— Иринка, ну как тебе? Смотри, вот наш балкончик, будет выходить прямо на кипарисовую аллею! А до моря — рукой подать!
Ирина сидела на диване, обложившись распечатками. В календаре на стене красным маркером была обведена заветная дата — 20 июля. Оставалось всего десять дней.
Десять дней до рая, который она так тщательно готовила последние полгода. Она, продавец в магазине, и ее муж Виктор, инженер на заводе, впервые в жизни могли позволить себе настоящий, полноценный отпуск.
Каждый месяц она откладывала по крупицам с их скромных зарплат, отказывая себе во всём.
Она изучила сотни отзывов, пересмотрела десятки отелей в Лазаревском, и вот, наконец, нашла его — небольшой, уютный пансионат «Морской бриз». Она уже мысленно бродила по его тенистым дорожкам, вдыхала соленый воздух и чувствовала теплое солнце на коже.
— Вить, ты только посмотри! — она протянула ему фотографию номера с огромной кроватью и белоснежными простынями. — Разве не чудо?
Виктор рассеянно взглянул на снимок и кивнул, не отрываясь от футбольного матча по телевизору.
— Да, милая, чудо. Ты у меня молодец.
Ее это не обидело. Она знала, как он устает. Главное — они поедут. Все уже было готово. В шкафу висели два новых сарафана и яркий купальник. На полке в ванной стоял флакон солнцезащитного крема с запахом кокоса.
На завтра был назначен маникюр — она выбрала дерзкий коралловый цвет, под цвет нового парео. Предвкушение идеального отдыха было почти осязаемым.
Вечером, когда Ирина уже засыпала под убаюкивающее тиканье часов, её разбудил приглушенный разговор. Виктор говорил по телефону на кухне.
— Мам, ну что опять?… Какие рабочие?… Куда пропали?… Успокойся, я завтра что-нибудь придумаю.
Ирина почувствовала, как холодок тревоги пробежал по спине. Утром ее худшие опасения подтвердились. Виктор сел на край кровати, виновато глядя в пол.
— Ир, тут такое дело… В общем, отпуск отменяется.
— Как отменяется? — прошептала она, не веря своим ушам.
— У мамы ремонт. Бригада, которую она наняла, взяла аванс и пропала. Там все разгромлено. Надо ехать, помогать. Точнее… тебе надо ехать. У меня на работе завал.
Мир рухнул. Вместо моря, солнца и кипарисов — душная электричка, запах краски и вечно недовольная свекровь.
***
Квартира Людмилы Андреевны встретила Ирину густым облаком строительной пыли и раздраженным шипением хозяйки.
— Явилась, не запылилась! Я уж думала, не дождусь. Думала, помру тут среди этого хаоса!
«Полем боя» оказалась небольшая двухкомнатная квартира в старой «хрущёвке». Вместо благородных бежевых обоев, которые Ирина помогала выбирать свекрови полгода назад, стены были выкрашены в ядовито-зеленый цвет.
— Это что? — только и смогла вымолвить она.
— А это эти душегубы! — запричитала Людмила Андреевна. — Сказали, модный цвет, «фисташковый». А получился — вырви глаз! Взяли деньги и сбежали, ироды!
Ирина вздохнула, переоделась в старые джинсы и, закатав рукава, принялась сдирать со стен остатки обоев. В голове набатом стучал шум морского прибоя, а перед глазами стояли картинки из буклета: пляж, шезлонги, бокал холодного коктейля…
Людмила Андреевна, удобно устроившись на кухне с чашкой чая, комментировала каждое ее движение.
— Не так скребешь! Вот Витенька в детстве, помню, мы на даче ремонт делали, так он всё с лету схватывал! Не то что некоторые… Руки-крюки.
К вечеру, когда у Ирины уже отваливалась спина, заехал «проведать» Виктор. Он формально поинтересовался, как дела, поцокал языком, глядя на разгром, и быстро ретировался.
— Мам, Ир, вы тут держитесь, а я побежал. Футбол же, финал Лиги чемпионов! Созвонимся!
Он ушёл, оставив после себя ощущение полного, всепоглощающего одиночества.
***
Следующий день начался в шесть утра с громогласного звонка будильника, который свекровь предусмотрительно поставила на тумбочку рядом с диваном, где спала Ирина.
— Вставай, соня! Дел по горло!
Тяжелая физическая работа продолжалась. Ирина отдирала обои, шпаклевала стены, выносила строительный мусор. Людмила Андреевна же порхала по квартире с телефонной трубкой у уха.
— Людочка, привет! Да вот, ремонт затеяла… Ой, что ты, я сама ничего не делаю! У меня же Ирочка, невестушка моя, золото, а не девочка! Такая работящая, всё на себе тащит. Повезло мне с ней, не то что некоторым!
Ирина слушала это лицемерное щебетание, и в груди закипала глухая ярость.
После обеда случился «несчастный случай». Людмила Андреевна, решив протереть пыль на антресолях, картинно взобралась на шаткую табуретку.
— Ой, нога поехала! — взвизгнула она.
Ирина едва успела подхватить ее, но свекровь все же ушибла руку о дверной косяк. В травмпункте, куда они немедленно отправились, врач, сделав рентген, констатировал легкий ушиб и прописал покой.
Но для Людмилы Андреевны это был царский подарок. Она обмотала руку эластичным бинтом до самого плеча и слегла, изображая смертельно больного лебедя.
— Ирочка, доченька, я теперь совсем немощная! Вся надежда на тебя! И супчик свари, и полы помой, и обои доклей…
Вечером Ирина, с трудом сдерживая слезы, позвонила мужу.
— Вить, твоя мама упала…
— Слышал уже, она звонила. Ну ничего, ты же у меня умница, справишься. Не маленький ребенок, разберешься. Всё, давай, у меня собрание начинается.
Холодный душ дежурных фраз окончательно привел её в чувство. Она поняла, что в этой семье ее не воспринимают как человека. Она была лишь бесплатной и удобной рабочей силой.
***
На третий день рабства Ирина проснулась с ясным ощущением, что так больше продолжаться не может.
Она с горечью посмотрела на свои руки. Идеальный коралловый маникюр, который она сделала перед «отпуском», превратился в жалкое воспоминание. Ногти были сломаны, кожа исцарапана, а под ногтями чернела въевшаяся грязь.
Эти руки были символом ее растоптанной женственности, ее несбывшейся мечты.
Она молча доклеила последнюю стену. Работа была выполнена идеально. Но Людмила Андреевна, придирчиво осмотрев результат, ткнула пальцем в едва заметный стык.
— А это что? Щёлочка! Целый миллиметр! Нет, так не пойдет. Переделывай!
Это была последняя капля. Ирина медленно выпрямилась, посмотрела на свекровь и спокойно, почти безразлично, произнесла:
— Не буду.
— Что-о-о?! — Людмила Андреевна даже привстала с дивана.
— Я сказала, не буду, — повторила Ирина, направляясь к своей сумке.
Она молча собирала вещи, не обращая внимания на шокированные вопли и угрозы свекрови, которые неслись ей в спину.
— Да я Витьке всё расскажу! Он с тобой разведётся! Ты на улице останешься, неблагодарная!
Но Ирине было уже всё равно. Она вышла за дверь и, не оглядываясь, пошла прочь.
***
Когда Виктор вернулся с работы, он застал жену, сидящую за кухонным столом. Перед ней стояла чашка остывшего чая.
— Ты что здесь делаешь? — с порога накинулся он. — Мать звонила, говорит, ты её бросила одну, больную!
— Я не бросала твою мать, Витя, — спокойно ответила Ирина. — Я ушла от неё.
Она встала и молча достала из кладовки большой чемодан — тот самый, что готовился для поездки на море. И начала демонстративно складывать в него свои новые сарафаны.
— Ты что делаешь? С ума сошла?
— Я еду в отпуск, — так же спокойно сказала она. — Одна.
— На какие шиши? Мы же все на ремонт отдали!
— Не все. У меня были свои накопления. На черный день. Я всегда думала, что черный день — это когда денег нет. А оказалось, это когда потеряла себя.
Она застегнула молнию на чемодане и посмотрела мужу прямо в глаза.
— Я устала, Витя. Устала быть удобной, понимающей и безотказной. Устала жить твоей жизнью и жизнью твоей матери. Я хочу пожить своей.
— Ты… ты вернёшься?
— Не знаю. Посмотрим. Поезд завтра в восемь утра.
Виктор впервые за много лет увидел перед собой не покорную жену, а решительную, незнакомую женщину, доведенную до предела. И он понял, что угрозы и приказы здесь больше не сработают.
***
Ирина лежала на шезлонге у бассейна, лениво потягивая через трубочку ледяной мохито. Шум моря, крики чаек и ласковое солнце делали свое дело.
Она чувствовала, как напряжение последних лет покидает её тело, как разглаживаются морщинки на лбу. Она была другим человеком — спокойным, отдохнувшим и абсолютно счастливым.
На седьмой день своего райского одиночества, возвращаясь с пляжа, она увидела у входа в отель знакомую фигуру. Это был муж. Он выглядел уставшим, похудевшим и держал в руках нелепый букет из трех роз.
Он неуверенно подошёл к ней.
— Ир, прости меня. Ты во всем была права.
Она молча взяла у него цветы.
— Я тебя прощаю, Витя. Но это ничего не меняет.
— Как не меняет? Я же приехал!
— А у меня на завтра запланирована экскурсия на катере к водопадам на весь день. И я не собираюсь ее отменять.
Вечером, сидя на балконе номера (он снял соседний), Виктор, наконец, рассказал правду.
— Знаешь, когда ты уехала, я поехал к матери. Поставил ей ультиматум: либо она извиняется перед тобой, либо я больше к ней ни ногой. И что ты думаешь? На следующий же день она нашла новую бригаду. За три дня ей все доделали. Оказывается, у неё и деньги были, и силы. Просто ей нравилось чувствовать себя жертвой, а тебя — мучить.
Ирина слушала его и понимала, что больше не чувствует ни злости, ни обиды. Только легкую грусть и огромное облегчение.
***
Они вернулись домой вместе, но это были уже другие люди. Атмосфера в семье неуловимо изменилась.
Через неделю после их возвращения раздался звонок.
— Витенька, мне так скучно! — жаловалась в трубку Людмила Андреевна. — Может, приедете? Или пусть Ирочка одна заскочит, поможет мне шторы повесить…
Ирина взяла у мужа трубку.
— Людмила Андреевна, здравствуйте. Мы заняты. Почему бы вам не найти себе какое-нибудь хобби? Говорят, сейчас очень популярны танцы для тех, кому за шестьдесят.
На том конце провода повисла ошарашенная тишина.
— Мам, — вмешался Виктор, забирая трубку. — Ирина права. Займись собой. Живи своей жизнью, а мы будем жить своей.
Это был конец старой истории и начало новой.
В их маленькой семье установилось хрупкое, но такое долгожданное равновесие, основанное на взаимном уважении и праве каждого иметь свои собственные желания. И свой собственный отпуск у моря.
