг.
— Как договорился?
— Пообещал вернуть с большими процентами. И дал гарантии.
— Какие гарантии?
Он отвел взгляд.
— Олег, какие гарантии ты дал? — повторила Елена, чувствуя, как холод разливается по спине.
— Документы на квартиру, — выдохнул он. — Я показал им документы. Сказал, что это моя квартира, что я могу ее продать в любой момент.
Елена отшатнулась.
— Ты показал им документы на мою квартиру? Ты с ума сошел?!
— Я не отдал оригиналы! Просто показал копии. Они теперь спокойны, знают, что я не исчезну. Лена, пойми, это нас спасает!
— Это нас погубит! — голос ее дрожал. — Теперь они знают, где мы живем. Знают, что у нас есть имущество. Олег, ты подставил нас!
— Я защитил нас! — он схватил ее за плечи. — Если бы я не показал гарантии, они бы не дали отсрочку. Пошли бы на крайние меры. Теперь у меня есть время.
— Время на что? Откуда ты возьмешь миллион за три месяца?
— Найду. Подработаю. Возьму еще кредит. Что угодно, но найду.
Елена высвободилась из его рук.
— Я еду к матери. И не знаю, когда вернусь.
— Лена, не делай этого, — в его голосе звучала мольба. — Мы семья. Мы должны быть вместе.
— Семья строится на доверии. А его больше нет.
Она села в машину и уехала, не оглядываясь. В зеркале заднего вида мелькнула сгорбленная фигура Олега, стоящего посреди двора.
***
Прошел месяц. Елена с дочкой жили у мамы. Маша привыкла быстро — дети вообще легко адаптируются. Ходила в ту же школу, просто ездить стало дольше. Иногда спрашивала про папу, и Елена отвечала, что он занят работой. Не знала, что еще сказать.
Олег звонил каждый день. Просил вернуться. Говорил, что скучает. Обещал решить все проблемы. Елена слушала и молчала. Слова потеряли смысл. Обещания превратились в пустой звук.
Однажды вечером раздался звонок от Нины Петровны.
— Лена, приезжай ко мне. Срочно. Олега здесь нет, он на работе. Мне нужно с тобой поговорить.
Елена отправила Машу на секцию и поехала к свекрови. Нина Петровна открыла дверь с заплаканными глазами.
— Проходи, садись.
На столе лежали какие-то документы. Елена взяла один лист и начала читать. Это был договор займа. Олег взял еще четыреста тысяч рублей под огромные проценты. Заемщик — какая-то контора с подозрительным названием.
— Он пришел вчера, — говорила Нина Петровна, — попросил подписать бумаги как поручитель. Я отказалась. Тогда он расплакался. Сказал, что если я не помогу, его убьют. Что ему угрожают.
— И вы подписали?
— Нет! — свекровь покачала головой. — Я не настолько глупа. Но я боюсь, Лена. Боюсь, что он влез во что-то серьезное. Что с ним может случиться беда.
Елена положила документ обратно.
— Нина Петровна, я не могу ему помочь. Если я соглашусь продать квартиру или отдать ее в залог, мы с Машей останемся на улице. Я не имею права рисковать ребенком.
— Я понимаю, — свекровь взяла ее за руку. — И ты права. Олег сам виноват. Он взрослый мужчина, должен был думать головой. Но он мой сын. И я не могу смотреть, как он тонет.
— Что вы предлагаете?
— Я продам свою квартиру. Она стоит недорого, но хоть что-то. Отдам ему эти деньги. Пусть закроет часть долгов.
— А где вы будете жить?
— Со мной, — вмешался голос из прихожей.
Елена обернулась. В дверях стояла ее мама, Ольга Васильевна.
— Мама? Что ты делаешь здесь?
— Нина Петровна позвонила мне, — она прошла в комнату. — Мы договорились встретиться и все обсудить.
Елена смотрела на двух женщин — мать и свекровь, таких разных, но сейчас объединенных одним желанием: защитить семью.
— Вы сговорились, — медленно проговорила Лена.
— Не сговорились, — поправила Ольга Васильевна. — Просто приняли решение. Нина Петровна продаст свою квартиру, отдаст деньги Олегу на погашение долгов. А сама переедет ко мне. У меня однушка, но на двоих хватит.
— А вы вернетесь домой, — добавила свекровь. — К себе в квартиру. Будете жить с Машей спокойно. Твое жилье никто не тронет.
— А Олег?
— А Олег пусть сам разбирается, — жестко сказала Нина Петровна. — Если захочет сохранить семью — пусть найдет способ.
Елена не сдержала слез.
— Я не могу принять вашу жертву. Это неправильно.
— Неправильно было бы позволить распасться семье из-за глупости одного человека, — Нина Петровна обняла ее. — Мы обе бабушки Маши. И для нас важно, чтобы она росла в спокойствии, без страхов.
— Но ваша квартира…
— Это просто стены, — махнула рукой свекровь. — А люди важнее стен.
Еще через месяц Елена с дочкой вернулись домой. Квартира встретила их тишиной и пылью — никто не жил здесь больше двух месяцев. Они открыли окна, сделали уборку, и постепенно дом снова наполнился жизнью.
Олег появился через неделю. Позвонил в дверь поздно вечером, когда Маша уже спала.
— Можно войти? — спросил он с порога.
Елена посторонилась. Он прошел, разулся, остановился посреди коридора.
— Моя мама продала квартиру. И теперь живет с твоей мамой.
— Знаю, — кивнула Елена.
— Мне стыдно. Очень стыдно. Я довел родную мать до того, что она осталась без жилья.
— Она сделала это добровольно. Чтобы спасти тебя.
— Я не заслуживаю спасения, — он сел на диван, опустил голову. — Я все испортил. Карьеру, семью, отношения с тобой. Я был трусом и лжецом.
Елена села напротив.
— Ты закрыл долги?
— Большую часть. Осталось совсем немного. Устроился на вторую работу, по выходным. За полгода верну все до копейки.
— И что дальше?
Он поднял глаза.
— Я хочу вернуться. Хочу быть с тобой и Машей. Хочу снова стать нормальным мужем и отцом. Но понимаю, что ты можешь не простить. И это будет справедливо.
Елена молчала. Внутри боролись разные чувства: обида и жалость, гнев и понимание, желание прогнать его и желание обнять.
— Олег, я не знаю, смогу ли я тебе снова довериться, — сказала она наконец. — Ты сломал что-то важное. И склеить это будет очень трудно.
— Я готов ждать. Готов делать все, что нужно. Только дай мне шанс.
— Это будет долго. Может быть, годы.
— У меня есть годы, — он слабо улыбнулся. — У нас есть годы.
Елена встала и подошла к окну. За стеклом светились окна соседних домов. Где-то там люди жили своими жизнями, ссорились и мирились, теряли и находили, падали и поднимались. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что.
— Хорошо, — сказала она, не оборачиваясь. — Попробуем. Но с условиями. Никакой лжи. Никаких тайн. Полная прозрачность во всем, что касается денег и решений. И если ты хоть раз меня обманешь — все, конец.
— Договорились, — он встал и подошел к ней. — Спасибо. Спасибо, что даешь шанс.
Она не отстранилась, когда он обнял ее. Но и не прижалась в ответ. Просто стояла, чувствуя тепло его рук и понимая, что путь к прощению будет долгим и сложным.
А пока в соседней комнате спала их дочка. И ради нее, ради этого маленького человечка, стоило попробовать склеить разбитое. Хотя бы попробовать.
