— Валь, ты только представь! — голос свекрови звенел в трубке так радостно, будто она выиграла в лотерею. — Завтра приеду с вещами. Надолго. Может, навсегда!
Валентина прижала телефон к уху и почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой узел. Она стояла посреди своей маленькой, но уютной кухни, где каждая вещь была выбрана с любовью, где каждый угол дышал их с мужем совместной жизнью. И вот теперь этот мир трещал по швам от одной фразы.
— Как это надолго? — выдавила она из себя, стараясь сохранить спокойствие. — Тамара Ивановна, вы же знаете, у нас однушка. Нам самим тесно.
— Валечка, милая, — голос свекрови стал елейным, словно она разговаривала с капризным ребёнком. — Я же мать Игоря. Мне некуда идти. Дом продан, деньги нужны были срочно. Ты меня на улице оставишь?
Валентина закрыла глаза. Она знала этот тон. Этот тон означал, что решение уже принято, обсуждению не подлежит, и любое сопротивление будет трактоваться как чёрствость и жестокость.
— Игорь в курсе? — спросила она тихо.
— Конечно! Он сам предложил. Мой сыночек никогда меня не бросит. Не то что некоторые.
Удар прошёл точно в цель. Валентина разжала пальцы, которыми судорожно сжимала край стола. На том конце провода уже не было свекрови. Тамара Ивановна положила трубку, не попрощавшись. Зато в коридоре раздался звук ключа в замке. Игорь вернулся с работы.
Он вошёл на кухню, бросил портфель на стул и устало потянулся. Обычный вечер. Обычный муж. Только глаза бегали, не встречаясь с её взглядом.
— Твоя мама звонила, — произнесла Валентина ровно.
— Да? — он полез в холодильник, делая вид, что занят поиском чего-то важного. — И что она?
— Завтра переезжает к нам. Навсегда. Ты в курсе?
Игорь застыл с банкой йогурта в руке. Спина напряглась. Он медленно закрыл дверцу холодильника и обернулся. Лицо было виноватым, но упрямым одновременно.
— Валь, она же моя мать. Ей некуда идти.
— А мне ты собирался сказать? Или это такая новость, которую узнают по факту?
— Я хотел поговорить, — пробормотал он, отводя взгляд. — Но ты всегда так реагируешь на всё, что касается мамы. Устраиваешь скандалы.
Валентина опустилась на стул. Усталость навалилась внезапно, как мешок с песком. Три года назад они поженились. Три года она строила семью, верила, что они команда. Три года свекровь отравляла их жизнь звонками, нежданными визитами, советами и упрёками. Но это был апофеоз.
— У нас тридцать квадратных метров, — сказала она медленно, будто объясняла очевидное. — Где она будет жить?
— Поставим раскладушку в зале. Потеснимся немного. Это временно.
— Временно — это сколько? Месяц? Год? Десять лет?
Игорь дёрнул плечом.
— Не знаю. Пока она не встанет на ноги. Дом продала, деньги ей нужны были.
— На что?
— Не знаю! — он повысил голос, и Валентина поняла, что разговор окончен. Когда Игорь не хотел отвечать, он прятался за раздражением.
Она встала и ушла в спальню. Легла на кровать и уставилась в потолок. В голове крутилась одна мысль: её мнение никого не интересует. Её дом перестал быть её домом. Она стала гостьей в собственной квартире.
На следующий день Тамара Ивановна приехала в обед. С тремя огромными сумками, коробками и видом триумфатора, вступающего в завоёванный город. Игорь взял отгул, чтобы помочь матери. Валентина в это время сидела на работе и смотрела в окно, не видя ничего. Телефон молчал. Муж даже не написал, что свекровь уже дома. Их дома.
Вечером она вернулась и сразу почувствовала чужое присутствие. В прихожей стояли незнакомые тапочки. В воздухе висел резкий запах дешёвых духов. В зале, где раньше стоял их диван и маленький столик, теперь громоздилась раскладушка, застеленная пёстрым бабушкиным покрывалом. На подоконнике красовались фикусы в пластиковых горшках.
— А, Валечка, пришла! — Тамара Ивановна вышла из кухни, вытирая руки о передник. — Я тут немного прибралась. У вас такой беспорядок был! И суп сварила. Нормальный, домашний. Вы же питаетесь непонятно чем.
Валентина медленно разулась. Беспорядок. У неё был беспорядок. В её собственной квартире.
— Спасибо, Тамара Ивановна, — выдавила она из себя. — Мы привыкли сами готовить.
— Ну что ты, милая! Теперь я здесь. Буду помогать. Игорёк всегда любил мои щи.
За ужином Игорь ел молча, уткнувшись в тарелку. Свекровь вела оживлённый монолог о том, как она удачно продала дом, как вложила деньги в выгодное дело, как теперь спокойна за своё будущее. Валентина слушала и понимала: выгодное дело — это её сын. Бесплатное жильё, готовая еда, уход. Пожизненная рента за счёт молодой семьи.
Прошла неделя. Тамара Ивановна обосновалась капитально. Она вставала раньше всех, гремела на кухне, готовила завтраки, которые никто не просил. Она переставляла вещи, вешала свои полотенца, раздавала советы. Она была везде. В каждом углу. В каждой комнате. Даже в спальне она могла появиться без стука, чтобы принести свежее бельё или спросить что-то несущественное.
— Валь, у тебя какой-то вид усталый, — заметила она однажды утром, когда Валентина пила кофе на кухне. — Может, витаминчиков попить? А то на мужа смотреть страшно. Похудел весь. Небось не кормишь нормально.
Валентина сжала чашку так сильно, что побелели костяшки пальцев.
— Игорь взрослый человек. Он сам знает, что ему есть.
— Ну да, ну да, — свекровь вздохнула с видом мученицы. — Хорошо, что я теперь здесь. Присмотрю за ним.
Вечером Валентина попыталась поговорить с мужем. Он лежал на диване в зале, уткнувшись в телефон. Свекровь уже устроилась на своей раскладушке за ширмой и что-то смотрела на планшете.
— Игорь, нам нужно поговорить, — тихо сказала Валентина.
— Давай завтра, я устал.
— Нет, сейчас. Это важно.
Он недовольно поднялся и пошёл за ней в спальню. Закрыл дверь. Посмотрел на неё с выражением человека, которого оторвали от важного дела.
— Я так больше не могу, — начала Валентина. — Твоя мать везде. Она даже дышать мне не даёт. Это наш дом. Нам нужно личное пространство.
— Она пожилой человек. Ей нужна поддержка.
— Тамаре Ивановне пятьдесят восемь лет! Она здоровая, активная. Она может снимать квартиру, работать, жить отдельно!
— На какие деньги? — Игорь скрестил руки на груди. — У неё маленькая пенсия.
— А деньги с продажи дома?
Он замялся.
— Она вложила в бизнес.
— В какой бизнес?
— Не твоё дело! — рявкнул он. — Это её личные деньги!
Валентина отшатнулась, будто он её ударил. Она смотрела на этого человека и не узнавала. Где тот мужчина, который три года назад обещал ей мир, любовь и защиту? Который говорил, что она самое главное в его жизни?
— Я ухожу к родителям, — сказала она тихо. — На неделю. Мне нужно подумать.
— Валя, не устраивай драму. Потерпи немного. Всё наладится.
— Потерплю. Пока думаю.
Она собрала сумку и вышла из квартиры. Никто не пытался её остановить. Игорь не вышел проводить. Свекровь только крикнула из-за ширмы: «Куда это ты в такое время?»
У родителей Валентина провела три дня. Молчала, думала, плакала по ночам. Мать обнимала её и говорила: «Если любишь — возвращайся и борись. Если устала — оставайся. Ты взрослая, решать тебе».
На четвёртый день позвонил Игорь.
— Мама расстроилась. Говорит, ты её не уважаешь.
Не «я скучаю». Не «возвращайся, давай всё обсудим». Мама расстроилась.
— Передай маме, что я вернусь, когда она съедет, — ровно сказала Валентина и положила трубку.
Игорь больше не звонил.
Прошла ещё неделя. Валентина жила в подвешенном состоянии. Ходила на работу, возвращалась к родителям, избегала разговоров о личной жизни. Внутри росла пустота. Странная, холодная пустота, которая не болела, а просто была.
А потом позвонила подруга Ирина.
— Слушай, я тут случайно узнала, — начала она осторожно. — Про твою свекровь. Помнишь, у меня муж в банке работает?
— Ну?
— Тамара Ивановна месяц назад взяла кредит. Большой. Под залог того самого дома, который потом продала. А деньги переводила на какой-то счёт в казино. Онлайн-казино. Проиграла всё. Дом продала, чтобы закрыть кредит. Ты в курсе?
Валентина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Казино. Не «выгодное дело». Не инвестиции. Казино.
— Игорь знает? — прошептала она.
— Не знаю. Но мне показалось, ты должна быть в курсе.
Валентина положила трубку дрожащими руками. Весь пазл сложился. Свекровь не просто переехала. Она спряталась. Спряталась от своих долгов, от своего позора, от последствий. И Игорь прикрыл её. Не спросив жену. Не объяснив правды.
Вечером она вернулась в их квартиру. Открыла дверь своим ключом. На кухне сидели Игорь и Тамара Ивановна, пили чай. Оба вздрогнули, когда она вошла.
— Валечка! — свекровь вскочила с деланной радостью. — Ты вернулась! Я так рада! Сейчас разогрею тебе ужин.
— Сидите, Тамара Ивановна, — Валентина положила сумку на пол и прислонилась к дверному косяку. — Я ненадолго. Просто хочу кое-что уточнить.
Игорь нахмурился.
— Что уточнить?
— Сколько твоя мама задолжала казино?
Тишина была оглушительной. Свекровь побледнела. Игорь вцепился руками в край стола.
— Кто тебе сказал? — выдавил он.
— Неважно. Сколько?
— Это не твоё дело, — процедила Тамара Ивановна, и вся её деланная доброта испарилась. — Это семейные вопросы. Мои и Игоря.
— А я, значит, не семья? — Валентина усмехнулась. — Я просто квартиросдатчица? Которая должна молча терпеть, кормить и обслуживать?
— Не смей так разговаривать с моей матерью! — Игорь вскочил.
— Или что? Выгонишь, как мать меня выживает? Игорь, ты меня обманул. Ты привёл сюда человека, который сам виноват в своих проблемах, и заставил меня платить за её ошибки. Моим комфортом. Моими нервами. Моей жизнью!
— Она моя мать! Я не мог оставить её на улице!
— Но меня ты мог! — голос Валентины дрогнул. — Когда я уходила, ты даже не вышел проводить. Когда звонил, спрашивал не про меня, а про то, что мама расстроилась. Я для тебя кто, Игорь?
Он молчал, опустив голову.
— Валентина, милая, — свекровь попыталась взять примирительный тон. — Мы же семья. Семья должна помогать друг другу. Я ведь не навсегда. Просто немного времени нужно.
— Сколько времени? Пока я не сломаюсь окончательно? Тамара Ивановна, вы проиграли дом в казино. Вы взрослый человек и сами за себя отвечаете. Я не обязана расплачиваться за вашу зависимость.
— Как ты смеешь! — свекровь вскочила, и её лицо исказилось от ярости. — Я тебя с первого дня терплю! Ты недостойна моего сына! Ты эгоистка! Тебе ничего не жалко для родного человека!
Валентина посмотрела на Игоря. Он сидел и молчал. Не защищал. Не останавливал мать. Просто сидел и молчал.
— Я съезжаю, — сказала она спокойно. — Завтра заберу вещи. А ты, Игорь, выбирай. Либо твоя мать съезжает, и мы пытаемся спасти этот брак. Либо я ухожу насовсем. Третьего не дано.
— Ты ставишь ультиматумы?! — взвизгнула свекровь. — Игорёк, ты слышишь? Она хочет выгнать твою мать!
Игорь поднял голову. В его глазах была растерянность, обида, но не любовь. Не то чувство, которое двигает горы ради близкого человека.
— Валя, это моя мать, — повторил он тихо. — Я не могу.
— Не можешь что? Попросить её снять комнату? Найти выход? Защитить жену?
— Она нуждается во мне!
— А я нет? — Валентина подняла сумку. — Значит, выбор сделан. Прощай, Игорь.
Она развернулась и пошла к двери. Сердце стучало где-то в горле, руки дрожали, но шаги были твёрдыми. За спиной раздался голос свекрови:
— Вот видишь, Игорёк, какая она! Бросает тебя! А я никогда не брошу!
Валентина вышла на лестничную площадку и закрыла за собой дверь. Постояла, прислушиваясь. Не было шагов. Не было голоса мужа, зовущего её обратно. Была только тишина.
Она спустилась вниз, вышла на улицу. Ночной воздух был холодным и свежим. Она подняла голову к небу, усыпанному звёздами, и вдруг почувствовала странное облегчение. Будто с плеч сняли тяжёлый груз. Груз фальшивого брака. Груз чужих проблем. Груз ожиданий и разочарований.
Телефон завибрировал в кармане. Она достала его. Сообщение от Игоря: «Подумай ещё раз. Не руши всё из-за одной ситуации».
Одной ситуации. Он так и не понял.
Валентина набрала ответ: «Это не одна ситуация. Это выбор, который ты сделал. Живи с ним».
Через три месяца она оформила развод. Игорь не сопротивлялся. Тамара Ивановна до сих пор живёт в той однушке. Сын возит ей продукты, терпит её упрёки, прячется от одиночества за материнской юбкой.
А Валентина сняла небольшую студию в другом районе. Обставила её по своему вкусу. Завела кошку. Научилась жить одна и поняла, что одиночество лучше, чем компания, в которой ты никому не нужна. Иногда она вспоминает те три года. Но не жалеет. Потому что теперь она свободна. Свободна быть собой. И этого не отнять.
