Александр Сергеевич открыл дверь своим ключом — дочь разрешала приходить без звонка. Он обещал внуку Максиму электрички и осенний лес, себе — обычную субботу. Но едва переступив порог, понял: что-то не так.
Вика стояла у плиты, не обернулась. Плечи подняты, спина напряжена, будто ждала удара. Максим сидел в комнате с планшетом, тихий, слишком тихий для шестилетки. Александр Сергеевич повесил куртку и, по привычке бывшего военного, зашёл на кухню. Открыл верхний шкаф.
Пусто. Три пачки овсянки. Банка огурцов, наполовину съеденная.
Он открыл следующий шкаф. Пара пакетов чая, соль, сахар на донышке. Александр Сергеевич не стал хлопать дверцей, просто повернулся к дочери и произнёс её имя — не громко, но так, что она вздрогнула.
— Вика. Где запасы?
Она не ответила, продолжала мешать кашу. Потом тихо, глядя в сторону:
— Максиму зуб лечили. Платно. Секцию продлевали, там сразу за полгода. Ну и расходы разные…
Александр Сергеевич знал — дочь всегда врала плохо. Сейчас она не краснела, но глаза были пустые, как тот шкаф.
— Вика, ты в прошлом месяце премию получила. Хорошую. Куда дела деньги?
Она открыла рот, но из комнаты вышел Вадим — зять, бывший водитель, полгода безработный. Небритый, в растянутой футболке, он прошёл к холодильнику, достал газировку, сделал глоток прямо из горлышка. Александр Сергеевич молча смотрел.
— Чего, папаша, ревизия? — Вадим усмехнулся, вытирая рот. — У нас тут всё по справедливости. Вика получает нормально, а моей матери на одну пенсию не прожить. Так что пусть Вика отдаёт зарплату моей матери! Я ей каждый месяц половину перевожу, ей нужнее. Правильно же?
Он говорил с гордостью, будто о подвиге. Вика стояла спиной, ложка в её руке замерла.
Александр Сергеевич не повысил голос. Никогда не кричал. Он медленно снял куртку, подошёл к стулу, аккуратно положил её на спинку. Вика знала этот жест с детства: значит, разговор будет долгим, без компромиссов.
— Вика, иди к Максиму. Собирайте вещи, едем на электричке. Вадим, садись.
Вадим хмыкнул, но в голосе тестя было что-то такое, что заставило его остаться. Вика выключила плиту и ушла, не глядя на мужа.
Александр Сергеевич сел напротив зятя, сложил руки, посмотрел в глаза. Вадим отвёл взгляд первым.
— Ты понимаешь, что делаешь?
— Что я делаю? — Вадим попытался изобразить возмущение. — Матери помогаю. Она меня одна растила, отец бросил. Теперь моя очередь.
— А у Вики ты спрашивал? Или решил за неё? — Александр Сергеевич не моргнул. — Твой сын третий день ест овсянку. Ты это видишь?
— Овсянка полезная. Да и вообще, я временно не работаю, ищу нормальное место. Водителем больше не пойду, спина болит.
— Полгода ищешь. Нашёл?
Вадим уставился в пол.
— С сегодняшнего дня ты не распоряжаешься деньгами моей дочери. Давай все её карты. И пароли от банка. Сейчас.
— Вы офигели?! — Вадим вскинулся. — Это вы меня теперь учить будете?
— Ты ничего не делаешь. — Александр Сергеевич перебил, не повышая голоса. — Ты полгода сидишь дома и перечисляешь чужие деньги. Карты. Немедленно.
Вадим сидел, сжав челюсти, потом с шумом выдохнул и полез в карман джинсов на стуле. Достал две карты, бросил на стол. Александр Сергеевич взял их, убрал в карман рубашки.
— Пароли от банка.
— Да вы…
— Или я позову Вику, и она при мне всё сменит. Выбирай.
Вадим смотрел в стол, дёргал ногой, потом процедил сквозь зубы пароль. Александр Сергеевич записал на листке.
— Теперь слушай внимательно. Мы с Викой сейчас едем по делам. Ты остаёшься здесь. Когда вернёмся, ты пойдёшь в магазин у дома по списку, который она оставит. На мои деньги. Чтобы понял, как это — покупать еду для сына. А завтра начнёшь искать работу. Любую. Водители, грузчики, курьеры — кого угодно берут. Твоя спина выдержит и коробки. Неделя — и выходишь на работу. Иначе я заберу дочь с внуком к себе, а ты будешь сидеть здесь один и думать, как и чем за квартиру платить.
Вадим хотел ответить, но из комнаты вышла Вика с Максимом. Мальчик был одет, рюкзак на плечах, глаза блестели. Вика держала сына за руку и не смотрела на мужа.
После банка они заехали на рынок. Александр Сергеевич набрал курицу, говядину, овощи, молоко, творог, масло. Вика шла рядом молча. Максим выпросил бублики, дед купил, не торгуясь.
— Папа, это слишком…
— Нормальная семья так живёт — с запасом. Не от зарплаты до зарплаты.
Когда вернулись, Вадим сидел на кухне, мрачный. Александр Сергеевич поставил пакеты, начал раскладывать продукты. Вика молча убирала в холодильник. Вадим смотрел, не двигаясь.
— Вот список. — Александр Сергеевич положил перед ним бумагу и деньги. — Хлеб, молоко, яйца. Магазин внизу. Принесёшь чек.
Вадим взял деньги, натянул куртку, вышел, хлопнув дверью. Вика проводила взглядом.
— Он вернётся?
— Вернётся. Ему некуда идти. А вот останется ли — зависит от него.
Через двадцать минут Вадим вернулся с пакетом. Выложил продукты, протянул чек Александру Сергеевичу. Тот кивнул в сторону Вики:
— Ей отдай. Она теперь за деньги отвечает.
Вадим сунул чек жене, ушёл в комнату, закрыл дверь. Вика стояла с чеком в руках.
— Он всё правильно купил. Даже яйца свежие взял.
— Значит, умеет, когда надо. — Александр Сергеевич налил внуку молока, отрезал хлеб, намазал маслом. — Завтра приеду в обед. Посмотрим резюме.
На следующий день Александр Сергеевич приехал ровно в двенадцать. Вадим сидел за столом с ноутбуком, но экран был тёмный.
— Резюме готово?
— Почти… Думаю ещё, куда отправлять.
— Открывай сайт с вакансиями. Сейчас.
Александр Сергеевич сел рядом. Вадим открыл сайт, листал. Александр Сергеевич ткнул пальцем в экран:
— Вот. Склад, грузчики. Оплата сразу. Звони.
— Это же грузчиком… Я водитель!
— Был водителем. Сейчас ты безработный, который кормится за счёт жены. Звони.
Вадим посмотрел на тестя, потом набрал номер. Говорил нехотя. Через пять минут положил трубку:
— Сказали, приезжай завтра к восьми. На пробную смену.
— Отлично. В семь я тебя разбужу, отвезу. Чтобы точно приехал.
Александр Сергеевич встал, похлопал его по плечу:
— Ничего, переживёшь. Мужик должен работать.
Утром Александр Сергеевич приехал в семь. Вадим вышел молчаливый, сел в машину. Ехали без разговоров. Когда подъехали к складу — серое здание, грузовики у ворот, — Вадим вышел, захлопнул дверь, пошёл ко входу, не оборачиваясь.
Вечером он вернулся поздно. Куртка грязная, пахла картоном и пылью. Долго мылся. Когда вышел, молча сел за стол. Вика поставила суп. Он ел, не поднимая глаз.
— Как прошло?
— Нормально. Взяли. Завтра снова.
Больше ничего не сказал. Поел, лёг на диван, уснул, не раздеваясь. Вика накрыла его пледом. Максим дёрнул её за рукав:
— Мам, а папа теперь всегда будет работать?
— Да, сынок. Теперь будет.
Три недели Вадим приходил поздно, уставший, молчаливый. Почти не разговаривал, только ел и спал. Вика не приставала с вопросами, готовила, стирала рабочую одежду. Александр Сергеевич заезжал раз в неделю, смотрел внимательно, но молчал.
На четвёртой неделе Вадим пришёл вечером и молча положил на стол конверт. Вика подняла глаза.
— Это что?
— Зарплата. За три недели. Наличными дают.
Вика взяла конверт, открыла. Заработанные. Его деньги. Посмотрела на мужа. Он стоял, опустив плечи, смотрел в пол.
— Половину возьми на продукты. Остальное… матери отвезу. Но из своих. Не из твоих.
Вика кивнула, не сразу. Вадим прошёл в ванную. Она разделила деньги, половину убрала в шкатулку. Вторую положила обратно.
Когда он вышел, она протянула конверт:
— Отвези. Но пусть знает, что ты заработал. Сам.
Он взял, сунул в карман, вышел. Вернулся через час. Максим прибежал, залез на колени к отцу:
— Пап, ты завтра дома? Мне задачку решить надо.
Вадим обнял сына неловко, словно забыл, как это делается:
— Завтра выходной. Решим.
В субботу Александр Сергеевич снова приехал. На кухне пахло борщом, Максим с отцом сидели за столом над тетрадкой. Вадим поднял голову, кивнул. Не приветливо, но и не враждебно.
Александр Сергеевич прошёл к шкафу, открыл. Полки заполнены: крупы, макароны, консервы, тушёнка. Закрыл. Открыл холодильник — мясо, овощи, молоко. Закрыл. Повернулся к дочери:
— Молодец.
Вика улыбнулась впервые за месяц — не натянуто, по-настоящему. Александр Сергеевич сел. Максим полез к нему на колени с тетрадкой.
— Дед, смотри, мы с папой задачки решили! Все правильно!
— Вижу, молодец.
Александр Сергеевич посмотрел на Вадима:
— Как на складе?
Вадим не отводил взгляд, как раньше:
— Нормально. Тяжело, но терпимо. Начальник сказал, если не буду косячить, через месяц на постоянную переведут. Может, потом на погрузчик пересяду, там платят получше.
— Остаёшься?
— Остаюсь. — Вадим кивнул, потом добавил, не поднимая головы: — Спасибо. Что встряхнули тогда. Я бы так и сидел.
Александр Сергеевич не ответил, только встал, подошёл к окну. За окном была осень, почти зима, деревья голые. Повернулся к дочери:
— Тебе на работе как?
— Нормально. Проект закрыли, премию обещали к Новому году. Я распланировала — Максиму куртку, нам бытовую технику, стиралка сдыхает. И в заначку отложу.
— Правильно. Заначка должна быть всегда.
Вадим поднял голову, хотел что-то сказать, промолчал. Вика подошла, положила руку ему на плечо. Он накрыл её руку своей — коротко, но она поняла.
Через две недели Вадим вернулся раньше обычного. Вика готовила, обернулась. Он стоял с пакетом.
— Ты чего рано?
— Отпустили. Погрузка быстро закончилась. Вот. — Протянул пакет. — Купил по дороге.
Вика заглянула. Яблоки красные, дорогие. Коробка конфет, не самых дешёвых.
— Это зачем?
— Просто так. Ты любишь такие, я помню. И Максиму конфеты. Смену лишнюю взял, доплатили. Вот и решил.
Вика смотрела на пакет, потом на мужа. Он стоял, мялся, не зная, куда руки деть. Она подошла, обняла. Он обнял в ответ неловко, но крепко.
— Спасибо.
— Это я должен. Что не выгнала тогда.
Они стояли несколько секунд, потом Вика отстранилась, понесла пакет на кухню. Вадим прошёл к сыну. Максим бросил тетрадку:
— Пап, ты чего рано? Поможешь задачки?
— Помогу. Давай сюда.
Вика слышала их голоса — сын объяснял, отец переспрашивал, думали вместе. Она резала яблоко медленно, аккуратно, чтобы дольки были ровные. Положила на тарелку. Открыла шкаф, посмотрела — всё заполнено, запасов хватало. Закрыла. Вернулась к плите.
Когда через неделю приехал Александр Сергеевич, Максим встретил его радостный:
— Дед, а мы вчера в кино ходили! Папа нас повёл, мультик смотрели!
— Вот как?
Зашёл на кухню. Вика ставила чайник, Вадим сидел, читал газету. Поднял голову, кивнул:
— Присаживайтесь, Александр Сергеевич.
Александр Сергеевич сел. Вика налила чай, поставила на стол нарезанный хлеб с маслом. Ели молча, спокойно, без напряжения.
— На складе говорят, вечерняя смена скоро откроется. — Вадим допил чай. — Платят больше, график тяжелее. Думаю попробовать. К лету хотим на море Максима свозить.
Вика посмотрела на него, потом на отца. Александр Сергеевич кивнул:
— Смотри сам. Главное, здоровье. Спину же берёг.
— Спина нормально. Привык. Первую неделю думал, не выдержу, потом втянулся.
Александр Сергеевич встал, подошёл к окну. Снег падал, первый в этом году. Максим прилип к стеклу:
— Дед, снег! Пойдём гулять?
— Пойдём. Одевайся.
Вика помогла сыну. Максим выбежал, Александр Сергеевич пошёл следом. На пороге обернулся, посмотрел на дочь. Она стояла, улыбалась — по-настоящему. Он кивнул, вышел.
Вика закрыла дверь, вернулась на кухню. Вадим собирал посуду, отнёс в раковину. Она встала рядом, мыли вместе — он мыл, она вытирала. Не разговаривали, но молчание было другим.
Когда закончили, Вика открыла шкаф, посмотрела на полки. Всё на месте. Закрыла, повернулась к мужу:
— Знаешь, на работе предлагали на другой проект перейти. Больше ответственности, но платят лучше. Раньше боялась, думала, не потянешь. А теперь… Почему бы нет.
Вадим посмотрел на неё, вытер руки:
— Попробуй. Справишься. Ты всегда справлялась, просто я не замечал.
Она кивнула, отвернулась к плите. Не от обиды — от облегчения. Того самого, когда долго тащил груз и наконец поставил на землю.
Вечером Вика сидела с телефоном. Набрала отцу: «Пап, спасибо. За всё.» Через минуту ответ: «Не за что. Держитесь.»
Она положила телефон, посмотрела на шкаф. Тот самый, что два месяца назад был пустым. Теперь там стояли банки, пакеты, коробки. Запас. Не богатство, просто запас — чтобы знать, что завтра будет еда, что не нужно считать каждый рубль.
Вадим вошёл, налил воды, сел напротив:
— Слушай, я подумал. Матери помогать надо, но по-другому. Не деньги переводить, а приезжать, по дому что-то делать. Она одна, ей тяжело. Я на выходных могу, чинить, помогать. Как думаешь?
Вика посмотрела внимательно. Он не отводил взгляд, ждал.
— Думаю, правильно. Помогать делом, а не деньгами просто. Максима бери с собой, пусть видит, как сын о матери заботится.
Вадим кивнул, допил, встал. На пороге обернулся:
— Я понимаю, что тогда натворил. Просто не знал, как по-другому. Думал, деньги — это и есть помощь. Оказалось, нет.
— Оказалось, нет.
Он вышел. Вика осталась сидеть, смотрела на свои руки. Обычные, с короткими ногтями, с царапинами от готовки. Руки, которые полгода отдавали всё. Руки, которые теперь снова принадлежали ей.
Она встала, подошла к окну. За стеклом падал снег, Максим с дедом лепили снеговика во дворе. Мальчик смеялся, бросал снежки, дед ловил, промахивался нарочно. Из комнаты доносился звук телевизора — Вадим смотрел новости, не играл в телефон.
Всё было просто. Как и должно быть.
Пустой шкаф остался в прошлом — как напоминание о том, что молчать не нужно. Что границы ставить не стыдно. Что помощь — это не когда всё делают за тебя, а когда показывают, как самому.
И что иногда достаточно одного человека, который придёт, снимет куртку, положит на стул и скажет: хватит.
Вика закрыла глаза, прислонилась лбом к холодному стеклу. Выдохнула. Долго, медленно, будто всё это время держала дыхание и только сейчас позволила себе отпустить.
Максим во дворе кричал что-то деду, размахивал руками. Дед поднял его на плечи, понёс к снеговику. Мальчик хохотал, счастливый.
За спиной Вики открылась дверь. Вадим вышел из комнаты, встал рядом, посмотрел в окно. Они стояли молча, плечом к плечу, смотрели на сына. Потом Вадим тихо сказал:
— Я больше не отниму у него еду. Никогда.
Вика не ответила. Просто взяла его руку, сжала. Он сжал в ответ.
Снег падал за окном. На кухне горел свет. В шкафу стояли полные банки.
Всё было на своих местах.
