Валентина Ивановна расправила плечи и окинула критическим взглядом накрытый стол. Как всегда, перед приходом гостей она превращалась в безжалостного инспектора, выискивающего малейшие недочёты.
— Ирочка, милая, — протянула она с той особой интонацией, которая заставляла невестку внутренне сжиматься, — а где салфетки? Неужели опять забыла?
— Сейчас принесу, Валентина Ивановна, — тихо ответила Ирина, поправляя фартук.
— Тебе двадцать восемь лет, а элементарных вещей не знаешь! — вздохнула свекровь, театрально всплеснув руками. — В наше время девочки к шестнадцати годам уже полноценными хозяйками были.
Дмитрий поднял голову от газеты:
— Мама, не начинай, пожалуйста.
— Что «не начинай»? — возмутилась
Валентина Ивановна. — Я что, правды сказать не могу? Вот Светлана Петровна приедет со своей Машенькой — там увидишь, что значит настоящая хозяйка!
Ирина молча разложила салфетки, стараясь не реагировать на привычные уколы. За два года замужества она научилась пропускать мимо ушей большинство замечаний свекрови, но сегодня что-то особенно болезненно отзывалось в душе.
— А этот салат… — продолжала Валентина Ивановна, пробуя оливье, — соли маловато. И майонеза жалеешь, что ли? У нас в семье привыкли к сытной еде, а не к этим диетическим штучкам твоим.
— Мам, салат отличный, — вмешался Дмитрий, но голос его прозвучал неуверенно.
— Ты-то что понимаешь? — отмахнулась свекровь. — Мужчины вообще в кулинарии ничего не смыслят. Вот когда Светлана Петровна придёт…
Звонок в дверь прервал её монолог. Валентина Ивановна мгновенно преобразилась — расправила волосы, натянула улыбку и поспешила открывать.
— Светочка! Машенька! Наконец-то! — радостно воскликнула она, обнимая гостей.
Светлана Петровна, соседка по лестничной площадке, вошла с важным видом, а за ней семенила её тридцатилетняя дочь Маша — типичная маменькина дочка с вечно недовольным выражением лица.
— Как дела, как здоровье? — щебетала Валентина Ивановна, усаживая гостей за стол.
— Да всё хорошо, спасибо, — ответила Светлана Петровна, оглядывая стол. — О, какой богатый стол! Это всё Ирочка готовила?
— Ну что вы, — засмеялась свекровь, — она ещё учится. Я больше половины сама делала. Знаете, молодёжь сейчас какая-то несамостоятельная пошла. В магазин сбегать — уже подвиг.
Ирина почувствовала, как краска заливает лицо. Она опустила глаза в тарелку, сжав кулаки под столом.
— А я Машеньку с детства приучала к хозяйству, — подхватила Светлана Петровна. — Она у меня и борщ сварит, и котлеты пожарит, и постирает, и погладит. Золотые руки!
— Вот-вот! — оживилась Валентина Ивановна. — А некоторые даже рубашку мужу нормально погладить не могут. Дима постоянно мятый на работу ходит.
Дмитрий поперхнулся:
— Мама, при чём тут…
— А при том, что хорошая жена должна следить за мужем! — отрезала свекровь. — Маша, милая, а ты как считаешь?
Маша самодовольно улыбнулась:
— Я считаю, что женщина должна быть женщиной. Готовить, убирать, создавать уют. А то сейчас все какие-то эмансипированные стали.
Ирина не выдержала и встала из-за стола:
— Извините, я сейчас…
— Куда это ты? — удивилась Валентина Ивановна. — Гости ещё не поели как следует!
— У меня голова болит, — тихо ответила Ирина и быстро вышла из кухни.
За её спиной тут же зашептались:
— Видите? Характер какой! Обиделась на пустяки…
— Молодые сейчас очень нежные пошли…
— А что поделаешь, если воспитания не было.
Ирина заперлась в спальне и присела на край кровати, стараясь успокоиться. Слёзы подступали к горлу, но она упрямо сдерживала их. Плакать из-за Валентины Ивановны? Нет уж, хватит!
Через стенку доносились голоса:
— А помните, как она в прошлый раз гостей встречала? — хихикала Маша. — В домашних тапочках! Я бы на месте свекрови с ума сошла!
— Что с неё взять, — вздыхала Валентина Ивановна. — Воспитание-то какое? Из простой семьи девочка. Отец у неё слесарь, мать продавщица. Откуда там этикету учиться?
Дмитрий попытался возразить:
— Мама, при чём здесь происхождение? Ира хорошая девочка, она…
— Хорошая, хорошая! — перебила его свекровь. — А толку-то? Дом содержать не умеет, гостей принимать не знает как. Вот Машенька — другое дело! И образованная, и воспитанная, и хозяйственная!
— Ой, тётя Валя, что вы! — притворно смутилась Маша. — Просто мама меня правильно растила.
Ирина стиснула зубы. Два года этого ада! Два года постоянных сравнений, упрёков, унижений. А Дмитрий так и не научился по-настоящему защищать жену — всё отмахивается дежурными фразами, лишь бы конфликт не раздувать.
В коридоре затопали ноги — гости, видимо, уходили. Ирина дождалась, пока входная дверь захлопнется, и вышла из спальни.
Валентина Ивановна как раз собирала посуду, напевая что-то под нос — явно довольная проведённым вечером.
— А, вышла наконец, — бросила она, не поднимая глаз. — Помоги убрать хоть, раз готовить не умеешь как следует.
— Валентина Ивановна, — тихо сказала Ирина, — почему вы так со мной?
— Как это «так»? — удивилась свекровь. — Я что, плохо к тебе отношусь? Учу жизни, советы даю. А ты обижаешься на каждое слово!
— Вы меня при людях унижаете, — выдохнула Ирина. — Каждый раз, когда приходят гости, вы…
— Ах, унижаю! — всплеснула руками Валентина Ивановна. — Слушай, милочка, я тебя правде жизни учу! Думаешь, замуж вышла — и всё, можно расслабиться? Как бы не так! Жена должна мужа достойно обслуживать, дом содержать, детей воспитывать!
— Мама, хватит, — устало сказал Дмитрий, входя в кухню. — Ира ни в чём не виновата.
— Не виновата? — возмутилась свекровь. — А кто сегодня из-за стола убежал, гостей оскорбил? Кто салат недосолил? Кто…
— Кто два года терпит ваши издевательства! — неожиданно для самой себя выкрикнула Ирина.
Повисла полная тишина. Валентина Ивановна открыла рот, но слова не нашлись. Дмитрий удивлённо посмотрел на жену — впервые за два года он услышал от неё такой резкий тон.
— Издевательства? — наконец проговорила свекровь. — Да как ты смеешь! Я тебя как родную дочь…
— Как дочь?! — горько рассмеялась Ирина. — Вы меня ни дня не считали за человека! Всё время твердите про моё происхождение, про то, что я недостойна вашего сына! А знаете что?
Она развернулась и пошла к выходу:
— Может, и правда недостойна! Недостойна такого отношения!
Хлопнула дверь. Валентина Ивановна растерянно оглянулась на сына:
— Дима, ты слышал? Как она со мной разговаривает?
— А как ты с ней разговариваешь? — тихо спросил Дмитрий. — Мама, подумай… Может, она права?
Прошло три недели после того памятного скандала. Ирина почти не разговаривала со свекровью, отвечая односложно и только по необходимости. Валентина Ивановна же делала вид, что ничего не произошло, но чувствовалось — её задело неожиданное сопротивление невестки.
— Дим, а помнишь дядю Евгения Александровича? — спросила она сына за завтраком. — Мамин двоюродный брат. Он же профессор в медицинском институте работает.
— Помню смутно, — пожал плечами Дмитрий. — А что?
— Да так, вспомнила. Столько лет не виделись! А ведь он мне когда-то очень помог. Помнишь, как папа болел? Дядя Женя нам такого врача нашёл, такого профессора! Может, папа бы и не выжил без его помощи.
Ирина подняла голову от чашки. Что-то в этом разговоре показалось ей знакомым.
— Евгений Александрович как отчество? — неожиданно спросила она.
— Евгений Александрович Морозов, — удивилась Валентина Ивановна. — А что?
Ирина побледнела:
— Морозов? Вы… вы точно помните?
— Конечно помню! — возмутилась свекровь. — Мамин брат же! А что ты так испугалась?
— Мама, — позвал из коридора Дмитрий, — к нам кто-то поднимается. И голос знакомый.
В дверь постучали. Валентина Ивановна пошла открывать, бормоча:
— Кто это с утра пораньше?
За дверью стоял пожилой интеллигентного вида мужчина с седой бородкой и добрыми глазами за очками.
— Валя! — воскликнул он. — Племянница моя дорогая!
— Дядя Женя?! — ахнула Валентина Ивановна. — Не может быть! Откуда ты взялся?
— Да вот, решил родню навестить! — рассмеялся профессор, обнимая племянницу. — Столько лет прошло, а ты всё такая же!
Он прошёл в квартиру, поздоровался с Дмитрием и вдруг замер, увидев на кухне Ирину.
— Ириша? — недоверчиво произнёс он. — Это ты?
Ирина встала и кинулась к нему:
— Дядя Женя! Я не верю своим глазам!
Они обнялись, а Валентина Ивановна стояла с открытым ртом:
— Вы… знакомы?
— Знакомы? — засмеялся профессор. — Валя, это же моя племянница! Дочка моей сестры Лены! Ириша, как же так получилось?
— А я замужем за Димой, — тихо ответила Ирина, показывая на мужа.
— За Димой? — переспросил профессор и посмотрел на Валентину Ивановну. — Значит, вы с Ириной… семья?
Повисла оглушающая тишина. Валентина Ивановна медленно опускалась на стул, осознавая масштаб произошедшего. Евгений Александрович — тот самый человек, которому она была безгранично благодарна за спасение отца.
Человек, перед которым чувствовала себя должницей всю жизнь. И его племянница — та самая Ирина, которую она два года унижала и оскорбляла!
— Как дела у Ириши? — спросил профессор, не замечая напряжения. — Хорошо ли к ней относятся? Девочка у нас золотая, воспитанная. Мы с сестрой всегда гордились ею.
Дмитрий неловко кашлянул:
— Дядя Евгений Александрович, а… а мама не знала, что Ира ваша племянница.
— Как не знала? — удивился профессор. — Она же Морозова по отцу! Ленина дочка! Хотя… — он задумался, — фамилию, наверное, сменила, когда замуж вышла в первый раз. А потом развелась и девичью вернула… Как же её фамилия сейчас?
— Никитина, — прошептала Ирина.
Валентина Ивановна сидела как громом поражённая. Все её слова о «простом происхождении», все издевательства, все сравнения с Машенькой вдруг встали перед глазами в ужасающем свете.
Она унижала племянницу человека, который спас её отца!
— Валя, что с тобой? — встревожился профессор. — Ты побледнела как-то…
— Я… мне нужно поговорить с Ириной, — прерывающимся голосом произнесла Валентина Ивановна. — Наедине.
Евгений Александрович удивлённо посмотрел на племянниц, но тактично кивнул:
— Конечно, я пока с Димой пообщаюсь. Столько лет не виделись!
Когда мужчины вышли из кухни, Валентина Ивановна медленно подошла к Ирине. Та стояла у окна, отвернувшись.
— Ира, — тихо начала свекровь, — я… я не знала.
— Что именно вы не знали? — не поворачиваясь, спросила Ирина. — Что у меня тоже есть родственники? Что я не подкидыш? Или что достоинство человека не измеряется связями?
Валентина Ивановна сжала кулаки. Каждое слово било точно в цель.
— Я думала… мне казалось…
— Вам казалось, что можно безнаказанно унижать человека, если он никому не нужен? — повернулась к ней Ирина. — Если некому заступиться?
— Нет! — воскликнула свекровь. — Я просто… я хотела, чтобы ты стала лучше! Чтобы Дима был счастлив!
— Счастлив? — горько усмехнулась Ирина. — А вы спросили у него, счастлив ли он, глядя на то, как его мать третирует его жену?
Валентина Ивановна опустила голову. Впервые за два года она увидела ситуацию глазами невестки. Бесконечные упрёки, сравнения с другими, публичные унижения.
— Ирочка, — прошептала она, — прости меня. Я была слепа.
— Валентина Ивановна, — устало сказала Ирина, — если бы не появился дядя Женя, разве что-то изменилось бы? Разве вы перестали бы считать меня недостойной вашего сына?
Свекровь подняла заплаканные глаза:
— Я… я не знаю. Наверное, нет. И это самое страшное.
В кухню вернулись мужчины. Евгений Александрович сразу почувствовал напряжение:
— Что здесь происходит? Девочки, вы поругались?
— Дядя Женя, — тихо сказала Ирина, — я должна вам кое-что рассказать.
И она рассказала. Обо всём. О двух годах унижений, о постоянных упрёках, о том, как её считали недостойной «хорошей» семьи. Профессор слушал, и лицо его становилось всё мрачнее.
— Валя, — произнёс он наконец, — неужели это правда?
Валентина Ивановна не могла поднять глаз:
— Правда, дядя Женя. Всё правда.
— Но почему? — не понимал профессор. — Ира замечательная девочка! Образованная, добрая, работящая!
— Потому что я дура, — прямо ответила свекровь. — Потому что решила, что знаю, кто кого достоин. Потому что забыла простую истину — человека надо судить по его поступкам, а не по фамилии или связям.
Дмитрий подошёл к матери:
— Мама, я тоже виноват. Должен был раньше тебя остановить.
— Нет, сын, — покачала головой Валентина Ивановна. — Это только моя вина.
Она посмотрела на Ирину:
— Ирочка, я не прошу тебя простить меня прямо сейчас. Я понимаю — слишком много боли причинила. Но позволь мне исправиться? Позволь показать, что я могу быть настоящей матерью для тебя?
Ирина долго молчала, а потом тихо сказала:
— Хорошо, Валентина Ивановна. Попробуем начать сначала.
Евгений Александрович улыбнулся и обнял обеих женщин:
— Вот и прекрасно! А теперь давайте пить чай и рассказывать друг другу, как мы жили все эти годы.
За чаем Валентина Ивановна впервые за два года по-настоящему слушала невестку — не ища недостатки, а стараясь понять. И с удивлением обнаружила, что Ирина действительно умная, интересная, достойная девушка.
А когда через неделю приехала Светлана Петровна с Машенькой, то услышала от Валентины Ивановны совсем другие слова:
— Знаете, Света, мне так повезло с невесткой! Ирочка у нас просто золото! Такая хозяйка, такая умница!
Маша недовольно поджала губы, а Светлана Петровна удивлённо подняла брови. Но Валентина Ивановна продолжала искренне хвалить Ирину, и было видно — эти слова идут от самого сердца.
Семья наконец-то обрела мир. Настоящий мир, основанный не на страхе или принуждении, а на взаимном уважении и понимании.
